Серый инспектор. Крайсы и шесты.

Надо было всего лишь отойти в сторону! Шима. Скоро что-то случится! Энде.

Дом шены Элиаса Аштарет утопал в зелени. Шенай Фария Аштарет щедро делилась результатами своих экспериментов по селекции и применению Дара с племянником. Прежде большая часть её творений была надёжно укрыта в оранжерее, теперь же они увивали стены, благоухали на клумбах и оплетали беседку рядом с домом. И только одно окно было по-прежнему облюбовано весьма банальными розами с крупными пахучими цветами и загнутыми шипами, сорт этих цветов носил весьма недвусмысленное название «оберег целомудрия». Шима невольно замер, заметив это окно. Именно отсюда началось восхождение его брата. И последующее падение. Это окно находилось в спальне шенай Калии Аштарет, первой известной жертвы безумной цепи интриг, результатом которых стало Разрезание. Шима подошёл к воротам и постучал. Обитатели этого дома были одними из немногих, кто всегда запирал ворота. На Небе это было непринято, но эта ветвь семьи Аштарет никогда не стеснялась своей эксцентричности. На стук вскоре явился слуга. Едва разглядев Шиму, он поспешил открыть ворота и впустить его внутрь. После чего слуга ушёл, прекрасно зная, что этому гостю провожатый не нужен. А ещё – что он не будет трогать голыми руками растения шенай Аштарет. Все постоянные гости дома быстро этому учились. Обычно после второго-третьего антидота. Шима прошёл в дом, оставил в коридоре серый плащ и свернул в малую гостиную. Слуга уже должен был доложить о его прибытии. В доме было прохладно, большая часть окон была занавешена, так что в комнатах царил полумрак. Шиме нравилось бывать у Аштарет, здесь к нему всегда хорошо относились. – Шима, рада, что ты зашёл, – в комнату вошла Кима, девушка, которую шена Аштарет вывез со Дна перед самым Разрезанием. Шима встал, приветствуя её. Девушка улыбнулась – она уже привыкла к манерам Неба, но её всегда смешило, когда этикету следовал выходец со Дна. Кима медленно опустилась в кресло, придерживая левой рукой округлившийся живот. Это был уже третий её ребёнок, все упорно делали вид, что отец неизвестен, но прекрасно знали, кто им был. Милен после первого был неимоверно зол, шена Элвир Аштарет не отрёкся от сына публично только потому, что не желал огласки. Первые несколько лет прошли в страхе и постоянном ожидании проблем. Детективы шены Торхейс дежурили у дома Аштарет круглые сутки. Но Элиаса и Киму не тронули. Шима всегда считал, что это из-за личности самого шены Аштарет. Он уже пятнадцать лет был головной болью Совета, его несколько раз исключали, потом возвращали обратно, один раз даже выдвигали в Высший Совет. Механизм Элиас так и не получил – тот достался его кузену, чей Дар подошёл лучше. Однако ему был обещан ещё один, более соответствующий Собиранию. Загвоздка была в том, что тот Механизм располагался на Дне. Элиаса это ничуть не смутило, он вёл активную переписку с Дном, консультировался по поводу Механизмов со всеми, кто соглашался с ним говорить. Таких нашлось, на удивление, не мало. И не только тех, чьи Механизмы также оказались отрезаны. – Я по делу, – выдохнул Шима. Кима буквально светилась от счастья. Из хрупкой, худой девушки, отравленной воздухом Дна и сломленной постоянной работой, она превратилась в уверенную в себе женщину. Шиме нравилось это преображение. Киме оно очень шло. – Элиас в Совете. Опять воюет, – Кима улыбнулась. Она никак не могла поверить в своё счастье и никак не могла перестать улыбаться, думая об Элиасе. – Мне нужна шенай Фария, – Шима улыбнулся в ответ. – И её безграничные знания обо всех обитателях Неба. – Она в оранжерее, я скажу, чтобы её позвали, когда это будет возможно, – Кима не стала добавляться «и безопасно». Это и так было понятно. Кима встала, вышла ненадолго из комнаты и сразу же вернулась. – Что-то интересное расследуешь? – Скорее странное, – пожал плечами Шима. Он не знал, как объяснить свои подозрения и сомнения. И не хотел тревожить Киму, рассказывая про сложности отношений представителей разных уровней. Через это она уже прошла, но до сих пор переживала, что может навредить шене Аштарет. Шима же считал, что никто не сможет навредить Элиасу больше, чем он сам. – Слишком простое. – На первый взгляд, – покачала головой Кима. – Да, на первый взгляд убийство по неосторожности, несчастный случай, преступник сдался и признался во всём, – Шима снова и снова вертел в голове факты по расследованию. Ему всё время казалось, что он что-то упускает. – Убийство по неосторожности – как печально это звучит, ты не находишь? – Кима вздохнула и сложила руки на животе. – Действительно. – Шима замолчал, не зная, что ещё сказать. Шенай Фария пришла через несколько минут. Она не стала менять рабочее, испачканное в земле платье на что-то более пристойное. Это означало, что Шиму она принимала за своего. Устало выдохнув, Шенай Аштарет опустилась в кресло. Она с раннего утра возилась в саду и ужасно устала. В последнее время начала уставать быстрее, но Фария старалась не задумываться о причинах. Скорее всего, дело было в том, что сейчас она чаще применяла Дар, а он выматывал. Только люди с Даром Цветения знали, насколько тяжело было его использовать, и каких знаний и навыков он требовал. Чтобы вывести новый сорт роз или жасмина, требовалась гора литературы, много часов на составление проекта и ещё больше – на его осуществление. Потом пересадки, подбор грунта и удобрений и множество подобных мелочей, о которых никто просто не задумывается. – Доброе утро, Шима. Мне сказали, у тебя ко мне вопрос. Надеюсь, Элиас ничего не натворил, – Фария улыбнулась серому инспектору. Это было их дежурной шуткой – если к Элиасу приходит полицейский, значит, племянник что-то натворил. Опять. – Доброе утро, шенай Аштарет. Разумеется, нет. Я хочу расспросить вас об одном человеке, Благороднорождённом со своим Механизмом. Его имя шена Леан Финарис, – Шима изо всех сил старался изобразить праздное любопытство, сделать вид, что шена Финарис его не очень-то интересует. Шена Клайдерн всегда злился, когда шенай Аштарет пытались втянуть в какое-нибудь расследование. – Шена Леан? Милый мальчик, – Фария улыбнулась. Этого человека она знала даже лично, он был одним из самых преданных почитателей паучьих кружев, выплетаемых Лией, матерью Кимы. На этой почве они познакомились, когда Леан был совсем юн и ещё не получил в распоряжение свой Механизм. Впрочем, он и без того получил его слишком рано – так считали многие. – Вхож с Совет Чистых, а ты знаешь, что это означает? Шима кивнул, он знал, что это говорит об исключительной чистоте крови и происхождении от создателей города. Совет Чистых ничего толком не решал, обычно он представлял собой что-то вроде элитарного клуба. По крайней мере, так считалось. По факту, это была тайная сила, которая могла вмешиваться в развитие города, хотя и делала это очень редко. Чаще всего, чистые просто наблюдали и обсуждали, упиваясь своей избранностью. По крайней мере, это объясняло, как шена Финарис получил Механизм так рано. И почему так легко приняли его проект перестройки парка. А ещё члены Совета Чистых были неприкосновенны. Их кровь была бесценна, её было недопустимо проливать или портить. Шену Финарис нельзя было ни арестовать, ни осудить. Что бы он не сделал. Если его вина будет серьёзной, решение всё равно будут принимать члены Совета Чистых. Так Шиме в своё время объяснил шена Клайдерн, велев не связываться ни с кем из городской элиты. С одной стороны – бесполезно, с другой – отличный шанс нажить себе страшного врага. – К нему даже в гости без приглашения не зайдёшь, если ты не из ближайшего окружения. Тебя к нему просто не пустят, – Фария выдохнула и расправила юбку на коленях. Ей пришлось очень постараться, чтобы самой стать вхожей в дома людей из Совета Чистых. Это были самые полезные из её знакомств, но использовать их приходилось весьма осторожно. – Расскажите мне о нём. О его характере и увлечениях, – Шима подался вперёд. Пока ему не с чем было идти к шене Фидарис. Даже к шене Клайдерн за разрешением. Или к шене Рандэлл за содействием. Энде был из Первородных, его семья имела представительство в Совете Чистых, но он не поддерживал связи с родственниками и терпеть не мог, когда ему напоминали о его происхождении. – Что ж, шена Леан Фидарис – весьма одарённый юноша. У него хватает увлечений, он живо интересуется архитектурой, живописью и музыкой. Порой ведёт себя весьма эксцентрично, высказывает своё мнение там, где это делать не принято. Но ему многое прощается, как владельцу Механизма, – Фария кивнула. Шима так и не сказал, зачем ему нужен шена Фидарис, в чём тот вообще может быть замешан. Значит, у него ничего не было на этого Первородного. – В последнее время, однако, Леан стал более замкнутым, с головой погрузился в какой-то проект и почти не появляется на званых вечерах. Знал бы ты, сколько девушек по нему скучает. Всё-таки шена Фидарис – завидный жених. – В последнее время он занят дизайном и разбивкой нового парка. Проект отличается от общепринятых канонов, – задумчиво произнёс Шима. Со слов шенай Аштарет шена Фидарис был немного эксцентричным, но в целом вполне обычным небородным. Большая их часть в юности пыталась выделиться тем или иным способом. Большинство быстро успокаивалось. – Вот как? Я об этом не знала, – Фария удивлённо посмотрела на Шиму, она была уверена, что знает обо всех крупных начинаниях. Но про новый парк Земли не ходило слухов ни на одном из последних званых вечеров. Тем более, это явно была не плановая реконструкция. – Зачем ему брать на себя такую заботу? – Это и я хотел бы знать. Парк он перестраивает по собственному проекту, желанию и со своим финансированием. Рабочих тоже нанял сам, причём, среди них многие со Дна. Перестройка не плановая и нетипичная, кроме того, он расширил границы парковой зоны, – Шима говорил быстро, точно боялся, что Фария его остановит. Хотелось высказать всё и сразу, объяснить, почему он вообще этим заинтересовался. – Насколько это вписывается в его обычное поведение? – Парк – это большой проект. Шена Фидарис заботится о Механизме, его время дорого, а он тратит его на что-то столь масштабное и необязательное, – Фария покачала головой. Это действительно было странно и совершенно не походило на сферу интересов шены Фидарис. – Леан предпочитает более изящное искусство, более обозримое, можно так сказать. Не настолько большие формы. Такое для него нетипично. – Благодарю, – Шима поднялся из кресла и поклонился женщинам. – Вы мне очень помогли. – Я постараюсь что-нибудь выяснить, – с сомнением произнесла Фария. Шима вышел из дома Аштарет и направился вниз. Ему нужно было время, чтобы всё обдумать, просчитать дальнейшие действия. Новый и необычный интерес не был преступлением. Первородный вообще неприкосновенен. Шиме всё больше хотелось закрыть дело и забыть обо всех странностях и нестыковках. Шима шёл по дорожке к пруду, рядом с которым нашли тело шенай Занил. Парк даже поздним утром был безлюдным, на тихих аллейках так и тянуло затеряться. Свет просачивался сквозь не слишком густые кроны, ложась золотистым кружевом на ровное покрытие дорожек. Шима свернул на узкую тропку, которая вела через лужайку к зарослям водных растений. Там он огляделся, стараясь найти подходящий ориентир. Шенай Занил, скорее всего, назначила встречу не просто на берегу пруда, а возле какого-нибудь дерева или беседки. Вскоре Шима, обойдя по кругу треть пруда, нашёл приметное дерево, росшее рядом с удобной на вид скамейкой. Идеальное место для романтической встречи. На стволе и в ветвях дерева серый инспектор заметил спрятанные лампы – в тёмное время эта скамейка ещё и хорошо освещалась. – Зато тело, выпавшее из круга света, сразу терялось в темноте, – ни к кому не обращаясь, произнёс Шима. Он обошёл скамейку по кругу. Тело нашли чуть в стороне, но именно здесь следов применения Дара было больше. – Жителю Дна труднее перестраиваться на яркий свет и с яркого света – снова на темноту. Шима вздохнул. Доктор Моррес объяснял это ему на примерах и картинках, когда Крайс был ещё ребёнком. У жителей Дна расширенные зрачки, это необходимо для того, чтобы нормально видеть в вечном полумраке их уровня. Однако это мешает им быстро адаптироваться на ярком свету. Глаза просто не могут быстро реагировать на резкую смену освещённости. Другими словами, когда шенай Занил выпала из круга света, возможно, по инерции сделала несколько шагов назад от удара, а потом споткнулась, Ланн не мог видеть, куда и где она упала. Некоторое время он ещё стоял в круг света, а потом пошёл искать. Всё это время он был взволнован, кровь стучала в висках, мог ли он не услышать тихий шорох? Мог. Если девушка действительно отшатнулась, Ланн мог начать поиски слишком близко к скамейке, потому что не видел, как далеко она отошла прежде, чем упасть. Шима вздохнул. Ему стоило самому как следует осмотреть место происшествия, а не полагаться на стажёров. С ними, конечно, был лен Шеппен, а он был учеником Рюни, но они обыскивали конкретный участок. – Я бы тоже не знал, что искать, до разговора с Ланном, – вздохнул Шима, осматривая землю. Вскоре он нашёл след от каблука, вывороченный декоративный булыжник и примятую траву, несколько сломанных стеблей водных растений – Шима не знал, как они называются, да и не интересовался никогда. Шенай Занил успела отойти достаточно далеко, видимо, удар был сильным, она инстинктивно постаралась разорвать дистанцию, может, даже хотела убежать или начать перепалку с более безопасного расстояния. Шенай Эстемай указала, что девушка не была напугана, так что, скорее всего, она была разгневана на то, что Ланн, выходец со Дна, посмел её толкнуть. Шима с трудом опустился на колени рядом с участком примятой травы. Следы применения Дара здесь почти отсутствовали, их было много у скамейки и вокруг, в отдалении. Шима коснулся вывороченного крупного камня, подумав, что дизайнерское решение было не самым удачным – по части берега пруда покатые валуны располагались в виде фигур и декоративных элементов, при этом выглядели достаточно скользкими. Шима невесело усмехнулся, увидев особенно большой камень, покрытый кровью. На нём можно было легко рассмотреть прилипшие волоски и сгустки. Именно здесь шенай Занил споткнулась и очень неудачно упала затылком на камень, сразу же потеряла сознание и в себя уже не пришла. Если бы её не трогали и сразу вызывали медиков, шанс – пусть и крошечный – ещё был. Но Ланн её просто не нашёл. Кто-то оттащил тело в сторону и столкнул к воде. Кто-то, кто был рядом – в темноте – и слышал признание шенай Занил. И кому необходимо было любой ценой избежать внимания к стройке нового парка. – Мне нужно ещё что-то, – Шима старался действовать осторожно, проводил ладонью над травой, не касаясь земли, едва притрагивался к мелким камешкам. Потом встал, обошёл примятую траву – она так и не распрямилась до конца за прошедшее время и местами начала желтеть. Видимо, сорт был хрупким. Такую траву – сочную и зелёную на вид – сажали там, где не было дорожек и мест для отдыха. Чисто декоративный сорт. Шима отодвинул стебли водных растений, рассматривая землю рядом с упавшим телом. Вскоре он заметил размякшую прямоугольную визитку кремового цвета. – А вот и карточки, – Шима наклонился и попытался поднять визитку. Пролежав так долго на влажной почве, она совсем расползлась и разрывалась от малейшего прикосновения. Шима поджал губы и прекратил попытки. Осмотрев ещё раз окрестности, он покинул парк и направился в управление. Ему нужно было поговорить с Демьеном, попросить его о помощи. Конечно, лен Шеппен был старше его и опытнее, но сейчас он возился со стажёрами, а это была неплохая практика, на которой можно было проверить их аналитические способности. Демьен оказался на месте. Он сидел за столом в окружении стажёров и рассказывал им интересный случай из своей практики. Они слушали с удивлением и недоверием, один – самый смышлёный – что-то фиксировал в пухлом блокноте. Дождавшись, когда лен Шеппен закончит, Шима подошёл к нему. – Могу я попросить о содействии, инспектор Шеппен? – Шима старался быть вежливым – иногда даже показно вежливым – даже с теми, кого хорошо знал, если рядом были посторонние. – Есть работа для стажёров? – Демьен усмехнулся и кивнул. Иногда Шима вёл себя странно, но Шеппен с самого его прихода в участок приглядывал за парнем. Всё-таки тот был братом Крайса. За прошедшие пять лет он и сам проникся к Шиме симпатией и уважением. Младший Крайс оказался старательным, упрямым и цепким – не таким, как брат, но он и не старался ему подражать, выработав свой стиль в ведении расследований. – Кстати, как продвигается расследование? Слышал, ты задержал подозреваемого. – Он признался, хотя и не во всём, – с сомнением ответил Шима. Ланн признался только в том, что была ссора, что он оттолкнул девушку. – Ты прав, мне нужна помощь стажёров. Я нашёл место, где шенай Занил погибла. Оно находится в стороне от того места, где нашли тело, поэтому никто его и не нашёл раньше. В том месте парка редко кто бывает. Есть примятая трава и камень, о который она ударилась головой. Я даже нашёл визитку, но она сильно пострадала от воздействия воды. – Мы всё там осмотрим, – Демьен встал, махнул стажёрам, чтобы те шли за ним. – Но зачем, если убийца уже признался? – девушка-стажёр упрямо поджала губы. Ей совсем не нравилось ползать по земле и искать непонятные следы, собирать всякий мусор и перебирать камни у пруда. Девушке начало казаться, что их просто заваливают ненужной и тяжёлой работой, чтобы потом под каким-нибудь предлогом отказать от места. – Он признался, что была ссора. И признался, что толкнул шенай Занил, – пожал плечами Шима. – И больше ничего. – Но он же явно врёт! Он родился на Дне, как я слышала, разумеется, он врёт! – девушка сжала кулаки. Этот участок считался самым престижным, но это не значило, что она будет терпеть подобное обращение. – Он признался, значит, виновен! Что ещё тут расследовать? Даже того, что она просто была с ним знакома, уже достаточно, чтобы понять, кто преступник! Рождённые на Дне не могут жить по законам и правилам! – Ленна Халлин, вы ничего не знаете о Дне и его жителях. С чего вы взяли, что вправе судить? – Демьен повернулся к девушке и покачал головой. Она перешла черту, с такими взглядами шена Рандэлл её никогда не возьмёт. – Кроме того, ваши утверждения не подтверждены ничем кроме ваших убеждений, которые тоже ничем не подтверждены, кроме чужого мнения и отдельных эпизодов. При этом вы высказываетесь весьма жёстко, не признавая никаких возможных альтернатив. Подобное поведение неприемлемо для инспектора полиции. Особенно, в текущих реалиях. – Я всего лишь сказала, что криминогенность… – девушка замолчала, бросила гневный взгляд на Шиму, точно это он был виноват в её провале. Потом она выдохнула и продолжила: – жителей Дна очевидна. Разве события, предшествующие Разделению, не являются достаточным доказательством? – Или вы просто слишком мало знаете о том, что тогда действительно происходило, – Демьен тяжело вздохнул. С таким он сталкивался уже не в первый раз. Энде регулярно сваливал на него стажёров, и хоть один в каждой группе высказывался подобным образом. – Запомните одно, ленна Халлин, в учебниках пишут не всю правду. Обыватели никогда не знают истинной подоплёки происходящих исторических событий. Значит, и судить следует с осторожностью. Вам известно, что перед восстанием Дна для него повысили нормы поставок до цифр, которые выполнить было невозможно и которые городу тогда были не нужны? – Нет, но разве не лучше было бы договориться? – девушка отступила на шаг назад, поражённая реакцией и словами Демьена. Шима только покачал головой. Родители таких юных дарований делились с ними информацией очень выборочно и в собственной интерпретации, так что невежество молодых Одарённых было неизбежным. А радикализм в суждениях у большей части проходил с возрастом. – Тогда с Дном ещё не договаривались, тогда от него только требовали, ничего не давая взамен, – горько усмехнулся Демьен. – Почему же? На Дно возвращали часть произведённых им консервов, – вставил Шима. Они считались настоящим деликатесом и доступны были только рядом с доками и в заводских поселениях. – Иногда строительные материалы, если нужно было починить что-то по мелочи рядом с доками. – И всё? – спросил один из молчавших до этого стажёров-парней. – Всё, – кивнул Демьен. – Дну подняли нормы, потребовав отдать всё и даже больше. Кроме того, на Дне тогда были… – Чёрные годы, период, когда нет урожая, когда всюду шастают стаи огромных крыс и бушуют болезни, – закончил за него Шима. Он ничего не чувствовал, когда рассказывал про чёрные годы. Самых ужасов он не застал, Рюни перевёз его на Небо раньше. Но представить себе мог. Да и рассказы слушал внимательно. – Но лекарства должны были помочь хотя бы с болезнями, – сказал парень-стажёр, потому что девушка, казалось, онемела, не в силах собрать из осколков рушащийся мир. – Их не было. На Дно не отправляли лекарств, там они никогда не были доступны. Это привилегия Верхнего уровня, – Шиме невесело улыбнулся, вспоминая весь ужас беспомощности, когда умирали соседи, знакомые, братья и сёстры, когда умирала мама. И осознание, что Рюни вскоре последует за ней. – Так было до Разделения. Теперь Гильдия может ставить условия. – Вы хотите сказать, что Дно довели до бунта? – подал голос последний из стажёров, самый смышлёный из них. – Но зачем? – А вот это уже информация, разглашать которую я не имею права, – вздохнул Демьен. Он знал больше, чем должен был, но далеко не всё. – Если у вас есть старшие родственники в Совете, расспросите их о том, какие тогда принимались постановления, о чём шли дискуссии. Может быть, они вам расскажут. За пятнадцать лет город сильно изменился, поверьте. Четверо стажёров стояли, поражённо глядя на своего куратора. Они пытались переосмыслить то, что знали, и понять, чему им теперь верить. Лен Крайс мог лгать, но и знал о тех событиях больше, чем большинство в Верхнем городе. Лен Шеппен не стал бы лгать, но мог многого не знать. – Ладно, потом обдумаете всё это, – Демьен махнул рукой. В его планы совсем не входило просвещать стажёров, которых он, скорее всего, больше не увидит. Надежды подавал только один из них, но окончательное решение всё равно принимать шене Рандэлл, а он редко оставлял кого-то из новичков, не любил менять привычную команду. – А сейчас нам нужно осмотреть место преступления. Кто бы там в чём ни признался, мы должны разобраться до конца, что и как произошло. Вам это в любом случае будет полезно. Стажёры переглянулись, растерянно пожали плечами. Сейчас им трудно было сосредоточиться на каких-то уликах. – Шима, где погибла шенай Занил? – Демьен повернулся к младшему Крайсу. – В стороне от того места, где её нашли. Там растёт раскидистое дерево, под ним скамейка. От них немного к воде. Только осторожнее. Трава там хрупкая, после падения шенай Занил она так и не распрямилась и уже начала вянуть, – Шима задумался, что ещё важного необходимо сказать Демьену. – Не затопчите. Рядом нашёл визитку, но она вся размокла. Поищите, может, найдёте ещё. И я всё ещё не знаю, где её жетоны и серьги. Они точно не могли размякнуть, а от воды она упала достаточно далеко. – Да, постараемся. Кстати, забыл сказать, – Демьен покачал головой. Он выяснил это только вчера вечером и никак не мог найти Шиму. – Я был у жертвы дома, провёл обыск на всякий случай. Поверхностный, только чтобы убедиться, что кроме меня там никого не было. Я нашёл серьги. Она оставила их на туалетном столике, судя по всему, специально. – Она шла на свидание, не хотела подчёркивать разницу в статусе, – вздохнул Шима. Шенай Занил собиралась сообщить о своей беременности, разумеется, она не хотела лишний раз расстраивать своего любовника. Или она просто привыкла снимать серьги, отправляясь в «Сад». Раньше, пятнадцать лет назад, такое было крайне странным и могло вызвать осуждение. Серьги носили всегда. Сейчас же молодые Благороднорождённые часто обходились без них, когда спускались на Землю. Впрочем, раньше небородные покидали Небо только по делам, гораздо реже – для посещения парков или кофеен. Но тогда они всеми силами старались продемонстрировать свой статус. То, что шена Рандэлл не носил серёг, раньше считалось проявлением его крайней непокорности и эксцентричности. А шенай Занил сняла их только для того, чтобы сбегать на свидание. – Да, скорее всего, – Демьен едва заметно поморщился. Ему казалась дикой такая связь. Он понимал, что в этом нет ничего плохого, но, кроме разницы в статусе, была же ещё и разница в воспитании и мировосприятии. Порой это могло стать гораздо большим препятствием. Он хорошо помнил, как ленна Леммар старалась привлечь внимание старшего Крайса. Он не замечал её намёков часто просто потому, что не понимал их. Потом же стал игнорировать ради самой Превенс. – Я там всё обыщу и расскажу о результатах. – Я очень благодарен тебе за помощь, – Шима неловко улыбнулся. Ему долго пришлось тренироваться, чтобы научиться улыбаться искренне и открыто. В Верхнем городе это было частью обычной коммуникации, а на Дне улыбку было встретить очень трудно, а уж лёгкую и искреннюю – и подавно. – Мне всё равно нужно проверить стажёров, а это задание как раз очень для этого подходит. А то я не знал, чем их нагрузить, – Демьен бросил быстрый взгляд на своих подопечных. – Вечером, думаю, доложу уже шене Рандэлл. Шима, надеюсь, ты не лезешь ни во что странное? Это было привычной шуткой – Демьен часто у него спрашивал что-то в этом роде. Каждый раз, когда расследование затягивалось или всплывали неочевидные улики. Шиме порой казалось, что он опекает его в память о брате. Скорее всего, так и было. Сначала это раздражало, потом он смирился и научился принимать помощь от четы Шеппен. – Нет, конечно, – более натянуто, чем хотелось бы, улыбнулся Шима. Он терпеть не мог лгать Демьену. Хуже было только лгать Превенс. Она с самого начала была очень добра к нему. Оставив Демьена разбираться с уликами и стажёрами, Шима вернулся домой, зашёл с чёрного хода сразу на кухню. Ливайна оторвалась от замешивания теста и подняла голову. – Обедать будете? – кухарка упёрлась руками в стол, прикидывая, что можно приготовить быстро, что уже готово или готовится. Лен Крайс редко приходил домой в одно и то же время, сложно было подгадать со временем обеда или ужина. Поэтому она всегда держала несколько блюд наготове. – Да, – кивнул Шима и вышел из кухни, чтобы не мешать. По дороге он прихватил булочку из корзины, стоявшей у двери. Там выпечка лежала всегда. Ливайна постоянно подкладывала новые булки и пирожки. Шима часто перекусывал, когда возвращался совсем не вовремя или очень поздно. Сначала кухарку раздражала эта привычка, но потом она смирилась. Шима поднялся в спальню и положил на рабочий стол булочку. Ещё слегка тёплая и аппетитно пахнущая, она так и притягивала взгляд. Шима горько усмехнулся, когда-то он готов был на всё, лишь бы попробовать такую булочку. А теперь она просто лежала перед ним на столе. Шима сел и закрыл глаза, сосредоточившись на своих мыслях. По словам Милай Фанет бригадиром при обустройстве парка должен быть Одарённый. Он надзирает за всеми работами, следит, чтобы они велись в соответствии с планом, оценивает конечный результат. Рабочие могут быть как Одарёнными, так и Видящими. В последнее время – ещё и жителями Дна. Считается, что тот, кто лишён Дара, не способен оценить красоту и создать её. В данном случае, рабочие – лишь инструмент. Но Харим Галас – Видящий. Выходит, дизайнер и спонсор по какой-то причине решил довериться ему, причём, полностью. Ни разу Шима не видел шену Финарис на стройке. Возможно, фенна Галас хотел уберечь его от информации о проступке одного из рабочих и назначил встречу с Шимой в то время, когда заказчика не было на объекте. Но почему шена Финарис вообще решил доверить свой первый проект именно Видящему? Из-за неопытности? Он не мог не знать о существующем предрассудке относительно жителей Среднего и Нижнего городов. Шима медленно выдохнул. Вопросов слишком много, но все они сводились к одному единственному – почему шена Финарис доверился именно Хариму Галас. Молодой Благороднорождённый шёл в обход всех канонов и традиций. Может быть, поэтому? Личность Харима Галас поднимала ещё один вопрос. Почему он помог выходцу со Дна? Почему так надменно вёл себя с ним, пока Шима сам не признался в своём происхождении? Ведь Харим работал с другими рождёнными на Дне, он не мог не понять, откуда пришедший за одним из его подчинённых полицейский родом. Но он ждал признания. – Того, что я сам признаю себя выходцем со Дна, тем самым обозначив свой статус, – Шима открыл глаза и уставился на лежащую перед ним булочку. Разломав её пополам, он откусил крупный кусок и проглотил не жуя. – Или он вынудил меня признаться, чтобы я понял своё место. Нет. Чтобы понял, что это внутреннее дело. Шима съел полбулочки и откинулся на спинку стула. Сказав тогда о своём происхождении, он принял правила игры. Тихо разобраться, не копать глубоко. Харим буквально отдал ему виновного, который во всём признался. Откуп, чтобы не взяли больше. Так поселения отдавали часть урожая и заработка бандам, чтобы те не забрали всё. Пока не пришла Гильдия, в отдалённых частях Дна так и было. Гильдия, впрочем, тоже берёт свой процент, но из него формирует резервы и обеспечивает выживание тем, кто остался без возможности заработать. Шима выдохнул и мотнул головой. Мысли ушли не туда, но в целом были правильными. Ланна ему просто скормили, чтобы он успокоился и больше не лез, не возвращался. Вопрос был в том, знал ли об этом шена Финарис или нет. Если знал, то всё это могло быть сделано с его ведома или даже по его приказу. Из этого следовал вопрос – а смерть шенай Занил тоже была по его приказу? Не Харим ли следил за Ланном, чтобы узнать, куда тот так поспешно сбежал, получив записку? Бригадир не мог не замечать, что один из его работников регулярно получает записки и после этого куда-то уходит. Не мог не замечать, как это злит его брата. И если Харим знал о шенай Занил, что он мог сделать? Рассказал ли об этом своему начальнику или решил сам разобраться? Шима доел булочку и провёл рукой по лицу. В этот раз на встречу пошёл не Ронн, а Ланн, тот, кто следил за ним, если предположить, что это был Харим, знал об отношениях одного из своих работников с небородной. Он мог догадаться, что Ланн решил прекратить эти отношения, договориться с девушкой. Хариму нужно было знать, как много Ронн рассказал своей любовнице, и потому он решил подслушать разговор. Шима невесело усмехнулся, вряд ли бригадир ожидал таких откровений. И, тем не менее, он решил оттащить тело шенай Занил в сторону и обставить всё так, чтобы это выглядело, как самоубийство или несчастный случай. Защитить репутацию своего нанимателя. В конце концов, расследовать такое вряд ли бы стали. Харим не мог знать, что девушка ещё жива, что её нельзя трогать. Но даже если бы знал, стал бы помогать? – И когда пришёл я, Харим решил скормить мне Ланна, чтобы избежать больших проблем. Нашёл, убедил, сказал, что так он искупит вину перед братом, – Шима провёл руками по столешнице, точно разглаживая её. – Лен Крайс! Обед готов! – голос Ливайны донёсся из-за двери. Шима не ответил, встал и вышел из комнаты. С учётом того, что Шима совсем не оставил ей времени, Ливайна расстаралась на славу. Ей нравилось готовить, поэтому она никогда не скупилась на сложные блюда, часто выставляла на стол то, что требовало многих часов работы. Шиме иногда становилось неловко за собственное неумение по достоинству оценить её таланты. Он никогда не был привередлив в еде, но и наслаждаться изысками был не способен. Нагрузив тарелку кулинарными шедеврами Ливайны, Шима принялся за обед. Его мысли всё ещё крутились вокруг расследуемого дела, как бы он ни старался уделять внимание тому, что ест. Тушёное мясо удалось в этот раз особенно хорошо. Ливайна добавила туда пряности, сладкий алкоголь и овощи. Шима привык, что мясо тушат как можно дольше, чтобы его вообще можно было прожевать. Ливайна считала, что тушёное мясо должно быть нежным, сочным и ароматным. Шима потянулся за свежими булочками. Поведение бригадира всё равно было странным. Не до конца было понятно, чьи интересы он защищал. Если свои, то сдавать работника и дерзить полицейскому было странно. У Шимы сложилось впечатление, что Харим чувствовал себя очень уверенно на своей территории. Выходит, пользовался полным покровительством нанимателя. Другими словами, он мог защищать и интересы шены Финарис с тем же, если не большим рвением. Что тогда за отношения у этих двоих? Откуда такая связь между Благороднорождённым из Первородных и Видящим? Шима промокнул подливу от мяса куском булки и отправил её в рот. Ливайна считала это проявлением невоспитанности и варварством. Шима был уверен, что оставлять вкусную подливу без внимания – настоящее преступление. Однако сейчас его занимали больше мысли о другом преступлении. То, что сделал Харим, было убийством, попыткой ввести полицию в заблуждение или же сокрытием улик с целью защитить деловую репутацию? Шима наложил себе ещё салата. На ситуацию можно было взглянуть и с другого ракурса. В парке работало множество выходцев со Дна. Они были благодарны за то, что их взяли, не задавали вопросов и совершенно не разбирались в том, как обычно выглядят парки и по каким канонам строятся. Было ли это целью или же Харим привык работать с Дном? Всё опять сводилось к вопросу, как много знает шена Финарис. Как часто он бывает на стройке? Сам по себе, необычный проект мог ничего не значить. Или быть ключом. Сам по себе найм выходцев со Дна и попытка спрятать тело могли ничего не значить, кроме того, что Харим не хочет потерять работу. Или быть ключом. И ответом было то, какие отношения связывают бригадира строителей и дизайнера парка. Энде не любил Небо. Он очень редко поднимался по узкой белоснежной лестнице через пропускные пункты, редко ходил по залитым светом улицам. Ему не нравились бесконечные ряды заборов и сильный цветочный запах – всегда один и тот же. А ещё здесь совсем не было кофеен и булочных, магазинчиков со всякой мелочёвкой. Да, можно было найти ателье, книжные лавки и аптеки в узких, укрытых вечной тенью проулках между домами. О них знали, но старались не замечать. И такое лицемерие Энде тоже не любил. И всё же он шёл по широкой и светлой улице, упрямо глядя себе под ноги. Уши оттягивала непривычная тяжесть серёг, которые он почти не носил. От этого начала болеть голова. Или от сильного запаха цветущих роз. Розы, как и некоторые другие цветы, Энде предпочитал в засахаренном виде в цукатах или пирожных. В центральное управление полиции он даже не заходил, прекрасно зная, что в это время шену Клайдерн проще было застать у шенай Аштарет за чаепитием. Энде это совершенно не смущало, даже забавляло. Милен и не думал терять рассудительность, сблизившись с женщиной. Впрочем, именно эта женщина никогда не позволила бы ему расслабиться и утратить чутьё. Энде подошёл к дому Аштарет, привычно постучал, зная, что Эллис всегда запирает двери. В прошлом ему пришлось пройти через множество опасностей, кроме того, он всё ещё продолжал выводить из себя членов Совета и потому старался держать свою личную жизнь при себе. Служанка, открывшая двери, кивнула и посторонилась, пропуская Энде внутрь. Его здесь знали, он мог приходить когда угодно без приглашения. Особая привилегия для всех участников того маленького заговора, рухнувшего вместе с лестницами на Дно. Энде прошёл в одну из малых гостиных, в которой обычно чаёвничали Милен и Фария. Комната была светлой, полной воздуха и пространства. Даже мебель здесь казалась тонкой, изящной и почти невесомой. Милен и Фария действительно были здесь, сидели за тонконогим резным столиком, заставленным сервировочными многоэтажными подносами с пирожными и закусками. – Энде, какая неожиданность, – Фария встала, на правах хозяйки приветствуя гостя первой. Она, казалось, действительно была ему рада, а вот Милен растянул губы в одной из своих максимально вежливых улыбок. – Прошу прощения, что помешал, – церемонно ответил Энде, всеми силами стараясь подстроиться под манеру Милена. Того это обычно ужасно злило. – Ты ведь к Милену? – Фария кивнула служанке, чтобы та принесла ещё один стул. – К Милену, хочу кое-что обсудить, – кивнул Энде, стойко дожидаясь стула. Ноги немного ныли, он не привык так много ходить, особенно по лестницам между уровнями. – Шима и ко мне приходил, – проницательно кивнула Фария, мягко улыбнувшись. Вернулась служанка, быстро поставила стул. Следом за ней ещё одна уже несла чайник со свежим чаем, ещё одну чашку и тарелку с пирожными. – Мы как раз обсуждали его расследование. – Тогда я вовремя, – Энде расплылся в хитрой улыбке, сел на стул и сразу же налил себе чай. Милен едва заметно поморщился от такого явного пренебрежения этикетом. – Как я уже говорила Милену, в последнее время шена Финарис стал вести себя несколько иначе. Он чаще стал выходить в свет, но не ищет себе невесту, редко высказывается, больше слушает, – Фария, казалось, не обратила внимания на то, что назвала шену Клайдерн только по имени. На самом деле, она проверяла, заметит ли это Энде. Тот улыбнулся в чашку с чаем и потянулся за пирожным. – Я не назвала бы это странным, он молод, только учится вести себя с другими Благороднорождёнными, ищет своё место в обществе. На него и без того возложена огромная ответственность, он уже присматривает за Механизмом. На это уходит много сил, шена Финарис всё ещё привыкает к нему, учится его чувствовать, настраивать, замечать малейшие отклонения в работе. – При этом он ввязывается в сложный, требующий много времени и сил проект. Совершенно необязательный. Он вкладывает в него немалые средства и уделяет ему изрядную часть своего времени, – продолжил Милен. Он внимательно изучил расписание шены Финарис, навёл множество справок, собрал всю информацию, какую только смог. – Более того, он лично занимается поставками материалов, часто приезжает на объект. Иначе как эксцентричным это назвать нельзя. – При этом шена Финарис – скромный юноша из Первородных, прекрасно знающий свой долг и своё место в городе, – Фария изящно повела плечами и улыбнулась. – Он не из тех, кто позволяет себе чудачества. Из них троих достойным горожанином в полной мере был только Милен Клайдерн. Фария давно уже считалась весьма необычной дамой, какое-то время её даже считали слишком эксцентричной для приличного общества. Впрочем, сейчас к ней прислушивались, она стала законодательницей мод. Но всё равно слыла весьма своенравной. Энде даже не пытался вписаться в общество, довольно рано его отвергнув и даже спустившись на уровень ниже. Он работал, да ещё и в полиции, демонстративно не носил серёг и чаще всего вёл себя словно избалованный ребёнок. – Если правильный человек без причины начинает вести себя странно, то причина точно есть, – задумчиво произнёс Энде, покачивая в пальцах чашку с чаем и любуясь расходящимися от центра кругами. Всё-таки у Шимы было чутьё, только основанное на логике, а не на интуиции, как у брата. – И найти её не всегда бывает просто, – кивнул Милен. – Главный вопрос состоит в том, стоит ли искать. – Не стоило бы, если бы не смерть девушки, – вздохнул Энде. Он с превеликим удовольствием закрыл бы дело, но понимал, что не успокоится, пока не узнает правду. Даже если она никому не нужна и никому не способна навредить. – Если бы не странности, связанные с этой смертью, – Милен и сам внимательно следил за расследованием. В последнее время ему было скучно, а это убийство было весьма необычным. О странностях ему сообщила шенай Эстемай, едва Шима вышел из госпиталя после того, как привёз ей тело. – Которых чем дальше, тем больше, – вздохнул Энде. – Это и не совсем убийство, и попытка скрыть почти несчастный случай. Вот только кем и зачем? – Шена Финарис не захотел привлекать внимание к своему парку? – Фария взяла с тарелки лимонное пирожное. – Но этот парк сам по себе не может не привлекать внимание. С другой стороны, если подумать, я о нём ничего и не слышала, пока Шима не сказал. Как же шена Финарис смог получить разрешение и начать реконструкцию так, что никто об этом даже не знал? – Знали. Члены Совета, члены Высшего Совета – все, к кому он обратился. Обычная рутина, ей не придали значения, – пожал плечами Милен. – Никто не стал спрашивать, требуется ли там вообще реконструкция, никого не заботило, почему Первородный решил заняться этим лично. Он всё делал сам и за свои деньги, так о чём беспокоиться? Кроме того, шена Леан ещё молод, к нему снисходительны. При этом он ответственный юноша, за ним можно не присматривать. Члены Совета были уверены, что шена Финарис обратится за помощью к более опытным Благороднорождённым, и потому благополучно забыли о его проекте. Так что о нём знали, просто шена Финарис не говорил о своём проекте в салонах, не хвастался, не допускал сплетен, всё сделал тихо и спокойно. – Это и нетипично. Обычно о самом первом проекте, да ещё и таком амбициозном, рассказывают всем и каждому. Друзья и праздные любопытствующие потом ходят смотреть на стройку, мешая рабочим, – Фария пожала плечами. Чаще всего молодые Благороднорождённые только говорят о своих идеях и проектах, которые не так часто реализуют. – У шена Финарис не так много друзей. Я бы сказала, есть приятели, но близких – никого. Даже с теми, кто есть, он в последнее время не общается. – У него хватает работы и обязанностей, – Энде пожал плечами. Он тоже мало с кем общался из тех, кто считался людьми его круга. И практически все они сейчас были в этой комнате. – В его возрасте очень важно налаживать полезные связи, общаться с девушками. Я столько раз говорила это Элиасу раньше! Но он меня не слушал, – вздохнула Фария. Ей нравилась Кима, и она ничего не имела против того, что её племянник почти в открытую жил с ней. Но это не мешало Фарии журить его и порой картинно вздыхать об упущенных возможностях. – Энде, ты не мог бы присмотреть за ходом расследования? – Милен подался вперёд. Его не отпускала мысль, что они обсуждали это убийство только потому, что всем троим было откровенно скучно. Высший Совет притих, свернув все свои интриги. Самых активных участников заговора либо арестовали, либо оставили под надзором. Напряжение в городе спало после того, что произошло в Среднем городе. Люди слишком перепугались и теперь предпочитали договариваться. Благо, Дно показало, как это делать. Новое поколение, не помнящее о событиях перед Разделением, ещё только подрастало и готовилось вступить во взрослую жизнь. Со временем всё вернётся к прежнему состоянию, но пока город, переживший кризис, жил на удивление мирной жизнью. Даже воздух, казалось, стал чище. И они трое, активно участвовавшие в событиях пятнадцатилетней давности, а потом и в расследовании заговора, приведшего к ним, начали скучать. – Только этим и занимаюсь, – вздохнул Энде. Его мозгу нужна была хоть какая-то тренировка. Без должного напряжения он тупел. Энде радовался тому, что люди научились вести дела мирно, даже межличностные конфликты случались не так часто. Может быть, потому, что расследования проводились быстро и эффективно. Выпущенные монографии Карлы и Вирдана стали настольной книгой для молодых инспекторов, Нуари пользовался своими правами старшего инспектора по особым поручениям и часто отбирал всё интересное у коллег. Энде же со скукой наблюдал за изменениями в отношениях между представителями разных уровней, отвлекаясь только на улаживание бюрократических сложностей, с ними же и связанных. За годы он воспитал себе прекрасный штат опытных следователей и теперь не знал, чем себя занять. Даже подумывал о том, чтобы самому составлять рецепты пирожных. Однако Энде старался не зря, он был уверен, что мирное время скоро закончится. Конфликты и разница в мировоззрении никуда не делись, а вот страх перед открытым противостоянием и настороженное отношение к жителям нижних уровней постепенно исчезали. Люди начали забывать. – Сейчас я вас порадую, мальчики, – улыбнулась Фария. Она прекрасно знала, чем так озабочены Энде и Милен. И была уверена, что волноваться им не о чем. Внутри города уже зрели весьма интересные изменения. Они снова подошли к историческому моменту. – До меня дошли слухи о неких тайных собраниях некоторых членов Совета. На них вхожи в основном молодые, едва вступившие в него члены. Вероятно, это прогрессивная часть Совета. А может быть, и настроенная весьма радикально прослойка, желающая полностью изменить устоявшийся порядок. Дно нам наглядно показалось, что в городе нет ничего незыблемого и вечного. – Заговор? – с деланным равнодушием спросил Милен. До него доходили некоторые слухи и факты, но связать их в единое целое он пока не мог. Слова Фарии стали той основой, которая могла объяснить многое. – Кто знает? Меня туда не приглашали, – Фария улыбнулась. Она знала, что рано или поздно ей пригодится эта информация, но хотела выяснить как можно больше. Однако сейчас был слишком подходящий момент. – Могу лишь сказать, что шена Финарис вхож в эту группу. Вполне возможно, ничего плохого они не замышляют. Просто присмотри за ними, они могут стать нашим будущим, если мы им позволим. – Или сделать нас прошлым, – задумчиво протянул Энде, кажется, совершенно забыв о собеседниках. Он был погружён в свои собственные мысли. – А как много среди этих молодых членов Совета тех, кто владеет Механизмом? – Теперь, когда ты спросил… – Фария задумалась, вспоминая всех участников тайных сборищ, о которых знала. Выведать ей удалось достаточно много, она умела разговаривать с людьми и выстраивать доверительные отношения. То, чему Элиас так до конца и не смог научиться. – Многие из тех, кто получил Механизмы в последние годы. В том числе и Механизмы, расположенные на Дне. Понятное дело, вступить во владение они не смогли, но формально Механизмы принадлежат им, всю переписку с инструкциями они тоже передают сами. В группе есть и Благороднорождённые без Механизмов, но не так много. – Так я и думал, – Энде на миг прикрыл глаза и медленно выдохнул. Кусочки головоломки в его голове со щелчком встали на место – не все, только основная часть. Так ему объяснял свои рассуждения Шима, когда только учился расследовать преступления. Улики и версии – как кусочки головоломки, дело можно считать раскрытым, когда все они идеально соединяются в одну картину. Энде не хватало ещё нескольких деталей. – Это хорошо. И неожиданно. Возможно, приведёт к проблемам. – Поделишься? – холодно спросил Милен. Он хорошо знал это состояние Энде. Когда тот разрешил уже сложную задачку, но не уверен до конца в каких-то мелочах и потому не спешит делиться выводами. – Нет, пока рано. Думаю, шена Финарис не совершил ничего непоправимого. Или пытается этого избежать. В любом случае, никакого заговора нет. Не в классическом смысле. Это что-то вроде клуба по интересам, – Энде многозначительно улыбнулся. Он знал, что сейчас ужасно раздражает Милена, но ничего с собой поделать не мог. Да и не хотел. Убийство шенай Занил, внешне простое, оказалось многослойным, запутанным. Очень легко было ошибиться, неверно интерпретировать улики. – Я прослежу за Шимой и за шеной Финарис. – И обязательно потом всё расскажешь, – вздохнула Фария. С такими друзьями она давно научилась быть терпеливой и сдерживать любопытство. Энде не сможет удержаться, он всегда любил объяснять свои гениальные догадки. Энде кивнул, понимая, что за такое самоуправство Милен заставит его писать длиннющий отчёт. И в этот раз не получится перекинуть большую его часть на лена Крайс. У того будет свой отчёт, со своего ракурса. Энде вышел из дома Аштарет и поспешил обратно к себе в управление. Ему не терпелось покинуть Небо, давящее своей чистотой, яркостью и приторностью, выверенностью манер и лживостью улыбок. Уже позже, в прохладном кафе после второй кружки какао Энде смог успокоиться и улыбнуться официантке вполне искренне. Он разгадал головоломку и теперь мог наблюдать, как там же самым занимается Шима. А ещё – он знал, что эта разгадка предвещает серьёзные изменения в городе.