Расцвет

      Как бы Арина не пыталась убедить Сашу в том, что школьные беседы не представляют из себя ничего страшного — страшно было и даже очень.       Неделю она проработала спокойно, в основном копошась в ворохе бумаг, а в пятницу коллега притащила ей новые толстые папки, окрестив их материалом для профилактических уроков. Саша провела в их компании все выходные, старательно пытаясь впихнуть себе в голову всё за раз. Она была бы готова абсолютно точно к разговору о том, какая ждет ответственность за каждый закон уголовного кодекса; без напряга рассказала бы все статьи конституции; да даже, может быть, с легкостью провела бы урок обществоведения! Но к философской беседе о цене жизни она готова точно не была ни в какой перспективе. Она сейчас сама её смутно понимала, не то, чтобы кому-то ещё о ней толковать.       Сегодня Саша с самого пробуждения была как на иголках и похода в школу боялась больше, чем первого дня в участке. Свою сегодняшнюю роль она приравнивала к роли учителя, а ещё с самого детства казалось — что она самая неблагодарная. Дети в коллективе жестокие все: вне зависимости от пола, национальности, культуры и внешности. Любая оплошность — и эта желчь вытечет наружу стремительно быстро. Если зарекомендовать себя с самого начала, как мягкотелого и не строгого человека — то никакого авторитета и серьезного внимания совсем не видать. Каким бы уважаемым не был преподаватель в обществе — детей это не остановит ни на секунду, если они хотя бы раз почувствуют слабость и неопытность. Саша знала это по себе. Раньше её ничего не останавливало вместе с одноклассниками срывать уроки у молодых учителей, боявшихся прикрикнуть, делать при них пакости и кидаться бранными словами. Это сейчас она понимает насколько мерзким было поведение в те периоды, а когда ты ребенок, ведомый стадным чувством — тебя редко когда образумит твой мозг и воспитанность.       Школа на их районе находилась относительно близко с сашиным домом, идти до неё было быстрее, чем до участка. Но дорога до неё всё равно казалась неумолимо длинной, вовсе бесконечной. Всё время пути до неё, в горле сидел неприятный ком, а в груди клокотала пульсирующая тревожность. Легче не стало даже тогда, когда Саша завидела издалека уютный жёлтый свет из школьных окон, который ярко контрастировал с утренним мраком снаружи.       До начала уроков было ещё полчаса, но школьный двор всё равно живо пестрил ручейками сонных детей с портфельчиками. Саша, слившись с ними, затекла в помещение и на долю секунды впала в приятную ностальгию: словно она снова сонная пришла к первому уроку, на котором наверняка задремлет. Замерзшие от прохладного сентябрьского ветра щёки порозовели, тепло с легким покалыванием разлилось по всему телу и отвлекаясь на эти физические чувства, Саша немного уняла свое дикое переживание и отправилась на поиски учительской, которая по обещаниям Арины должна была располагаться в правом крыле третьего этажа.       Школа была очень большой, что если честно, чуть не сбило Сашу с толку. Школа в которой училась она — была совсем крохотной, одноэтажной и учеников там было не шибко много: даже классы на буквы не разделяли. А здесь были широкие коридоры, высокие потолки и учеников даже за полчаса до уроков было уже столько, сколько во всей сашиной деревни людей, наверное, не соберётся. Поблуждав по необъятным коридорам и пару раз заблудившись, Саша всё таки нашла заветный кабинет, который по итогу оказался вовсе на втором этаже и в совершенно противоположном крыле.       Робко постучавшись, она зашла внутрь, потными ладонями прижимая к себе папку с материалами для сегодняшних занятий. — Здравствуйте, а не подскажете… — Чего тебе, девочка? — перебили её сходу.       Саша взглянула на женщину, лет сорока на вид, которая тоже смеряла её своим взглядом — только не дружелюбным, а надменным и с нотками беспричинной агрессии. За себя стало несколько обидно и кратко улыбнувшись, Саша вполне себе уверенно ответила: — Не девочка, а младший лейтенант милиции. Я сегодня провожу у средних и старших классов профилактические беседы. И мне хотелось бы узнать где можно найти завуча для получения расписания.       Злость ко всему живому на лице незнакомки вдруг переменилась на притворно приторную доброту и она скрипучим голосом рассыпалась на извинения: — Извините, ради Бога, извините! Очень… очень молодо выглядите. Завуча пока нет, она должна прийти минут через десять. Она будет в двести пятом кабинете. Расписание, если что, есть в главном фойе на первом этаже… хотя, Вам, наверное нужно печатное… можете подождать здесь, Мария Николаевна Вам его выдаст, как придёт. — Спасибо, — нарочито широко улыбнулась Саша, наблюдая за стушевавшимся видом, судя по всему, учительницы. Игнорируя предложение остаться, она вышла из учительской.       Ждать ещё долго, а находится в одном помещении с этой неприятной женщиной не хотелось. Саша решила пройтись по школе, надеясь запомнить хоть что-то, чтобы в дальнейшем не теряться так сильно и заодно глянуть у какого класса стоит первым уроком беседа.       Саша спускалась вниз неторопливо, разглядывая всё вокруг с неподдельным интересом. Её до сих пор удивляло в Москве буквально всё подряд. Современные здания, магазины, старая архитектура, шум, дороги, суетливые улицы. Но к этому она уже начинала потихоньку привыкать, а оказываться в таких больших зданиях внутри, пока не доводилось, потому любопытство сейчас было равно тому, что бывает у маленьких детей. Их участок был старым, чем-то даже напоминал местный участок в деревне, где работал сашин отец — и совсем не удивлял. Поэтому эта школа была первым таким большим и красивым учреждением, которое Саша увидела изнутри самолично.       Когда она дошла к доске с расписанием, в главном фойе начался час пик: дети пихались, толкались и стоял просто ужасный гул. Едва ли не прижимаясь к доске, чтобы ненароком не снесли с ног, девушка глянула на расписание. Первый её урок должен был проходить у пятых классов и она с некоторым облегчением выдохнула. Это казалось легче, чем работа со старшими классами. — Приве-ет, Жук! — из общей какофонии звуков выделился один голос — звонкий и отдаленно знакомый и со спины на сашины плечи упали маленькие холодные ладони.       Девушка вздрогнула и обернулась. Позади стояла Соня в лёгком сером пальто и улыбалась краешками губ. — Привет, Рыжая, привет… — хмыкнула Саша и сама себе немного удивилась. Такое обращение просто вырвалось само собой — девушка даже не успела об этом подумать. — А я вчера разговорный словарь читала, — заявила Соня и тоже уставилась в расписание. — «Буряк» говорят в южных районах России. Значит, ты южанка? — У меня Дома довольно холодно, — улыбнулась Саша, отмечая про себя, что эта негласная игра в угадайку ей нравится. — Откуда ж ты взялась такая? — риторически проныла Соня и перевела взгляд на девушку. — Ты че, кстати, в школе то делаешь? Молодость вспоминаешь? — Слушай, Сонька, — Саша тоже повернула голову к ней и поджала губы, слегка выпячивая нижнюю. — А ты знаешь куда идти, если вдруг захочется самоубиться? — В окно? — Вот так же половина из вас и думает. Я здесь, чтоб потом не говорили, что никто не учил куда обращаться за помощью в таких ситуациях. — А-а… Классные часы проводить будешь, значит? Забавно, — Соня снова пробежалась глазами по расписанию и резко заулыбалась во все тридцать два. — О, ты у нас вместо русского будешь. Слава тебе, Жук. Хоть на час меньше этой карги старой будет, — и после этих пылких речей, Соня ускакала в раздевалку, теряясь из виду.       К тому времени уже должна была прийти завуч и девушка направилась к ней. Заполучив заветное расписание лично в руки, она с чувством мандража, на резко одеревеневших ногах, поплелась к нужному кабинету, где уже должны были собираться нужные пятиклашки.       Несмотря на сашины переживания, урок прошёл быстро и даже хорошо. Про суициды говорить пятиклашкам она не стала, но рассказала как вести себя в стрессовых ситуациях, телефоны доверия и искреннее попросила обращать внимание на окружающих и не быть равнодушными. Дети попались хорошие — совсем не шумные и толковые, они вроде даже прониклись, потому что потом, на перемене, добрая часть класса столпилась вокруг Саши, закидывая её накопившимися вопросами.       После пятого класса, в этот же кабинет заплыл десятый и снова стало не по себе. Волнение окатило с нового ведра и Саша всё с надеждой заглядывала в расписание, надеясь что сейчас здесь какой-то другой урок. Но надежды не оправдались совсем. Со звонком, последние особенно любопытные пятиклассники отлипли и Саша осталась один на один со старшим классом. — Кхм… Ребята, доброе утро, — Саша остановилась посреди кафедры, окидывая класс робким взглядом. — Меня зовут Александра Алексеевна и в этой четверти…       В кабинет постучали и не дожидаясь ответа, зашли внутрь, громко хлопая дверью. Саша повернулась в сторону входа и увидела всклокоченную Соню. Та невинно улыбнулась, пожав плечами, когда их взгляды встретились. — Извините за опоздание, можно войти? — Проходи, — снисходительно отозвалась Саша и Соня неаккуратно бахнулась на первую пустующую парту среднего ряда, прямо напротив девушки. — Повторюсь для опоздавших: я Александра Алексеевна, инспектор раздела по делам несовершеннолетних, и в этой четверти буду проводить у вас в школе профилактические беседы.       Взгляд почему-то падал именно на распластавшуюся по парте Соню и та, не выдержав на себе пристального взгляда, выдавила саркастичную улыбку и вытянула перед собой руку с поднятым пальцем вверх. — К сожалению, в этом году выросла статистика детской, преимущественно подростковой, смертности по причине наложения на себя рук. И сегодня, я бы хотела с вами об этом поговорить. — Это типо из-за той девчонки с педа? — хмыкнула Соня, со скучающим видом оглядывая свою парту. — От части — да, — Саша напряженно выдохнула. — У каждого в жизни бывают моменты, когда он чувствует свою ненужность, бессмысленность, безысходность в какой-то ситуации. Особенно эти чувства обостряются в вашем возрасте, когда всё происходит первый раз. Сильно давит учёба, выбор того, куда поступать… А в нашем обществе не принято делится своими проблемами и они накапливаются внутри. И кто-то не выдерживает — зарождаются страшные мысли. — Страшные — это какие? — снова подала голос Соня, весело улыбаясь с первой парты, как будто бы Саша здесь анекдоты вещала, не меньше. — Которые противоречат нашей природе. — То есть, переживать — это быть ненормальным? — Вовсе нет, — с некоторым раздражением отозвалась Саша.       Соню позади пихнули в спину и она развернулась с крайне недовольным видом. Саша услышала только шёпот, а потом громогласное сонино «Да иди ты нахуй!» на весь кабинет. И с этого момент тихие шепотки с задних парт вдруг стали громче и переросли в словесную базарную схватку, как по спусковому крючку. Девушка потеряно опешила и тихо простояла с десяток секунд, пока не додумалась хлёстко хлопнуть по учительскому столу ладонью, разрезая поднявшуюся шумиху. — Вроде взрослые уже, а собачиться лезете по первому же поводу. Как вы выпускаться-то собираетесь? — риторически задала вопрос Саша, шумно вздыхая в полной возродившейся тишине. — Давайте я проведу вам краткую лекцию, вы выслушаете, а потом зададите вопросы и уже на перемене решите свои конфликты? И матом, попрошу, больше не ругаться, — глянув украдкой на Соню, закончила она.       Следующие пятнадцать минут прошли в приятной тишине и внимании. Всё, что надо было рассказать, Саша добросовестно рассказала, удачно пресекая все попытки нарушения дисциплины. Соня больше ничего не спрашивала, но всё время подозрительно улыбалась, не сводя с неё взгляда. — Семь лет назад в Ленинграде на базе городского наркологического диспансера заработал первый телефон доверия. В тысяча девятьсот восемьдесят втором году подобная линия открылась в Москве. Если вы боитесь доверить свои проблемы кому-то вживую, то всегда можно позвонить по этим номерам, — Саша кивнула на два кратких номера, которые только что написала на доске. — В любое время суток и поговорить с психологом-консультантом. Такие разговоры будут полностью анонимны и конфиденциальны. Помните, что всё можно исправить, кроме смерти. Решайте свои проблемы, не бойтесь просить помощи и не выбирайте путь, который только кажется самым лёгким, — погруженная в собственную речь Саша, подняла взгляд на класс. Сзади о чём-то шептались, на третьих партах первого ряда играли в дурака. Кто-то сидел с тетрадками, что-то усердно списывая и из действительных слушателей осталось от силы человек семь. Саша украдкой посмотрела на часы: до звонка оставалось десять минут. — Теперь, если у вас остались вопросы — можете их задать. — А в дурку не упекут? — спросила Соня, вдруг приосанившись. — За что? — Ну вот, допустим... Хочу я сдохнуть, да? Звоню по вот этому вот номеру, говорю: «Дядь, щас с окна сигану» и что дальше? Как он мне поможет без помещения в психушку? — В психиатрическую больницу помещают при наличии психических заболеваний. Если будет попытка самоубийства — то в больницу положат для стабилизации нервной системы. А когда у тебя есть только желание это сделать — тебе окажут психологическую помощь, это никак не связано с болезнями. Если ты в ней нуждаешься — это не значит, что ты чем-то болеешь, тебе просто помогут разобраться в себе. — Ага, по телефону, да? Совершенно анонимно? — откровенно насмехаясь, отозвалась Соня, сложив на груди руки и качнувшись на стуле назад. — Да, по телефону; да, совершенно анонимно. — Ну и бред.       Саша не нашла, что на это ответить. Задали ещё один вопрос и после ответа на него, никто никакого участия больше не проявил. Скоро прозвенел звонок и старшеклассники одним потоком унеслись с кабинета. Соня как-то нарочито медленно поднималась из-за парты, сваливая попутно в сумку тетрадки, в которых что-то рисовала и писала время от времени. Потом мимо неё прошла компания девушек, с которой они одни единственные остались в кабинете и как бы невзначай пихнули Соню, отчего та отшатнулась впритык к парте, напоровшись на острый угол. — Тебя, наверное, скоро в психушку упекут и без всяких звонков, — сказала ей одна самая высокая, улыбаясь чересчур широко. — Дуры, что ли? — отозвалась девчонка, косо глянув им в спину.       Саша, поняв их иерархию, выцепила из компанию самую важную, ту, что сказала Соне, как ей самой казалось что-то очень остроумное, и слабо держа её за локоть, смерила самым строгим взглядом, на который только была способна: — Руки не распускаем, пожалуйста, и не гнобим никого. Ещё раз увижу — приглашу на беседу.       Девушка кротко кивнула и они поторопились покинуть кабинет. Соня перекинула большую красную сумку через плечо и подошла к Саше. — А ты сама-то хоть веришь в это? — спросила она, оперевшись об стену. — В психологию и что у нас в стране кому-то помогают? — А почему нужно не верить? — Потому что этого не существует, очевидно же. Твои проблемы — это только твои проблемы. Они неважны даже близким, с какого перепуга их станет помогать решать кто-то посторонний? В СССР нет самоубийств, все живут до ста лет и умирают от переизбытка счастья. А эта чушь только чтобы таких проблемных куда подальше ссылать и чтобы шума такого не поднимали, как с той девкой из института. — Странные у тебя близкие, если их твоё состояние не волнует. А мыслишь ты слишком консервативно. У нас не настолько безразлично к народу относятся давным-давно. — Жук, а ты типо ещё из переходного периода не вышла, раз так во всех веришь? — Соня улыбнулась, подняв брови. — И месяца в Москве прожить не успеешь, как эти твои розовые очки разобьются. — С чего ты вообще взяла, что я здесь меньше месяца? — нервно выдохнула Саша. — Потому что от тебя буквально пахнет провинцией, — Соня пожала плечами и вышла из кабинета, теряясь среди других школьников.       Саша ещё пару минут стояла в некоторой растерянности, тупо глядя в свои бумаги. От сониных высказываний было не по себе. Она с самой первой их встречи казалась весьма своеобразной, но было это исключительно в позитивном ключе. Саша совсем не ожидала от неё такой серьёзности и прямолинейности прямо сейчас.

***

      Уроки закончились только к трём часам дня и к этому времени, девушка чувствовала себя полностью выжатой. Голова гудела, тело отчего-то было тяжёлым, словно она весь день разгружала машины. Она с трудом спустилась с третьего этажа, где проходил последний урок и проплетясь из последних сил по широкому фойе, вывалилась на спасительную улицу. В школе было душно, буквально везде висел спёртый запах, нагоняя время от времени чувство того, что она задыхается. На крыльце стало лучше, менее ощутимой стала усталость. Она жадно глотала свежий воздух и бегала глазами по уже полупустующему двору.       Придя в себя, она посильнее укуталась в тонкую широкую кожанку и нарочито медленно двинулась в сторону участка.       Мыслей в голове не было и Саша просто с любопытством осматривала улицы, прохожих, блестящие на солнечном свету машины и цветные вывески магазинов, для чего-то читая каждую из них. — О, Сашка, привет! — рядом с Петром Михайловичем, вновь сидящем на дежурстве, мельтешила Арина. Она подозрительно заактивничала и когда девушка подошла ближе, радостно объявила: — Я тебе мёд притащила, натуральный. И Соньку. — Чего? — опешила Саша, глядя то на Михалыча, рядом с которым стояла гигантская банка засахаренного мёда, то на Арину. — Ничего, — буркнула Арина не так весело. — Всё, иди давай. Мёд на подоконнике, Сонька за столом тебя ждет.       Идя до кабинета, Саша подумала, что день сегодня самый пренеприятный. И школа, и абстрактная «Сонька», которой Арина всю прошлую неделю её запугивала.       Нарочито громко шагая у подступа к самому кабинету, как бы предупреждая о своем приходе, Саша зашла внутрь и удивленно замерла в проёме, завидев знакомые рыжие волосы. — Ух ты, да нас с тобой судьба, кажется, сводит, Жук! — натянуто радостно воскликнула Соня.       А девушка с нескрываемым удивлением всё таращилась на гостью. Почему-то ни разу за прошлую неделю, Саша не додумалась связать свою соседку с девчонкой, которая была под ней закреплена и о которой вещала байки Арина. Это теперь всё казалось очевидней некуда — а до этого, даже подозрений не намечалось. Стало понятно и почему Соня была такой борзой в школе, и почему она в самую-самую первую их встречу сбежала, когда узнала где работает её соседка. — Не то слово, — наконец-то отозвалась Саша, с концами прикрыла дверь и прошла за стол, садясь напротив Сони. — А че, ты теперь тут..? — удивилась та, оглядываясь вокруг. — А где моя Ромашка? — Чего? — Ну эта… Наталья Романовна то. Уволилась что ли? — Уволилась. А ты всем клички даешь?— Саша подтянула к себе протокол, лежащий на середине стола и мельком пробежалась по нему взглядом. На её губах проскочила лёгкая улыбка, которую она тут же уняла, и удивленные глаза снова поднялись на девушку. — Я, если честно, даже не знаю чему удивляться больше: тому, что ты кому-то нос разбила или твоей фамилии.  — Она была Софьей. А я София. Если что.        Саша всё ещё не веря, глядела в лист, где чёрным по белому в графе с ФИО несовершеннолетнего было написано «Мармеладова София Викторовна».  — Ладно… — когда время молчания стало совсем уж не приличным, Саша отложила лист в стороны и сложив на столе руки, уставилась на девчонку. — Что случилось-то? — Да подралась чуть-чуть… — Это я поняла. Из-за чего, с кем?  — Из-за отстаивания своей чести и достоинства, с одноклассницами.  — Что не поделили?  — Да я знаю что ли? Они толпой на меня полезли,  а мне что — молчать?  — То есть, ты защищалась?  — Ну типа того.  — Ладно…        Соня, до этого что-то теребившая в руках — это что-то выронила и наклонилась поднять. Саша заметила на её щеке широкую царапину и то, что она болезненно поморщилась, когда вернулась в исходное положение и потёрла руку. — Так, скажи мне фамилии одноклассниц, завтра разберемся, — она поддалась чуть вперёд, наваливаясь на стол и как-то слишком уж по-хозяйски взяла Соню за подбородок, заставляя повернуть голову в сторону и показать щёку ещё раз. — И пойдём сейчас в медпункт. — Серьёзно? — искренне удивилась девчонка, увильнув от чужих рук. — Тут есть медпункт? — Ну да. Не была там что ли ни разу? Мне рассказывали, что ты тут частый посетитель. — Видимо, никто не считал нужным тратить на меня перекись и пластыри, — хмыкнула Соня, опустив в пол глаза. — Кстати, стучать не буду. — Чего? — Сама со всем разберусь. — Ну, самостоятельная ты наша, уже разобралась. А если родители твоей одноклассницы за сломанный нос заявление напишут? — Ну, напишут и напишут. — Тебе так штраф получить хочется?       Соня показательно отвернулась, скучающе закусив нижнюю губу. — Это ведь те самые, которые сегодня тебя толкнули? — Вау, Жук. Ты отлично владеешь дедукцией.       Спустя пару минут препираний и завуалированных оскорблений, Соня всё таки сдалась. Саша с победоносным видом записала три фамилии и отвела девчонку в маленький медкабинет — обработать ссадину на щеке и узнать нормально ли всё с её рукой. Соня вернулась оттуда через десять минут с пластырем на щеке и рекомендацией сходить к травматологу( которую она, конечно, не восприняла всерьёз и не задержала в мыслях даже на секунду). — Всё, Сашенька Алексеевна, — страдальчески проныла она, ёрзая на стуле. — Меня уже тошнит от Вашего общества, Вас сегодня слишком много. Дайте мне уже расписаться за матушку и я пойду домой. — Я уже позвонила твоей матери, она тебя заберёт в течении получаса. — Ахуеть ты у нас правильная какая! — Соня закатила глаза и легла на стол грудью, поджав губы. — София, давай без матов. Ещё один — и будешь мать в КПЗ вместе с проститутками и алкашами дожидаться. И давай как-то поуважительнее, в участке на «Вы», — Саша, разобравшись со всеми нужными бумажками для сониной родительницы, отложила их в сторону и со всей своей серьёзностью уставилась на неё. — Не знаю как тут раньше с тобой работали, но я на самотёк пускать тебя не собираюсь, учти. Завтра поговорю с твоими одноклассницами, решим проблему вместе. На следующей неделе придёшь отметиться и на беседу. — Издеваешься что ли? — Выполняю свою работу, Соня.       Соня спрятала глаза и слабо приподнявшись, ударилась об стол лбом. Потом положила перед собой левую руку и что-то начала выводить на деревянной поверхности средним пальцем. Саша взглянула на её кисть и в глаза бросилось то, что кожа на руках у неё тоже была веснушчатой. А потом она слабо вздрогнула, потому что заметила, что указательного пальца у девчонки не было: не было фаланг вовсе и виднелся широкий белёсый шрам.       Пару минут Соня молчала, а потом, вырывая Сашу из неясного оцепенения, будничным тоном предложила: — А давайте, чтобы компенсировать мои моральные потрясения, Вы скажете мне где Вы такая хорошенькая уродилась? — Нет... — не сразу отозвалась Саша. — Мне интересно как скоро ты угадаешь самостоятельно. — Да это же нечестно! Ты вот мою дурацкую фамилию узнала. — Ничего она не дурацкая, обычная. — Пизди больше.       Не успела Саша пригрозить второй раз камерой предварительного заключения, как в кабинет без стука залетела озлобленная женщина — не рыжая, но имеющая схожие с Соней черты лица, так что сразу было понятно за кем это.       Она с нескрываемым раздражением выслушала всё, что нужно было, расписалась наспех и грубо хватая Соню за руки, поспешно покинула помещение вместе с дочерью.       Саша в некоторой прострации глядела на банку мёда на подоконнике и мельком думала куда его теперь девать, и точно ли она поступает правильно. — Ну чего, как тебе Сонечка? — в кабинет зашла Арина, чересчур уж отчего-то довольная.