Дела сами по себе не делаются, а жаль. Авантюрин топает ногой по плитке, смотря на охранников надзорного управления Семьи из-за угла. Отфутболят же, даже бровью не поведут. Риск быть выдворенным с Границы слишком высок, мыслей ноль. Легче будет проиграть в карты дорогостоящее имущество, чем пройти внутрь. Шея чешется от неприятно липнущего меха, отёкшее запястье пережимается браслетом и часами. Тошно. Хоть знает, что успехом не обзаведётся, всё равно идёт вперёд и скрещивает пальцы левой руки за спиной. Не прокатит, это точно.
Собственные ожидания оправдываются слишком быстро, как только он появляется в поле зрения вышибал. Серьёзно, сразу кладут руку на кобуру? Они считают, сотрудники КММ не в силах решить проблему словами? Или договором, тут как повезёт. И всё-таки члены Десяти каменных сердец обладают достоверным благоразумием, чтобы не бросаться с оголёнными когтями на кого угодно. Попытка не пытка.
— Прошу прощения, думаю, вы не совсем понимаете, для чего мне нужно внутрь. Я совершенно безоружен и стою перед вами с добрыми намерениями. В мои планы входит простой разговор, — очаровывающе тянет, изо всех сил старается скорчить такое приятное выражение лица, что даже заклятые враги будут готовы пойти на уступки.
Зря, эти идиоты совершенно непробиваемые. Чёрствые, как сухари, будто назло стоят и тупо смотрят. Мимические мышцы уже болят, и авгин сдаётся, махнув рукой. Доктор разберётся, если хорошо попросить и спокойно объясниться. На деньги эти типы точно не поведутся. Каблуки стучат, звук отскакивает от окружающих зданий, пока Авантюрин несётся прочь отсюда. В моменте желание затянуться табачным дымом превозмогает все остальные, но сигарет с собой нет. И не курит он вовсе. Просто иногда борется с соблазном и облизывает сухие губы, ощущая странный привкус пыли на языке. Очередное его поручение отправляется в урну. Даже стыдно, что Рацио приходится расхлёбывать его мелкие оплошности. Но цель оправдывает средства, так?
Настроение пробивает дно, нежный шёлк одежды теперь ощущается наждачкой, избавиться от неё кажется самой подходящей идеей. Пальцы быстро вытаскивают несколько пуговиц из петель, раскидывая воротник по ключицам. Немного лучше. Пока шагает, забавно пружинит, вдыхает едва ли не с всхлипами, выдыхает ртом. Бредёт по Золотому мигу, ищет лавку в каком-то углу. Если кто-то тронет его сейчас, Авантюрин за себя не ручается. Не сочтёт неуважительным проигнорировать или непринуждённо выставить раскрытую ладонь перед лицом обратившегося. Лишь бы заткнулся.
Зад опускается на скамью, и приятное расслабление растекается по всему телу маслом, обволакивая полностью. Блондин сгибается и ставит локти на колени, поддерживает голову руками. Воздух циркулируется в лёгкие и обратно чуть легче, и Авантюрин улыбается победоносно. Наверное, давление подскакивает. А ведь в детстве юный авгин не понимал, как так сильно могут тревожить какие-то незначительные факторы, давление или сахар в крови, например. Как и не осознавал ценность сна, зачастую засиживаясь до рассвета у края палатки и думая о том, почему всё так. Вот только бесконечные «почему?» из головы не пропадают по сей день, доводя до белого каления. Вопросы те же.
Тематический парк Студии «Часы» переполнен хохотом детей и замечаниями их родителей, грозящих наказать, если малыши не прекратят смеяться так громко и бесстыдно. Эти хихиканья и возгласы заразительны, они заставляют ухмыльнуться и чуть оживляют. Жаль, Авантюрин никогда не видел свою улыбку. Ту наивную и милую, неподдельную, искреннюю. Что убивает и скрывает её? Пелена в сознании не позволяет думать здраво и стучит по темечку, сразу же приковывает к себе всё внимание. Мысли сбиваются в ком, противно прилипающий к полушариям мозга. Вновь из попыток понять что-то стоящее получается только бред.
Искорка права, блондин только и делает, что языком чешет. Но это неизбежно. Воскресенье тоже не святой, о чём так кричит весь его образ. За его крылышками явно скрывается что-то, остаётся только добраться до этого. Даже если путём лжи и обмана. Даже если собственным. План «лучшая защита — это нападение» прибережён напоследок. А пока можно позволить поводить себя за нос как дурака недалёкого.
***
Когда фаланги стучат по экрану смартфона, часто промазывая из-за неудобного положения, Авантюрин громко ругается под нос. Сейчас он проклинает матрас в своём номере, мол, чего такой мягкий? Хотя задубевшие мышцы наоборот молятся на имя того, кто подбирал его. Взгляд перебегает со строчки на строчку, дотошно проверяя, не опечатался ли он по невнимательности.
Авантюрин
Эти гады непробиваемые. У меня ничего не вышло, док.
Доктор Рацио
Я ожидал этого. Зайдите ко мне.
Нет, только не это. Не в тот момент, когда икры сводит судорога, а в глазах мерещатся белые мушки.
Авантюрин
Можешь подойти сам?
Доктор Рацио
Что же вас так затрудняет? К слову, не я провалил легчайшее поручение, заключавшееся в простом разговоре с чиновниками.
Как любезно, спасибо, что напоминает. Нет, правда, что ему мешает? Может, неестественно бледное и отёкшее лицо, потухшие глаза, теперь казавшиеся настоящей пропастью, синяки под ними в цвет радужки? С фырканьем поднимается с кровати и делает записи в блокноте, когда-то забытым Рацио. Ручка в пальцах дрожит, а взять её нормально не получается. Пялится в листок с парочкой закорючек, которые старательно пытаются быть похожими на слова. Насилует бумагу взглядом долго, пока сами веки не начинают закрываться, а голова склоняться над столом.
С рваным вздохом подскакивает на месте, по привычке смотрит на время, но, чёрт их дери, часы по-прежнему не ходят. Холодный пот на лбу освежает, побуждает примерно прикинуть, сколько часов прошло с сообщения доктора. Порядком. почти пяти? На славу он дремлет. Хочется покинуть треклятый Мир грёз, да толку нахождения на Пенаконии за пределами сна маловато. Нет, Авантюрин желает сойти с этой планеты и оказаться там, где плещутся морские волны, а солнце светит мягко, щекочуще. В том месте, которое живёт в его мечтах уже давно. Не в этом глупом пространстве, зовущемся грёзами, из которого выходишь вовсе не отдохнувшим.
А с чего бы должен после двухдневной бессонницы? Опять сидит на рассвете, который нельзя увидеть, морочит свою голову лишёнными всякого смысла мыслями и даже не пытается дотянуться до подушки. Блондин же не в реальности, чтобы ощущать усталость и утомление. Это так, помутнение разума. Сейчас Авантюрин немного посидит, потом встанет, и всё вернётся на круги своя.
Ладно. Он признаёт. Он устал. Выжал из себя последние соки, пока бегал туда-сюда, пока держал счастливое лицо. К тому же оставил Рацио без ответа, заставив ждать. Стыдоба. Спустя столько времени снова на дне.
Авгин вынужден доводить себя до такого. В детстве всё можно было спустить на возраст, когда засыпать получалось только в объятиях сестры или матери поздней ночью, а те уже сопели. Он засыпает и просыпается позднее всех, это взаимосвязано. Даже в кандалах после работы под палящим солнцем вертелся на куске циновки и изнурял себя ещё больше. Авантюрин не может по-другому. Ему приходится переутомляться, чтобы погрузиться в сон. Иногда контролировать это очень сложно. Зачастую. Настолько привыкает использовать жизнь, как разменную монету, что забывает время от времени чистить её и полировать.
