Великолепный век. Шехзаде Джихангир.

– Лекаря! Немедленно! – скомандовала Хюррем, придя в себя. – Перенесите шехзаде во дворец! Стражники бережно подняли Джихангира и на руках понесли во дворец. Там их уже ждал лекарь, который немедленно приступил к осмотру. – Шехзаде отравлен! – объявил он, нахмурив брови. – Яд редкий, противоядие мне неизвестно. Но я сделаю всё возможное, чтобы очистить его организм. Лекарь дал Джихангиру специальный отвар на основе древесного угля. Гюльбахар, воспользовавшись суетой, незаметно выскользнула из комнаты. Хюррем, несмотря на страх за сына, обратила внимание на странное поведение девушки. Оставив лекаря ухаживать за Джихангиром, она последовала за Гюльбахар. В своих покоях Гюльбахар лихорадочно рылась в ларце с бутылочками. – Где же ты… – шептала она. – Аллах, помоги мне! Хюррем, тихо войдя в комнату, увидела растерянность Гюльбахар и ларец с подозрительным содержимым. – Что происходит? – строго спросила она. – Говори немедленно! Гюльбахар вздрогнула, но от поисков не отвлеклась. – Простите, Хюррем-султан, – пробормотала она, – но времени совсем мало… Я должна найти противоядие. – Какое противоядие? О чём ты? Гюльбахар резко повернулась к Хюррем, в глазах её плескался ужас. – Я… Я отравляла шехзаде, – выпалила она. – Но маленькими дозами, моя мать была лекаршей, она научила меня… У меня есть противоядие, должно быть… Или… У моей сестры оно точно есть! Пошлите за Зейнеп-хатун! Скажите ей: "Время пришло". Хюррем опешила. Она видела отчаяние и страх в глазах Гюльбахар, чувствовала, что девушка не лжет. – Жди здесь, – скомандовала Хюррем и стремительно вышла из комнаты. Вернувшись в покои Джихангира, Хюррем увидела, что сын совсем плох: кожа бледная, дыхание прерывистое. Гюльбахар вбежала в комнату с флакончиком в руках. – Дайте ему это! – прокричала она. – Это должно помочь! Лекарь с сомнением посмотрел на Хюррем, но та кивнула. Как только Джихангир проглотил жидкость, Гюльбахар заметалась по комнате, осматривая все углы. – Должно быть ещё одно! – бормотала она. – Куда я его дела? Наконец, она нашла то, что искала, под диваном. – Вот оно! – Гюльбахар бросилась к Джихангиру и влила ему в рот несколько капель. Однако, состояние шехзаде не улучшалось. – Аллах, неужели поздно? – прошептала Гюльбахар, закрыв лицо руками. Внезапно Джихангир забился в конвульсиях. Хюррем с испугом наблюдала за сыном, лекарь пытался его удержать. Гюльбахар же, наоборот, вздохнула с облегчением. – Это противоядие действует, – проговорила она. – Скоро ему станет лучше. Судороги прекратились, но Джихангир не приходил в себя, продолжая тяжело дышать. Гюльбахар коснулась его лба. – Жар! – воскликнула она. – Ему нужно охладиться! Воды! Слуги тут же принесли тазик с холодной водой, и Гюльбахар стала обтирать лицо и шею Джихангира, не переставая тихо молиться… – Я люблю тебя, шехзаде, – шептала Гюльбахар, смачивая лоб Джихангира холодной водой. – Ты не можешь меня покинуть… Борись… Не оставляй меня… Хюррем, глядя на страдания сына и такую искреннюю любовь Гюльбахар, не могла сдержать слёз. В этот момент она вновь увидела себя в молодости, когда точно так же боролась за жизнь Сулеймана. Двери распахнулись, и в комнату ворвалась Зейнеп. – Держи, сестра! – прокричала она, протягивая Гюльбахар пузырек. – Спасибо, Зейнеп, но я нашла свой и уже дала шехзаде. Он скоро придёт в себя, – устало ответила Гюльбахар, не отрываясь от Джихангира. Зейнеп, однако, не разделяла её оптимизма. Она подошла к шехзаде, внимательно вглядываясь в его лицо. Джихангир, несмотря на жар, был неестественно бледен, дыхание оставалось тяжёлым. – О, Аллах! – в голосе Зейнеп прозвучал ужас. – Сестра, ты дала ему не то лекарство!