Лебединый Дозор

Антон тратит следующее утро, чтобы описать Арсению все, что он успел узнать о Черных, чтобы помочь идущей операции на Ладоге. А еще про его странную фишку быть “сосудом” для накапливания Силы, неспособность работать с Сумраком и какие-то детали, которые могут пригодиться тоже. Перебирая карточки на полу, он периодически сдавленно шипит от того, что в этой дурацкой квартире нет еще более дурацкого ноутбука. Арсений почему-то расспрашивает про других Светлых — Макарчика и Лизу Гончарову, которая на самом деле не Лиза. Антон осторожно делится будто бы ничего не значащей инфой о совместной подготовке в тренировочном центре, стараясь не упоминать этих двоих и вообще количество участвующих оперативников, чтобы случайно не спалить и себя тоже. Хотя наверняка у Арсения, как у сотрудника штаба, должен быть доступ к досье и на основных агентов, и на почти сотню наемников. О том, что доступ может быть и к досье самого Антона, он старается не думать и продолжает гнуть линию с леди Энни. Арсений, впрочем, про его личность ничего не спрашивает. По защищенному каналу связи он говорит с кем-то из Инквизиции, заверяя Антона, что кроме этого доверенного лица больше никто не узнает, что он причастен к секретной миссии и вообще жив. Антон ему верит, хотя нужно было бы быть подозрительным. Даже положено быть максимально подозрительным, но Антон — очень сильно уставший и очень сильно влюбленный, и он уже не может действовать с холодной головой. С этого дня Арсений начинает ненадолго выходить из дома, чтобы провернуть какой-то свой хитрый план по получению Инквизиторского зелья. Никто вокруг не должен ничего знать, поэтому интриги плетутся с двух сторон — доверенный Инквизитор тоже не теряет времени зря. Дни тянутся, и в часы отсутствия Арсения Антон сходит с ума в одиночестве. Надо же, а ведь он однажды протусил в стае Черношеек почти целый сезон, так и не увидев ни одного человека, и не скучал ни по кому из родных или друзей. А тут — нате, здрасьте, истеричка во всей красе. В один из дней он изводится так, что наполняет сам себе ванную, благо что у Арсения рычажный смеситель, с которым легко справиться, даже если у тебя клюв. Забравшись на табуретку, Антон бесцельно пускает в воду пузыри, занимая себя хоть чем-то, чтобы не разнести всю квартиру в ожидании Арсения. “Антон Шастун, боевой маг, двести тридцать два годика”, — жалуется он потрепанной и многострадальной желтой уточке, потому что говорить больше не с кем. Ближе к вечеру, маясь от скуки, он залезает на шкаф в прихожей и прыгает на вернувшегося домой Арсения в попытке напугать и защекотать, но вызывает у того только умилённый хохот. Потому что хрен ты проведешь Высшего мага, привычного к таким приколам, конечно, но попытка того стоит. Еще через день Антон с огромным трудом напяливает на себя найденный им в шкафу носок с нарисованными чайками. Он терпеть не может чаек, они так сильно испортили ему прошлую зимовку на Каспии, что Антон ненавидит их просто как вид. Но ради того, чтобы рассмешить Арсения, он умудряется с помощью диванных подушек натянуть носок прямо на голову, как колпак. В таком виде Антон заявляется на кухню, и получает в награду прекрасный смех, который, по ощущениям, реально продлевает ему жизнь. Потом Антон совсем едет крышей и прячется в духовке, обложив себя яблоками, но Арс шутку не понимает и, всерьез обеспокоившись, сто раз потом спрашивает, не нужен ли леди Энни психолог. “Нужен, мой хороший, потому что я в тебя влюблен”, — вздыхает Антон, когда тот от греха подальше поспешно вытаскивает его из духовки, ворча, что приколы у него не смешные совершенно. *** И вот сегодня Антон решает устроить нечто совсем странное. Пока он Арсения умиляет в виде лебедя, надо успеть попробовать понравиться ему так сильно, как он только сможет. Потому что милая лебёдушка леди Энни ему нужна, явно нужна. Арсений особо и не скрывает своей симпатии и расположения — гладит его часто, смотрит глазищами своими синими так нежно и трогательно, что аж сердце болит. Но как только Арсений увидит, что вместо девушки тусуется с двухметровым мужиком — пиздец котенку. И лебедёнку тоже пиздец. В общем, впервые со времени получения проклятья расколдовываться Антон совсем не хочет. И что делать — не имеет ни малейшего понятия, поэтому творит всякую ерунду, отвлекаясь от своего отчаяния. Сегодняшним сюрпризом был объявлен внутри Антоновой головы символичный выход из шкафа в чем мать родила, то есть без особенных украшений типа носка на голове. Правда, он уже неделю таскает на шее Арсов браслет из настоящего жемчуга, но это не считается, это подарок. От которого тоже сердце заходится нервным боем, но думать об этом Антон не хочет. Индюк вот тоже — думал-думал, да в суп попал. А до утки мысль доходит только на третьи сутки. Думать домашним птицам, видимо, вообще противопоказано. Врубив воду в ванной, чтобы Арс подумал, что он там, Антон залезает в шкаф, замудохавшись с веревочкой, которую еле смог привязать, чтобы прикрыть за собой дверцу. Удобно устроившись на удачно стоящем в шкафу чемодане, он выдыхает и просто ждет. Даже в щелочку можно подсматривать, красота. Но Арсений вдруг приходит не один. Кажется, он утром говорил что-то про прорыв в деле и возможные хорошие новости, и Антон надеется, что это они и есть. Ожидаемые “хорошие новости” в виде невысокого, но крепкого мужичка разговаривают с кем-то по телефону, пока Арсений стучится в закрытую ванную, прислушиваясь. “Повелся”, — хихикает Антон, наблюдая из шкафа за тем, как он отходит от двери ванной комнаты и приглашает мужичка с телефоном в гостиную. — Ну что там, Серень? — он устало вздыхает и присаживается на диван, осторожно отодвигая на край Антонов плед. “Так вот он — этот Сережа из Дозора”, — догадывается Антон. Долго же до него доходило. С этой влюбленностью он все навыки свои потеряет. И мозги реально станут гусиными. — Ну короче, там такое вскрылось по этому делу, ебать не встать, — Сережа тоже падает на диван, — ты сейчас просто охренеешь. — Валяй. — Хорошо, что птичка твоя не сунулась самостоятельно в этот прекрасный домик на Ладоге, — Сережа хмурится, — люди Тины за эти годы заняли там, похоже, весь дачный поселок. Когда наши ребята вскрыли тайник с аптечкой и припасами, поднялся такой кипиш! Хорошо, что у нас была поддержка с воды. — А я говорил, — хмыкает необычно серьезный Арсений. — И как всегда был прав. Короче, Темные, которые наши, официально принесли извинения за беспорядки… — Это какие? — Да ерунда, — отмахивается Сергей, — вы тут пока играли в подводную лодку, они наших мелких магов-перевёртышей подзаебали слегка, но сейчас все норм. Ордера даже выдали на серьезные вмешательства. Хороший улов. — Хороший, — соглашается Арсений. Антон плохо видит его лицо через щелочку, но голос такой суровый и такой командный — прямо как той ночью при побеге. Этот Арсений ему нравится особенно сильно. — И еще прикол, — продолжает Сережа, — Темные подписали не глядя разрешение на снятие проклятия с твоей птички, просто в секунду, прикинь? — Да ладно, — удивляется Арсений, — и торговаться не пришлось? Как вам удалось? — Там все еще смешнее, мы расколдовываем твою птичку, а они — своего Темного, — довольно продолжает Сережа, — оказалось, у них уже пару лет в аквариуме сидит какой-то додик, тоже попавший под “Артемиду”, не знаю правда, как. Так что они с удовольствием обменяют равносильные вещи, даже допсоглашение не стали требовать. Еще и целителя с нужным уровнем Силы предложили предоставить. — У нас есть подходящий целитель, — говорит Арсений. — А что за Темный, додик этот? — Хрен знает, такая здоровенная рыбина, ты бы видел. Я думаю, что акула, но по фотке не разберешься, а Эд мне только фотку и показал. Антон в шкафу начинает злиться. “Рыбина, блять. Сами вы — рыбина!” Ирка его спасла! Так вот что с ней сделал этот дебильный артефакт, и вот что написал тайский связист на стене. “Счастливый рыболов” — эта надпись очевидно была про Ирку, Антон был прав, что она жива. Ужас. Он хотя бы остался сухопутным, а как она справлялась в море, полном опасностей? Брррр. — Это еще не все, — продолжает Сережа, прокашлявшись, — часть группы, как ты и предполагал, гоняла в Сибири Тининых ублюдков. “Макарчик!” — Антон жадно вслушивается в речь. — Спасибо кстати за инфу, что под проклятьем можно иметь дело с простыми потоками Силы, мы в итоге только так их и нашли — Темный чувак, который тоже был заперт в зверушке, собирал энергию природы как-то и всю её отдавал Светлому, прикинь? Я такого в жизни не видел. Он будто бы был как… шкатулка? “Как сосуд”, — поправляет Антон. Значит, не только у него проявился этот странный эффект. — Поконкретнее, — почти приказывает Арсений, и это снова удивительный какой-то командный тон. — Короче, — Сережа и ухом не ведет от такой строгости, — там нашлись двое Иных, их после какой-то стычки неприятной местная ведьма подобрала, такая, знаешь, ебнутая немного. Живет одна, никакой регистрации, но сильная. Представилась Олесей, в архивах ее нет вообще нигде, как с луны свалилась. Реально, блин, сильная, с этим бы тоже разобраться нужно будет попозже. Она по цвету не определившаяся, прикинь? Не Темная, не Светлая, и не Серая даже. Ей веков восемь, наверное. — Ценный кадр, надо будет понаблюдать, — безразлично бросает Арсений. “Нихуя себе ты, извините, босс. Почему ты ведешь себя как босс?” Даже нотки в голосе совсем другие. — На поисковиков наших, между прочим, крепких ребят, Олеся эта напустила морок и часа два им на картах гадала, зубы заговаривала. Думала, по их душу пришли. Совсем в глуши разучилась ауры читать, если вообще умела. Хорошо, что не поубивала никого, а могла. — С Иными-то что? — Живы, норм. Антон в шкафу выдыхает. — Светлому, правда, досталось сильно, — Сережа делает паузу, — потерял память, ничего почти не соображал. Заботился только о зайце своем и все время про медведей говорил. — О зайце? — Да, его напарник типа, Темный. Как твоя птичка, по ходу, под “Артемидой” жил. Что за тема у этой группы с кривыми артефактами, нахрена в зверей перекидываться? — Серень. — По делу, да, помню, — он пересаживается поудобнее на диване, — в общем, у Светлого медальон обнаружили нефритовый, он так фонил, что не сразу и разобраться было, что это такое, а знаешь, кто внутри медальона оказался? Полудохлая Тинина шавка, живой дикий Чёрный, как его правильно назвать-то. Светлый его вместо себя в нефрит закатал, прикинь? Силён мужик. — И Светлый жив после такого? — удивляется Арсений. — Но как? “Артемида” — мощная магия, у него бы сил не хватило. У меня бы даже не хватило! — Ой не преувеличивай, мсье Поповский. Но Светлый все отдал. Если бы не этот заяц, ему была бы крышка. — Это сколько надо было отдать, — цокает Арсений, — чтобы за все это время не восстановиться. — К награде бы его, да, я тоже подумал, — Сережа кивает, — не слышал, чтобы силу артефакта так перенаправляли, это вообще возможно? — Без понятия. Я лично — никогда такого не видел. Сережа цокает и качает головой. — Ну, короче. Наши их обоих заморозили мягенько, до госпиталя доставили. Так этот Светлый, когда от заморозки отходил, бредил прям, все “шатуна” какого-то звал. Хотя ведьма эта, Олеся, говорит, не было там медведей-шатунов никаких. И с Юрием Шатуновым он знаком не был. Загадки опять непонятные. Антон откидывается на спинку внутри шкафа и выдыхает еще раз. “Живы! И Макарчик, и Макс Заяц”, — на репите крутит он в голове. Шатуна он звал, ну подумать только, помнит его, значит. Говорили им, блин, не ходить вдвоем в вылазки, нормальные парни-наемники всегда же были на подхвате, но нет, эти черти любили работать одни. Как хорошо, что не сгинули, кто бы там ни была эта ведьма Олеся — Антон ей должен. Хоть сто раз пусть карты свои раскидывает и гадает ему как вздумается. — Что это вообще за туса была, Арс? — голос Сережи становится подозрительным. — Сто грифов секретности, Московский Дозор на ушах, через неделю официальный визит Инквизиторов, пришло письмо сегодня. Арсений молчит. — Еще и ты не говоришь ничего, — продолжает Сережа, и тон его становится все более раздраженным, — я еле получил доступ к инфе, ты не представляешь, сколько пришлось охмурять эту куколку из Архива, я столько в караоке не тусил лет пятьдесят! Почему Светлые работали с Темными, почему никто вообще про это не знал? Тину ловил весь мир, зачем было скрываться? Арсений опускает глаза в пол, но продолжает молчать. — И почему из Темных не удивился только Завулон, — нажимает Сережа, — когда мы им официальный запрос прислали? Наш Питерский офис весь просто в осадок выпал. Получается, только Завулон и был в курсе, глава Московских Темных? Короче, Арс, нихрена вообще не ясно, мне кажется, там все глубже, надо бы разобраться. — У тебя все? — устало вздыхает тот. “Все живы, — думает Антон, — все живы, Боже”. Макарчик, Заяц, Ирка. Даже девчонки из третьей группы — завершили в Америке свою часть миссии и тусуются в программе защиты свидетелей. Теперь они Ида и Лиза, и одна из них блондинка, а вторая — брюнетка, хотя было все совсем не так. Единственные из основной группы в полном порядке, он еще до Индонезии получил от них весточку. Наверное, Арсений думает, что Антон — это одна из девчонок, если вообще ему известно, что в группе были девушки. И что была третья группа. Пофиг, все равно все раскроется, и их сладкой гетеро-идиллии придет жирный утиный конец. Ну хоть все живы. Только про Координатора, этого Графа — ничего не понятно. Наверное, он из Инквизиции. Он так и не вышел на связь с Антоном, хотя во время последней погони кричал в наушник, что не оставит их, и артефакты нужно использовать только в крайнем случае. Так в итоге и вышло, конечно. Буквально — в крайнем. На краю водопада. — Да, пока все, — хмурится Сережа, — в общем, дело снова подняли, будет расследование, так что расколдовываем птичку поскорее и берем показания. Инквизиция нам спуску не даст, стопудово. — Нормально все будет, — спокойно говорит Арсений. — Этот твой любимый Инквизитор, кстати, приехал уже, господин Гальцев, тусуется в офисе весь день. Я его тоже уважаю, конечно, но он всем уже мозг взъебал. И такой еще голос у него добрый, ровный, охренеть, как он так умеет? — Это он может, — впервые за всю беседу улыбается Арсений. — В общем, все новости к этому часу, — он смеется спонтанной шутке, — остальные не найденные члены группы объявлены в розыск, я связался с Америкой и с Азиатским представительством. — Тормози, не надо искать никого. — Как не надо? — взбаламучивается Сережа. — Их было шесть, по нашим данным, трое найдено, трое еще… “Их было семь”, — вздыхает Антон. — Их было семь, — вдруг говорит Арсений, — и не надо никого искать. “Чего, блять?” — Арс, ты что нахрен такое говоришь, откуда седьмой?! — Сережа не на шутку уже заводится, даже дергается как-то нехорошо. — Откуда ты знаешь? Почему нельзя? Америка ответила положительно. — Сворачивай расследование, я тебе официально говорю, — спокойно отвечает Арсений, — Гальцев здесь, Завулон в курсе, а больше никто ничего знать не должен. — Это Завулон, что ли, седьмой? — почти кричит Сережа. — Ебать, Арс! Это — плохо! Ты помнишь тот замут с Гесером?! Ему нельзя доверять!!! “Чего блять? Если Граф — это ебучий Завулон, то Антон сам утопится в болоте. Он с Графом вообще-то флиртовал!” — Серень. — Арс, я твой друг, но мне, нахер, это не нравится. — Я сказал — нет, — твердо припечатывает Арсений таким жестким тоном, о который можно алмазы крошить, не меньше. Пауза затягивается, и в этой гостиной, похоже, назревает драка. Антон, случайно прикрывший дверцу шкафа посильнее, в совсем узкую щелочку почти ничего не видит, но слышит какой-то непонятный шум, и не выдерживает. Уже просто невозможно держать в узде ни эмоции, ни лебединую агрессию, ни это глупое влюбленное сердце, которое хочет только защищать своего человека, пусть против наверняка сильного Иного Сережи у него нет никаких шансов. “Плевать”. Створки шкафа распахиваются, Антон вылетает белой стрелой в сторону дивана, оглушительно крича, и со всей дури машет крыльями, хотя толку от этого мало. Перья еще не сменились, и площади не хватает для нормального взлета, но он вскарабкивается на диван прямо между Арсением и Сережей и истошно орёт, бросаясь вперед бесстрашно и резко. Так просто Антон не сдается, он перворанговый боевой маг! Даже если весь в лебедином пуху. — Тише, тише, хороший, — пытается его удержать Арсений. — Воу, ВОУ! — отступая, восклицает Сережа. — Всё, всё! Но Антон продолжает напирать. В клюве нет зубов, но клюв умеет больно щипать, а крылья лебедя способны кости сломать, вообще-то, даже подрезанные. — Птичка, остынь! Да стой ты, я не нападаю! Не нападаю! Сережа, уворачивающийся от крыльев и клюва только потому, что он маленький и ловкий, отпрыгивает в угол комнаты, врезаясь в книжный шкаф, внутри которого падают портреты и статуэтки, и только тогда Антон останавливается, угрожающе замерев на краю дивана. В углу нет места для маневра, Арсения он телом закрывает, а напасть на Сережу сможет и отсюда. Но контратаки не следует, что странно. Может, Сережа этот и не оперативник вовсе? — Серый, ауру, — командует Арсений. — Птичка, я свой, епта, смотри! Он показывает всю ауру целиком. Ну нифига себе, насколько он доверяет Арсению, надо же. Похоже, тот и правда хороший парень, раз его друзья способны встать на его сторону даже в такой ситуации. Сережа же понятия не имеет, кто такой Антон, но все равно доверяет. Аура у него интересная. Антон выхватывает краем глаза пару печатей, которые есть и у него самого — тот все-таки оперативник, и они могли даже пересекаться на заданиях. Но главное не это — аура переливается золотисто-желтым — это Сережа показывает свои искренние эмоции — заботы и сострадания, безоговорочного доверия и доброты. Антону не очень ясно, как он понимает смысл этих цветов — наверное, какой-то новомодный прием, но сомнений не остается — Сережа ему не враг. — Я не причиню тут никому зла, хорошо? Всем понятно? — Сережа поднимает в защитном жесте руки, и вздрагивает вместе с Антоном, когда снова раздается этот непонятный звук. На диване шипит рация — вот что за странный шум Антон слышал из шкафа, приняв его за начало драки. “Епта”. — Внизу маячит Эд с разрешением, надо подписать, — говорит Сережа. — И птичке нужен целитель. Инквизиторы готовы прислать зелье сегодня вечером. — Понял, Серж, спасибо. Антон нехотя складывает крылья. — Ухожу, ухожу, всё. Не затягивайте с этим. До свидания, — обращаясь уже к Антону, бормочет Сергей, — не знаю, как именно вы сейчас воспринимаете мир, но если что, извините за “птичку”, и, для протокола — я вам помогал. — Давай, Серый, иди, — устало выдыхает Арсений, — поговорим после. *** Пока Антон переводит дух и топчется по дивану, не понимая, куда себя деть и как уложить в голове всё это, Арсений выключает воду в ванной и молча остается тусить в прихожей. Не дожидаясь стука в дверь, он распахивает её через полминуты. — Добрый вечер, у меня разрешение на подпись, — шелестит из-за порога. По сексуальному и какому-то дерзко-криминальному вайбу в голосе Антону даже из соседней комнаты становится понятно, что за дверью стоит вампир. И аур читать не надо, Светлые всю эту нечисть чувствуют мгновенно. — Нужно показаться представителю коллег! — зовет Арсений Антона, предусмотрительно не допуская слов “приглашаю”, “выйди” и “пожалуйста”. С вампирами не шутят, несмотря на то, что они почти все — слабые Иные. Но это только в плане голой Силы, а опасными они от этого факта быть не перестают — своих штучек им вполне хватает. Антон нелепо выглядывает из комнаты, вытягивая в коридор только шею. Представитель Темных весь в татухах, но симпатичный. Губы такие пухлые, взгляд добрый, несмотря на вампирскую сущность. — Понял, дядь, все ок, — басит он, улыбаясь и смеряя недвусмысленным взглядом Арсения, — драсьте, благородный, с письмом прибыл Эдуард Выграновский. Колдую, как шестёрка, но сосу, как Бог. То есть — шестиранговый вампир, ежели вы забыли. Он подмигивает Арсению и опирается плечом о дверной проём, протягивая вперед папку с документами. — Эд, успокойся, напугаешь человека, — закатывает глаза Арсений, — сосет он, как же. Где твои манеры? Вампир, обращаясь к Антону, отвешивает поклон, снимая с головы несуществующую шляпу и размахивая ей, как мушкетер. — Уважение, уважаемый! — уже без насмешек говорит Эд, поднимаясь обратно. — Расколдуетесь, пригоняйте к нам, попиздим, покурим, лады? Я так понял, вы там с нашим Ирусиком тусили нормально, мы черно-белую дружбу одобряем, да. — Эд, — мягко, но настойчиво осаждает его Арсений, отдавая ему обратно папку, — чем быстрее ты свалишь, тем быстрее мы расколдуем человека, да? И я напоминаю, что при утечке информации ты сгоришь. Тот делает страшное лицо и притворно ахает. — Правда, шо ли? — Сго-ришь на-хуй, — по слогам произносит Арсений, посмеиваясь, — всё, кыш! Эд делает ручкой, шутит что-то про позвони мне и растворяется в темноте подъезда. *** “Нихуя не помогает”, — ругается Антон на восьмую по счету технику успокоения нервов, которую пытается применять. — Леди Энни, все будет хорошо, — заверил его Арсений, как только закрыл за вампиром дверь. “Нихуя не будет!” Антон топает перепончатыми лапками по ковру туда-сюда, туда-сюда, и, кажется, эти лапки даже потеют. Сам Арсений тоже только притворяется спокойным. Знает ведь, что снятие проклятий — дело серьезное, и все что угодно может пойти не так. А еще Арсений наверняка понимает, что у Антона уже такой огромный список вопросов к нему, что они из этой квартиры не выйдут еще один месяц, пока во всем не разберутся. Если Арсений вообще переживет тот факт, что у его драгоценной Леди Энни есть хуй. “Блять, ничего не помогает!” Минут двадцать назад Арсений коротко скомандовал по телефону что-то типа: “Поз, с полной сумкой сюда, не резко, но срочно”. Примчавшийся и представившийся целителем очкарик доверия особо не внушает, поэтому Антон, не обращая на него внимания, продолжает вышагивать по ковру туда-сюда, судорожно соображая, что будет дальше. Они все живы — это хорошо. Не ясно только ничего про Координатора, но о его существовании никто, кроме них шестерых, не знал. Только вот Арсений откуда-то вызнал, чертяка. Что у него за позиция в штабе, что ему известна такая инфа? Хотя, может, просто догадался, что шестерка агентов с сотней наемников-людей на подхвате вряд ли действовала, решая проблемы “на каменцы”. “Мистер Граф, будьте живы, молю, без вас не разобраться нихрена”, — бормочет Антон. Если конечно Координатор Граф — это не ебучий Завулон. Антон ёжится и вышагивает еще активнее. Если его нормально сегодня расколдуют, то допроса все равно не избежать, что бы ни говорил Арсений про поддержку Инквизиции и то, что все схвачено. Их Алмазный Орден по сути — вне закона, и Дозоры точно заинтересуются, не смотря на крышу в виде Завулона и арсеньевского человека из Инквизиции. И что думает обо всем этом верхушка Светлых, где они вообще? То, что допрос будет и у него, и у Ирки, и у Сибирской двойки — очевидно. “Что говорить”? Ирка наверняка будет сначала выражаться витиевато, может быть, даже будет поддерживать легенду, что они с Антоном парочка, которая просто отдыхала в Индонезии. Вот она, дилемма, блять, заключенного, кто из них кого сдаст первый. И как поведут себя Лиза с Идой, если на них выйдут? И нужно ли будет про них говорить? Инквизитор Гальцев хороший мужик, но хрен знает, погружен ли он глубоко в детали дела. В любом случае, вранья Инквизиция не допустит, и всё вскроется. Всё точно вскроется. “Насколько можно распространяться об операции без прямого приказа Графа? Насколько можно распространяться, если операция еще не завершена? А если завершена?” Еще и Арсений, перед которым не понятно, как объясняться. Он-то ждет наверняка Лизу или Иду, если знает про состав группы. Ну или просто ждет, что Антон женщина. Леди Энни. “Блять”. Ладно, всегда можно притвориться частично потерявшим сознание, если что. И отрицать свою явную к Арсению симпатию. Скажет, что действовал на птичьих инстинктах мужской конкуренции. “Пиздец, — заключает Антон, останавливаясь и тупо глядя на сидящего на диване целителя-очкарика, — а ты чего молчишь?” Арсений, говоривший с кем-то по телефону на кухне, входит в гостиную. — Сейчас из портала выйдет Инквизитор, визит помощи, — коротко бросает он одновременно и Антону, и этому молчаливому целителю, не выпускающему из рук огромную сумку. Пространство подергивается рябью под характерный шелестящий звук. Из яркого овального обруча выходит стильненький чувак неопределенного возраста и неопределенных черт лица, небрежным жестом закрывая портал. Эти позеры всегда появляются с шиком и блеском. — Александр Шульгин, Инквизиция, Отдел Тайн, — говорит чувак. Его аура светится нейтрально серым, на груди Шульгина — печать миссии добра, намерения тоже вполне добрые, судя по такому же, как был у Сережи, желтому оттенку по краям. — Здрасьте, — буркает очкарик. — Привет, доктор Позов, как настроение, как пищеварение? Арсений фыркает. — И тебе привет, дорогой, — мурлыкает Шульгин в его сторону, — как дела? Антону не нравится, как он смотрит на Арсения, потому что сам Антон на Арсения смотрит точно так же. Сука. — Рад приветствовать и вас, господин Светлый Иной, — бросает он Антону, и у того пережимает сердце. Он что, распознал в нем мужчину? Шульгин передает пузырек с зельем целителю Позову и просит кофе, но Арсений просто отправляет его на кухню, неопределенно махнув рукой. Позов кривится. — Не могли никого другого прислать? “Отдел Тайн” у него! Он чё, Гарри Поттера пересмотрел? — злобно шепчет он. — У них вся Инквизиция — и так сплошной отдел Тайн. — А я ебу? — ворчит ему в ответ Арсений. Закончив свои приготовления, Позов зовет Антона на диван, и пока тот нехотя запрыгивает на середину, Арсений приносит какую-то одежду и полотенце, ровной стопкой складывает на стул рядом. — Ну что, леди Энни, готовы? — Арсений опять выкает. “Нет”, — честно отвечает Антон, и даже мотает головой, кажется. — Все будет хорошо, — он улыбается так обезоруживающе, что Антон опять ловит себя на ощущении, что готов налить океан из слез, — после превращения вам нужно будет поспать, я останусь здесь и буду вас защищать. Арсений касается ладонью его крыла, и Позов странно косится на этот жест, но Антону действительно нужна эта поддержка. — Как дал обещание быть на вашей стороне, так и держу его дальше, — серьезно говорит Арсений, поглаживая невесомо перья, — хорошо? “Мне страшно, двоечка”. Арсений, будто бы читая что-то в испуганных Антоновых глазах, вдруг протягивает микрометку-печать на ладони, очень слабенькую, типа школьного “мирись-мирись и больше не дерись”, но сейчас и это сгодится, потому что магический потенциал Антона буквально равен нулю, он даже как сосуд — почти пуст. Антон касается клювом его руки, позволяя забрать какие-то крохи Силы со дна сосуда, и Арсений сам замыкает микрометку. Она вспыхивает на коже и исчезает из виду, но не пропадает совсем. Теперь Арсений целые сутки обязан следовать своим словам. — Я буду рядом, лебёдушка, — тепло шепчет он. “А я буду любить тебя всю жизнь”, — бездумно бросает Антон и шумно вздыхает, готовясь к ритуалу. Из кухни выплывает Шульгин с чашкой кофе и табуреткой, которую ставит у стены и располагается на ней, как в кинотеатре. Этот чувак Антону очень не нравится. Арсений присаживается рядом на диван и мягко набрасывает на крылья плед. — Уважаемый Иной, — важно говорит Позов, почему-то тоже игнорируя тот факт, что Антон, вообще-то, женщина, — вы же меня понимаете? Он кивает. — Это зелье пьется залпом, — продолжает целитель, и его голос кажется очень знакомым, — будет кружиться голова, но мы проследим, чтобы вы безопасно расположились для трансформации. Лучше будет сразу лечь, пока вы не отключились. Этот плед пригодится вам для сохранения тепла. Вряд ли, конечно, тут будет сильно холодно — скорее, просто вежливость, чтобы не являть всему миру наготу, и Антон за это благодарен. Раздеваться перед снобом-Шульгиным очень не хотелось бы. Позов плетет сложное заклинание, пока Антон пьет неприятно пахнущую зеленую жижу. Вокруг серебрятся нити Силы, и он чувствует, что основной поток энергии для заклинания дает Арсений, сосредоточенно закрывший глаза. У них одинаковые медальоны на шее — это, должно быть, амулеты-передатчики. Похоже, Позов — не особо сильный маг, но приличный практик. В глазах темнеет, и Антон заваливается на бок, хотя хочется положить голову Арсению на колени. Он даже вытягивает в его сторону крыло, и тот дергается и на мгновение открывает глаза, кивая. Поддерживает. “Ох, Арсений, как ты сейчас удивишься”, — успевает подумать Антон. Картинка мира пляшет и идет мелкой рябью. Что-то начинает уже меняться, глаза иначе воспринимают цвета. Новым зрением Антон успевает различить ауру Позова — второй ранг, несколько стандартных печатей, одна из них — старомодный рыцарский Обет Вечной Дружбы. Наверняка парный с Арсением, очень уж цвет похож. Два чванливых тамплиера, глядите-ка. Небось, умеют вилку в правильной руке держать. Опять заметна эта странная фишка с цветовым свечением ауры — такое же желтое, добродушное. Как Антон за эти годы пропустил такую прикольную тему, кто вообще изобрел этот способ? Если бы Антон мог просто вот так вот показать Арсению всю свою любовь через ауру, что бы было? Внутренности крутит, Позов заканчивает заклинание щелчками пальцев, сбрасывая финальные знаки, и Антон может поклясться, что уже слышал этот ритм. Кажется, в крохотный наушник, с которым на заданиях он не расставался никогда. Как это может быть? — Спи, гусь, — говорит Позов почти любовно, и Арсений рядом тепло улыбается, выдыхая. Это последнее, что видят закрывающиеся Антоновы глаза. Что-то отдаленно знакомое, но очень расплывчатое мелькает в голове. Гусь, Граф, Лейт Найт шоу “Одним словом”, какие-то странные игры, в которых всё серьезно и нелепые каламбурные новости про футбол.