Дорожная карта

      Дождь, на который в прогнозе погоды не было даже намека, настиг их стеной еще на озере, когда Наруто почти уговорил Саске искупаться. Учиха, как оказалось, даже в самую знойную жару избегал погружения в водоемы, за что получил оригинальное — так считал только Наруто — прозвище «Гремлин» от новоиспеченного друга.       Они бежали друг за другом по прибитой ливнем пыли, пытались безуспешно прикрывать от капель головы и ворошили ногами высокую траву, растущую вдоль проселочной дороги, в попытке срезать путь до дома. Встревоженные ливнем и вторжением в растительность насекомые мстительно летели в лицо и путались в волосах, но у Наруто этот побег вызывал только восторженный смех. Правда, теперь он научился хихикать с закрытым ртом, не давая Саске повода вновь оценить свое перекошенное лицо.       — Отстаешь, добе, — через плечо бросил Саске, исчезая за поворотом, от которого до дома оставалось не больше трех десятков метров.       — Поддаюсь, теме, — крикнул в пустоту Наруто, улыбаясь, и ускорился.       Здесь уже начиналась выложенная брусчаткой дорога, от которой исходил теплый запах дождя — первые летние капли, разбиваясь, испарялись на разморенном жаром камне, последующие — оседали, образовывая неглубокие лужи. Ветра, как и грозовых туч, не было.       На пороге дома Саске остановился первым и мгновенно застыл, давая каплям стекать с волос по лицу. Он походил на кота, которого окатила из лужи внезапная машина, — не шевелился, молча ждал, когда влага сама высохнет. И, конечно, пока Наруто нароет в своих карманах ключи.       — Залетай, — распахнув дверь, Наруто подтолкнул Саске внутрь и вошел следом, сразу запираясь на все обороты.       Обувь грязной горой осталась лежать на коврике, а по деревянному полу в зал потянулись две дорожки влажных отпечатков босых ног — вода затекла даже в истоптанные кроссовки за рекордные пять минут бега.       Наруто уже успел запомнить, что Саске замерзает быстрее него, что Саске ненавидит быть мокрым, что Саске не скажет об этом вслух. Он прошмыгнул в свою комнату на втором этаже, достал из комода чистые домашние штаны из мягкой ткани, которые мама вдобавок стирала ласкающим ноздри цветочным порошком, кипенно-белую футболку без рисунков — ее, кстати, когда-то забыл у друга сам Саске — пушистое полотенце и носки, чтобы ублюдок не поджимал пальцы от холода. Спускаясь, Наруто услышал, как поставленный, видимо, Саске чайник уже закипает.       Все приготовления полетели в друга через кухню, и только носки Саске не успел поймать.       — Придурок, — беззлобно бросил он, на месте стягивая и прилипающую к телу майку, и шелестящие при ходьбе шорты.       Наруто как-то даже не подумал и себя переодеть — сразу принялся накрывать на стол. На самом деле ему очень нравилось, когда Саске приходил в гости: Учиха несколько раз хвалил его трехэтажные бутерброды с помидорами, майонезом и сыром; всегда спрашивал разрешения покурить в открытое окно; с интересом рассматривал диски с играми в комнате, занимавшей весь верхний этаж. Наруто будто заново открывал для себя человека, которого знал с первого класса, и продолжал удивляться его приземленности.       — Промокли, — констатировал Саске, закрывая крышечку на пачке сигарет.       — Возьми в прихожей в тумбочке.       Там всегда пряталась заначка отца, которая однажды очень пригодилась им с Кибой и Шикамару. Правда, Наруто тогда закашлялся, но стойко докурил, а Киба выронил на ковер наполовину истлевшую сигарету, и Наруто, спасая дом от пожара, запретил брать еще. Пристрастился в тот день к пагубной привычке только один Шикамару.       — Можно здесь? — уже переодетый в сухое Саске дождался, когда Наруто обратит на него внимание, и кивнул на кухонное окно, в которое курил уже не меньше двадцати раз.       Саске всегда спрашивал разрешения покурить в доме.       — Травись, — усмехнулся Наруто, выкладывая на стол масло и хлеб.       Чай уже дымился в кружках, а футболка подсохла на спине и груди, оставаясь влажной только на местах швов — теперь она неприятно холодила кожу, но не настолько, чтобы Наруто рванул переодеваться.       Как-то так сложилось, что Учиха не умел стоять в стороне, позволяя обхаживать себя: он докурил достаточно быстро, подсмотрел за Наруто и тем, как он укладывает ингредиенты на хлеб, и стал повторять точь-в-точь. Дождь уже не тарабанил в стекло — редкими каплями падал на наружный подоконник, а солнце пригревало остывшую влажную землю, золотя крохотные лужицы, собравшиеся в листьях-чашечках у дома.       Прежде чем сесть, Наруто все-таки сбегал снова в комнату и сменил одежду — опять на футболку и шорты. Иначе мягкая обивка стульев впитает влагу быстрее, чем он успеет доесть. Заодно он захватил блокнот, который стал особенным — их с Саске стараниями.       Он откусил уголок трехэтажного, разваливающегося на ходу, бутерброда и запил чаем, открывая книжицу на первой странице, где ярким фломастером было выведено «Лучшее лето Учиха» и после — очень мелко — «Ублюдка Саске». Блокнот появился на следующее же утро после их первой ночевки, которая закончилась бурными разговорами до рассвета: Саске извернулся так, что Наруто увидел его совершенно иным — обиженным, одиноким, с досадой рассказывающим о том, что половину детства пытался копировать взрослых, походил на старшего брата, не увлекался «глупостями» (по типу езды на велосипеде, ловле мотыльков и купаниям в озере), а теперь не знающим, куда себя девать, лишившись трех единственных друзей. Он высказывал все прямо, подводил итоги каждой реплике, психовал словесно на Суйгецу, Карин и Джуго и как будто даже перестал замечать едва знакомого слушателя. Наруто только подытожил: «Херово как-то, а?». И в ту же минуту загорелся идеей подарить новому другу самое незабываемое в жизни лето — пожертвовал любимый блокнот на это дело, красиво оформил первую страницу (некрасиво — все остальные), составил план на каждый день, учел все в схемах и таблицах. Все, каждый пункт, вплоть до простых прогулок, яркими цветами лежало на клетчатой бумаге и постепенно вычеркивалось.       — С Итачи я договорился, — сказал Саске, тыкая пальцем в один из пунктов, — он отвезет нас на пляж в эти выходные. Только с нами будет Шисуи... мои друзья к нему хорошо относятся, думаю, ты тоже вывезешь.       — Если он не будет меня звать идиотом вместо имени, то справлюсь, — пообещал Наруто, а Саске фыркнул в кружку с чаем. — Нам нужно что-то? Палатка там, я не знаю, фонарик, веревка?       Саске уставился на него и сдался перед любимым выражением лица: демонстративно вздернул бровь.       — Конечно, — ответил он, — не забудь еще компас и спички. Мы на пляж едем, идиот, ночевать мы там не будем. Пораспугиваешь живность в воде, попристаешь к отдыхающим и домой.       — Кто еще распугивать отдыхающих будет, — поддел Наруто, не отрываясь от блокнота. — А потом ты... на две недели, да?       Палец ткнул в уже другой пункт.       — Ага, — Саске отставил кружку чая. — Как раз познакомишься с девушками своих друзей, пришпилишь какую-нибудь муху к стене. Развлечений вагон.       Знакомиться с чужими девушками желания не было. Пожалуй, это и объединило их с Саске так крепко — ни первому, ни второму не хотелось становиться третьим лишним на свиданиях, и потому Саске молча проклинал Карин и Суйгецу, а Наруто тихонько радовался за Шику и Кибу — в конце концов, эти двое могли оказаться его обузой в старости, так хоть на кого-то можно переложить ответственность.       Они одновременно посмотрели в окно, молча наблюдая за тем, как цветастая бабочка пытается высохнуть на солнце, цепляясь лапками за москитную сетку.       — Отдохну от тебя, — бесцветно отметил Наруто.       — Отдохнешь.       Наруто хлопнул себя по ногам и широко улыбнулся, прогоняя меланхолию в открытое окно.       — Раз ты согрелся, то пойдем. У нас еще один неудачник никогда в жизни на велосипеде не сидел.       — Там мокро, — Саске послал ему скептический взгляд, уверенный, что аргумент сработает.       Но с Наруто ничто не работало.       — Быстрее научишься, — он пожал плечами и, громко топая, ушел из кухни.       Из коридора послышалась возня с обувью и причитания о том, что кроссовки почему-то не успели высохнуть за полчаса.       — Гребанный репейник, — пробормотал Наруто, отдирая колючку от шнурков, когда Саске соизволил покинуть кухонное убежище.       — Ты.       Узумаки только издал смешок, разогнулся и, звеня ключами, открыл дверь, чтобы выйти и дождаться Учиха на улице.       Объясняя, как держать руль и балансировать, Наруто мысленно запоминал внимательный темный взгляд и побелевшие от напряжения костяшки.       Удерживая за сидушку на первых нескольких оборотах педалей, Наруто испытывал искреннюю радость за кого-то, кого он совсем недавно ненавидел всей душой.       Отпуская, Наруто смотрел в спину, обтянутую белой футболкой, и пытался найти способ продлить это лето.       Это идеальное лето в жизни идеального человека, первое и, возможно, единственное после целых шестнадцати неидеальных.