Расцвет

— Как-то тут… странно. Пахнет гипохлоридом натрия, — Юля разложилась на скрипучем паркете звёздочкой и косо глянула на Сашу, которая от степени усталости была готова стечь с дивана одной сплошной лужей прямиком к ней. — Откуда ты знаешь как пахнет ги… гипохлорид натрия? — Он пахнет хлоркой.        Саша шумно вздохнула, но витающее в мыслях «а чё так словами выпендриваешься?» так и не озвучила.        Переезд забрал все её силы и не смотря на всю благодарность сестре за помощь, она всецело устала и от неё. Саша в общем то устала буквально от всего за минувшую неделю. Сначала еле как добралась до столицы, пару дней откисала у Юльки на старом твердом диване, еле как сняла квартиру через знакомых знакомых и теперь чувствовала не ясно что.       Саша всю свою жизнь — сознательную и нет, детскую, подростковую и студенческую, провела в украинской глубинке. В деревне, где все знают биографию друг друга от самых пеленок. Где хворает образование, где говорят только на суржике, отрицая нормы украинского или русского языка по отдельности. Где верят в поверья, а лечиться ходят к знахарке. Где ненавидят Ленина за положенное начало всеобщему атеизму и гонению на церковь даже спустя шестьдесят четыре года после его смерти. Откуда вся молодежь сбегает только-только закончив школу.       Чтобы не сгнить вдали от цивилизации и уехать с деревни, работать нужно было невпроворот. Сначала Саша кое-как закончила школу на золотую медальку, а потом поступила в соседний маленький городок в Высшую школу милиции, потому что на том настояли родители. Сама она тогда не особо понимала: хочет или нет. Тогда казалось — ей бы только уехать, а там уже само всё решится. Приходилось каждое утро вставать часов в пять утра и подолгу трястись в душном полуживом автобусе. За год таких путешествий она всей душой место своей учебы возненавидела и считала дни, когда же наконец это всё закончится. А к третьему курсу как-то всё-таки прониклась и засветилась новой миссией. Доучилась и с огромным вожделением к расследованиям и, как казалось, страстям, ещё год проработала везде, куда только брали и наскребя кровью и потом приличную сумму денег, всё таки дотащилась до Большой земли.              К тому времени в Москву уже давно перебралась Юлька, которая была старше Саши на пять, с маленьким хвостиком, лет, потому что здесь были родственники. Они ей и квартиру нашли, и на работу устроили. Поэтому было удобнее именно сюда перебираться. А вообще Саша горела желанием оказаться в Киеве, потому что в России никогда не была и отчего-то её пугалась. Она не разделяла Союз на хороший и плохой, но хотелось остаться в своей республике — об этом просто изнывала душа. Но в Киеве у неё не было никого: ни родственников, ни знакомых, ни семейных друзей. Поэтому это было провальным вариантом, очень мало было шансов на то, что она не прикатится домой через первый же месяц. К тому же, начала сильно болеть мама и нужно было в срочном порядке помогать деньгами, а не заниматься поиском душевного ликования.       Вот теперь Саша и сидит ни живая ни мертвая, в одном из спальных районов Москвы, в однокомнатной квартире, где после масштабной генеральной уборки воняет гипохлоридом натрия. Вроде бы большой город, на работу помогли устроиться, зарплату обещают приличную — мечта наяву! А внутри почему-то какое-то глубокое опустошение. Она так долго к этому шла, что будто бы… будто бы смысл этого пути потерялся где-то на его половине.       Но она своё состояние пока оправдывала другим. Тем, что Москва её панически пугала своими масштабами. Тем, что все тут — сплошная интеллигенция, а она, хоть вроде воспитанная и образованная, всё равно ощущает себя среди других полнейшим неучем. Что выглядит не по моде и нескладно совсем — она платья не любит и ходит в одних только брюках и рубашках, которые на её худощавом телосложении нелепо висят как на вешалке; у неё кудрявые волосы, которые она стрижет коротко, «под мальчика», потому что в никакой другой длине они не выглядят приличнее, чем так; если говорить обобщенно, то она едва ли походит на девушку. Единственное место, куда она смогла устроиться( и то ведь не своими силами) — отдел по делам несовершеннолетних, хотя готова к этому она совершенно не была. В сердце изначально теплилось желание к расследованиям, следовательскому делу, к защите гражданского права. А она, по итогу, будет заниматься самой неинтересной и скучной работой, для которой у неё, к тому же, не хватало не то, чтобы навыка — а даже элементарных знаний! Психолог из неё никакущий, пары по психологии — она всегда прогуливала, мол, не понадобится ведь; педагог тоже. Педагогики у неё вообще в изучении не было! А как без этого всего работать с детьми? Всё чуть-чуть рознилось с ожиданиями — а это всегда обидно. Поэтому пока Саша не беспокоилась. Обживётся ещё. Во всяком случае — такой исход куда лучше перспективы остаться в деревне. — Ладно, Сашка, — Юля поднялась с пола и с макушки до пят оглядела сестру. — Остальное сама уже разберёшь. И так с тобой весь день тут проторчала… — девушка шмыгнула носом и покачала головой из стороны в сторону, разминая шею. — С тебя шоколадка, кстати. — Как скажешь…       С уходом Юли, стало немного легче. Саша, никогда не имевшая своей комнаты и хотя бы какого-то минимального личного пространства, только сейчас осознала своё положение: она одна, в пустой квартире. И никого больше! Теперь она будет просыпаться по утрам только от будильников, никто не будет стоять над душой, не нужно будет ходить в туалет на улицу. Саша ещё долго пялилась в захлопнувшуюся за сестрой массивную дверь и глупо блаженно улыбалась, заминая за спиной пальцы.

***

      Первый подъём на работу состоялся в самое мерзкое время — в шесть утра. Саша, только-только успевшая откиснуть за выходные, сначала лениво выглянула из под одеяла, приоткрывая один сонный глаз, и заметив на обшарпанном комоде будильник, печально убедилась в том, что неприятная трель ей не приснилась. Поэтому уже через пять минут на плите стоял чайник, а по квартире растерянно бегало полуживое, не выспавшееся существо, сопровождающее свой марафон недовольным ворчанием.       Натянув на себя самую приличную белую блузку и единственные черные брюки, девушка наспех попила чай(еда в рот не лезла от волнения) и в половину восьмого вылетела в подъезд. — О, привет, — откуда-то сверху раздался мягкий девичий голос, пока Саша суетливо пыталась попасть ключами в замочную скважину. Всё таки победив дверь, она взглянула на лестницу, ведущую с верхнего этажа и увидела девчонку, может быть, лет шестнадцати. И она на первый взгляд показалась единственным самым подходящим образом для слова «девочка». У неё были рыжие волнистые волосы, какая-то даже слишком уж миловидная улыбка и праздничная школьная форма с кружевным пышным фартуком. — Недавно переехала? А с какой школы? — засыпала вопросами она и подошла ближе. — Боже, а чего это на тебе… Душу же высосут. — Здравствуй, извини, давай как-нибудь в другой раз… на работу опаздываю, — протараторила Саша и уже было потеряла девчонку из виду, слетая вниз по лестнице, как она снова появилась рядом, безмятежно спускаясь следом. — Забавно, а выглядишь как школьница, — хмыкнула незнакомка, когда они вдвоем оказались на улице. — А где работаешь? Ты студентка, да? Подрабатываешь? — В ПДН работаю.       Соседка ойкнула и вдруг остановилась на месте, прекращая преследование. Точно также внезапно как и появилась, она потерялась из поля зрения, чем вызвала у Саши легкую самодовольную улыбку. Хотя было и не очень понятно чего та так испугалась. Слишком уж она выглядела мило и прилежно, чтобы тянуть на подростка, имеющего проблемы с разделом по делам несовершеннолетних.       Через двадцать минут она завидела издалека обшарпанное здание, с крыльцом, обделанным мелкой тревожной плиткой, некогда имевшей белый цвет, но сейчас, больше склоняющейся к жёлто-серому от уличной пыли. Остановилась, недолго на него поглазела и собравшись с духом, вошла внутрь.       Она уже была здесь пару дней назад, когда приносила документы и в тот раз успела познакомиться с дежурным участка — забавным дядькой лет сорока. То ли сменщика у него вовсе нет, то ли Саше на него везет — сегодня он сидел на том же месте, и как только увидел девушки лучезарно ей заулыбался и сорвал с крючка на стене звенящие ключи от её будущего кабинета. — Доброе утро, Александра! — пуще прежнего заулыбался Пётр Михайлович. — Волнуетесь? — Доброе утро, — Саша тоже улыбнулась и забрав ключи, честно пожала плечами. — Не особо.       Почему-то волнения действительно сейчас не было. Оно неприятным комом стояло в горле, когда девушка проснулась, когда собиралась и когда шла, как казалось, просто бесконечно долго. А сейчас совсем отпустило, словно она тут уже не первый год работает.       Кабинет был просторным и с большими окнами — в них слепило утреннее, ещё пока греющее сентябрьское солнце, освещая всё помещение. Он был разделен на две части, рассчитанные для двух рабочих. Саша с интересом оглядывала новое место и пока не торопилась раскладываться. По пустующему столу, расположенному ближе к окну было ясно, что предназначался он для неё, но почему-то делать что-то здесь в одиночку было страшно и Саша очень надеялась на добросовестность и пунктуальность своей новой коллеги, ожидая её прихода. — Михалыч, честное слово, не до тебя сейчас! — послышался в коридоре женский звонкий голос, а за ним и приближающиеся шаги.       Саша взглянула на большие тикающие часы, висящие на стене. Ровно в восемь в кабинет залетела слегка растрепанная девушка, таща в руках гигантскую стопку каких-то бумаг. — О, новенькая, ты уже тут! — радостно воскликнула она и внезапно всучила всю эту громадную башню макулатуры Саше. — Какое счастье, что ты наконец-то вышла! Сил уже нет тут в одиночку сидеть… — вздохнула она с некоторым облегчением. — Это твои ребятки все, — девушка кивнула на бумаги, видя потерянный сашин вид. — Так много? — успела испугаться та, на что коллега звонко рассмеялась. — Если бы у нас было настолько много учётников, страна давно бы загнулась, — девушка села за свой стол, выдерживая напряженную паузу. — Это личные дела, они же не из одной бумажки состоят, — собеседница шмыгнула носом и продолжила: — К тому же половина всего этого — бумажная волокита, с который мы постоянно возимся. Ты это то… не стой с ней. Раскладывайся пока, я тебе сейчас всё покажу и объясню.       Саша послушно свалила все документы на стол, а когда обернулась — увидела девушку ровно перед собой. Та дружелюбно улыбнулась и протянула руку: — Арина, — Саша протянула руку в ответ и новая знакомая заулыбалась ещё ярче. — А если по этичному — то Маяцкая Арина Алексеевна. — Надо же, — девушка тоже улыбнулась краем губ. — А я Саша. По этичному — Жýкова Александра Алексеевна, — иронично делая акцент на отчестве, представилась она. — Приятно познакомиться, — Арина отпустила её руку и подошла ближе к столу, разделяя большую стопку документов на маленькие. — Так, смотри… Ты же без опыта? — Без опыта. — В педагогическом училась? — В Высшей школе милиции. — А, даже так, — девушка со знанием дела кивнула и поджала губы. — Так понимаю, со знанием детей у тебя плохо? — Не знаю… наверное? — Ладно, — Арина шумно выдохнула и ткнула пальцем в бумаги, призывая сменить фокус сашиного внимания на них. — Тяжёлых детей у тебя немного — только с троими нужна индивидуальная работа. С остальными имеющимися будем работать вместе — условия жизни проверять, с родаками болтать и всё в этом духе. Ну и там по вызовам, — девушка отложила три папки на край стола, отодвигая остальные бумаги подальше. — Головная боль всего отдела — Сонька, — она выудила личное дело упомянутой из стопки и положила сверху. — Ей шестнадцать, она на учете уже года три. Наверное… так нельзя говорить, но как мне кажется, она совсем уже пропащая. Её вообще ничего не усмиряет. А выглядит при том, как Божий одуванчик! — девушка шмыгнула носом и взглянула на Сашу. — Не знаю, конечно… но может ты с ней и найдешь общий язык. Молодая же, вдруг в одном потоке будете. — А… чего она? — только и смогла выдавить из себя Саша, пугливо глядя на личное дело неизвестной ей девочки. — Да чего в голову взбредет — то она и творит. Обычно подростки, тем более девочки, заняты выбором учебы, комсомолом… А её ещё из пионеров поперли. В школу только для галочки ходит, постоянно шарахается по ночам с сомнительными компаниями — это, кстати, главная причина её вечных приводов в участок. Дерётся часто… Вроде мелкая, а может и сломать чего: хоть нос, хоть руку. Но это у неё редко, обычно жертвой она остаётся — так что, готовься кататься по больницам. Короче, — Арина отвела от неё взгляд и задумчиво уставилась в окно. — За ней наблюдение особенное нужно. Смотри, чтоб она там в чернуху не вляпывалась и чтобы ей лишнего не навешивали. А вообще… — девушка выдержала паузу и продолжила уже тише: — Соня девочка не глупая. У неё просто семья сложная. Старайся её на беседы почаще звать, дай Бог у тебя что-то и выйдет. Кто из педа — обычно все одинаково работают. «Как надо». А у тебя в арсенале только твои человеческие качества, а они должны быть светлыми, раз ты сюда работать пришла. Так что, может у тебя Соньку и получится исправить. С ними по совести надо работать, понимаешь? — Понимаю, — также тихо отозвалась Саша. — Молодец. А эти двое полегче, — Арина резко переключилась на две другие папки. — Вова — ему тоже шестнадцать — раньше в группировке был, потом в исправительное учреждение попал. Поэтому у него что-то вроде… реабилитации после него. Тоже контроль нужен и беседы. Но он ходит к Маринке — второму нашему психологу, так что большая часть работы на ней, — она тыкнула пальцем в последнюю, оставшуюся из трех, папку. — А Илья — ему четырнадцать — ворует по мелочи. Особо не буйный, но приводы постоянные. — Понятно… — выдохнула Саша, переваривая всю свалившуюся на неё информацию. — А кто первый психолог? — уцепившись за странную формулировку, поинтересовалась она. — Я, — гордо ответила Арина. — Психолог и по совместительству старший инспектор. — А-а… буду знать, спасибо. — Кстати, о должностях. Я, если что, тебя курирую, так что спрашивать и обращаться не стесняйся. Ещё, у нас тут всё лучшее достается новеньким — так что на тебе школа, — по-доброму усмехнулась Арина, даже может быть, закладывая в эту эмоцию некоторое сочувствие. — А-а… типо вот эти вот беседы раз в сто лет? — Нет, — Арина активно мотнула головой, поджав губы. — У нас недавно инцидент произошёл… Девушка-студентка с собой покончила и почему-то именно этот случай по сарафанному радио чуть ли не по всей Москве разошелся. А у неё там как раз в это время сессия, экзамены были… Вот и начали поднимать эту тему: мол, у детей большой стресс и нагрузка от учёбы, не выдерживают. И решили напрягать этим нас, а не Госкомобразования или хотя бы завучей там каких-нибудь школьных. Так что, будешь каждую неделю бегать в двенадцатую школу, проводить профилактические беседы. Там про то куда за помощью обращаться, почему не надо самоубиваться и всё тому подобное. Ну и прогоны законов заодно. Я тебе сегодня все материалы подготовлю, так что не переживай. — Ну и ужас, — пробормотала Саша самой себе. — Это ещё самая лёгкая работа. Да, бегать туда-сюда постоянно… Но ты главное мысль держи ради чего всё это делаешь — и не сложно будет, — Арина подошла к окну и распахнула его, впуская в душное помещение утренний свежий воздух. — Сейчас время сложное, непонятно, что со страной делается. На улицах анархия, а все кто постарше всей этой темы беспокоятся о том, как на работе удержаться. Так что дети сейчас как никогда в нас нуждаются. Понимаешь же? — Понимаю, — кивнула девушка, искренне проникаясь. — Ну вот и славно. Вечерком тебя в коллектив посвятим, клятву дашь, — Арина слегка потормошила девушку за плечо, улыбаясь. — А сейчас пойдём покажу тебе отдел, чтобы не терялась если что. — Погоди, клятву..? Присягу, чтоли? Просто так? — Ну да. Бумажку ту ты и так наверное подписывала уже, а вот эти торжественные штуки сейчас уже редко проводят. Так что это упрощенный вариант — так, между своими. У нас традиция такая тут, понимаешь? — Понимаю, — кивнула Саша и тут же поджала губы, подмечая, что это слово уже ей надоело. — Ну и умница. Всё, теперь пойдём отдел изучать, — резво повторила Арина и схватила крепкой хваткой сашину тощую кисть, утягивая её из кабинета.       Во время своеобразной экскурсии, Саша быстро абстрагировалась от болтовни коллеги, потому что по делу она говорила очень мало. Было интересно её разглядывать и пока та увлеченно говорила, Саша делала это без зазрения совести. Арина была намного выше неё, с формами и выглядела примерно на тридцать лет. Рядом с ней собственная нескладность ощущалась по максимуму. У девушки были светлые волосы, стриженные под каре, серые глаза и аккуратные черты лица. Внешность к себе располагала и в целом Арина пока производила исключительно положительное впечатление. Она общалась легко и непринуждённо, словно знакомы они уже не первый день и Саша чувствовала её доброжелательный настрой буквально ко всем вокруг.       Весь рабочий день Арина объясняла Саше всё подряд( даже то, что та знала и без неё, потому что считала это нужным): от того, как проводить школьные беседы, до заполнения протоколов, отчетов и прочей бумажной волокиты, которую ежедневно требовалось куда-то кому-то сдавать.       Время прошло как-то стремительно быстро и за полчаса до конца рабочего дня, Арина потащила Сашу в служебное помещение, которое чаще всего использовалось для отдыха и обедов. Там собрался весь небольшой коллектив конкретно их отдела( как заявила Арина — в круг «своих» весь остальной участок не входит) и девушка принялась с особой резвостью разливать чай и представлять всем Сашу, хотя та вполне могла представиться и сама( как Саша успела понять за сегодняшний день — коллега видит в ней что-то дочернее и видимо такое её внимание — сашина участь).       Чувство неловкости быстро испарилось и помещение вскоре заполнилось общей болтовней, сплетнями и рассказами о сегодняшних выездах. Саша очень надеялась, что про неё забудут, но по истечении получаса, Арина вдруг всех прервала, заставила её подняться и сделав какое-то напутствие, которое та из-за стресса пропустила мимо ушей, заставила давать клятву.       Внимание всех присутствующих перешло ровно на неё одну и Саша почувствовала себя снова той самой маленькой девочкой, которую поставили на стул рассказывать стихи родственникам. — Слова не помнишь чтоли? — шепнула Арина, тыкнув её в бок. — Помню, — Саша выдохнула, собралась с духом и глядя в блестящую поверхность деревянного лакированного стола, почти на одном дыхании выпалила: — Я, гражданка Союза Советских Социалистических Республик, поступая на службу в органы внутренних дел, принимаю Присягу и торжественно клянусь до конца оставаться преданным своему народу, социалистической Родине и делу коммунистического строительства, быть честным, мужественным, дисциплинированным, бдительным работником, образцово нести службу, строго соблюдать социалистическую законность, хранить государственную и служебную тайну. Я клянусь добросовестно и беспрекословно выполнять все возложенные на меня обязанности, требования уставов и приказов, не щадить своих сил, а в случае необходимости и самой жизни, при охране советского общественного и государственного строя, социалистической собственности, личности и прав граждан и социалистического правопорядка. Если же я нарушу эту мою торжественную Присягу, то пусть меня постигнет наказание по всей строгости советского закона.       Саша уже давала эту Присягу когда училась, расписывалась в желтеньком документе, в официальной обстановке с серьезными людьми. Но почему-то тогда это не вызывало совсем никаких чувств и мыслей. А сейчас, в такой неформальной обстановке, это показалось вдруг настолько важным и значимым! Саша, ведомая остатками своего юношеского максимализма, мельком подумала, что если после этой клятвы хоть раз поступит не по совести или окажется к чему-то( скорее, кому-то) безучастной — то она не простит себе этого никогда в жизни.

***

      Устало плетясь домой в восьмом часу вечера, Саша снова увидела во дворе рыжую соседку. Она сидела на пустующей детской площадке, что-то черкала в тетрадке и девушка отчего-то долго не могла оторвать от неё взгляда. Рыжие волосы на свету оранжевого закатного солнца выглядели так ярко, точно огоньки, и это, наверное и привлекало. В конечном итоге, почувствовав на себе взгляд, она обернулась и тут же улыбнулась. — Здравствуйте, женщина из ПДН! — крикнула девчонка и махнула рукой, мол, «иди сюда». — Сейчас-то никуда не опаздываете?       Саша самоиронично усмехнулась и решив принять приглашение на скамейку, прошла к площадке. — Мне двадцать, — чуть обиженно подметила девушка, садясь рядом. — А мне шестнадцать, — как будто бы она тут вообще не причем, отозвалась девчонка. — Ладно, прости… те за «женщину». Как… Вас зовут? — Саша я. Давай на «ты»? Не такая уж у нас и большая разница в возрасте. — Саша… — вторила девочка и усмехнулась чему-то своему. — А тебя как? — А я Соня, — она подняла голову и смахнула с лица волнистые волосы. — А фамилия у тебя какая? — Жукова. — О, вот Жуком и будешь, — сонино лицо вдруг поразила такая безграничная радость, словно она горшочек с золотом отыскала, не меньше. — Очень оригинально, — усмехнулась Саша и также выжидающе уставилась на новую знакомую. — А чего ты на меня смотришь? Я тебе свою фамилию не скажу… а то ты мне прозвище обиднее, чем «Жук» придумаешь. — Забавная ты. — Знаю, — Соня опять пронзительно взглянула на девушку и неприлично долго разглядывала её лицо, пока не вынесла вердикт: — А вообще тебе не идёт быть Жуковой. На Руси Жуками называли смуглых и черноглазых, а ты… а ты бледная, как поганка.       Из сониного рта внезапно начал литься поток бесконечных не то упреков, не то замечаний — Саша аж растерянно опешила, глупо хлопая ресницами. Девчонка подчеркнула и её излишнюю худобу, и странную одежду, и сказала, что сашиным тёмным волосам подошли бы больше карие глаза, а не голубые. И в тот момент Саше подумалось, что при таком детальном коментировании своей внешности, она тоже имеет полное права разглядывать Соню без какого-либо зазрения совести.       У Сони были не сильно длинные волосы, примерно до плеч, но они сильно вились и пушились. У неё была довольно светлая кожа и вполне можно было сказать, что она тоже бледна, как поганка. Она не имела в лице каких-то отличительных черт, но и красавицей по современным стандартам её нельзя было назвать. У неё были несколько пухлые губы и щёки, хотя сама она была довольно тощей; аккуратный вздёрнутый нос и большие зелёные глаза. Лицо было усыпано веснушками почти полностью, брови тоже были ярко-рыжими и бледных ресниц на фоне всей этой огненности было почти не заметно, словно их вовсе нет. Саше она показалась симпатичной, но мельком проскользнула мысль, что обычно, таких гнобят. Но Соня была привлекательна харизмой и именно она сейчас не позволяла наконец-то оторвать от неё взгляда. Вроде ничего такого важного и интересного девчонка не говорила, но её мимика как-то всё преукрашивала и завораживала.       А ещё Соня была очень маленькой. Точнее, выглядела то она примерно на свой возраст, но была худенькой и низкой, может быть едва переступила порог полторашки. Утром, в подъезде, она казалась повыше. — Но кудри у тебя забавные, — умозаключила девчонка, после негативного отзыва на каждую деталь во внешности соседки. — Свои? — Свои. — Везёт, — Соня вздохнула и на мгновение утихла. — А ты откуда приехала? — Прямо так видно, что приезжая? — Саша улыбнулась, слабо усмехнувшись. — У тебя акцент не московский. — А что, теперь только в Москве на русском говорят? — Ну… ну я не знаю как сказать! — девчонка снова шумно вздохнула и нахмурилась, что-то усиленно вспоминая. — Диалект..? Нет… ну произношения у тебя… не местные. Ты с Сибири? — Вообще не попала. — С Кубани? — Нет.       Соня закатила глаза и снова внимательно уставилась на Сашу. — Ладно, пойду я, — хмыкнула девушка, резко вспомнив, что надо бы сходить до продуктового, пока ещё не совсем поздно — холодильник пустовал, а есть после работы хотелось жутко. — Может ты с Подмосковья? — проигнорировала Соня, не спуская взгляда. — Не-а. Гадай дальше, — Саша поднялась со скамейки и не слыша от Сони больше никаких слов, махнула ей рукой в прощальном жесте, и побрела в сторону маленького магазина, путь до которого выучила позавчера.       В магазине она задержалась надолго, хотя проблем с выбором продуктов в их время особо то и не было — полки полупустые. Саша совсем случайно разговорилась с молодой продавщицей и за неимением больше покупателей они проговорили о какой-то откровенной ерунде( хотя, волнующая их проблема перехода колхозов в совхозы была вполне весомой) до самого закрытия смены. И только ближе к девяти вечера, Саша снова оказалась в своем дворе.       Уже начинало темнеть, редкая детвора окончательно разошлась по домам — туда же пропали и бабушки с лавочек. Детская площадка пустовала. Было тихо-тихо. Только Соня всё сидела на прежнем месте, точно также одетая ещё в утренний чёрный сарафан с белым фартучком. Она опять что-то рисовала в тетрадке, свесив со скамьи одну ногу и слабо ей покачивая из стороны в сторону.       Саша сначала просто прошла мимо, а потом в мысли вонзились сегодняшние наказы Арины и добросовестность заставила вернуться к соседке. — Сонь, у тебя всё нормально?       Девушка подняла рыжую макушку и уставилась на Сашу. Какое-то время молчала, а потом, прищурившись, спросила: — Ты с Беларуси? — А… эм… нет, — растерянно отозвалась она. — У меня всё нормально, — выдохнула с каким-то разочарованием Соня. — Ну смотри… скоро девять, тебе бы домой. — Ага, — буркнула та и снова вернула внимание тетрадке. — Как будто бы просто не хочешь идти туда, — Саша пробежалась взглядом по её лицу, но не заметила ни единой эмоции, которая могла бы намекать хоть на что-то. — Точно всё нормально? — Да. — Ну, если что обращайся… — Ландыш. Пока, Жук, — настаивая на окончании разговора, отрезала Соня. — Ландыш? — переспросила Саша, на что девушка только кратенько кивнула. — Это типо «ладно»? — Как хочешь воспринимай, — пожала плечами собеседница, не поднимая глаз. — Ты интересная. Ну давай, доброго вечера, до комендантского часа не засиживайся.       Саша было собиралась наконец-то уйти к подъезду, как девчонка снова её окликнула: — А, стой! Скажи, — она отложила тетрадь и глянула на девушку, поворачиваясь к ней боком. — Свекла́ или свёкла? — Буряк, — усмехнулась коротко Саша и развернулась, пока Соня в недоумении хмурила рыжие брови.