Гости, или жертвы обстоятельств...

Геральт так и не выяснил за всё время пути, как зовут эту таинственную вампиршу-чародейку. А каково было необычное знакомство! Было крайне неожиданно встретить старого доброго Региса аж в Венгерберге. И вдвойне неожиданно встретить вампиршу, которая, по его словам, не являлась его сородичем. А её рассказ о её доме и родине подтвердил слова старого друга. И этот кот… Как рассказала вампирша, он был кем-то одержим, кем-то, кому глубоко начхать на её магию и сверхчеловеческие способности. Геральт в своей жизни встречался всего раз с одержимым, и тоже с ведьмаком, но тот был просто безумен из-за экспериментов чародеев с гоэтией. И ещё встречался с Гюнтером О’Димом… Наверное, если бы Белый Волк пошёл на его условия, сейчас бы он мог думать о том, чтоб спросить этого хитрющего демона насчёт такой одержимости. И об одержимости вообще. Потому что сам коллега по цеху загадочно молчал о своём потустороннем соседе по телу. Впрочем, сама вампирша часто рассуждала о нём, так как её очень удивило, что это демоническое нечто не обратило внимание на заклятие, вырвавшее из него человеческую душу, да потом ещё и одним ударом кулака отправило её в полёт. По её словам, это был кто-то из рядов самых сильных демонов, тёмных полубогов. Однажды даже выдала догадку, что он мог быть кем-то вроде деградировавших тёмных богов, раз он сейчас живёт в смертном теле по соседству с человеческой душой. И это странное соседство каким-то непонятным образом устраивало обоих. Геральт быстро понял, почему устраивало. Человек внутри этого ведьмака получал силу, значительно превосходившую любое сверхчеловеческое существо. Те же высшие вампиры для него угрозы не представляли, например. Он бы даже мог помериться силами со Скрытым, если верить Регису. А демону (или кому-то большему) в нём просто не было дела до простых смертных, и жизнь в качестве ведьмака ему почему-то нравилась. Наверное, потому что он жил в ведьмаке Школы Кота, которые часто подрабатывали наёмными убийцами, и он сам сказал, что он не очень-то любит людей. Однако к Белому Волку он испытывал большое уважение, даже оглядываясь на прежнюю принадлежность к человеческой расе. Вампирша ещё пол-дороги пыталась просчитать траекторию полёта этой крылатой машины. Даже карту схематичную нарисовала по словам Геральта и, глядя на небо и луну, представила точные масштабы планеты, её орбиту и орбиту луны. Ось вращения обеих. И заявила, что здесь, то есть, в этом мире планета, на которой они находятся, вращается вокруг солнца, а не наоборот. Регис и Шрёдингер не удивились такой гипотезе, в отличие от Геральта, и когда он спросил, откуда у неё возникли такие мысли, она ответила, что у неё дома как раз наоборот. И что для неё очень заметны отличия движений солнца и луны от привычных ей. После этого она пусть и схематично, но проработала движение машины, вылетевшей из ниоткуда (буквально из ниоткуда) и пролетевшей по инерции вокруг планеты. Принцип такого движения она объяснила довольно понятным образом, приведя в пример течение водоворота. А потом прочертила примерную линию падения. Вся эта теория заняла у неё несколько дней. По пути они с котом ещё пару раз проигрывали фокус с танцующими скелетами, так как деньги у Шрёдингера всё-таки кончились. Не повезло ему с картами пару раз. Правда, они тогда сперва провернули аферу, а потом котяра со спокойной душой отжал обратно все проигранные в гвинт деньги и решил немного завязать с выпивкой. В карты он теперь играл только с Геральтом, и то по большей части на интерес, поскольку они оба в деньгах особо не нуждались. А по расчётам вампирши, летающая машина должна была войти в атмосферу где-то над Зангвебаром или Офиром, а потом повернуть один или два раза, чтобы описать в воздухе дугу по направлению к Каэдвену, к северу Синих Гор. Всё равно это казалось чем-то из области невозможного, но она утверждала, что сама летала на чём-то подобном. Буквально за спиной у своего друга и этой эльфки, Анны. И на их стальных крыльях, превращающихся в металлических птиц. И, раз они все идут как раз к той самой машине, на которой, в теории, сюда попал её друг вместе с этой эльфкой, то вскоре Геральт воочию убедится в этих чудесах. И очень вскоре, потому что они уже перешли через перевал, ведущий к ведьмачьей крепости. Глаз Нехалены постепенно начинал сходить с ума, почти как в Стране Тысячи Сказок. Вампирша тоже замечала странности. Один Шрёдингер говорил, что всё было по-старому, кроме горных пиков и лесов. Вершины оплавило, по его словам, а вместо вековых деревьев были новенькие, молодые, как после пожара. Геральту вдруг почудился запах гари. Это было ещё страннее, ведь остальные этого не чувствовали. Но потом… потом весь замок обледенел, как будто они оказались прямо в том дне, когда вся команда отбросила Дикую Охоту назад. А затем стало светло, как днём, горы раскалились, лес вспыхнул, как один огромный факел. Камни замка оплавило, и лишь затем далеко вверху появился огромный огненный шар, напоминающий птицу. Видение схлынуло столь же внезапно, как и налетело. И всё оказалось не так, как они видели. Не так, как увидели вампиры. И не так, как описывал ведьмак-кот. Шрёдингер присвистнул: — Это что, и меня магией наебать можно, что ли? Они поднялись в крепость. Решётка, проломленная Имлерихом, была на месте. Все старые деревянные конструкции тоже. Зато руины старой сторожевой башни исчезли, как и линия берега вдоль неё. Кот подошёл к Волку на стене и спросил: — Так что ты видел? У тебя глаза прост закатились, когда мы вошли в долину. — Хм. Да примерно то же самое, что и два месяца назад. Только, если б это видение было правдой, тут бы от долины вместе с замком одни угли остались. К ним неслышно поднялась вампирша. — Это точно, но не совсем. Эта машина слишком маленькая, чтоб создать такую огромную волну огня. Но она летела слишком быстро… Она указала на изменившуюся линию берега. — …Вон доказательство. Там что-нибудь было? Геральт кивнул. — Развалины сторожевой башни. И десять-то лет они должны были ещё простоять. — Я, когда летала на Симуране, видела, как он использовал жар от собственного корпуса, чтобы создавать тепловые крылья. Видимо, эта новая машина тоже умеет это делать, поэтому так и летела. Видишь молодые деревья на том берегу? Вот их и сожгло десять лет назад, до сих пор видно редкие сгоревшие стволы. Шрёдингер цокнул языком. — Значит, всё равно придётся плавать. Вампирша усмехнулась. — А ты как думал? Он приводнился, чтобы погасить удар. Как и я, но мне тогда просто повезло. — Ты радуешься? — А то! Вот он! Он именно здесь! — Ну, так пойдём, глянем, где конкретно он упал. Она хмыкнула. — Погоди… И, присмотревшись, повела пальцем, указывая на небо. Представляла себе, как летела машина, объятая огнём. Потом, задумчиво потерев подбородок, обратилась стаей летучих мышей и взмыла ввысь. Примерно на ту высоту, на которой Геральт увидел пылающий шар. Ведьмак тихо спросил, зная, что друг рядом: — А ты так можешь, Регис? Вампир, который поднялся не менее тихо, чем таинственная гостья, хмыкнул. — Нет, Геральт. Но, смею заметить, в отличие ото всей остальной магии, которую она нам продемонстрировала в пути, эта — чисто вампирская способность. Стая летучих мышей, зависшая посередь неба ясным днём, полетела почти по той же траектории, что и крылатая машина десять лет назад. Она быстро пересекла всё пространство отсюда до дальнего берега озера и воплотилась где-то там, на земле. Шрёдингер фыркнул. — Выёбывается. Регис возразил: — Нет, скорее просчитывает, куда мог упасть её друг. А то отсюда кажется, что он мог не приводниться, а врезаться прямо под руины сторожевой башни. Кот снова цокнул языком. — А нам туда пешком топать… Где-то через полчаса… Вампирша облазила весь берег, задумчиво оглядывая заросший песок и глину, когда подошли ведьмаки и её сородич. Регис подошёл к ней первым. — Ну? Выяснила что-нибудь? — Да… Она указала на илистые наносы, заросшие камышом. —…Он приводнился недалеко от сюда. Это старый нанос, а берег расплавило жаром от тепловых крыльев. Удар пришёлся на дно, по небольшой глубине, поэтому большую часть ила и глины выбросило сюда. Тут какое-то время не было воды, озеро сильно обмелело, много воды испарилось, ещё больше выплеснуло на берег. Вместе с водой выбросило ил и глину. Ему повезло, выбрал мягкое место для падения. Но… нам придётся изрядно покопать. Шрёдингер уточнил: — Под водой? Она тяжело вздохнула. — Да. Вы с Геральтом пока отдохните, а мы с Регисом… Регис, ты же поможешь мне? Вампир галантно кивнул, слегка поклонившись. — Разумеется, юная леди. Вампирша улыбнулась и посмотрела на ведьмаков уже построже. — И ещё, мальчики… Если увижу, что вы подглядываете, — яйца поотрываю. Геральт понятливо отвернулся, а Шрёдингер лишь ухмыльнулся. Регис деликатно кашлянул и добавил: — Шрёдингер. Пожалуйста. Кот закатил глаза и, повернувшись, пошёл за Белым Волком. Спросил на ходу: — Там в замке есть лопаты? Вампирша тем временем уже аккуратно упаковала свою красивую одежду на удобно лежащем камне и с разбегу нырнула в воду. Регис тоже в процессе отвернулся, хотя ему-то угроза кастрации была не страшнее укуса комара. Он снял свою верхнюю одежду, с сомнением поглядев на илистый берег, положил рядом с одеждой девушки и тоже нырнул. Н-да, мутная вода была куда большей преградой для его нечеловеческого зрения, нежели тёмные ночные дороги и леса… Но скоро глаза привыкли, и он увидел, что она была права. Дно уходило далеко вниз, и где-то посередине был обрыв, созданный чем-то, что прилетело в берег. А всё, что когда-то было на его месте, сейчас на поверхности, на земле. Девушка уже искала то, что выбросил разлом в пространстве. Однако быстро она плавала… Но на месте центра воронки машины почему-то не оказалось. Наверное, за время она съехала вниз, ведь илистое дно просело от удара. Возник вопрос, откуда в этом озере столько ила, если оно высоко в горах? А, может, это был и не ил вовсе? По крайней мере, глины тут было предостаточно. Вампирша подумала о том же самом и нырнула глубже, найдя следы в глине. Последовав за ней, Регис убедился в своей догадке. Это не ила было много, это расплавленная и перемешанная порода со дна озера, выброшенная волной огня наружу. А вода за то время, пока машина здесь лежала, уже превратила раздробленный камень в некое подобие песка. Ну, и течение принесло ил из других мест. Всё равно придётся копать. Девушка уже передвинула несколько камней и выкинула их дальше вниз, пока вампир плыл к ней. Гостья оглянулась на него и указала на несколько других завалов. Регис кивнул и поплыл к ближайшим камням. Пока они вдвоём расчищали путь, в воду нырнул кто-то ещё. Вампиры оглянулись и увидели Шрёдингера. В отличие от них, ведьмак был одет немного потеплее. Он доплыл до их глубины и вопросительно кивнул девушке. Ему она тоже указала на завалы камней. Ведьмак кивнул и поплыл к стороне неподалёку от Региса. Вскоре присоединился и Геральт. А вампира, пока тот разбирал груды камня, терзал уже другой вопрос. С чего это вдруг ведьмак-кот решил помочь? Впрочем, раз помогает, то ладно. И ведь он уже давал понять, что девица ему откуда-то знакома. Всё упиралось в её имя. Она не могла вспомнить, как её зовут. Ведьмаки скоро поплыли обратно наверх, передохнуть и набрать воздуха. Вампиры продолжили копать… *** …И никто не думал, что это займёт аж несколько дней… Когда наконец показался хвост и края крыльев этой затонувшей машины, вампирша вдруг на очередной передышке отказалась нырять со всеми. И, когда последовал закономерный вопрос, почему, то ответила: — Там, внизу… Это… это то, из-за чего мы с Пьером разругались накануне его перелёта. Этот… этот конструкт… Там копия его души, только холодная и жестокая. Я не могу снова встретиться с ней. Поляну на берегу накрыло какой-то странной аурой, едва она закончила говорить. Пробрало до мурашек всех. И Геральт, и Регис, и эта девушка оглянулись на Шрёдингера. Лицо у него было спокойным, но вот медальон был готов сорваться с шеи. Он и заговорил. Голос тоже был спокоен, но этот ровный тон внушал ужас: — Значит, так? Мы идём через пол-континента, три дня роемся в грязи под водой, а тут ты заявляешь, что не будешь нам помогать? Вызволять ТВОЕГО же друга? Которого ни я, ни Геральт, ни Регис даже в глаза не видели? Знаешь, что? Копай сама, раз ты так люто ненавидишь эту железяку. А лично я сюда пришёл посетить старую ведьмачью крепость и отдать дань уважения тому, кто научил Белого Волка ведьмачьему ремеслу. Он глянул на упомянутого великого мечника. — Геральт, пойдём, помянем Весемира. И тот был солидарен с ведьмаком из другой школы. Его тоже порядком достало нырять туда-обратно и раскапывать завал над непонятно чем. Вампирша увидела, что Регис тоже не собирается оставаться здесь, и с отчаянием в голосе спросила: — Регис, и ты тоже? Вампир ответил, поднимая свою одежду с камня: — Простите меня, юная леди, но Шрёдингер прав. К тому же, в противном случае придётся копать только мне, а ведь всё, что я знаю о ВАШЕМ друге, это лишь ваше восхищение его интеллектуальными способностями, и только. А помянуть великого ведьмачьего наставника, который научил МОЕГО доброго друга Геральта всему, что тот знает, воистину, дело куда как более привлекательное. А потому я откланяюсь. Удачи в раскопках, миледи. Вампир довольно быстро догнал ведьмаков по дороге в крепость. Аура кота иссякла, но осадок всё равно чувствовался. Дойдя до них, вампир спросил у него: — Можешь сказать, что это было, Шрёдингер. Даже мне страшно стало. Геральт согласился: — Ага. Мне даже в ловушке О’Дима так страшно не было, как сейчас. Кот спокойно ответил, уже без налёта сдерживаемой ярости: — Это тело — тело ведьмака, созданного в Школе Кота. И человек в нём может впасть в неконтролируемую ярость. Он это и сделал. Ещё секунда, и он бы пополам её порвал. А я просто отодвинул его в сторонку и раскидал ей по фактам, в чём она не права. А то, видите ли, истерики она тут собралась устраивать. А Весемира помянуть — дело святое. Хороший был мужик. Отличный ведьмак. Да и потом, он не только тебя, Геральт, учил, он и Цири наравне с тобой воспитывал. Регис хмыкнул. — Понятно. Может, ты хоть скажешь, кто ты? Просто неясно, что ты за сверхъестественное существо, раз способен одним взглядом испугать аж двух высших вампиров за раз. — Помните, что она говорила про мою демоническую природу? — Ну. — Я демонов создавал. Так что имейте ввиду, что для меня характеристика «демон» — оскорбление. Всё равно что тебя, Регис, обозвать комаром. Доходчиво объяснил? — Вполне… К полудню они добрались до замка и расположились в главном зале. Эмиель Регис распаковал свои алхимические принадлежности, ведьмаки достали свои, вампир сбегал за настойкой, оставленной на складе. Поминки ведьмака-наставника из Каэр Морхена обещали быть долгими… *** …Я настолько устала это делать в одиночку два дня подряд, что не выдержала и всё-таки пошла за этими мужланами, охочими до выпивки. Мне-то казалось, что мы сдружились за эти месяцы в пути. А они так просто оставили меня, когда услышали, что я не могу продолжить раскопки… Было непросто принять то, что одержимый высшим даэдра ведьмак был прав. Пьер был моим другом, и только моим. Да, он мог знать Геральта, Региса и даже Шрёдингера. Но это же не значило, что они знают его. Несмотря на то, сколько я рассказывала о нём. Я и сама же его не знала, пока он не начал обо мне заботиться… Но, когда я услышала в голове ледяной механический голос Машины, назвавший что-то, похожее на моё имя, я просто потеряла почву из-под ног. Как Пьер мог оставить в живых это… это… чудовище?! Целые сутки я пыталась вновь взять себя в руки и снова нырнуть к этой твари, и только потом, под водой, до меня дошло, что только оно сейчас знает, где Пьер. И, вконец задолбавшись копать в одиночку, в тишине без разговоров, я решила запинать свою гордость куда подальше и попросить помощи, как надо, а не как просила раньше. Нужно дать им понять, насколько для меня это важно… Троица почти вусмерть пьяных мужчин встретила меня крайне недоумевающими взглядами. Я тяжело вздохнула и подошла, чтоб сесть к ним за стол. Сложила руки в замок и упёрлась в него лбом, не зная, как начать. Это было тяжело… —…Парни… Мне правда нужна ваша помощь. Одна я… это… не выкопаю. Но оно одно может знать, где сейчас Пьер… На глаза навернулись слёзы, стоило вспомнить, как мы с ним распрощались. Пришлось проглотить их и вообразить вместо сердца кусок льда, чтобы хоть как-то справиться с бурей в душе: —…Просто… Он… Пьер… Он собрал то, что запихнул в эту крылатую махину, чтобы отбить у меня… Я не нашла нужных слов, чтобы это описать. И то, как он потом кричал на меня, когда я вывела эту штуку из строя. Шрёдингер молча протянул мне кружку, из которой разило сильным алкоголем. Я даже думать не стала, выпила этот горлодёр залпом. Слёзы так и брызнули, глотку обожгло огнём, но внутри полегчало, и я смогла продолжить: — Он создал свою копию. Механическую. Собрал ей механические мозги, способные читать мысли, и оно показало мне, что будет, если я… полюблю его. Он бы… он бы просто стёр мне память. А потом… потом, когда я силой вернула его из… стазиса, он… Меня опять начало душить. Регис налил в мою кружку ещё выпивки. Эта порция зашла полегче, хотя алкоголя там было… — …Он на меня накричал… Мы… кричали друг на друга, что… Ну… Мне показалось, что я… что я этим своим поступком заставила его быть жестоким со мной… На какой-то миг я даже возненавидела его… За то, что он мне тогда сказал. А потом… Кружка снова наполнилась чем-то резко пахнущим. Пить желания не было. Но ведьмак напротив меня приподнял мою кружку пальцем, а другой рукой сделал какой-то странный жест, и мой рот открылся сам собой. Чары? Такие примитивные? Но, надо признать, оно на секунду сработало, и я почувствовала, что у меня скоро язык будет заплетаться. Однако я говорила и говорила, не останавливаясь и уже не разбирая, хочу ли я говорить это всё. Я рассказала всё, как на исповеди, что терзало меня всю дорогу и все эти дни, пока мы откапывали эту проклятую железяку. Рассказала, как Пьер словами выжег в моей душе, что он никогда меня не полюбит в ответ, что он скорее умрёт, чем будет вместе со мной, что видит теперь во мне лишь чудовище… И я же знала, я же понимала, что он говорит неправду, что он не хочет это говорить, что он заставил себя сказать это мне, чтобы намеренно обидеть, чтобы оборвать всё то доброе, светлое и хорошее, что я о нём помнила… Говорила взахлёб, обливаясь слезами, с заплетающимся языком, но не могла остановиться. Мне было так больно… Но ещё больнее стало, когда я, ненавидя его всем сердцем, вернулась домой, и узнала вдруг, что стены моего замка затихли. И первая же мысль — он и правда умер. Вылетела в путь, не разбирая дороги, к вершине всех вершин, к драконам, которые его в последний раз видели. И очутилась здесь. В совсем чужом для меня мире. А он сам — неизвестно, где… Я не понимала, как он мог такое сказать. Он же Чувствующий! Он знал, что у меня на душе! Как он мог так больно ужалить меня, как мог обидеть? Он же правда восхищался мной… А тут такое… И этого монстра из металла сохранил, зная, как я ненавижу эту тварь. И теперь только эта тварь знает, где её создатель… В себя я пришла уже на берегу. Голова звенела, как колокол. Рядом только их одежда и мечи. Сколько меня заставили выпить под чарами? Когтистая рука протянула под нос нечто, пахнущее мёдом. Я сперва было сморщилась и отпрянула, но боль ужалила в голову похуже гигантской стрекозы, которых в качестве питомцев держали осквернённые потомки эльфов. Стеклянное горлышко ткнулось мне в губы, а другая когтистая рука запрокинула голову, и в горло полилась ледяная медовая жидкость. Боль исчезла почти сразу же. Туман перед глазами развеялся, и я увидела доброе лицо Региса. А вот хриплость голоса не исправила: — Ч-что ты мне дал? Тепло улыбающийся вампир сказал: — Белый мёд. Ведьмачий эликсир для снятия интоксикации. — А. А-а… что я вчера… пила-то? Он пожал плечами и сел со мной рядом на песок. — Если б я знал. Всё ведьмачьи секретные коктейли. На вкус так сразу и не распознаешь, особенно на пятый день попойки. — П-пятый?! — Ты пришла, кажется, на третий день, когда мы были ещё не совсем пьяны. Шрёдингер дал тебе тот самый эликсир, который мы собирались продегустировать, и ты такое нам рассказала… Воистину, сильно прикипело твоё сердечко к этому человеку. Если бы мы только знали, насколько сильно ты его любишь, мы бы это ещё тогда обсудили, может, даже просто уговорили бы тебя всё-таки вместе с нами нырять. Оставалось-то покопать всего ничего. Я словно без воды ухнула в самую бездну. — Это… что же я вам рассказала? Обычно многословный интеллектуал отделался весьма лаконично: — Много чего. Руки сами потянулись к голове, чтобы раздавить её, как тыкву. Я же только собиралась помощи попросить, а не душу изливать! Регис вдруг похлопал меня по плечу. — Не волнуйся. Мы должны были это услышать. Просто ты тогда ни с того ни с сего отказалась копать, без видимых для нас причин, а мы все устали и знать не знали, как всё серьёзно. А мы читать мысли не умеем, в отличие от Машины, о которой ты столько всего интересного рассказала. Сейчас, ведьмаки скоро вернутся. Шрёдингер предложил подключить к делу их куцый магический задаток, и, судя по бурным волнам, поднимаем вот уже целый день, дело близко к своему финалу… Я глянула на озеро. Там и впрямь поднимались хорошие такие буруны. А потом вдруг на поверхности появилось две ведьмачьих головы. Шрёдингер выплюнул струйку воды и крикнул мне оттуда: — Эй, девочка! Ты, конечно, говорила, что он большой! Но почему ты не сказала, что он такой огромный?! ***