Момент истины…

       Змей, как-будто чувствовал кожей, что что-то изменилось. Словно друг с семьей предают его. Изменились взгляды и поведение. Обычно, если кто-то из побратимов болел или нуждался — он сразу закрывал вопрос, доставая лекарства, продукты, деньги, сидя с температурящей малышней. С него не убудет. Чистит карму, да и просто поступает по-мужски. Потому, что слишком хорошо помнит, тот единственный раз, когда струсил. Конечно был юн и прочее, но если Бог его простил (что сомнительно), себя он простить не мог. И вроде все успокоилось, нет бери мочало — начинай сначала. Липкая трясучка безисходности мягко поступала к горлу, держа за руку искромётные судороги, выкручивающие конечности из суставов. Опять. Да что ж такое! Восемнадцать лет прошло. Вот поэтому он и любил восточные единоборства. За чудесные дыхательные практики. Всегда работает. Таблетки обезболивающие, конечно, быстрее и проще помогают. Но и смысл в этом. Иллюзия искупления. А со временем привыкаешь терпеть боль. Если он протянет ещё несколько лет — астма станет его белой возлюбленной — ибо не даст ему спать ночами. Хотя, какая к Шуту, гражданка, зачем протянет, ни за что. Нечего ему там делать. Музыкальные видео ролики надёжно спрятаны и завещаны — опубликуют информацию посмертно. Вдруг кто-то оценит. Был ли он талантлив? Да! Чертовски горд собой! И дело не в особом голосе или создании своего прочтения любимой композиции. Он просто пахал, методично и упорно. К тому же ЕЙ нравилось! Это ОНА затащила его первый раз в караоке бар и просила спеть, то одно, то другое. Sabaton, Linkin Park, Король и шут, Joe Dassin. Он и пел. Не обращая внимания на других посетителей, неотрывно глядя как она улыбается. И ее горящие восхищением глаза стояли тогда целого мира. Нет! Нет! Пусти! Пусти! Не надо! Любой, даже самый короткий сон заканчивается кошмаром, и ЕЕ крик звенит в ушах, грозя разорвать голову на части. И отдых вроде бы научился снижать, максимально снижать, чтобы только перезарядиться и хватит. Куда там. Подсознание самый главный враг его, услужливо подкидывает тело на кровати, прокручивая одну и ту же сцену раз за разом. Всегда с разными деталями, вроде времени года или одежды персонажей. Интересно, чтобы тогда сделал Змей? Именно Змей защитил ценой своей жизни: продал почку, разгружал бы ночью вагоны, ограбил банк. Удары, комбат, с позывным Змей, приминает на себя. Ведет огонь в свою сторону, спасая жизни. Герой, но голова с дырой. Змей никогда бы не подставил близкого человека под удар. Особенно ЕЕ. Умер бы сам… А мальчик Олег 18 лет назад, трус позорный, именно так и сделал. Предал. Хотя Змей удушил его в себе практически сразу, осознание того, что он им когда-то был, заставляло лезть на стену. Но проклятый старый дом памяти водит его по затхлым комнатам, показывая, как они могли быть счастливы. Тут и первая близость в самых ярких красках, когда в 16 лет вы первые друг у друга и это неповторимо. Даже все последующие заходы за одну ночь, меркнут перед первым разом. Лишить невинности. Забрать навсегда пылающее любовью сердце это ответственность. Тогда ему казалось, он справился. Технически, да (стоны были от удовольствия), романтически, да (запомнил точку на карте, что она, шутя, назвала самой подходящей и привёз именно туда). Толку… Если продолжить дразнить себя инсультом, можно вспомнить как они ходили в походы, где он учил ее стрелять, показывал любимые приемы в стиле Брюса Ли и пел ей под гитару, все самое романтичное, даже если самому не нравилось. А она бросала на него томные взгляды, кокетливо поправляя бретельку топа, восторженно хлопала в ладоши, наблюдая как его тренированные мышцы ходят под кожей. И целовала, целовала, целовала без конца, до мурашек и потрескавшихся губ. Господь, если ты где-то есть! Почему она была такая хрупкая, нежная, страстная, сладкая, такая его во всех отношениях? Зачем ты забрал ее у меня? Змей знал зачем. Бог послал ему, тогда, мальчику Олегу, заведомо, невыполнимую задачу, чтобы получить Война Света. А его первая и единственная любовь, как впоследствии говорил их командир, сопутствующий ущерб. Нет! Нет! Нет! Меня! Меня! Меня! Можно было резать, топтать ногами, насиловать, прижигать сигаретой. ЕЕ-то за что? А в воспитательных целях. Как щенка мордочкой в метку. Сама пошла, продала себя, условия — класс! Просто купила своему глупому, недостойному мальчику свободу! Вот ведь, партизанка. Ни слова ни сказала, ни жестом не выдала. Растворилась в воздухе, когда стало поздно, что-то менять. Не успел. Вот почему так хотелось повеситься, отравиться, утонуть в кислоте. Что стоит его жизнь без неё? А она видимо считала, чего стоила ее жизнь без него? И пока он искал выход, удобный для всех — она отчаянно и смело решила проблему сама. За это он обожествляет ее почти два десятилетия. Что бы он не отдал за возможность прикоснуться к ней снова. Пропустить сквозь пальцы медные мягкие пряди и затеряться в аллеях ее глаз. Больше никогда… Это его рок. Он заслужил… Она? Ее больше нет. Для него. Сам виноват. Вот и отвечает теперь за всех.