Fractures-the last Chapter/Трещины-Последний чемпион

Холодный ветер проносится по территории школы, она дрожит, плотнее кутаясь в длинное чёрное пальто. Небо тёмное, магия не дает солнцу пробиться сквозь барьер, и иногда ей кажется, что она должна уничтожить его, впуская тёплые лучи. В сознании проносится образ: студенты Дурмстранга, падающие на землю и визжащие от солнечного света. Ухмыляясь в свой шарф, она произносит ещё одно согревающее заклинание. Девушка наблюдает со стороны, как студенты Хогвартса готовятся к чемпионату, Деннис возглавил свою команду. Она находит это увлекательным, молодые люди динамичны, смесь хаффлпаффцев и гриффиндорцев, и она задается вопросом, приложил ли руку к подбору команды Дамблдор или Риддл. С другой стороны, Риддл получил от последнего чемпионата всё, на что рассчитывал, возможно, даже больше. Гарри был бы лучшим чемпионом, всегда готовый угодить, он сделал бы всё, о чем бы не попросил его Риддл. Однако она не Гарри, теперь она простой сторонний наблюдатель, осознающий, с какими сложностями предстоит столкнуться ученикам. Для первой игры Риддл выбрал одно из своих творений, и девушка просто надеется, что оно не выведет из строя сразу слишком многих участников. Она дрожит, поглубже кутаясь в пальто, чувствуя, как неистовый холод кусает её за щеки, она слишком много времени провела в Румынии. Слишком долго жила с драконами в тепле, ей следовало бы чаще бывать в Англии зимой, чтобы акклиматизироваться. Ничто не сравнится с английской погодой. В одну минуту на ней длинный тяжёлый плащ, перчатки и шарф. В следующую секунду она раздевается до шорт и футболки, чтобы погреться на пятиминутном солнце. Она скучает по Англии, по дому. — Небольшой шок для системы, — говорит кто-то, приближаясь к ней. Она фыркает, поворачиваясь, чтобы посмотреть на человека. — Можно сказать, что... Она замолкает, с отвращением отворачиваясь от подошедшего, дело совсем не в том, что она хотела другого журналиста. — Мисс Грейнджер... — журналистка улыбается. — Саманта Дженнингс, наблюдатель-аврор, из Чикаго. — Уходите, — отвечает Гермиона, складывая руки и возвращаясь к наблюдению за студентами. — Если хотите интервью — поговорите с моим менеджером. — Мы обе здесь. Я подумала, что могла бы быстро задать пару вопросов, если вы не против? — Спрашивает женщина, её блокнот завис рядом. — Вы хотите аплодисментов за то, что подкрадываетесь к людям? - С горечью отвечает Гермиона. — Нет, вряд ли я получу их от вас, — она улыбается, убирая свои рыжие волосы за уши. — Каково это — смотреть, как они тренируются? — Ностальгически. — Каково было победить? — Шокирующе. — Каково это — быть единственным магглорожденным, который когда-либо побеждал? — Устрашающе. — Верно, — отвечает женщина, не переставая улыбаться. — Я думала, это будет привилегией? Первый магглорожденный, который победил, вдохновляя миллионы. Икона почти для всех магглорожденных. — Как я уже сказала, это пугает. Смахнув с плеча кусочек гальки, Гермиона надеется, что ведьма поймёт намёк и оставит её в покое. Сердце её сжимается при разговоре, временами она чувствует себя очарованной, гордой тем, что ей удалось победить. Первый магглорожденный. За этой мыслью всегда быстро следовал отрезвляющий факт, что она очень далека от магглорожденной. — В этот раз соревнуется больше магглорожденных, чем когда-либо прежде, это должно вызывать у вас чувство гордости. — Это вызывает у меня лишь грусть. — Отвечает Гермиона, глядя на ведьму. — Тебе не обязательно побеждать, чтобы доказать свою ценность. — Почему же вы победили? — спрашивает Саманта. — В конце концов, вы ведь не хотели побеждать, не так ли? Вы слишком многим доказывали, что не нуждаетесь в победе, так почему же стремились к ней? Ревность, злоба? — Прошу прощения? — Гермиона требовательно поворачивается лицом к женщине. — Злость на Гарри за то, что он убил Рона Уизли. — Он не делал этого. — Вы говорите так уверенно... Но я не верю. — Вас там не было. — Нет, я была. Ряд „Б”. Я была зрителем и видела бой лучше, чем вы. — Чего вы хотите? — Почему ты так стремились к победе? Почему, если была так против? — Это был вопрос гордости. — Отвечает Гермиона. — Ты выучила Адское пламя, когда была моложе. В одиночку? — Да. — Никто не учил тебя ему? — Почему спрашиваешь? — Я просто нахожу это интересным — такая сильная магия, а ты управляла ею без особых усилий, — ответ Саманты начинает действовать на нервы. — Говорят, некоторые люди рождаются с навыком легилименции, кто-то рождён для дуэлей. Есть и другие, наделённые неестественной способностью контролировать элементальную магию, как, например, ты. Гермиона хмурится, не понимая, к чему клонит ведьма. Она смотрит на студентов, которые всё ещё тренируются, глазами выискивая Ли, она не сильна в этих вещах. Ли должен вести дела с любыми журналистами, ей же всегда удавалось лишь вырыть себе яму. — Ваш отец погиб в пожаре, не так ли? Она чувствует, как воздух покидает её легкие, воспоминания всплывают в сознании. Гермиона делает глубокий вдох, откуда эта журналистка знает об её отце? Тонкс и Лили спрятали информацию об этом в Министерстве, и весь мир знал только, что её отец умер, не зная, как и когда. — Как ты узнала? — Мне стало любопытно, — говорит Саманта с волчьим оскалом на губах. — Ты научилась контролировать Адское пламя до или после смерти отца? Для магглорожденной, ты обладаешь большим мастерством в магии, чем кто-либо когда-либо показывал раньше. Более высоким, чем у чистокровных. Ты владеешь им без особых усилий. Однажды ночью ты потеряла контроль, выпустила что-то, что не могла контролировать, и сожгла свой дом вместе с твоим отцом. — Ты ступаешь по очень тонкому льду, — шипит Гермиона, делая шаг вперед. — Мой отец погиб во время пожара в доме, я вытащила маму и смотрела, как он выползает из-под обломков весь в огне, все ещё пылающий и кричащий. — ГЕРМИОНА! — ОТПУСТИ! — кричит Гермиона, отталкивая его. Он бьет её по колену, заставляя упасть, она задыхается от боли, руки разжимаются, она дёргается, когда рука обхватывает её шею. Он прижимает её к себе, ее ноги скользят по кафельному полу, пока она пытается сделать вдох. — Ты не уйдешь, — шепчет он, крепче прижимая её к себе, — Ты не уйдешь. — ПАПА... — кричит Гермиона, — Папа... Я не могу... В глазах темнеет, её локоть ударяет мужчину в бок, его хватка ослабевает, когда он шепчет, словно в трансе, она сжимает руку, душащую её. На кухне вспыхивает искра, и оба ничего не замечают во время борьбы. — Год спустя ты овладела заклинанием, говоришь со мной так, как будто должна была сделать это ради безопасности других, — продолжает Саманта. Расправив руки, Гермиона сжимает кулаки, воспоминания всё ещё свежи в её памяти после стольких лет. — Адское пламя! — Гермиона задыхается, отталкивая отца и тяжело падая рядом с маленькой птичкой. Из клюва птицы вырывается крик, двумя взмахами крыльев она поднимается над землёй, набирая скорость, и распространяя исходящий от себя жар. — Гермиона, — обеспокоенно говорит отец, отползая назад. — Гори, — шипит Гермиона. — Гори в аду! С рёвом вырывается сила, мгновенно поджигающая комнату и пугая Гермиону; птица стремительно растёт, и пламя пожирает всё вокруг. Она дрожит от нахлынувших воспоминаний, взгляд метнулся к маленькому блокноту, в который непрерывно что-то записывают. Раздражающая ухмылка сверкает на губах журналистки, вся её жизнь вот-вот будет выброшена в мир для обсуждений. Фигура, дёргающаяся под огненными обломками, обгоревший живой труп, тянущийся к Гермионе, умоляющий прикончить его, положить конец его страданиям. — Я думаю, ты убила своего отца в том пожаре, — говорит Саманта с горящими глазами, обещающими рассказать эту историю миру. — Я думаю, что ты большая мошенница, — она растягивает это слово для большего эффекта. Царап. Царап. Царап. Ручка продолжает писать, напоминая девушке, что завтра она станет заголовком новостей. Сердце сжимается, она рада, что её мать скончалась и не увидит газетных страниц. Она умерла год назад, в её день рождения, Гермиона перестала навещать мать через два года после чемпионата, после всего, что произошло во время её последнего визита. — Когда мир узнает о том, что ты сделала, что ты никто, убийца, убийца не-магов. Тогда мы увидим, насколько популярны магглорождённые. Увидим, как быстро они рассыплются. Челюсть стиснута, глаза потемнели. Наверху раздается мощный грохот, срывая крики студентов; Саманта вздрагивает, хватаясь за сердце. Девушка смеётся про себя, когда небеса разверзаются, над головой проносится раскат грома, и она выдыхает. БАХ. Еще один раскат грома, сотрясающий землю под ногами. Начинает падать град, разбиваясь оземь и заставляя студентов бежать в укрытие. Улыбка соскользает с губ Саманты, когда она поворачивается к Гермионе, холодно смотрящей на неё. — Возможно, так и есть, — шепчет Гермиона, делая шаг ближе, — возможно, я мошенница, но твои читатели никогда не услышат этого из твоих грязных уст. Блокнот загорается, заставляя Саманту отшатнуться назад и наблюдать, как бумага превращается в пепел. Щёлкнув шеей, Гермиона делает шаг вперед, и только тогда Саманта понимает, что вокруг них сыплется град. Она слишком поздно осознаёт, что недооценила всё, и что гром — это не природа, а чистый гнев. Гермиона отступает, небо очищается, облака уходят, это было почти как кошмар. Вздохнув с облегчением, Саманта с отвращением смотрит на ведьму: если эта грязнокровка думает, что может её напугать, значит её ждёт ещё кое-что. — Саманта! — Вздохнув, Саманта поворачивается к своему боссу, вперевалку идущего к ним. — О чем ты думала? — Сэр, я... — начинает она, но тот отмахивается от неё. — Я прошу прощения, мисс Грейнджер, это больше не повторится. Я только что получил записку от мистера Джордана; я буду внимательно следить за ней, — обещает Мистер Льюис. — Вы говорите о ней, как о собаке, — отвечает Гермиона. Саманта краснеет от оскорбления. — Собака будет лучше выдрессирована, — отвечает мистер Льюис, хватая журналистку за руку и уводя её прочь. — На первой же лодке ты уплывешь обратно и будешь работать в новостях гоблинов в течение следующих нескольких месяцев. — Есть история, — возражает Саманта. — Хочешь, чтобы наказание стало бесконечным? Продолжай говорить. Ли складывает руки на груди, наблюдая за уходящей парой, и поворачивается к Гермионе с приподнятой бровью. Гермиона пожимает плечами, не совсем довольная результатом. — Что ты собиралась делать, если бы я не вмешался? Ударит её молнией? — Спрашивает Ли. — Это приходило мне в голову, — выпалила Гермиона в ответ. — Она пробудила очень старые воспоминания. — Это то, что они делают, чем больше ты реагируешь на худшее, чего они и хотят, не доставляй им такого удовольствия. — Что бы я без тебя делала? — спрашивает Гермиона. — Вероятно, была бы арестована. Она улыбается, наблюдая, как снова появляются ученики. Вероятно, Ли прав, в конце концов, именно так они сошлись после школы. Спасая её от ещё большего скандала, чем она уже создала. От запаха пота её тошнит, рвота забрызгивает низ джинсов. Кулак в гневе бьёт по стене, слеза скатывается из блестящих глаз, когда она отшатывается назад, теряя равновесие, и падает, ударяясь о стену позади. Мир кружится, она так много выпила, что уверена, что умрет от отравления алкоголем. Во всём виновата Белла. Нет, это всё её вина. Это она стала причиной, Белла лишь отреагировала на её ошибку, она не должна была говорить ей, должна была сказать ей раньше. Её щеку всё ещё щиплет от пощечины, ярость Беллы и пустой взгляд её чёрных глаз, когда Гермиона ушла, не сказав ни слова. Оказавшись в ближайшем баре, чтобы положить конец ужасной, ужасной ночи. — Улыбочку! — говорит голос, и тут же переулок освещает вспышка. Подпрыгнув, Гермиона спотыкается, прикрывая глаза от света камеры. Она стонет, конечно, кто-то нашел её, она должна выглядеть прилично. — Черт, ты действительно не в себе, — волшебник усмехается, доставая свою палочку, — как насчет того, чтобы быть хорошей девочкой и попозировать для меня? — Отвали. — Шипит Гермиона. Она вскакивает на ноги, швыряя ближайший попавшийся под руку предмет, стакан попадает волшебнику прямо в голову. Он стонет, схватившись за лицо от боли. Гермиона не может сдержать смех, срывающийся с её губ, что такое насилие после того, что она видела. — Чёртова шлюха. Боль пронзает её грудь, она падает на землю, продолжая смеяться, но смех переходит в сухие рыдания. Камера снова вспыхивает, и она ищет свою палочку. Её руки онемели, одежда промокла от дождя, мир кружится. — Смейся сколько хочешь, сука, но завтра мир будет смеяться над тобой. Улыбнись. Вспышка, она вздрагивает и падает на бетон. Она жалеет, что не вырвалась из дома Беллы, жалеет, что не подошла к этому по-другому, но она глупа. Палочка снова поднимается, она закрывает глаза. Удар. Кровь брызжет из сломанной челюсти, когда мужчина падает на землю, как мешок с картошкой. Сжав от боли челюсть, волшебник отпрянул от незнакомца с палочкой, направленной ему в лицо. — Если я увижу хоть одну фотографию в газетах, считайте, что это уже судебное дело. Чья-то рука хватает её, поднимая на покачивающиеся ноги. — Черт, Гермиона, держись крепче. Они аппарируют и приземляются на маленькой кухне, незнакомец усаживает её на ближайшее сиденье. — Ли? — шепчет Гермиона, щурясь на молодого волшебника. — Ли Джордан? — Хэй, — усмехается он, протягивая ей стакан воды, — я видел тебя в баре, ты выпила больше огневиски, чем я думал, что это возможно. — Мне нравится бить рекорды, — Гермиона лениво усмехается. Суматоха в холле заставляет Ли напрячься, прислушиваясь к быстрому шарканью ног, направляющихся в сторону кухни. — ЛИ! Что я тебе говорила о гостях? — Зовёт женщина. Пожилая женщина появляется в дверях, её взгляд перемещается с Ли на Гермиону, удивлённо оглядывая молодую ведьму. — Гермиона, это моя Нэн, Нэн, это Гермиона Грейнджер. — Я знаю, кто она. Что она делает в такое время здесь, в моем доме? А как же твоя работа? — Меня отпустили, мало работы, — Ли вздохнул. — Снова. — Чем ты занимаешься? — Спрашивает Гермиона. — Маркетинг. — Отвечает Ли, протягивая ей зелье. — Это поможет от похмелья. Я организовываю встречи и так далее. — Он просто мальчик на побегушках. — Нэн фыркает. — Ты можешь работать лучше. — Ты должна набраться терпения, — возражает Ли, — это не произойдет в одночасье. — Это твоя четвёртая работа, сколько их у тебя будет, прежде чем ты поймешь, что это не для тебя? Ли закатывает глаза, залечивая ушибы на костяшках пальцев, и ловит вопросительный взгляд Гермионы. — У меня есть привычка говорить, прежде чем думать. Я просто говорю всё как есть. В любом случае, можешь остаться здесь на ночь. — Спасибо, — говорит Гермиона. — Я принесу тебе одеяла, дорогая, можешь спать на диване, я разведу огонь. — Предлагает Нэн. Улыбаясь, Гермиона следует за Ли в гостиную, слегка спотыкаясь, когда доходит до края дивана. Нэн взбивает для неё подушку, прежде чем развести огонь. Ей хочется возразить, мол, они слишком много беспокоятся, но она слишком устала. — Спасибо вам за всё. — В любое время. — Говорит Ли со смешком. — Знаешь, если твой маркетинг не сработает, мне нужен менеджер. — И какая зарплата? — Усмехается Ли. — Не знаю. Двадцать тысяч галлеонов для начала. — Ты... Что? — Бормочет Ли. — Со мной трудно работать... — тихо говорит Гермиона, падая на диван. — Подумай об этом. На следующее утро она просыпается, едва способная стать на ноги, голова раскалывается, она берет зелье, стоящее рядом с ней. Она убирает палочку обратно в кобуру, и воспоминания о ночи всплывают в её сознании. Она стонет и следует на кухню, на звук, обнаруживая разговаривающих Ли и Нэн. Он усмехается при её появлении; ей не хотелось бы представлять, как она выглядит. — Это газета? — Спрашивает Гермиона. — Ты не хочешь это видеть. — Предупреждает Ли. Она игнорирует предупреждение, подтягивая газету поближе, и вздыхает, глядя на свою фотографию, на которой она лежит в обмороке в глухом переулке. Что ж, тогда всё решено, ей нужно возвращаться в Румынию, после этого Белла не захочет её видеть. — На заметку, предложение в силе. Мне нужен менеджер. — Говорит Гермиона, бросая бумагу обратно. — Так ты серьёзно говорила? — Всегда. Если ты заинтересован, разберись с этим скандалом, и я подготовлю контракт. Тебе нравятся путешествия? — Я никогда не покидал Англию. — Мне нужно, чтобы ты нашёл меня в Румынии, но я дам тебе ключи от моего дома... Как ты относишься к профессору Блэк? — Честно говоря, она меня пугает. — Тебе придётся это пережить, мы живём недалеко друг от друга, у неё есть другие мои ключи, и она будет тебя жарить. Я вроде как ударила менеджера, которого она пыталась мне дать. — Ох, я видел, как ты ударила Малфоя, это некрасиво. — Мой укус ещё хуже, — Гермиона улыбается. — Серьезно, хочешь работу — она твоя. — Правда, это было бы отлично! — Взволнованно говорит Ли. — Возможно, ты ещё пожалеешь об этом. Я пришлю тебе контракт, разберись с этим идиотом, я свяжусь с тобой. Она достала из кармана мешочек с золотом и бросила его на стол. — Это оплатит транспорт и зарплату за первый месяц. Остальное рассмотрим в ближайшее время. С этими словами она аппарирует, оставив Джордана с открытым ртом глазеть на мешочек с золотом. *** Официант кладёт перед ней меню, она благодарно улыбается, нервно заправляя прядь волос за ухо. Зажигая свечу, официант слегка кланяется и разворачивается, чтобы уйти. Отложив меню, Гермиона смотрит на Беллу, которая внимательно изучает карту вин. Она рада, что Ли принес ей несколько платьев, Белле удалось сделать всё возможное — прекрасный ресторан на вершине горы. Им пришлось создать сюда порт-ключ, в ресторане всё очень уединённо, а их столик рядом с перилами открывал вид на красоту горной долины. Мерцающих над ними звёзд словно можно было коснуться рукой, она не ожидала такого от тёмной ведьмы. Они никогда не делали ничего столь романтичного, она никогда не видела Беллу одетой во что-то отличное от ее корсета. По-прежнему в чёрном, Белла в этот раз надела длинное тёмное платье с разрезом, открывающим декольте, волосы заколоты назад, от взгляда на женщину перехватывает дыхание. Гермиона выбрала фиолетовое платье, ниспадающее до лодыжек, с разрезом, проходящим по левой стороне бедра. Оно завязывалось на плече, и сначала девушка не была уверена, подойдёт ли этот вариант; она трансформировала волосы, убрав неугомонные кудри. Причёска уложена на бок, а Гермиона пытается расслабиться, это не её привычная обстановка. — Мы будем номер семнадцать, — Белла заказывает напиток на свой выбор. Быстро вернувшись, официант наливает Белле глоток для дегустации, удовлетворённая, она кивает в знак согласия, и официант наливает им обеим по бокалу. Он помещает бутылку в левитирующий лед и так же быстро уходит. Любопытствуя, Гермиона берёт фужер и, посмаковав напиток, глотает клубничное шампанское. Она сопротивляется желанию тут же допить вино, несмотря на то, насколько оно вкусное. Они праздно болтают, заказывают еду, Гермиона с нетерпением накладывает закуску. Она помнит, как впервые пошла обедать с Беллой ещё в школе, как неловко это было. Теперь она чувствует себя почти идеально, откинувшись на стуле и смеясь над рассказом Беллы. — Это история о пропавшем Фениксе и о том, как мне удалось достать новые принадлежности для занятий. — Смеётся Белла. — Не могу поверить, что ты шантажировала Дамблдора, — Гермиона улыбается и тянется за своим напитком. — Не я, а Снейп, — невинно отвечает Белла, — надо было видеть лицо Альбуса, когда он понял, что Северус невиновен, клянусь, я думала, у него вена лопнет. — Разве Минерва не вмешалась? — Она пыталась рассуждать здраво, но у Северуса был мотив, а Дамблс не хотел прислушиваться к голосу разума. Я была просто оппортунистом, и радовалась, что он заплатил выкуп. Надо было видеть его лицо, когда он вошел в мою комнату и увидел все новые принадлежности. Никогда не видела, чтобы он так багровел! Ухмыляясь, Гермиона прижимает бокал к груди, взбалтывая содержимое. Лицо Беллы озаряется весельем, и сердце Гермионы сжимается от легкой боли. Она надеется, что настанет день, когда Белла вернётся домой и расскажет ей эти истории сразу после того, как они произошли, а не два года спустя. Качая головой, Белла наливает себе ещё один бокал, предлагая наполнить и бокал Гермионы, но та отказывается, качнув подбородком. — Я сейчас мало пью, у меня расстройство желудка, — говорит Гермиона с улыбкой. — Ты когда-нибудь обращалась к медику по поводу своего пальца на ноге? — Энди посмотрела, сказала, что это инфекция. Болит время от времени, но не сказала бы, что это сильно меня беспокоило. — Странное ощущение, не так ли? — спрашивает Белла. — В смысле? — Всё это это, — отвечает Белла, кивая на стол. — Просто подумала, что это было бы неплохо... Гермиона хмурится, когда Белла смотрит в сторону оранжевого зарева вдалеке. Поставив бокал, Гермиона протягивает руку и берёт холодную ладонь Беллы в свою. Почувствовав, как напряжение пробегает по коже, она нежно поглаживает её большим пальцем. — Это приятно, — искренне говорит Гермиона, когда Белла поворачивается, чтобы посмотреть на неё. — У меня не было практики, вот и всё. — Я подумала, что было бы неплохо, если бы мы были только вдвоём, мне стоило выбрать что-то другое. — Нет, Белла, это великолепно, честно. Приятно сбежать от всего. — В последнее время мы часто так делаем. Кивнув, Гермиона отстраняется и откидывается на спинку стула, она слишком долго бегала. Белла изо всех сил старается начать разговор, однако в комнате витает напряжение, и они не могут игнорировать его, даже спустя столько времени. После всех заверений слетавших с уст Гермионы, клятвенных обещаний, Белла всё ещё сомневается. Гермиона не может винить её, в конце концов, Белла - другая. Белле причиняли боль бессчётное количество раз, неудивительно, что ведьма боялась потерять Гермиону. — Белла, — вздохнула Гермиона. — Ничего не было. — С меня хватит, — быстро отвечает Белла, потянувшись за десертным меню. — Она поцеловала меня. — Я не против; я все это уже слышала. — Я оттолкнула её, — продолжила Гермиона. — Больше ничего не произошло. — Тогда почему у тебя всегда такой пристыженный вид! — Белла требовательно скрещивает на груди руки. — Всякий раз, когда об этом упоминают, ты выглядишь пристыженной. Почему, если ничего не произошло? Сглотнув, Гермиона опускает взгляд на своё меню, слова расплываются, она слышит, как Белла раздраженно хмыкает. Она не может сдержать угрызений, что сами по себе мгновенно отражаются на её лице, всё это наводит на стыдные воспоминания. Их ссора началась с глупого поцелуя с другим волонтёром. Иногда Гермиона жалеет, что не рассказала ведьме, жалеет, что не рассказала ей раньше, но ничто не подготовило бы Беллу к такой новости. — Ничего не было. — ТАК ты продолжаешь говорить, — раздражённо отвечает Белла. — Я видела ваше взаимодействие, как ты говорила о ней, какими были твои слова. Удивительная, умная? Это напряженная работа, я не удивлюсь, если что-то случилось, я просто хочу знать правду. Я заслуживаю этого! Сложив руки, Гермиона смотрит на ведьму, её чёрное платье полностью контрастирует с белой скатертью. В ресторане занимаются своими обычными делами, пары смеются и шутят. Поправляя ложку на салфетке, Гермиона прикусывает губу, воспоминания всплывают в памяти, стыд становится сокрушительным грузом. — Вот опять, — рычит Белла. — Этот взгляд. — Хорошо. — Соглашается Гермиона. — Однако я скажу тебе, что это совсем не то, что ты думаешь. — Об этом судить мне. — Обещает Белла. Она чувствует, как сжимается её горло от того, как долго она держала это в себе. Слишком долго, возможно, ей нужен кто-то другой, чтобы разделить бремя, разделить вину, и, возможно, Белла поможет избавиться от стыда. Гермиона встречает взгляд тёмных глаз, прикованных к ней, ей нужно видеть реакцию Беллы. Знать, считает ли Белла её тем монстром, котором сама Гермиона представляет себя. — Мы разговаривали, обсуждали планы, лучшие способы защиты драконов. Я была за главного, Чарли все ещё восстанавливался после нашей стычки с Хвосторогой, полагаю, Энджи была права, я должна была заметить признаки. — Где ты была? — Энджи плачет, толкая Гермиону. — Где ты была, когда хвосторога напал на Чарли? — Я отвлеклась, Энджи, мне очень, жаль. — Искренне отвечает Гермиона. Энджи переводит взгляд на Киару, нависающую над плечом Гермионы — это последний новобранец, доказывающий свою ценность. Острый ум, быстро соображающая и храбрая, Гермиона завела тесную дружбу с ведьмой. Ведьмой, которая так сильно напоминала ей Беллу. — Будь осторожна, — предупреждает Энджи. — Белла может схватить не тот конец палки. — Ничего не происходит, клянусь. — Хвосторога, тот, что напал на Чарли в ту ночь, был зол, потому что мы наткнулись на её гнездо, в котором было два яйца. Несколько ночей спустя, когда мы составляли план, Киара поцеловала меня, — Белла с отвращением отворачивается, — я оттолкнула её, это застало меня врасплох. Я объяснила, что этого не должно произойти, не произойдет, я вышла из палатки, мне нужно было покормить Риджбека. Когда я вернулась, её уже не было... С любопытством Белла поворачивается обратно к Гермионе, которая делает глоток, чтобы продолжить рассказ. — Я забеспокоилась, я не хотела, чтобы она была слишком расстроена, поэтому я пошла искать её. В палатке её не было, была её приятельница, сказала, что ей стыдно за что-то, что Киара собрала сумку и ушла. Я не слышала, чтобы использовались портключи, поэтому запаниковала, нашла на земле следы и пошла по ним. Именно тогда я услышала крик драконихи. Когда я подошла, заметила, что яйца пропали, и поняла, как глупо поступила. Мы все поступили глупо, отсутствие компромисса в наших миссиях, то, как легко браконьеры избегали расставленных для них ловушек — всё это было. Я была в ярости, я сказала им отпустить мать, но добровольцы отказались. Тогда я сама отвязала её, подняла в воздух, и Хвосторога отследила запах своих яиц и привела меня прямо к браконьерам. Отвернувшись в раздражении, Гермиона смахнула крошки со стола, желая, чтобы ей не пришлось рассказывать эту историю. Она до сих пор помнит крик боли хвосторога, мучительный вопль существа, осознавшего, что его детёныши пропали. — Браконьеры запаниковали, у них были яйца, и угадай, кто их доставил? — Гермиона беззлобно смеется, поворачиваясь обратно к Белле. — Киара. Она украла яйца, намереваясь использовать меня в качестве алиби, что она сбежала, потому что я отвергла её. Я была просто пешкой в её планах, её отец, как оказалось, был тем человеком, которого мы пытались поймать всё это время. Я была в ярости, я создала барьер, я предотвратила их побег и позволила Рогохвосту делать с ними всё, что ей заблагорассудится. Наблюдала, как они сгорали в огне, как молили о пощаде. Вот почему мне стыдно, потому что я не остановила ту бойню, я предотвратила их побег, я позволила им всем умереть, я смотрела, как Киара угрожала Хвосторогу собственными яйцами. И я до сих пор помню хруст костей ведьмы, когда Хвосторога напала на неё и разорвала на две части. Я молчала, потому что мне было стыдно, что я не арестовала их, что я не помешала обычно послушному существу убить всех этих людей. Я стала той, кого сама не узнавала, и это пугало меня, пугает до сих пор. — О, Мерлин! — пробормотала женщина за соседним столом, с отвращением глядя на Гермиону. — Извините. — Шепчет Гермиона. — Заглушающее заклинание. — Отвечает женщина, хватаясь за живот. Кивнув, Гермионе остаётся только неловко улыбнуться, когда женщина бросает свою салфетку на тарелку, не в силах больше есть. Выдохнув, Гермиона поворачивается с красным лицом к Белле, смотрящей вдаль. — Ты должна была сказать мне раньше. — Медленно отвечает Белла. — Вместо того, чтобы заставлять меня гадать. — Это не самая простая история. — Говорит Гермиона, отказываясь от идеи пробовать пудинг. — Я думала о худшем. — Сердито огрызается Белла. — Ты должна бы знать меня лучше, — устало отвечает Гермиона, — я никогда так с тобой не поступила бы. Наступает тишина, позволяющая Белле разобраться с официантом и оплатить ужин, игнорируя предложение Гермионы закрыть счёт. Накинув пальто, Гермиона чувствует себя слишком уставшей, чтобы продолжать спор, спор который бушует уже слишком долго. Она забыла о паре, которая подслушала, когда они проходили мимо, и оба сделали паузу в разговоре, чтобы посмотреть друг на друга в замешательстве, прежде чем продолжить. Ожидая Беллу, Гермиона обхватывает рукой портключ одновременно с ведьмой, знакомый рывок тянет их за собой. Снег касается ее туфель, она плотнее натягивает пальто, идя по тропинке в сторону школы, Белла тихо движется рядом с ней. — Я бы хотела, чтобы ты мне рассказала, — бормочет Белла. — Я не знала как. Рука хватает её за предплечье, притягивая её к лицу раздражённой ведьмы, её кожа вспыхивает в предвкушении драки. Мягкая рука прижимается к её щеке, нежные глаза оценивающе смотрят на Гермиону. — Я раздражена, потому что ты так давно дала мне обещание ничего не скрывать. Ты посмотрела мне в глаза и поклялась, что больше не будешь держать меня в неведении. Мне приходится наблюдать за тобой по ночам, мучащуюся от кошмаров, и ничего не делать, потому что ты отказываешься говорить об этом. Я слушаю, как ты говоришь мне, что ничего не произошло, в то время как твоё лицо покрыто печалью и сожалением. Я спросила Энджи, что случилось с Киарой, и она сказала, что та ушла. Я не злюсь из-за того, что могло произойти, я расстроена, что ты отказалась говорить со мной об этом. — Я не знала как. — Что насчет „Белла, я облажалась”, — говорит Беллатрикс, смахивая слезу Гермионы. — Белла, в последнее время я даже не знаю, что между нами происходит. Сглотнув, Белла кивает головой, прижимаясь губами ко лбу Гермионы. Утонув в объятиях, Гермиона цепляется за заднюю часть пальто, она боится потерять ведьму. В последнее время, хоть всё вокруг них и рушится, она просто хочет вернуться к нормальной жизни. — Мы разберемся, обещаю. — Вы, дамы, потерялись? — Кричит чей-то голос, заставляя их обеих подпрыгнуть. — Нет, — отвечает Белла, поворачиваясь к приближающемуся мужчине. — Мы в порядке. — У вас сломалась машина? Немного причудливое платье для здешних мест. Гермиона напряглась, маггл. Она поворачивается, вздрагивая, когда магл смотрит на неё, она сжимает руку Беллы, дергая её. — Нам нужно уходить, — быстро шепчет Гермиона. — Спасибо, но мы в порядке. — Ерунда, ты что, британка? Я жил в Британии. Холихед, слышали о таком? — Спрашивает мужчина, подходя ближе. — Да, слышали, но нам действительно нужно идти. — Говорит Гермиона, прижимая к себе Беллу, которая смотрит на неё так, будто она сошла с ума. — У меня есть машина; вы, девочки, не можете бродить здесь в такой одежде, вы замёрзнете. — Белла. — Шипит Гермиона, тянущая ведьму за собой. — Эй, я не имею в виду секс, просто не хочу, чтобы вы простудились. В панике Гермиона поскальзывается на снегу и тут же встречает хмурый, слегка в замешательстве, взгляд Беллы, поймавшей девушку. — Расслабься, он просто маггл. — Шепчет она. — Ты не понимаешь, — отвечает Гермиона, — СТОЙ! Мужчина замирает от её крика, в нескольких шагах от него Белла разражается смехом, поворачиваясь к незнакомцу. — Я извиняюсь за мою подругу, она очень напряжена. — Говорит Белла, нахмурившись, когда мужчина не реагирует. — Не обижайтесь, вы в порядке? Вытянув руку, Белла отпрыгивает на милю, когда мужчина замахивается на нее; она выхватывает палочку, как раз когда Гермиона хватает её за руку. — Не надо! Он ничего не может с собой поделать. — Чёрт возьми, он может. — БЕЛЛА, — рявкает Гермиона, заставляя ведьму подпрыгнуть, — он ничего не может с этим поделать. — Пожалуйста. — Шепчет мужчина, падая на колени. — Что происходит? — Спрашивает женщина, переводя взгляд с Гермионы на маггла. — Я не могу находиться рядом с магглами, мне нужно уйти. — Быстро отвечает Гермиона. — Больно, — стонет маггл, хватаясь за голову от боли, — больно. — Белла, пожалуйста. — Говорит Гермиона, отходя от магла. — ПРЕКРАТИ ЭТО! — Кричит мужчина. — Мне очень жаль. — Отвечает Гермиона, уходя. Озадаченная, Белла отходит от мужчины, который в данный момент сжимает голову от боли. Следуя за Гермионой по тропинке, она оглядывается на бормочущего маггла. — Мы должны что-то сделать? — Спрашивает Беллатрикс. — Мы должны увести меня как можно дальше, если я останусь на дольше, он умрёт. — Что? — требует Белла. — Что происходит? — Помнишь, я говорила тебе, что моя мама умерла? — Говорит Гермиона, не оглядываясь на маггла, не осмеливаясь. — Да, ты сказала, что она умерла, когда ты её навещала. — Фыркает Белла, ускоряя шаг. — Она умерла... Как и все остальные в той комнате. С тех пор любой контакт с магглами обычно означал их смерть. Гермиона вздрагивает при воспоминании о том, как её мать сжимает горло, хватаясь за Гермиону, чтобы сохранить жизнь. Эти умирающие карие глаза умоляли прекратить боль, сиделки рухнули вокруг неё, задыхаясь и крича, никогда ещё она не бежала так быстро. В тот раз Гермиона сразу же вернулась в Румынию.