***
Наое определенно доставляло удовольствие изводить Маки еще сильнее. Маки даже под страхом смерти не открыла бы ему своих слабостей. Но хитростью ли, обманом ли, а все равно выходило так, что он знал ее наизусть. «Ты открыта как на ладони, сестренка. Если хочешь научиться сражаться умело, успокой для начала свою дурную голову». Маки ничуть не была удивлена тому, что перед ней в услужливом поклоне согнулась та самая язва, из-за которой все и завертелось. Брат, на удивление, сдержал обещание: Майко-чан действительно сослужила неплохую службу в приготовлениях к замужеству Маки. Майко — почти как Май. Не было это случайностью. Наоя, едва только узнав имя своей прислужницы, мог выдумать свой план за считанные секунды. Да, Маки-чан, вот она, живое напоминание о том, как же сильно тебя ранили в грудь. Бойкая, хитрая девчонка. Никого не напоминает, а? В учтивом поклоне служанки навряд ли можно было прочитать какое-то уважение. Скорее — желание угодить, подкрепленное фальшивыми ужимками. И страх. Разумеется, страх. Быть оттасканной за волосы Майко-чан совсем не улыбалось. А Маки вполне могла это устроить. — Ну, и зачем ты здесь? Она снова замельтешила, рассыпаясь крошечными поклонами. В руках Майко крепко держала ларец, огромный, больше ее головы, и явно не самый легкий по весу. Было видно, как напряглись тонкие руки, высунувшиеся из закатанных рукавов белого кимоно. — Моя госпожа, — сбивчиво затараторила она. — Я… я прошу прощения за мое дерзкое и непристойное поведение! Наоя-сама позволил мне искупить мою вину перед вами. Позвольте послужить вам, пока вы не покинули порог дома Зенин! Я не подведу вас. Я знаю практически все о том, как позаботиться о женщине! Вот как. Никчемная Маки, получается, доросла и до «госпожи». Ларец, видимо, все-таки перевесил ее хрупкое тельце и тяжело бухнулся в пол, каким-то чудом не задев подол кимоно и пальцы на ногах. — Простите! — пристыженно пискнула Майко. — Тяжелый, да? — Д-да… Майко удивленно охнула, когда Маки, ловко подцепив ящик за резные ручки с обеих сторон, подняла его с пола и переставила на столик. Неужели братец не поскупился на приданое? «Щедро с твоей стороны. Даже подыскал мне девчонку на побегушках». — Мне не нужна служанка. — Я понимаю, Маки-сама. Но… ваш брат… — она потупила взгляд. — Он настоял на этом. — И какой приказ он тебе дал? — Подготовить вас… Для аудиенции с господином из клана Годжо. Сердце пропустило удар. «Получается, он уже здесь…» Она хмыкнула и постаралась принять безразличный вид. Еще бы она села в лужу перед этой собачонкой! Маки наклонилась к служанке. Ресницы Майко затрепетали, и она вновь уткнулась взглядом Маки в ноги. Маки усмехнулась. А что, не так уж и плохо, может быть, иметь такую вот собачку в услужении. Это была в какой-то степени даже и жалость. Девчонка сама еще не понимала, насколько же унизительное существование было написано ей на роду. Такую дуреху определенно стоило пожалеть. — И мой великодушный брат подослал тебя, чтобы замалевать следы нашей милой беседы на моем лице? Щеки Майко вспыхнули. — Моя госпожа, — осторожно завела она; в присмиревшем опущенном взгляде вдруг снова заблестела хитрая искра, — Вы ведь и сами понимаете, что покупатель не захочет брать товар с дефектом. А если, в конце концов, все же выкупит, то настроение у него явно ухудшится. Ваши раны лишь портят вашу красоту. «Товар с дефектом — так вы меня видите, верно?» Маки была бы с дефектом и без разбитой губы. Господин из клана Годжо прекрасно понимал, что ему собирались продать стекляшку вместо бриллианта. Но почему-то был согласен и на стекло. — И что ты предлагаешь? Лицо Майко просияло. Она бойко затрещала (Маки с радостью бы заткнула себе уши, лишь бы не слышать попытки служанки подлизаться к проклятой госпоже): — Разумеется, я предлагаю свою помощь. И для начала вам бы точно не помешало принять горячую ванну. Не беспокойтесь, никаких распоряжений отдавать не нужно, я подготовлю все сама! Я служила наложницам покойного господина Наобито. Будьте спокойны, Маки-сама, вы в надежных руках. Маки, если уж совсем по-честному, вообще не хотелось быть в чьих-то руках. Но выхода перед ней не было. Она послушно кивнула, полностью вверяя себя ухаживаниям юной прислужницы. Управлялась с хозяйством Майко-чан действительно на редкость умело. Несмотря на то, что ручки у нее были тоненькие, они вовсе не были изнеженными. Страсть к тому, чтобы без конца прихорашиваться и вплетать ленты в тугие локоны, все равно не делала ее знатной дамой. Она так и оставалась прислугой и жадно пыталась выбить себе положение повыше — даже на такой незавидной стезе. Закатав рукава чуть ли не до плеч, она самостоятельно наполнила ванну водой и ловко расставила в ряд ароматные масляные бутылочки. Год за годом Маки росла и все ближе продвигалась к тому, что называли становлением женщиной, но ее взросление оставалось будто бы незамеченным среди женской части клана. Позиция отброса освобождала ее от чуткого контроля служанок. Маки росла, не имея ни малейшего понятия о том, каково это быть наследницей великого клана. Той, что однажды будет принадлежать мужчине. Она отдалась рукам Майко неохотно, но мало-помалу тепло девичьих ладоней и обжигающая гладь воды сделали свое дело. От непривычки тело нет-нет да и давало испуганный импульс, но Маки все равно позволяла девчонке делать свою работу. Позволяла прикасаться к своим волосам, намыливать голову и плечи, завистливо смотреть на обнаженную грудь с набухшими темными сосками. Хотелось нырнуть в теплую мыльную воду с головой и неожиданно сделать судорожный глоток, утопить саму себя, только бы не вертелось в мыслях страшное и беспокойное. Руки девочки, гулявшие по ее голому телу, вскоре должны были заменить мужские руки. Майко — ну что за дурочка! — определенно завидовала ей. Завидовала тому, что Маки выпадало заветное замужество. Возможно, тому, что на шестнадцатилетнюю Маки уже смотрели как на взрослую женщину. Как на товар, поправила она сама себя. Как на куклу из плоти и крови, которую можно будет сломать с особым удовольствием. По далеким воспоминаниям из детства худо-бедно удавалось воспроизвести образ одного из величайших бедствий этого мира. Годжо Сатору. Шаман, которого называли сильнейшим. Но, конечно же, не в присутствии Наои. Высокая фигура подростка с аномально-белыми, как будто седыми волосами и с неизменно завязанными глазами то и дело мелькала в запутанных закоулках детской памяти. Если наследник клана Годжо вдруг объявлялся в имении Зенинов, то обязательно должно было что-то случиться. Даже если это было не так, о Годжо-саме беспрестанно трусливо перешептывались в каждом доме, раз за разом выдумывая новую жуткую историю о том, почему он прячет глаза. Говорили и о пустых глазницах, и о хрустальном глазе, перечеркнутом шрамом. Говорили и о том, что у Годжо Сатору были глаза демона — что бы это ни означало. С братом они были ровесниками. А это значило, что как Наоя превратился из жестокого ребенка в молодого тирана, так и на месте главы клана Годжо сейчас стоял не заносчивый мальчишка, а мужчина, умный и хитрый. В висках выстукивал вопрос, на который Маки не находила ответа: почему именно она? Никто бы не взял ее в жены по доброй воле. Тем более шаман из клана, перед которым трепетали даже гордые Зенины. За браком по расчету скрывался чей-то выверенный план, о котором не знал и мнительный Наоя. Словив напряжение Маки за считанные секунды, Майко поспешила открыть один из своих маленьких флакончиков. В нос ударил сладкий, приторный запах цветения. Маки сморщила кончик носа. Скорые пальцы девочки принялись втирать масло в кожу, массируя плечи, шею и виски. Под этим дурманом Маки отстраненно думала о том, что ей суждено было оказаться жертвой и собственным телом рассчитываться за давние преступления своего проклятого клана. Наоя был прав: женщину из Зенинов Годжо никогда бы не сумел заполучить. Маки знала, что Годжо был не столько приятелем, сколько соперником Наои. И безнаказанно превратить его сестру в игрушку, надругаться над кровью Зенинов — клан Годжо вполне был способен на такую месть. Маки предстояло отвечать за грехи, совершенные Наоей. В заботливо предоставленном братом сундучке помимо свернутого белого кимоно (цвет чистоты и невинности, какой бы Наоя мечтал увидеть на Маки) лежали простые посеребренные шпильки — их Маки сразу же накрыла ладонью в надежде оставить у себя хоть такое оружие перед будущим мужем — и деревянный футляр. Наоя расщедрился на очки. Круглые линзы, соединенные перекладиной для переносицы, держались на мелкой цепочке. Пока Майко собирала просушенные волосы Маки в косу, Маки осторожно пристроила очки на нос. Размытые силуэты мебели приняли более четкие очертания. Пожалуй, это было единственной вещью, за которую стоило поблагодарить Наою. Хотя бы раз в жизни брат заслужил язвительную благодарность от сестры, которую он продавал в рабство. Майко вдруг дернулась — дернулась и коса в ее руках, и Маки чуть было не зашипела. — Маки-сама, даже не думайте! Девчонка с внезапной нежданной наглостью выхватила из рук у Маки футляр. — У вас ведь… такие глаза красивые. Как янтарь. А вы их прячете! Лишаете себя такого оружия. Юный господин будет очарован вами. — Не все в этом мире можно решить красивыми глазами. «И тем более этим не обвести вокруг пальца клан Годжо». Маки задумчиво опустила взгляд. — Эй, — проговорила она. — Ты что-то знаешь про этого шамана? Спиной она почувствовала, как Майко сжалась в беспомощный комок — видимо, отлично помнила трепку, которую ей задала Маки несколько дней назад. — Про вашего будущего супруга? Не передать было словами, как тяжело далось Маки повторить вслед за девочкой: — Да, про моего будущего супруга. Может, видела его? — Нет, я не видела. Только слышала, что говорит Наоя-сама. — И что… что говорит мой брат? Майко замялась, явно испытывая затруднения с тем, чтобы подобрать подходящие слова. Острый на язык Наоя действительно порой нуждался в переводе, чтобы с горем пополам соответствовать тону светской беседы. — Что господин очень молод, — наконец проговорила она.***
Подсознательно она ожидала увидеть кого-то похожего на Годжо — худого и белобрысого, с повадками напыщенного павлина. Таким она запомнила его, еще с первой встречи, когда его длинные, властные пальцы как тиски сдавливали ее лицо. Маки думала о Годжо Сатору, о том, что, несмотря на все старания Майко, и синяк, и царапина возле рта все равно опасно просвечивали через слой пудры. Товар с дефектом. Возможно, брату следовало прислать лекаря, а не девчонку с коробкой, полной белил, румян и сурьмы. В качестве сопровождения Наоя выделил ей конвоиров из Хэй. Помня о прошлом столкновении, Наоя предусмотрительно выбрал на этот раз сильных, рослых мужчин. Рядом с ними Маки чувствовала, как под тонкой шелковой тканью по спине скользит струйка холодного пота. Маки в цвете невинности выглядела теперь жертвенной овцой рядом с огромными сторожевыми псами. Такие могли запросто перекусить ей шею. Ее вели по коридорам, точно осужденную на казнь. Подвески на шпильках в волосах успокаивающе позвякивали. Ничего, Маки, ты сможешь за себя постоять. Сначала всади это маленькое жало обидчику в шею, а потом убей и себя, пока твоя жизнь не превратилась в ад. Мужчины-конвоиры напоследок окинули ее пренебрежительным, но голодным, жадным взглядом. Только вылизав глазами ее с ног до головы, оба стража, щелкнув сапогами, остановились возле дверей комнаты Наои. Маки глубоко вдохнула, всецело готовая к еще одной такой же голодной паре глаз, застывшей взглядом на ее теле. Двери отворились, и Маки бесстрашно шагнула вперед. Двое мужчин, сидевших за столом, мгновенно подорвались с места. Маки почувствовала, как въелась в кожу удовлетворенная ухмылка Наои. Рядом с Наоей стоял юноша в синем облачении, довольно высокий, пусть и не дотягивавший по росту до брата. Бледный, черноволосый, совсем не похожий на портрет Годжо, собранный по кусочкам из осколков прошлого. Маки скользнула взглядом вниз. Правая рука придерживала рукоять катаны в черных ножнах. Воин. Маки попыталась вглядеться в его лицо. Мысленно она тысячу раз прокляла Майко за то, что та убедила ее не надевать очки. Близорукий взгляд кое-как сумел сфокусироваться на темных глазах, крупных, уставших. Нижние веки были подернуты синюшной тенью — будто бы от плохого сна или недавно пережитой болезни. Он мгновенно почувствовал, что ее глаза начали изучать его лицо, и тут же поймал Маки взглядом — черные глаза испытующе глянули в самое нутро. Едва заметно он опустил подбородок в сдержанном кивке. Приветствие. Она неосознанно вздрогнула. Да, Маки, тебя заметили. Тебя поймали. В испуге она поспешила отвести глаза. Послышался тихий смешок Наои — брат в полной мере злорадствовал над тем, что дикая Маки теперь вынужденно опускала глаза как самая покорная жертва на свете. — А вот и моя сестренка. Ну что, теперь-то верите, что я не соврал? У Маки зазвенело в ушах. Наоя мог наплести любую мерзость лишь для того, чтобы подставить ее еще сильнее. Но слова, слетевшие с его губ, отчего-то казались несмелыми, будто бы он пробовал путь на прочность — наглому наследнику проклятого клана это было совсем не свойственно. «Точно. Боится, что заметит дефект». Ощущать беспокойство Наои все-таки было до жути приятно. Почему-то, правда, и у самой Маки резко пробежали по спине мурашки. Неспособная чувствовать проклятую энергию, она при этом вполне доверяла инстинктам. От молодого мужчины в синем кимоно ощутимо веяло опасностью. Неожиданно она услышала его голос. — Зенин-сама, я могу попросить вас оставить нас наедине с юной госпожой? Маки распахнула глаза и изумленно подняла голову, позабыв про свой первоначальный испуг. Страх все еще бился в хрупкой венке на шее, но на смену ему толкался по-детски глупый интерес. Голос у него был совсем юный, высокий, как будто бы еще не окрепший. Маки вновь попыталась разглядеть своего будущего хозяина как следует — на этот раз с отчаянной жадностью. Из-за своего изможденного болезненного вида он поначалу действительно мог показаться значительно старше своих лет. Вот почему брат относился к своему гостю с таким снисхождением, хоть Маки отлично помнила неистовый трепет Наои в присутствии Годжо Сатору. «Совсем мальчишка», — промелькнуло в голове. Щенок, выкормленный Годжо-куном. Как и сказал Наоя. Наоя отвесил гостю учтивый полупоклон — вряд ли бы можно было еще когда-нибудь увидеть, как новый тиран Зенинов сдерживается перед кем-то. Пройдя мимо Маки, он вдруг ухватил ее за шею, крепко притянув к себе за загривок. — Будь послушной девочкой, — шепнул он. Глаза его сверкнули, он вновь лучезарно улыбнулся и поспешным шагом покинул комнату. Маки била дрожь от еще не исчезнувшего пятна на щеке, оставленного хищным дыханием брата. Она заломила руки, нарочно до боли впиваясь в расцвеченные недавними синяками запястья. Если этот мальчишка попробовал бы притронуться к ней, у нее уже был заготовлен стремительный ответ: выдернуть шпильку, и дальше точным ударом — прямо в шею. — Зенин-сама, — проговорил юноша. — Годжо-сама, — машинально выдала она в ответ. Даже несмотря на запугивания Наои и увещевания матери, она бы никогда не смогла заставить себя выдавить из глотки унизительное и жалкое «мой господин». Он покачал головой. — Формально я принадлежу к клану Годжо, но с основной ветвью клана я нахожусь в дальнем родстве. Я ношу фамилию Оккоцу. «Так он еще и безродный». Губы невольно тронула усмешка. Помешанный на власти Наоя, оказалось, был готов даже породниться с безызвестным юнцом, лишь бы только поскорее избавиться от Маки. Открытую шею по-прежнему обдавало холодом липкого непрошенного страха. Оккоцу тут же считал ее тревогу, снова кивнул, сделал шаг вперед, второй, третий… Маки инстинктивно дернулась, всецело готовая к тому, чтобы до последней капли крови защищать свою честь. Но то, что произошло в следующую секунду, она бы не смогла предугадать никогда в жизни. Да и вряд ли бы кто-то сумел. Мальчишка из легендарного клана Годжо смиренно опустился перед ней на колено.