В новом году

      Сегодняшнее утро отличилось, наконец, пропавшей болью в лёгких и горле. Вокс выздоровел незадолго до этого, но остаточные воспаления всё никак не проходили. Он понятия не имел, каким образом жив до сих пор, с учётом того, что лекарств получал по минимуму, ибо Аластор, в отличие от него, отлучался очень редко. С другой стороны, утром это едва ли можно было назвать. Сегодня Вокс проспал особенно долго, поднявшись не просто в послеобеденное время, а в около-вечернее, когда снаружи уже темно.       Февраль подходил к своему завершению, перевалив за семнадцатое число. В отличие от прошлых месяцев, он выдался чуть менее снежным и чуть более тёплым, уже навеивая весенним духом. Только Вокс его едва ли чувствовал, потому что в доме, помимо него, так и не выветрилась мерзкая мясная вонь. Сегодня утром она стала ещё более явной, чем до этого, что вызвало некоторые подозрения. В груди ничего не болит, но в отместку раскалывается голова. Вокс хочет поспать ещё, а не проверять, что там ещё его ебанутый приятель наделал, но через примерно десять минут беспорядочного шевеления туда-сюда он принял свою судьбу и поднялся, подходя к стоящей неподалёку плите.       Рука тянется снять с кастрюли крышку, но неожиданный голос со спины заставляет не то что руку обратно подтянуть, но и в целом сжаться чуть ли не комочком. — Не подглядывай.       Вокс отходит от плиты, подозрительно косясь то на Аластора, то на кастрюлю, подозревая первого в сокрытии чего-то достаточно жуткого, чтобы у любого нормального человека аппетит отбило месяца на три. У Вокса давно отбило, просто никакого выбора не оставалось. Если бы за тот месяц невозможности покинуть дом Вокс продолжал отказываться от этой ужасающей мозг стряпни, его бы сейчас здесь вообще не было. На удивление, в этот раз пахло не то что бы очень плохо, наоборот — довольно приятно, со всеми приправами и добавками, просто Вокс теперь очень хорошо различает запахи. И ненавидит это. — Это в любом случае не для тебя, — пока Вокс мысленно благодарит Бога за такую поблажку, Аластор добавляет: — Ждём гостью.       Улыбка на лице становится ярче, после чего Аластор подходит ближе. Вокс выздоровел, но спросонья соображает всё равно медленно, поэтому не успевает отпрянуть перед тем, как к его лбу прикладывают ладонь. — Я здоров, — неуверенно отвечает он, когда Аластор убирает руку обратно. — Верю. Надеюсь, больше таких затяжных прогулок не будет? — Ни за что на свете.       Похоже, такой ответ обоих устраивает. Вокс опускает глаза, замечая во второй руке Аластора потрёпанного вида жестяной чайник, по возрасту, похоже, не уступающий им самим. Место кастрюли на горячей плите занимает чайник, Аластор роется в шкафчике неподалёку, видимо, в поисках того, что подойдёт в качестве заварки. Пока хозяин убранства бегал по периметру, видимо, создавая гостеприимный вид в помещении, Вокс осел на диван, уже сжимаясь внутри и предвкушая новое знакомство, увы, далеко без оптимизма.       Рассчитывать на то, что у Аластора могут быть нормальные гости, которых он с таким энтузиазмом ждёт, было бы каким-то краем слепоты и наивности. Вокс крутил у себя в голове возможные имена, потому что, насколько он знал, даже у отбитого лешего в лице Аластора были друзья, а по большей части подруги. И он даже знал некоторых из них. Совсем мельком, мимолётным упоминанием в разговоре или короткой встрече, во время которой кто-то покидал её слишком быстро.       В дверь неожиданно стучат. Вокс вздрагивает, улавливая странный ритм, будто по двери отбивали какую-то мелодию. Уловив её, остановившийся неподалёку Аластор встрепенулся и с горящими глазами подбежал к двери, без раздумий распахивая. Вокса такая реакция малость уязвила, потому что к нему Аластор никогда так не бегал, вынуждая стоять на холоде лишние минуты две. — Розочка, душенька моя!       Вокс оборачивается, стараясь в полумраке разглядеть фигуру. Видимо, и есть та особая гостья. Ал подхватывает её за руку, помогая спуститься с высокого порога и они тут же крепко обнимаются. Она даже не успела стряхнуть снег со своего заметно дорогого красного пальто. На этом моменте ассоциации заставляют Вокса отвернуться. — Ал, сидишь месяцами в этой дыре, и ни капельки не изменился.       Дама одета дорого, цивилизованно, в противовес затхлому лесному Аластору. Вокс непроизвольно вслушивается в их короткий чирикающий разговор, понимая, что голос знакомый. Кажется, они даже пересекались пару раз. Оставшись без верхней одежды и милой шляпки, набравшей на полы снег, леди проходит глубже в дом, замечая сидящего на диване Вокса. — Неужели твой старый друг? Я думала, вы уж разбежались. — Ты знаешь меня, я всегда готов протянуть руку старым друзьям. Беглец от закона лишился крова на эти месяцы. — Какая беда.       За ней остаётся едва уловимый шлейф розового аромата, что равносильно глотку свежего воздуха в сравнении с устоявшимся здесь амбре. Увидеть её в такой обстановке кажется совершенным нонсенсом, потому что она излишне… Аккуратная. Кажется другой и не принадлежащей этой отбитой стороне человеческих пороков. — Он не присоединится к ужину? — Увы, наш приятель чересчур брезглив. — Ничего страшного. Я тоже не с пустыми руками.       Её рука тонет в висящей на локте сумочке, после вынимая и выкладывая на стол несколько продуктов. Упаковки шелестят, давая понять, что в лучшем случае это всё было взято в магазине и вряд ли представляет… Угрозу. Вокс отрывает взгляд от своих коленей, теперь смотря в сторону бегающей возле стола парочки. Продолжают что-то обсуждать. Работу, последние месяцы пребывания и какая ужасная нынче погода. — Уж прости, что давно не заходила. Дел не впроворот. — Встают костью поперёк горла, так?       Она тихо хихикает, похоже, шутку не оценив, но старательно сделав вид, что это не так. Аластор, наконец, раскрывает блюдо дня, чем вызывает восторженный вздох и волну похвалы на своё же счастье. Вокс чуть хмурится, потому что чувствует исходящий от них обман. Два сапога пара, как это обычно говорят — идеально друг с другом складываются, кое-где привирают, и даже если второй это понимает — всё равно рад, потому что слышит то, что хочет услышать.       У них с Валентино было не так. У Вокса хватало смелости и самоуважения честно говорить Валу, если это платье его полнит, а цвет к коже не подходит, даже если это в итоге сулило обиженными вскриками и угрозами воздержания, а Валу просто не хватало ума обманывать Вокса там, где это сделал бы любой другой нормальный человек. И они с Валом обязательно бы посмеялись над этими клишированными голубками, если бы он был жив. Вокс чувствует, как сам себе этими мыслями провёл ножом по сердцу и прячет глаза в противоположный угол.       Вокс разворачивается обратно, когда понимает, что в помещении становится громче, чем было до этого. Теперь, помимо разговоров, комнату наполняет шум музыки, несколько искажённый радиопомехами. Вокс настолько привык к тишине, что от подобного уши сворачивались. Интересно, как Аластор с этим справляется. Он ведь отключён от шума ещё больше. Хотя у него, возможно, громкие голоса в голове. — Эта мне нравится, — комментирует Рози, отбивая ритм тонким бледным пальцем о поверхность стола. Вокс в этот момент задумывается, кто у кого перенял эту привычку.       Аластор улавливает этот комментарий мгновенно, поднимаясь со своего места и протягивая ей руку, зовя встать за ним. — Позволите пригласить вас?       Теперь она хихикает искренне, забавляясь такой манерой поведения. Молча она перекладывает руку и позволяет себя повести, и теперь они отбивают ритм не пальцами, а обувью по деревянному полу. От слащавости этой картины внутри снова всё сжимается. Вокс хочет уйти, но уходить ему некуда. На улицу ему выходить всё ещё противопоказано, так как слабый организм таких издевательств точно не оценит. Остаётся лишь терпеть. До тех пор, пока чёртова песня не закончится.       Маленькие каблуки начинают стучать по мозгам. Вокс изо всех сил пытается уйти от ассоциаций, но бежать некуда. Он в тупике. В грёбаном урагане, где завернулись красные цвета, шум и фантомы прошлого. Они колотят изнутри и снаружи черепной коробки, они сдавливают и царапают горло, душат так отчаянно, будто хотят забрать с собой, куда-то далеко-далеко.       А потом всё внезапно прекращается. Вокс поднимает голову, прислушиваясь. Всё стихло, а он и не заметил, когда. На место рядом с ним кто-то опускается. — Ты очень встревожен. Хочешь этим поделиться.       Вокс поворачивается к ней с отвратительно-кислой смесью эмоций на своём лице. Затем оглядывает помещение ещё раз. Похоже, Аластора здесь нет. Судя по стихшему в печи огню, отлучился за дровами.       Вокс не хочет ни о чем спрашивать или говорить, и он сам не понимает, почему, но под пристальным вниманием глубоко-чёрных глаз ему становится чуточку спокойнее. Возможно, так она заманивает жертв. — У тебя по лицу видно, что любишь поболтать, а Аластор, при всех его талантах, собеседник такой себе.       Удивительно, но здесь Вокс говорил по минимуму. Аластор и правда не горел желанием с ним общаться, а больше людей в этой глуши нет. С жителями ближайшего села Вокс не разговаривал, потому что нечего ему с кем попало болтать, да и думают эти деревенщины лишь о всякой ерундистике, а о свалившейся на него небесной каре не подозревают и лучше им и дальше не знать.       А от неё скрывать нечего. — Для чего? — Вокс уже разучился адекватно разговаривать. Затягивать предложения, красиво стелить и объясняться. Он даже этот несчастный вопрос не смог нормально сформировать, но по какой-то причине она его поняла. — Хочу помочь. Похоже, ты важный друг для него — кому попало Ал у себя жить не даёт. А если дружишь с ним, значит — со мной тоже. А друзьям надо помогать, согласен?       Да, блять, этот хренов друг ему уже помог. Что ж, это, похоже, уравнивание сил. Аластор помог справиться с физической частью, а она… С духовной. Если, конечно, это правда будет помощь, а не хитровыебанный план ещё одной жестокой шутки. От этой парочки можно ожидать чего угодно. Вокс согласен, но с одним условием, которое он процеживает через зубы почти нехотя. — Ему об этом ни слова. — Само собой. Начни с начала.       Начала?.. Начала чего именно? Истории с Аластором? С того рокового дня, с которого жизнь Вокса пошла по чему-то гораздо более выразительному месту, чем принято говорить? Он так и не определился, когда всё-таки начал. Путался во времени, запинался, но, что самое странное — она понимала. Будто бы выслушивать — её особая специализация, но она не похожа ни на кого, кто бы работал с психикой.       Вокс почти понимает, почему они с Аластором сошлись. Он сумасшедший, она — тоже сумасшедшая, но сохранившая внутри гораздо больше эмпатии и элегантности. Ей тяжело сказать «нет». Она — идеальная хищница, переходящая с грани поддержки до ловушки менее, чем за секунду. Даже осознать не успеешь, как капкан сожмётся поперёк шеи. Она сама решает, когда его захлопнуть, и на этом моменте Вокс осознаёт, что был бы совершенно не против. Сдохнуть сейчас — не такая уж и плохая перспектива. Даже если эти двое будут поедать его заживо на том столе, весело беседуя в процессе под громко играющую песню.       Но его пока никто не ловит. Он сам поддаётся. Сам ложится ей лицом на плечо, потому что она попросила, и даже не возражает, когда тонкая рука ложится сверху. — Я уверена, он бы простил тебя.       Тино? Да чёрта с два. Он готов держать обиду неделями, если не месяцами на самые пустяковые вещи, а здесь… Далеко не пустяк. Это гораздо больше, чем предательство, но в такой вариант развития событий хочется верить. Снаружи потихоньку приближаются хрустящие снегом шаги и Вокс рефлекторно поднимается. — Боюсь, мне пора идти. И ещё кое-что… Не воспринимай его выходки слишком близко к сердцу. Я не думаю, что Ал решит серьёзно навредить тебе.       Это… Не слишком успокаивает, хотя сказано было именно с этой целью. Наверняка приукрашено, а потому Воксу хочется в это верить. Он был бы не против умереть, но не… Так. Не здесь. Не с ним. Господи, где угодно, но лишь бы не с ним.       Аластор заходит как раз тогда, когда Рози поднялась с дивана и прошла к двери. — Кажется, я загостилась. Проводишь даму?       Теперь она предлагает ручку, которую её джентльмен с радостью принимает. Она одевается и теперь оба оставляют Вокса в одиночестве, на подумать. Только вот никаких мыслей в голову не лезет. Как-то… Пусто. И в голове, и на душе, и это, на самом деле, самое лучшее, что Вокс испытывал за последние три месяца. Просто… Тишина повсюду. Тишина, которая ни от чего не сдерживает и ни к чему не обязывает. Которая позволяет расклеиться.       Аластор возвращается минут через двадцать, заваливаясь за порог и падая на диван рядом с такой умиротворённой улыбкой, что сам Будда позавидует. Будто хорошо вкурил что-то по дороге, но в остальном он выглядит совершенно обычно. Только на краешке щеки развод, кажется, от чёрной помады.       Вокс вытирает мокрые глаза, прежде чем заговорить. — Ты её специально привёл? — голос немного гнусавит и Воксу от этого одновременно стыдно и противно. Не перед Аластором, а перед собой. Делать ему нечего — стыдиться умалишённого. — Ты слишком высокого мнения о себе, приятель, — он спокоен. Всё так же отбивает о ботинок ритм, который слышит только он, потому что радио выключено. Та же мелодия танца. — Но мир вокруг тебя не вертится. И люди не строят отношения ради злой шутки над тобой. Хотя признаю, ты выглядишь до одури забавно. — Куда тебе одуревать-то больше, — игнорирует он комментарий о своём жалком виде и вытирает щёку. — А ты так от этого закис. — Хочу домой. — Я, кажется, просил забрать всё необходимое. — Я соскучился.       Аластору, как обычно, всё равно. На личную драму Вокса и на то, что его терзает, ему просто весело. Вокс, честно, вздёрнуться хотел пару раз, или затеряться навсегда в сугробах, чтобы его больше никто и никогда не нашёл. Так же, как и Тино в этих лесах никто никогда не найдёт. Никаких похорон, никакой могилы, ничего. Аластор просто раскидал его кости, если он вообще их раскидывал, а не измельчал. Вокс в подробности не вдавался, потому что от малейшего обсуждения этой темы его тут же выворачивало. От этого факта становится ещё больнее, потому что Вокс никогда раньше не чувствовал себя такой сволочью. Он сам всё разрушил своими руками и теперь не имеет даже права чтобы заявиться и поплакаться телу, потому что тела нет. И Вокс был свидетелем избавления от него.       Вокс помнит этот запах, и он вряд ли когда-нибудь сможет это забыть, он всё ещё помнит звук стекающей в слив крови. А это не те звуки, связанные с Тино, которые он хотел бы запомнить. Вообще не то, что он хотел бы о нём помнить, не тот конец, который он для них хотел. Воксу просто хочется, чтобы этот длительный отпуск на отшибе закончился. Хочет вернуться, наконец, домой, чтобы ему опять ездили по мозгам, лезли с объятиями, дёргали за волосы и подсовывали колёса с языка на язык, чтобы к его имени добавляли -и на конец и затягивали так сладко и провоцирующе. Чтобы в коридоре пахло табаком и чем-то ягодным, а не переваренным мясом.       Рози упомянула деловое предложение, когда Аластор провожал её. Она была готова дать зачахшему от угнетающей атмосферы смерти Воксу пожить в одном из апартов, которыми владела. Аластор пообещал рассказать, но не дополнил, что решил повременить с этим. Он обязательно скажет, конечно. Когда происходящее шоу надоест ему самому. И точно не раньше окончания зимы.