Великолепный век. Шехзаде Джихангир.

Джихангир вошел в покои Хюррем с сияющей улыбкой. Султанша, ожидавшая его с тревогой, облегченно вздохнула. – Доброе утро, мой лев, – сказала она, раскрывая объятия. – Доброе утро, валиде, – Джихангир поцеловал руку матери и уселся рядом. – Я вижу, у тебя хорошее настроение, – улыбнулась Хюррем. – Хочешь поделиться радостью с валиде? – От вас ничего не утаишь, – засмеялся шехзаде. – Иногда мне кажется, вы и правда умеете читать мысли! – Не нужно быть гада́лкой, чтобы знать, о чем хочет поговорить шехзаде, которому только что объявили о скором отъезде в санджак, – хрустальный смех Хюррем отозвался эхом под сводами покоев. – Вы абсолютно правы, валиде, – Джихангир от волнения даже слегка покраснел. – Скажите, когда состоится церемония вручения меча? Как скоро я смогу отправиться в Алеппо? – Я понимаю твое нетерпение, – мягко сказала Хюррем. – Но подготовка к такому событию требует времени. Раньше, чем через два месяца, ничего не выйдет. Ты же сын великого Сулеймана, сын мой! Все должно быть на высшем уровне. – Я понимаю, – кивнул Джихангир. – Хотя, признаюсь, иногда мне хочется быть просто сыном… без всей этой пышности и церемоний. – Это верно, лев мой, – Хюррем погладила сына по руке. – Но тогда у тебя не было бы и тех возможностей, которые у тебя есть сейчас. А теперь слушай меня внимательно. Я уже дала указания Сюмбюлю и Афифе-хатун насчёт подготовки к твоему отъезду и церемонии. А ты зайди к отцу, попроси у него отчёты по Алеппо. Изучи положение дел в провинции, чтобы приехать туда уже подготовленным. – Отличная идея, валиде! – глаза Джихангира заблестели. – Спасибо! Я так и сделаю. *** Сулейман, готовясь к заседанию дивана, изучал документы. Услышав лёгкий стук, он поднял голову. – Войди! – Доброе утро, повелитель, – Джихангир поклонился отцу. – Джихангир? Что привело тебя ко мне так рано? – Повелитель, – начал Джихангир, слегка волнуясь. – Раз уж вы решили доверить мне управление Алеппо, я бы хотел как следует подготовиться. Не могли бы вы предоставить мне отчёты по провинции? Сулейман с удивлением посмотрел на сына. Ни один из шехзаде ещё никогда не обращался к нему с подобной просьбой. – Конечно, сын мой, – улыбнулся он. – Я велю подготовить для тебя все необходимые документы. Ты даже не представляешь, как я рад, что ты так серьёзно относишься к своему назначению! – Это мой долг, повелитель. – Кстати, я хочу, чтобы ты присутствовал сегодня на заседании дивана, – сказал Сулейман. – Я объявлю о своём решении официально. *** Появление Джихангира на заседании дивана вызвало неоднозначную реакцию. Паши и визири с нескрываемым удивлением переглядывались между собой, шепчась за спинами. Сулейман, не обращая внимания на суматоху, торжественно объявил: – Шехзаде Джихангир в скором времени пройдет церемонию вручения меча и отправится в Алеппо в качестве губернатора. Прошу подготовить все необходимые документы и завтра же доставить их шехзаде. Джихангир внимательно слушал отца, стараясь запомнить каждую деталь, каждый жест. Ему предстояло многому научиться, прежде чем он сможет стать настоящим санджакбеем. На следующий день Джихангир с головой погрузился в изучение документов. С каждым днём он все больше углублялся в дела провинции, и на его лице все чаще проступало озабоченное выражение. Алеппо был богатым краем, но в то же время он требовал внимания и заботы. Через несколько дней он снова отправился к Сулейману. – Повелитель, – обратился он к отцу, когда тот дал знак присесть. – Изучив документы по Алеппо, я пришел к выводу, что провинция не приносит и половины возможного дохода в казну. Там требуется провести реформы, начать реконструкцию… Я прошу вашего разрешения взяться за это. Сулейман был поражён. Он не ожидал от сына такой проницательности и хозяйской хватки. – Ты все это понял, прочитав лишь несколько отчётов? – спросил он. – Да, повелитель, – уверенно ответил Джихангир. – В письмах из Алеппо много просьб о финансировании, но главный казначей, как я понял, постоянно отказывает санджакбею. – Прошу вас, выделите мне необходимое финансирование, – продолжал Джихангир, встречаясь взглядом с отцом. – Я уверен, что смогу не только вернуть эти деньги в казну, но и приумножить их! Сулейман задумчиво погладил бороду. Предложение Джихангира было смелым, но рассудительным. Казна действительно была переполнена после последнего похода… А главное, Сулейман видел, с каким жаром в глазах Джихангир говорит о своём назначении. Он решил дать сыну шанс. – Хорошо, Джихангир, – кивнул он. – Я выделю тебе необходимую сумму и лично побеседую с главным казначеем. Более того, я наделяю тебя расширенными полномочиями. В пределах Алеппо ты можешь действовать самостоятельно, не запрашивая моего разрешения на каждое решение. – Благодарю вас, повелитель! – Джихангир, не скрывая радости, поклонился отцу. Он не подведёт, он докажет всем, а главное – самому себе, что достоин доверия! *** Два месяца пролетели незаметно. Наступила дата церемонии вручения меча. Праздник в честь шехзаде Джихангира длился семь дней и семь ночей. Гремела музыка, кружились в танце наложницы, воздух был наполнен ароматом жареных сладостей и дорогих благовоний. И вот, наконец, настал день отъезда. Джихангир, окруженный свитой и гаремом, готовился покинуть столицу. Рядом с ним были самые близкие и преданные люди: Гюль-ага, которому предстояло стать главным евнухом во дворце Алеппо, и Нисса-хатун, назначенная главной калфой гарема шехзаде. Хюррем, провожая сына, старалась держаться спокойно, хотя сердце ее разрывалось от противоречивых чувств. Она безумно любила Джихангира, но понимала, что для него начинается новая глава жизни, и ей нельзя становиться преградой на его пути. Хюррем лично отобрала каждого слугу в свиту сына, зная, что они будут не только служить ему, но и охранять от возможных интриг и козней. Она верила, что среди них нет шпионов Махидевран, но материнское сердце не могло не волноваться. Наконец, все прощания были сказаны, объятия разомкнулись. Джихангир в последний раз посмотрел на ворота Топкапы и решительно сел в седло. Впереди его ждала новая жизнь, полная трудностей и ответственности. Но он был готов к ней. Он стал сильнее, мудрее и увереннее в себе. Он расправил плечи, словно юный сокол, готовый к первому самостоятельному полёту.