* * * * *
Чёрный Туман его ненавидит. Эти эмоции съедают его заживо, кромсают на части изнутри, заставляют чувствовать. Не базовые инстинкты, не постоянное пренебрежение, а что-то иное. Что-то отвратительное. Тёплое. Гадкое. Слишком мокрое и вязкое. Он просто не мог это терпеть. Не помогало и то, что человеческая форма Ливня была взрослой, чёрт возьми. Он оказался не ребёнком. Не смотря на такую громадную фактическую разницу в возрасте, он был ему почти ровесником. Чёрный Туман не психованного детёныша охранял, а взрослую расчётливую тварь, которая… была слишком доброй. Чёрный Туман до конца особо и не понимал, зачем он этому типу сдался вообще. Ливень был чертовски силён и разумен, собран, упрям — но только когда, блять, речь шла о ком-то другом. Почему он сам за собой не следил, обладая такими данными? Потому что хотел выбесить Чёрного Тумана сильнее, постоянно во что-то влипая?! Он посадил его на цепь как какого-то пса. И что злило ещё сильнее — её не было видно, на деле она не существовала, разве что только в изощрённом воображении желающего убивать. Потому что никакая клятва силы не имела без скрепления кровью, проклятьем, хоть чем-то, блять. Просто не считалась! Она не могла быть нерушимой договорённостью, за которой бы смерть следовала на ниточке. Чёрный Туман и есть смерть! И он сам — добровольно — подписался на то, чтобы таскаться везде за одним самодуром, впахивая на его защиту и по факту ничего не получая от этого. Потому что он в угол загнан. Жизнь? Какая к чёрту жизнь, когда он заперт в человеческом теле и абсолютно не может быть спокойным насчёт того, чтобы находиться где-либо?! Он на грёбаном поводке. Ему не нужна такая жизнь. Если Ливень так хочет — пусть забирает назад всю свою энергию, что есть в нём. Хоть без остатка — весь мир всё равно считает его давно мёртвым. Ливень этого не делает. Просто смотрит грустно и как-то отчаянно — потому что он же у нас весь такой правильный и хорошенький на самом деле, да?! — и ничего не говорит. Ничего не делает. Не останавливает. Не убивает. Проявление милосердия? Только Чёрному Туману зачем оно?! А возможно, это какая-то пытка. Изощрённая, продуманная до мелочей. Может, за это время, что Чёрный Туман решил, что узнал его, его за нос лишь тщательно водили. Сколько у Ливня может быть масок? Четвёртая, если это так, да? Может, Чёрный Туман и не докопался до правды. Он чертовски часто уже ошибался. Ему надоело. Его до тошноты достало находиться с ним рядом.* * * * *
Он чувствует кровь. Всё вокруг наполняют странные запахи, но анализу они не поддаются, ибо их перебивают другие. Боль. Ужас. Чужая сперма. Блять. Блять. Блять, нет. Чёрный Туман, шатаясь, движется вперёд, приоткрыв рот и стараясь не дышать носом. Блять, нет, пожалуйста. Он уже знает, что увидит. На земле неподвижно лежит тело. Джинсы спущены, руки связаны за спиной. Он определённо жив, но это не приносит такого уж облегчения. Вся видимая часть тела покрыта свежими гематомами, где-то плоть рассечена до крови, руки, если судить по цвету кожи, уже подверглись онемению. Чёрный Туман не может пошевелиться. Ноги больше не слушаются — это удивительно, как он ещё остаётся в вертикальном положении. Это его вина. Дракон, наконец, отмирает, бросается вперёд, опускается рядом на колени. Ливень, кажется, в сознании, но абсолютно никак не реагирует на него, пока Чёрный Туман приподнимает его, придерживая за спину, лихорадочно разрывает путы, дрожащими руками исследует тело на наличие открытых ран, переломов, необратимых повреждений. Его не было рядом. Его задачей было — защищать его. Только сейчас, смотря на то, как Ливень невидящим взглядом утыкается в него, резко вцепляется дрожащими руками, инстинктивно начинает откачивать энергию жизни — Чёрный Туман понимает, как он слаб. Он должен был оберегать его от подобного. От… от всего, чёрт возьми. Потому что ведь знал — этот идиот о себе не беспокоится, за себя постоять не может, он хрупкий и нелюдимый — вероятно, больше, чем сам Чёрный Туман. Одна единственная задача. Быть рядом. Единственная задача, на которую Чёрный Туман наплевал, гордо свинтив куда-то, строя из себя оскорблённую невинность. Циник. Тело в его руках сильно вздрагивает. — Ч… Чёрный Туман?… Взгляд Ливня становится более осмысленным. Дракон жизни отшатывается, смотрит на него неуверенно несколько мгновений, а потом запрокидывает голову и начинает выть. Чёрный Туман, не думая, бросается вперёд, обхватывает сотрясающееся в рыданиях и истерике тело, подтаскивает ближе к себе, крепко прижимает, чувствуя, как чужие пальцы впиваются ему в кожанку. Кажется, Чёрный Туман шепчет какой-то бред. Он даже не знает, что именно — он всё равно не помогает. В голове же бьёт набатом это твоя вина; захлёстывает смесью самых разных чувств, сплетающихся друг с другом так тесно, что от такого наплыва ощущений хочется выть самому — от ужаса, от боли, от ярости, от тревоги за кого-то, кто не он сам. Но нельзя, потому что права не имеет, потому что задача на сейчас — успокоить, устранить последствия, никогда больше не покидать. Чёрный Туман сжимает трясущегося дракона ещё сильнее, качается вперёд и назад и мысленно клянётся: «Я никогда не уйду».* * * * *
Теперь их ищет полиция. Просто замечательный по насыщенности день. Чету практически рычит, устроившись прямо на земле. План действий чётким и проработанным пока не выглядел — его вообще ещё не было, если смотреть правде в глаза. Чету не может обратиться, не может использовать магию. Потому что способность убивать сейчас бесполезна — им, вообще-то, скрыться нужно, и драконья форма неуместна по той же самой причине. Чету пока ещё не разобрался с тем, как тут всё в этом мире устроено и есть ли здесь другие драконы, которые запросто могли бы его узнать. Не сопоставить факты, увидев пятисотфутового чёрного дракона, и не признать в нём Чёрного Тумана они бы не могли. Остаётся вариант — самый рабочий, как уже практика показывала — скрыться на самом видном месте, как обычные люди. Но эта идея легко может провалиться с треском из-за каких-нибудь глупостей, связанных с незнанием мира. К тому же, Чету пока не понимал, каким образом информация между людьми так быстро распространяется. Магии здесь нет. Так что ему нельзя применять свою не только по причине, что его может узнать какой-нибудь дракон, но и просто здесь нельзя использовать магию. Вероятно, прятаться в заброшенных местах тоже нельзя. Потому что именно там они выглядят подозрительнее всего. Значит, нужно решать, как именно раздобыть необходимые для жизни обычных людей ресурсы, чтобы ничем от них не отличаться. Кто-то же знает их внешность, не так ли? Хотя бы тот ублюдок с его лицом. Но существование этого ублюдка как раз облегчает ситуацию — даже когда люди как-то узнают внешность того, кого им нужно искать, это будет не Чету. Это даёт больший простор действий. Сидящий рядом человек осторожно подбирается ближе и, внимательно на него смотря, тихо произносит: — Ты пришёл за мной. На мгновение цепочка мыслей в голове у Чету с треском разрывается и он просто молча смотрит в ответ. Те же глаза. То же лицо. Абсолютно другое тело. Человек, рождённый здесь, в другом мире, параллельном тому, в котором жил дракон. Чету не смог ещё разобраться во всём, но хотя бы кое-что понял — тот диссонанс, разрознённость фактов и ощущений, которые преследовали его при их первой встрече. Абсолютно другой характер, другое поведение, другие мотивы — он никогда не был Ливнем. Это возмутительно, что Чету потребовалось так много времени, чтобы это понять, и ещё одна встреча с теперь уже взрослым драконом воды. Джон Кэрел. Двадцать четыре года. Те же глаза, та же внешность, что и у человеческой формы Ливня. Человек. Единственное, что Чету понимает с ясностью, так это то, что именно этот человек его воскресил. Не просто накачал магией — это тоже, но не совсем то, что Чету имеет ввиду. Этот человек заставил его хотеть жить. — У нас заключён договор, по которому я должен тебя защищать, — пожимает плечами дракон. Вот. Выполнение обещания. Вполне благовидный предлог, не так ли? Ничего личного между ними — теперь, когда у того стало куда больше замысловатых проблем, связанных в первую очередь с незнанием, кто он такой. Это и то, что по факту они… Не успели нормально поговорить. От человека, тем не менее, расползаются в стороны волны разочарования и печали. Чету вновь понял и сказал что-то не так. Ничего нового. — Точно… Договор… — тихо шелестит человек, низко опустив голову. Есть в его голосе что-то чертовски хрупкое и обречённое, почти напуганное. Словно, он осознал сейчас нечто важное — что-то, что заставляет его считать их устную давнюю сделку чем-то особенным. Ценность чего он осознал в полной мере прямо сейчас. Договор. Договор Ливня и Чёрного Тумана на обмен энергией жизни и защите. Просьба, которая давным-давно перестала иметь какой-либо вес. То, что когда-то было единственным, что их связывало. Связывает ли их теперь какой-то там договор в начале знакомства? Нет. И давно уже. Подвергнет ли Чету человека опасности, бросит ли? Никогда. Всё вокруг неожиданно затапливает страх — Чету в изумлении смотрит на его источник, но взгляд человека пустой, ошарашенный. Словно его только что постигло жуткое осознание. — Но… Ведь я… — человека трясёт. Человека сильно трясёт. Он собирается с силами, словно собирается произнести то, чего Чету ещё не знает. — Я не Ливень! Наш договор не действителен, я… я не могу дать тебе энергию жизни!.. …что-то, как человек, видимо, думает, заставит Чету опомниться, отступить, уйти. — Я знаю, — ровно отзывается дракон. Смотрит в широко раскрытые синие глаза несколько мгновений, а затем однобоко скалится, показывая на секунду нечеловеческие клыки. — Этот чёртов договор не имеет для меня никакого значения! Плевал я на него давно, — человек вздрагивает на этих словах, но продолжает внимательно смотреть, ожидая продолжения. Чету тоже его разглядывает. Тот, кто заботился о других больше, чем о себе. Тот, кто, рискуя собой, исправлял чужие ошибки. Кто оказался способен простить всё убийце — старые грехи и новые. Тот, кто забавно кривился, когда ему что-то не нравится, кто радовался ничтожным мелочам. Кто был таким… прекрасным. Тот, кто, беспокоясь, ждал сейчас его слов. Чету аккуратно поднимает пальцами его подбородок и приближает своё лицо к его. — Просто я люблю тебя, идиот.