Вестерос, 1974
Она проснулась в его кровати — одна. Он остался в гостевой. Что же, значит, вот так. Она потянулась и обреченно поползла в ванную — ее опять тошнило. Это гадкое чувство изводило ее в течение дня, регулярно доводя до слез: она знала, что так бывает, но даже не представляла, что в реальности это будет настолько плохо. Гормоны, шатавшие все ее существо из стороны в сторону, тоже не добавляли удовольствия от процесса. Отвратительное настроение, сменяемое приступами веселья и плаксивости заставляли ее чувствовать себя психопаткой, не способной себя контролировать — как будто ей было мало подросткового возраста. А что: что там влюбленность в Деймона, что тут непонятно что — с ним же. Когда Киара все же спустилась на первый этаж, оказалось, что Деймон не дошел до спальни вообще: она нашла его на диване в гостиной. Он спал в тех же рубашке и брюках, в которых был вчера. Неудивительно: помолвка, Гвейн и его скотский характер (и что только Киара в нем нашла?), несколько часов за рулем, признание Киары и его собственное… Она тихо подняла лежащий на полу пиджак и повесила его на спинку стула, завороженно рассматривая расслабленное лицо Деймона. Она впервые видела его спящим — так близко, так четко. Она улыбнулась уголками губ, вдыхая его запах: теплый, древесный, жгучий. Он как будто вернул ее в прошлое. Все, что было связано с Деймоном, возвращало ее туда, раз за разом, заставляя заново переживать самые болезненные воспоминания одновременно с самыми счастливыми. Она любила смотреть на его скулы, челюсть, аккуратно вырезанные мраморные губы. Любила рассматривать прямую линию носа, тени вокруг глубоко посаженных глаз, морщинку между бровей, ставшую намного глубже за эти семь лет. Он никогда не был очень уж красив: что-то странное скользило в чертах его лица, измени хоть что-нибудь, и все пойдет прахом. Но именно это ей в нем и нравилось: жесткая резкость деталей на контрасте с общей пластичностью, гибкостью. Киара аккуратно, чтобы не разбудить, набросила на Деймона плед, найденный на соседнем кресле. Даже до него не дотянулся. Она осторожно присела рядом. Он только глубоко вздохнул, но, кажется, не проснулся. Киара улыбнулась, кончиками пальцев отводя в сторону упавшую на его лоб белую прядь. Не удержавшись, она подалась вперед, невесомо касаясь ладонью его волос. — Как же я мечтала о тебе, — прошептала она совсем неслышно, — Как я скучала… Она глубоко вздохнула, чувствуя себя абсурдно счастливой от одного его присутствия здесь, рядом — совсем как тогда, когда она была подростком, а он впервые появился в их доме, впервые обратил на нее внимание, впервые улыбнулся ее улыбке. Киара кивнула самой себе и поднялась, поправляя плед на его плечах. Ему нужно было поспать еще немного (время было еще очень раннее), а ей — найти что-нибудь поесть, желательно такое сладкое, чтобы слипались губы. Она улыбнулась и вышла из комнаты. Деймон приоткрыл глаза, печально смотря ей вслед.***
— Теперь я, теперь я! — из сада донесся высокий голос Эймонда, за которым последовал всплеск детского и женского смеха вперемешку. Деймон улыбнулся краешками губ. Он смотрел на Киару из окна своего кабинета: она играла с младшими детьми Визериса, которых тот притащил вместе с Рейнирой. Сама Рейнира гуляла неподалеку рука об руку со своим (в перспективе) женихом и одним из близких друзей Киары — Лейнором Веларионом. Когда Деймон вернулся в Вестерос, оказалось, что проблема «Кристон Коль» рассосалась сама собой. Вернее, ее одной просьбой решила жена Визериса — что добавило ей пару баллов в глазах Деймона. Не будь ее брат таким ублюдком… Деймон, может быть, и рассказал бы Алисенте о проделках Гвейна, но в таком случае он подставил бы под удар и Киару, а делать этого было нельзя. Но Визерис… мог ли Деймон доверить ему такое? — Думаешь, вы успеете? — вопрос Визериса вырвал его из мыслей. — Успеем ли? — Деймон пожал плечами. Он не расскажет. Вернее, он не скажет всей правды: о чем-то умолчит, какие-то факты перетасует. Он усмехнулся, — Я думаю, что уже успели. У Киары, правда, были кое-какие проблемы со здоровьем, но, кажется, довольно скоро я смогу сообщить тебе хорошие новости. — Проблемы со здоровьем? — Визерис вскинул бровь. — Скажем, это будет не первая ее беременность, — Деймон криво улыбнулся. — Ох, Деймон, — Визерис обмяк в кресле и провел рукой по лицу. Он все понял так, как Деймон рассчитывал, — Тот ребенок… это был твой ребенок? — Наш, — поправил его Деймон, — И я не очень хочу говорить об этом. — Я понимаю, — Визерис кивнул, серьезно смотря на брата. Он иногда забывал, что когда-то безрассудный и бесшабашный Деймон исчез после самоубийства Реи Ройс, — Надеюсь, сейчас она в порядке? — Да, в полном. — А ты? — Я? — Деймон выгнул бровь, — Я… Он замолчал, смотря куда-то по ту сторону окна. Что-то в нем изменилось с того момента, как он принял звонок Бартоломью месяц назад. Что-то определенно было по-другому. — Сам посмотри, — сказал он наконец. Визерис, хромая, подошел к нему. Киара, заливаясь смехом, играла в прятки с Эйгоном, Эймондом и Дейроном. Маленькая Хелейна сидела у нее на руках, и они вдвоем были «водой». У Деймона в груди все сжалось, как будто он и сам играл в прятки — и его вот-вот поймают — как сегодня утром, когда он всеми силами делал вид, что спит. «Как же я мечтала о тебе» — все в нем пошатнулось, — «Как же я скучала». Если бы она только знала, как сильно скучал по ней он, какой тоской отзывались в душе эти семь лет. День за днем ее образ терялся, мерк в его памяти, но достаточно было одного звонка Бартоломью, чтобы пламя вспыхнуло там, где раньше было пепелище. «Я думаю, это девочка». Он улыбнулся. — Мне кажется, я впервые в жизни принял по-настоящему правильное решение. Если бы он только знал, что в этот момент единственной мыслью в голове Киары было: «Только бы меня сейчас не стошнило».***
— Ну какая же ты хорошенькая! — воскликнула Киара и чмокнула Хелейну в макушку. Та заливисто рассмеялась, — Настоящая принцесса! Визерис, показывающий Эймонду какие-то деревья неподалеку, услышав это, тепло улыбнулся и подмигнул Деймону. Тот махнул ему рукой в ответ. — Так странно, — Рейнира сказала шепотом, чуть наклонившись к Деймону. — Что ты имеешь ввиду? — У Хел РАС, — она выразительно выгнула бровь, — Она обычно вообще звуков не издает и терпеть не может, когда ее трогает кто-то, кроме Алисенты, а у твоей заморской дивы с рук не слезает почти весь день. Деймон усмехнулся. — Ты в детстве такая же была, — он подмигнул ей, — Разве что капризничала громко, а так — сидела в своем углу и ждала, пока тебя развлекать начнут. — Ой ли, — Рейнира закатила глаза, — Когда я была маленькой, тебя вечно где-то носило. То по работе, то по женщинам, то еще где. — А я думал, от кого ты это унаследовала… — Дядя! — возмущенно воскликнула Рейнира и тряхнула длинными волосами. — А что? — Деймон пожал плечами и перевел взгляд на Киару, которая все ворковала с Хелейной, периодически обмениваясь репликами с Эйгоном и Дейроном, — Я все хорошо понимаю. Ты, главное, про защиту не забывай. А если отказываться будет — намекни, что у тебя есть страшный дядя Деймон дурным характером и во-от с таким, — он показал руками примерно сантиметров тридцать, — Револьвером. — Деймон, боги! — она всплеснула руками и расхохоталась, — Если со мной что подобное и случится, несчастный до встречи с тобой не доживет! — Ну-ну, — он покивал головой, — Темперамент-то у тебя явно от матери. — Да и у тебя кое-чему научилась, — она хитро улыбнулась. — Это меня больше всего и пугает. — Тетя К’яра! — услышали они возглас Эйгона с другого края фонтана, — Смотри, что я нашел! И вот с этого момента для Деймона начался настоящий кошмар, потому что выяснилось, что Киара до истерики боится лягушек.***
Пентос, 1974
— Старик, ты шутишь, наверное, — Джаррен наклонился к отцу, отрывая взгляд от лежащей перед ним и братьями красную карточку — приглашение на свадьбу их сестры, — Киара? Замуж выходит? Через месяц? — Скажи мне, что это она просто по старой памяти с ума сошла, а не залетела, — Маэгрос потер переносицу. — Ты уверен, что это разумно? — Бартоломью-младший вскинул бровь, — Насколько я помню, с первой женой Деймону Таргариену разводиться не пришлось — он попросту довел ее до суицида. — Я от высказываний воздержусь, — четвертый брат, Аарон, смиренно поднял руки и помотал головой. Бартоломью Бартимос Келтигар старший, отец всей этой кодлы, устало вздохнул. Этот разговор он оттягивал так долго, как мог — но теперь, когда Деймон собирался объявить о свадьбе, ждать было нельзя, и Бартоломью сдался перед обстоятельствами. Старшему из его сыновей было уже за сорок, младшему — тридцать два. Киара всю свою жизнь была любимой маленькой принцессой, и ничто не могло этого изменить, поэтому Бартоломью в данную минуту прилагал все усилия, чтобы предотвратить тихое, но жестокое убийство Деймона Таргариена. Об участии Гвейна Хайтауэра в этой истории никому, кроме Деймона, лучше было не знать — придавить засранца нужно было тихо. Бартоломью-младший и Аарон, старшие сыновья, были спокойными, расчетливыми (пусть иногда и жестокими) бизнесменами — но с ними можно было договориться. А вот Джаррен и Маэгрос… Пожалуй, из всех детей Келтигаров они меньше всего заботились о репутации как таковой — своей и семейной. У Джаррена было уже трое детей от трех разных женщин — и ни на одной он не был женат, но со всеми поддерживал прекрасные отношения. Маэгрос… в общем, звонок ему был все равно что звонок в службу спасения: любые проблемы решались четко, быстро и окончательно. Правда, иногда приходилось улаживать проблемы с законом. В общем, новость о скором замужестве сестры была принята со скрипом.***
— Что-то нечисто, — Маэгрос задумчиво потянул носом, — Пахнет подставой. — Думаешь, старик что-то скрывает? — Джаррен посмотрел в зеркало заднего вида. — Послушайте, если отец и решил не говорить всего, то только для того, чтобы защитить сестру, — Бартоломью пожал плечами на пассажирском сидении и вдруг ухватился левой рукой за руль. Автомобиль дернуло, — Джар, следи за дорогой, мать твою! — Да до него еще метра два было! — Нихера там не было, ты его чуть не подрезал! — А нехер полдороги занимать, он что, номеров не видит? — Джаррен, это ЕГО половина дороги, он и так в своей несчастной правой полосе к самой обочине прибился, лишь бы от такого долбоеба, как ты, подальше ехать! Номера у него! Ты сейчас чуть тюремный номер себе не заработал! — Это меня и напрягает, — Маэгрос качнул головой, игнорируя спор братьев, — На пустом месте такие браки не заключаются. Таргариены — выгодные союзники, но в прошлый раз отец нашел причину, чтобы отказать этому психу. Считаю, отдавать ему Киару — все равно что убить ее самим. — Сам тогда веди! — Вот и славно, тогда мы хотя бы в живых останемся. Давай, меняемся. Машина резко затормозила посреди дороги — так, что братьев качнуло. Джаррен со злостью хлопнул дверью и показал средний палец сигналящим сзади автомобилям. Бартоломью, закатывая глаза и размахивая руками, сел на водительское кресло. — Согласен, — подал голос Аарон, когда они наконец поехали, сопровождаемые симфонией автомобильных клаксонов, — Наша Киара, будь она в своем уме, придушила бы Деймона как свидетеля своего подросткового бунта, но связывать себя с ним на всю жизнь… нет, она слишком горда для такого. К тому же, Маэгрос и Бартоломью правы, Деймон — убийца. Таких, как он, нельзя недооценивать. — Думаете, залетела? — спросил Джаррен, скрестивший руки на груди и надувшийся, как голубь по весне. — Однозначно залетела.***
Вестерос, 1974
Киара выглянула в окно кухни: Деймон сидел на пирсе, свесив ноги, уже с полчаса. Смотрел на воду, и все. Даже не шевелился. А потом они говорят, что у мужчин нет депрессии. Она со вздохом налила вторую кружку чая. — Тебе не холодно? — спросила она, опускаясь рядом с ним и протягивая ему горячую чашку, — Осторожно только. — Нет, нормально. Сама на холодном не сиди. — Деймон, я в пуховике. Он что-то проворчал, потом поставил кружку на землю, встал, сходил за плетеным креслом, усадил в него смеющуюся Киару и снова сел прямо на некрашеное дерево. Отпил из кружки. — Спасибо. — Тебе спасибо! — снова рассмеялась она, утопая в кресле, — Хорошо здесь, все-таки. — Да, очень. — Что это за дом? Ты не рассказывал мне, откуда он у тебя. — Подарок отца на свадьбу. Он думал, здесь будет хорошо растить детей. — В чем-то он был прав. — Да, только вот детей у меня до сих пор не было. — О, знаешь, у меня тоже. Он со смешком повернулся лицом к воде. Она скинула туфли и подобрала под себя ноги. Озеро действительно было очень красивым. Надо будет предложить Деймону поставить здесь что-то вроде беседки — если они будут жить тут, конечно. Она почему-то даже не задумывалась о том, что будет после того, как они поженятся. — А ведь я мог стать отцом, — неожиданно сказал он. — Правда? — Рея была беременна, когда… — он мотнул головой, — В общем-то, из-за этого она и умерла. — Боже мой, Деймон, — Киара инстинктивно протянула к нему руку, наклоняясь вперед. Он взял ее ладонь в свои, прислонившись спиной к ее креслу, — Мне очень жаль. — Мне тоже. Мне было жаль ее с самого первого дня — я понимал, что она выходит замуж только из-за желания отца. Рея и согласилась-то только из-за того, что думала: выйдя замуж, сможет сбежать от своей ненормальной семейки. Но этот ребенок… наверное, она снова почувствовала себя в клетке, только теперь от нее было не избавиться. И все же, как-то у нее это получилось… Киара сжала в своих пальцах пальцы Деймона. О самоубийстве его первой жены ходило много слухов — но его версию она не слышала никогда. — Я не хотел этого, — он прикрыл глаза, — Нужно было сказать ей сделать аборт, я же видел, как она начинала сходить с ума. Если бы она сказала, что не хочет детей, ничего ужасного бы не произошло. В этом же нет ничего такого — не хотеть быть матерью в двадцать лет. В этом же вообще ничего страшного нет. Но почему-то довериться мне было для Реи сложнее, чем убить себя. Наверное, в этом есть и моя вина: разве давал я ей поводы доверять? — он горько рассмеялся, — Меня тогда семейная жизнь меньше всего волновала. Сначала дяде глотку перерезали, потом отец решил мстить, и отца пристрелили. Я сам был в крови по локоть. Потом Рея. Потом Эймма и Бейлон, мой племянник — все они ушли так быстро, буквально за несколько лет. И потом Рейнира. После Рейниры я стал так сильно бояться за всех вокруг себя, что даже не всегда осознавал, где я и что со мной. И когда я встретил тебя — это было что-то странное, страшное. Это было так не вовремя, так стремительно. У меня совсем не было сил ни противостоять тебе, ни играть по твоим правилам, понимаешь? — он посмотрел на нее с таким выражением в глазах, что Киара подумала, что он действительно боится, что она его не поймет. Как это страшно — чувствовать, что человеку, которого ты любишь, быть понятным тобой, оказаться внутри твоей головы важнее, чем остаться в собственной. Но это, наверное, тоже одна из форм проявления любви — пусть и такая отчаянная, — Как будто жизнь решила показать мне, чего я лишился, когда не уберег Рею. Боги… Он провел рукой по глазам, как будто пытаясь справиться с сильной головной болью. — Деймон, ты не смог бы ничего сделать, — тихо сказала Киара, — Невозможно заставить жить человека, который не хочет жить. Она бы все равно ушла — сделав аборт или нет. — Но она бы ушла не так. Ты не видела, что она с собой сделала. Это… это было хуже, чем смерть, и я… и потом, когда Рейнира чуть не погибла в пожаре… Киара, ей было всего десять лет, она и уехала со мной в Пентос только потому, что Визерис женился на этой стерве, по большому счету просто сбежала из дома. Ей было десять лет, а она уже могла доверять только одному человеку в мире — и этот человек, я сам, я подвел ее, и она чуть не погибла. Если бы не твой отец, Киара, на моей совести было бы двое мертвых детей. И мне… стало так страшно, когда я узнал про твою дочь. Так страшно, когда я подумал, что вы с ней останетесь совсем одни, и только из-за безответственности одного гадкого мальчишки! Я… — он запнулся, смотря на воду пустыми глазами, — Я… — Деймон? — Он не был ее отцом, — жестко сказал Деймон, прикрывая веки и медленно выдыхая. — Не был, — Киара кивнула, испугавшись такой резкой перемены в нем. Она не видела, как тяжело опускалась и поднималась его грудь, как по лицу его пробежала гримаса боли, — но чувствовала, как он сильнее сжал ее ладонь в своих. Страх — вот, что руководило им все эти годы. Осознание этого ударило ей в голову, и ее затошнило. — Знаешь, моя мать бросила меня, когда мне было десять лет, — сказала она, сжимая его руку в ответ, — Просто ушла. Мы с ней общаемся, иногда. Где-то раз в год она приезжает. Но вообще-то, она все же меня бросила. Я свою не брошу. Умру, и даже тогда не брошу. Киара отняла от него свою ладонь и обняла себя двумя руками, чувствуя, как становится горячо и холодно внутри. Он обернулся, и они посмотрели друг другу в глаза. — Я не знаю, каким отцом ты будешь, — она мотнула головой, прикусывая губу изнутри. Нахмурилась, — Но каким бы ты ни был, я буду знать, что я сама тебя для нее выбрала.