— Знал бы я, на какие беды ты попадешь, честно, не выпускал бы, — Вебер выплеснул остатки воды из своего ведра. — Однако ты же хотел быть на одной волне с природой, вне стен. Но знаешь, я твои желания не разделял.
— Да ладно тебе, что бы ты делал без меня? Не просиживать же штаны до дыр на этих ящиках.
С момента, когда мы начали работать, уже прошёл почти час. За это время к нам подтянулись другие солдаты, помогая с подступающей водой. Погода из тяжёлого ливня сменилась лёгким дождичком, что отбивал на наших шлемах свою мелодию. Та самая Штар, приставленная к нам, действительно не сильно отличалась от своей командующей. В ее глазах чувствовалась тяжесть. На нас и вовсе она посмотрела один раз, когда мы встретились у блиндажа. На самом деле это к лучшему. Не хотелось бы лишних проблем с протекторами.
— Найти себе занятие гораздо легче, чем ты думаешь, Раух. У меня там была книга, которую я обещаю себе давно дочитать.
— Она хоть одобрена Нацией? А того, смотри, ещё под Имперского шпиона запишут.
Увидев на моём лице улыбку, Пауль сам подал смешок, оценив попытку в разрядку обстановки.
— Если вы начнёте работать усерднее, то и выяснять, кто виноват, не придётся, ведь работа будет уже сделана. Я права? — Штар склонилась над нами, положив свои руки на мои с Паулем плечи и разгибая нас из сгорбленного положения. Я почувствовал эту стальную хватку мгновенно, будто оказался под давлением пресса.
— Т-так точно, Фрау Протектор, — проговорил я чуть ли не про себя.
— Вот мы и нашли компромисс. Давайте, меньше слов, больше дела. — Реплика толкнула меня, из-за чего я чуть не обеспечил своему лицу и водой под моими сапогами теплую встречу. Не зря Нация возлагает свои надежды на этих биомеханических созданий. Силы у них хоть отбавляй.
Остатки работы мы доделали молча, после чего вернулись на свое положенное место, получив лишь «спасибо» от Мюллера и какие-то речи о том, что каждое бытовое действие, подобно винтику в большом механизме, что Нация Евсана нас не забудет и прочую лапшу на уши. Зайдя в блиндаж, я быстро выветрил этот мусор из головы и сел за столик, сняв с себя шинель, попутно проверяя состояние своего плеча. Горело оно нехило, но каких-то особых травм не осталось. Скорее всего, будет маленький синяк, как напоминание о том, что могло быть и хуже.
— Где ты набрался такой вежливости, Йенс? Я никого не видел, кто обращался к протектору как к даме. — Вебер сел рядом, снимая с ремня флягу воды.
— Знаешь, когда на твоём плече такая сильная хватка, там хочешь, не хочешь, а вежливым станешь. Или ты уже позабыл, как твое плечо с таким же успехом было на грани получения травм?
— Не напоминай об этом. До сих пор очень болит и горит. — Пауль сделал пару глотков из фляги, после чего передал мне.
Не став пренебрегать щедростью товарища, я с удовольствием залил в своё пересохшее горло воды, которая подарила мне вторую жизнь. Вытирая усы от остаточных капель, мой слух обратил внимание на гул снаружи и знатно оживленные разговоры солдат. Неужели уже завтрак? Вскинув руку вверх и убрав рукав, я взглянул на часы. Время действительно подходило к приёму пищи. Хоть из еды там была пресная каша, она немного спасала всю ситуацию с голодом.
Окружающие нас Китеж и Буян со своим имперским флотом препятствовали конвоям с провизией свободно перемещаться близ Винеты, оставляя всех солдат голодать. Таковы условия блокады. В самых больших количествах сюда успели привезти крупы, поэтому довольствуется кашей, а заливаем это все водой. Иногда появлялось подобие чая, такое же пресное, как и каша. Хотя слыхал, что орбитальная артиллерия помогает в некоторых случаях. Это особо праздничные дни, когда сквозь зоркие глаза Империи проходят пару кораблей, в связи с чем можно довольствоваться мясом и прочими кулинарными сюрпризами. От такого мотивация солдат особенно поднимается. Оно и понятно, быть сытым — это одно, можно себя любой пустышкой набить, другое же, когда тебе вкусно.
Отдавая флягу своему товарищу, поднимаюсь из-за стола и выхожу наружу. Вдруг слышу позади нас рёв двигателя, который становится все громче. Поднявшись по лестнице, я увидел грузовик, который приближался к нам со стороны тылового штаба.
— О-о-о! Полевая кухня уже тут! Я бы сейчас всю кухню там в одиночку съел. — Взгляд Пауля был устремлён в сторону грузовика, а в глазах его горел огонь.
— Согласен. После нежеланной зарядки с водными процедурами очень тянет на еду, — добавил я.
Из траншеи вылезло пару реплик, которые держали с собой планшет. Все поставки нужно четко проверять на месте, потому что участились случаи воровства пайков, как предназначенных для гештальтов, так и для реплик. Как только они закончат, мы сможем спокойно поесть. Тут из горизонта показался броневик, которого здесь никак не могли ждать. Вариантов было мало: либо сюда прибывают новые бойцы, либо сейчас тут окажется кто-то из командования. Но для боевого пополнения одной машины маловато.
Теперь я понимаю, почему у Мюллера было такое кислое выражение лица. Сегодня грядёт что-то не совсем хорошее. Возможно, его запрягут устраивать нам обучение боевой тревоге. Но суть в том, что как бы лейтенант не любил своих бойцов, подобные мероприятия никто не желает проводить. особенно когда это происходит на фронте. На подготовительных курсах, которые нам проводили, как только мы попали на Винету, это все объяснялось по несколько раз.
Через некоторое время все солдаты, в их числе и я, собрались рядом с грузовиком-кухней. Вышедший водитель-гештальт отщелкнул на одной из стенок кузова пару замков, и эта сторона открылась, превращая машину в подобие киоска. А нас обдало горячим воздухом и запахом. Супа с мясом? Да, это был суп. Неужели какой-то конвой смог прорваться? Из-под кузова вынулись ступеньки, всё-таки тянуться за обедом не сильно удобно. Когда подступила моя очередь, я подошёл к раздаче, смотря на то, как аккуратно одна из Ойле размешивает суп половником. Эти реплики нравились солдатам, от них всегда веяло теплом и позитивом. Наши парни часто общались с ними чуть ли не часами, заставляя задерживаться кухню подольше. Я и сам был одним из тех, кто так делал. Хочется обсудить свои дождливые посиделки с кем-то, кто готов тебя послушать. А Паулю моё жужжание надоело уже на второй день: он просто накрывал своё лицо шлемом, делая вид, что спит.
Получив свою чашку, я все же решил поинтересоваться насчёт конвоев.
— Извините…
— А? Ой! Я вам не пожелала приятного аппетита, простите, — Ойле начала ёрзать с ноги на ногу, виновато опуская голову и сжимая в руке половник.
— Нет! Я не об этом. Мне просто поинтересоваться, под какой случай у нас сегодня суп.
— А вы не знаете? — Девушка тут же преобразилась, немного подпрыгнув на месте подобно пружинке. — До нас смогли долететь пару кораблей с провизией прямиком с Ротфронта! Мы с девочками решили, что можем порадовать тех, кто защищает нашу Нацию.
— Значит, мои догадки подтвердились. Что ж, спасибо тебе… Мм…
— EULR V2005!
— Нет-нет, я бы хотел знать, как тебя зовут. В конце концов, ты одна из тех, кто спасает нас от голодной смерти.
Этими словами я поставил Ойле в ступор. Они не называют своих имён для гештальтов. Таким они могут делиться с близкими на уровне их модели. Но мне очень хотелось поблагодарить её правильно.
— Её зовут Киндж! — выкрикнула Ойле, раскладывающая посуду.
— Сюз! — На лице реплики выступил румянец.
— Значит, Киндж… Спасибо большое за твой труд! Помни, ты спасаешь наши жизни каждый день, не давая нас в руки смерти.
Довольный, с чувством исполненного долга, я забрал немного остывший суп с собой и отправился в траншею, оставив совушку в лёгком шоке.
Краем глаза заметил большой ящик, из которого офицерская Штар раздавала пайки репликам. Их еда отличается от нашей, причем настолько, что может быть опасной в употреблении. Именно поэтому она выглядит абсолютно несъедобно для Гештальта. Какие-то брикеты в плотной пачке с кучей маркировок. К такому даже прикасаться не хочется. И тут же в мою голову, подобно большому кирпичу, прилетает воспоминание, как я в столовой чуть не перепутал с пачкой хлебцев оставленный репликой паёк. Благо, меня тогда успел остановить рядом сидящий Гештальт. Того гляди, съел бы, а на следующий день весь желудок наружу выплюнул. До сих пор чувствую себя дураком в той ситуации.
На подходе к окопам я увидел знакомое лицо, которое было очень довольным. Пауль хлебал суп с таким усердием, дополняя это все хлебом. Увидев меня, он помахал мне, проглотив все это добро, издавая мычание, полное радости и счастья. Бедный парнишка будто уже половину года сидел лишь на воде и хлебе, хотя каша, предоставляемая ранее, не отличалась ничем выдающимся перед этим самым хлебом и водой.
— Йенс, этот суп будет мне сниться теперь в самых лучших снах. Ойле знают своё дело. — Вебер начал дальше пихать в себя ложку супа за ложкой, пока не поперхнулся от своей торопливости. Подойдя к нему, я со всей силы трижды его хлопнул по спине, отчего тот чуть не свернулся на месте.
— Вот та-а-ак. Не торопись, приятель. Я в следующий раз могу случайно тебе позвоночник в пятки весь высыпать, — сильно рассмеявшись, я сел рядом с другим солдатом.
Не знаю, что на меня нашло, но настроение у меня стало получше. Разговор с Ойле и этот вкусный запах, проходящий по траншее. Ещё бы! Пасмурное небо сменилось знаменитой Винетской синевой. Но хоть дождь перестал лить — уже позитивная новость. Одно не давало мне покоя: что же тут забыло командование. Стоп, а где броневик?
Оставив чашку на табуретке, я заполз на лестницу и выглянул с траншеи, найдя тот броневик. Он стоял около штаба, где обычно всегда собиралось командование. Из всего этого выделялось две Шторх. Одна стояла у броневика, вторая проводила свое время у того самого штаба, держа на плече «Драхе». Что ж, полагаю, нам стоит готовиться к худшему.
Спустившись назад, я сел на место, наклонившись к Паулю.
— Видел, броневик стоит? — Тихо спросил я, попутно опустошая чашку с супом.
— Ага, я хотел после еды с тобой на эту тему поговорить. Есть какие-то мысли?
— Я просто готовлюсь к худшему. Командование под охраной не приезжает ради каких-то чаепитий.
«Не нужно лезть не в свои дела, солдат, ваше время придет и сами все узнаете.»
— Ты что-то сказал?
Лицо Вебера загородило маленькая биомеханическая рожица с тремя звёздами на лбу, красными, как Око на Ротфронте. Опомнившись и осознав, кто передо мной стоит, я соскочил, бросив уже пустую чашку в сторону.
— Ну, давай, представься, боец. Не заставляй меня возиться в твоей голове. — Колибри осмотрела меня с головы до ног, поправив фуражку на своей макушке.
— Ефрейтор Раух! 6-я Винетанская пехотная дивизия!
— Молодец. Можешь же, когда хочешь. Садись, но лучше тебе меня послушать. Не забивай себе и своим напарникам голову тем, что ты видишь. Не пытайся строить из себя кого-то.
— Я и не хотел толком… — тот час же почувствовал, как мою голову пронзают тысяча иголок, от чего стало очень дурно. Схватившись за шлем, я упёрся о стену траншеи.
«Не нужно врать, просто оставь все свои догадки прямо здесь и прямо сейчас, вы итак скоро все узнаете.»
Мигрень в миг растворилась. А я выдохнул спёртый воздух, лишь что-то промычав.
— Видишь, все не так сложно, Йенс. — Девушка убрала руку с виска и осмотрела остальных завтракающих. — Приятного аппетита, бойцы! Помните, что Нация смотрит на вас. Наши жители верят в стойкость ННА и победу над Имперским гнётом! Буян будет гореть! — Голос реплики звучал громко и командно, особенно для её размера.
Под свист и одобрительные аплодисменты надоедливая Колибри начала удаляться в сторону штаба, на другой конец траншеи. Они действительно поверили её словам. С иной же стороны это хорошо, значит мораль у наших бойцов не пропала. Радует мысль, что при виде имперского солдата никто не побежит дезертировать, но этот настрой пройдет проверку боем. Что же насчёт нашего диалога... Наглости у неё, конечно, много. Обещала же, что не будет копаться в голове, все равно полезла. Вот так им и верь.
После завтрака я хотел уже вернуться к охране своих любимых ящиков, которые были мне как родные. как меня кто-то схватил за плечо. Повернувшись, я увидел перед собой лицо Мюллера, которое выражало ничего, кроме раздражения и злости.
— Раух, сейчас же доставай свои ящики. Я позову сюда ещё пару солдат, они их заберут у тебя. Для какого оружия есть боезапас?
Меня очень пугало то, насколько серьёзен был тон лейтенанта.
— Три ящика под автомат "Драхэ". Там по двадцать коробок в ящике. Один маленький ящик для дробовиков "EIN-12", в нём десять коробок. Ещё есть с патронами для "Айнхорна", там всего пять коробок. Короб с амуницией для "Протектора" у нас забрали ещё вчера.
—Дерьмо. С меня сначала шкуру стянет капитан, а за ним майор. Нам не хватает боезапаса. Эта имперская блокада нам всю жизнь портит. Придется максимально копить боезапас, иначе мы уже через пару минут активной перестрелки потеряем весь запас на этом направлении, — Мюллер нервно отбивал ритм ногой, смотря на дощатый пол траншеи.
— Что случилось? У нас военные учения?
— Учения? Тебе уже не девятнадцать, а ты все ещё не понимаешь дел? Война, парень. Мы последние, кто остался на этом блядском острове. Имперцы уже на нашем пороге, готовы вытирать свои грязные сапоги о наши трупы, как о входной коврик.
Я не хотел верить словам лейтенанта, думал, что это дурной сон. Может, я сплю после завтрака? Вот сейчас меня разбудят. Я был готов воевать, но новость о том, что мы последние солдаты ННА здесь, выбила меня из привычной колеи.
— Я расскажу все подробно минут через десять уже всем солдатам, включая вас двоих. А пока бери Вебера и начинайте таскать патроны. Я не знаю, сколько времени нам дадут Имперцы.
Пока шаги офицера отдалялись, я скатился по стене, осев на грязь. Все ещё не могу поверить в правду услышанного. Империя сейчас нас превосходит по числу, а теперь и зажимает почти у берегов. Бежать некуда: спереди враги, сзади морская синева. Оперевшись руками о землю, я поднимаюсь и быстро забегаю в блиндаж. Подойдя к Паулю, что спокойно читал книгу, тяну его за воротник шинели, от чего тот приходит в недоумение, схватив меня за руку.
— Чего случилось, Йенс?
— Вставай быстро, времени нет. Нам нужно вытащить отсюда патроны, пока Имперцы ещё не дошли до нас.
Вебер решил, что я шучу, и начал хохотать. Но его звонкий смех быстро сошел на молчание, когда он посмотрел на меня. Бегая глазами, мой напарник встал со скамьи и убрал мою руку с собственного плеча.
— Ты не шутишь?
— Шучу ли я? Ты где-то головой ёбнулся, пока меня не было?
— Все, понял я. Оставь свой пыл и злость на врагов. Давай! — Вебер схватился за ручки одного из ящика, то же сделал и я. — Раз, два! И-и-и... Взяли!
