Смена

      Тарталья не успевает до конца понять происходящее, когда вновь начинает задыхаться. Он только знает, что у него есть странные плавники и что он мог дышать под водой, но ничего не осознаёт. Кажется, это становится частью его сознания, существующей, но так и не принятой.       Сейчас гораздо важнее выжить, а не разобраться в ситуации. Чайльд уже бывал однажды в таком положении и где-то на ещё работающей грани сознания он понимает, что ничего не может сделать. Только ждать и бороться изо всех сил, пытаясь заставить неожиданно слабые после мощных плавников руки работать.       Молодой человек не осознаёт, как далеко от берега уплыл, когда паниковал, пока не оказывается на поверхности воды. Тарталье кажется, что он никогда ещё не видел вокруг себя столько моря и что проще будет сдаться. Только адреналин заставляет юношу всё ещё держаться на плаву, хотя сил в теле почти не осталось. Чайльд снова хлебает воды и уже думает, что всё полностью кончено, когда ощущает сильный толчок вперёд и вверх. Кто-то определённо тащит его к берегу, не позволяя утонуть, но юноша не может разлепить глаза и просто позволяет себе плыть по течению. Он выбит из сил и ничего не хочет. Только жить. Да, только это. Всё остальное не имеет значения, если он уверен, что его смогут спасти.       Тарталья задыхается, прижимаясь щекой к песку и не обращая внимания на то, что весь его рот полон не только воды, но и этой сыпучей влажной дряни. Юноша мычит, даже не пытаясь растереть уже начавшие немного мёрзнуть руки, и лениво разлепляет глаза. Это не так-то просто, учитывая, сколько воды скопилось на ресницах, но вполне возможно. Чайльду вообще кажется, что сейчас уже всё может быть возможным.       Тарталья чуть не задыхается снова, когда видит, как господин Чжун Ли неторопливо расправляет свой плащ и накрывает его. Он и сам достаточно мокрый, чтобы Чайльд не сомневался, кто его выловил, и юноша был бы ему благодарен, если бы мог думать. — Сначала я приношу Вам свои извинения, — говорит мужчина, когда Тарталья начинает шевелиться под его плащом. — Если бы Вам ничего не угрожало, Вы бы не… не прибегли к форме нарвала. Надеюсь, теперь Вы верите мне?       Юноша не решатся садиться сразу. Нет, он предпочитает накопить силы для настолько сложного движения. Его горло начинает саднить от частых глубоких вдохов, а рот, кажется, навсегда забит чёртовым песком. — Вы шутите? — слабо интересуется Чайльд, почти не имея на это надежды. — Хотите сказать, что именно Вы меня топили?       Чжун Ли неторопливо кивает. Тарталья видит, что он всё же испытывает некоторые угрызения совести, но этого слишком мало, чтобы оправдать всю произошедшую чертовщину. Очевидно, вседозволенность и уединение в настолько далёком от большого скопления людей месте, да ещё и толпы подростков свели директора с ума, решает Чайльд. А он, видимо, пал жертвой галлюцинаций.       Что-то в таком объяснении ужасно не вяжется, но Тарталья силится притвориться, что всё нормально. Он был какой-то тварью, но, ну, это же не так уж и важно, верно? У всякого в жизни бывала ерунда. По крайней мере, он не убил господин Чжун Ли, а мог бы, поскольку уже поступил так однажды. Да, следует собой гордиться, это точно.       Директор осторожно похлопывает по тому месту, где угадываются очертания плеча юноши, и сжимает, подбирая слова. — Только опасность может заставить таких, как мы с Вами, обратиться, Аякс, — объясняет Чжун Ли, задумчиво смотря невидящими глазами куда-то в песок. — Разумеется, если не научиться контролю. Вы ещё ничего не умеете и не имеете достаточно сил, чтобы долго поддерживать нечеловеческий облик, но это можно исправить. Если Вы хотите, разумеется. — Я хочу всё забыть, — отзывается Тарталья угрюмо. — Я сумасшедший? Зачем мне… ну… Контролировать другие формы? Ни у кого такого нет. — Это опасно, — мягко поясняет мужчина. — Вы далеко уплыли и вряд ли бы смогли вернуться самостоятельно. К тому же… Отсутствие знаний и контроля может причинить вред и другим людям. Тот человек, которого Вы убили… можем ли мы поговорить об этом?       Юноша резко садится, не обращая ровным счётом никакого внимания на соскользнувшее с его плеч пальто директора и лёгкий ветерок, тут же обдавший прилипшую к телу одежду. Он бы готов уже к чему угодно, даже лекции о чертовщине, которой не существует, и новому обращению, но только не этому. — Нигде нет никаких доказательств, — начинает Тарталья жёстко. — Будто именно я…       Чжун Ли примирительно поднимает руку, и Чайльд умолкает. — Я не угрожаю Вам и не собираюсь Вас шантажировать, — терпеливо втолковывает директор. — Если Вам будет спокойнее, я понятия не имею, когда, где и кто… стал жертвой Вашей неосведомлённости о… возможностях тела. Я знаю лишь то, что это было, и ничего более.       Чайльд хмурится, не особенно представляя себе, как такое может быть, и Чжун Ли продолжает: — Все жертвы отражаются на нас, — говорит он, наконец поднимая глаза и встречаясь с удивлённым взглядом Тартальи. — Вы знаете, что сделали с тем человеком?       Чайльд отворачивается и всеми силами пытается заставить себя увлечься валяющейся неподалёку лодкой. Вообще-то, он её не закончил. Не лучше ли вернуться к работе? — Я был маленьким и защищался, — слабо оправдывается юноша упавшим голосом. — Выбор был между мной и ним, понимаете? Если бы… — Я понимаю, — прерывает его Чжун Ли. — Я знаю Вас как смелого и честного человека, который не стал бы делать ничего настолько дурного.       Тарталья замечает лёгкую улыбку на его губах, когда украдкой косится, и ему становится немного легче. Юноша прочищает горло. — Полагаю, он утонул, — осторожно говорит Чайльд. — Я… я не особо помню, и поэтому не уверен…       Чжун Ли качает головой. — Нет, — возражает мужчина. — Он не утонул. Это только говорит о том, что Вы совершенно не контролировали себя. Вы и сейчас, как я понял, не отдаёте себе отчёта, когда становитесь нарвалом, хотя прошло время и Вы стали более зрелым. То, что произошло, сделали не Вы. — Если он не утонул, тогда я не знаю, что произошло, — бормочет юноша, пожимая плечами. — Тем лучше, — уверяет его Чжун Ли. — Вам не холодно?       Тарталья ничего не отвечает, закрывая лицо руками. — Я ничего не понимаю, — признаётся он. — Это… ну, слишком запутанно, ладно? Мне кажется, что это бред. — Тогда мы оба здесь бредим, — с мягкой улыбкой замечает Чжун Ли. — И множество людей по всему миру. Если Вы не верите мне и себе, обратитесь к Сяо.       Чайльд мотает головой, так и не отнимая рук. Нет уж, он лучше запутается окончательно, чем пойдёт к этому придурку. — Или я могу показать свою форму, чтобы Вам было легче поверить, — предлагает директор после некоторого молчания.