Милые и не очень истории по скизам.

Сигаретный дым заполнил маленькую кухню и даже открытая форточка не помогает избавиться от остатков шестой скуренной LD с виноградной кнопкой. Горло першит и режет от сажи, что осела на внутренних стенках трахеи. Кашель следует за очередной зажатой между пальцев белоснежной вещички смерти. Никотин не помогает задурманить голову и отдохнуть хотя бы на пять чёртовых минут. Чан безумно устал, но кто он такой, чтобы показывать слабость. Его жизнь как бесконечное Колесо Сансары, только вот изменений никаких - работа, дом, работа, дом. И каждый раз пусто в помещении, которое он, скрепя зубами, зовёт домом.  Карие глаза поднимаются по стене и пытаются разглядеть время на часах - третий час ночи. Вновь не спит, вновь бессонница. Затяжка за затяжкой, Крис пытается медленно убить себя или, хотя бы, дать время на перезагрузку. Сигареты уже давно не помогают, но на алкоголь или наркотики даже не думает переходить. Лучше уж губить организм никотином и табаком, чем спиртным и всякой дрянью - не важно, что он и так травится ей.  Сигарета тушится об пепельницу и только потом он замечает человека в дверном проёме. Плечи невольно дёргаются, ведь совсем не ожидал гостей. Прищурив глаза, вглядывается в силуэт который бездвижно бдит на сидящего у окна.  — Кто? — закашливается, делает глубокий вдох.  — Ты отвратительно выглядишь, — без капли тактичности подал голос незванный гость.  Выходя с коридора и усаживаясь за стол, лунный свет за окном даёт наконец разглядеть кем же был этот силуэт.  — Сынмин, — усмехается ли сам себе, не особо понятно, — спасибо за комплимент.  — О, я могу много лестных слов прямо сейчас тебе адресовать, — разглядывает поверхность мебели и насчитывает семь сигарет, тяжёлый вздох не заставляет себя долго ждать, — убиваешь себя?  — Всё как обычно, — пожимает плечами и отворачивается к окну.  В маленькой комнате повисла тишина. Каждый был со своими мыслями и недосказанными словами. Чану тяжело, а Ким не знает как помочь. Пальцы медленно бьют в такт по деревянной поверхности, стараясь сформулировать в голове варианты действий, а хозяину квартирки все равно на раздражающий многих звук - вновь утонул в собственных мыслях.  Громкий звук дерева об дерево. Резкий рывок и несчастная табуретка отлетает практически в коридор. Чан с лёгким удивлением смотрит в золотистые глаза в которых читается беспокойство и сожаление. И его удивляет совсем не взгляд парня, а то в каком он сейчас положении оказался. Прижат к стене как девчонка из дорам. Руки Сынмина крепко сжимают воротник черной чужой футболки, а коленка заставляет разводить ноги пошире.  — Ты меня неимоверно раздражаешь, ты ведь не такой, не опускай руки. Ты ведь всегда можешь попросить помощи, Чан, — шипит практически в лицо старшему, натягивая несчастную ткань на костяшки.  — Мило, — усмехается глухо и болезненно, — отпусти.  — Нет.  — Прости? — брови непроизвольно сводятся к переносице, все ещё не любит когда перечат.  Сынмин льнет к чужим, безумно сухим, губам. Футболка трещит по швам от натяжения. Горький привкус поцелуя заставляет морщиться, совсем неприятно. Запах и вкус табака никогда не нравились Киму, но губы которые он сейчас сминает всегда были грезами. Он мечтал их коснуться. А ещё он мечтал стать причиной сияющих глаз Кристофера, правда за последние два года глаза потухли настолько, что зрачки смешались с радужкой - чёрные омуты, бездна боли и пустоты, тяжести.  Чан теряется в моменте и не знает оттолкнуть или прижать ближе, потому руки зависли в воздухе, а поцелуй так и остался без ответа. Замок на эмоциях был безжалостно сломан на металлические щепки. Горечь смешалась с чем-то солёным. Отрываясь от губ, отстраняется дабы узнать причину нового привкуса. Увидеть слезы старшего чертовски больно. Где-то под рёбрами кольнуло - возможно совесть, возможно эмпатичная грусть.  — Хей, — Сынмин подаёт голос первый и начинает аккуратно вытирать чужие влажные дорожки с лица.  Руки дрожат и это невозможно скрыть. Чан замечает. Красные от слез глаза смотрят в золотистые. Где-то в груди защемило ещё сильнее, ведь чужие губы коснулись кончиков пальцев. Взаимно? Вряд ли. Лишь для того, чтобы заглушить внутреннюю боль. И Сынмин позволяет собой воспользоваться, позволяет отдохнуть.  Колени Чана заменили возможный стул. Ладони обхватывают скулы и тянут ближе к собственному лицу. Дарит ещё один спасательный поцелуй и старший покоит руки на талии, сжимая её так, будто держится за спасательный круг. Отвечает на поцелуй ужасно грубо: кусая и напирая. Сынмину больно, но терпит, Крису больнее.  Ким стал временным спасением в этой ужасной утомляющей жизни, ведь хочет вновь увидеть огонь в глазах Бан Чана. Он не даст ему умереть. Не сегодня. Никогда.