***
Гермиона подавила зевок, наливая себе третью чашку чая. Она механически жевала тост с маслом, ощущая во рту пепел, как будто ее душевное состояние влияло на вкусовые рецепторы. Утренний урок Трансфигурации будет кошмаром, в этом не было никаких сомнений. Все еще не оправившись от вчерашней ночи, чувствуя ту странную связь, которая мысленно связывала их с ним, все это, мягко говоря, расстраивало. Для пробы поерзав на скамье, она поморщилась, все еще чувствуя боль между ног, как будто на ее теле все еще оставался призрачный след от него. Прошлой ночью она рухнула прямо в постель, чувствуя сильную потребность спрятаться от голоса, который приветствовал ее по возвращении, как будто одеяла и подушки когда-либо могли стать защитой от Волдеморта. Удивительно, но она спала как бревно, но все равно чувствовала усталость, как будто ее тело было измучено после тяжелого испытания на Самайн. Поэтому утром она проснулась, всё ещё липкая от него, и чуть ли не бегом побежала в душ, оттирая себя от грязи с ужасающим отвращением, словно она никогда больше не будет чувствовать себя чистой, навсегда запятнанной тем, что позволила Тому, чёрт возьми, Реддлу так близко прикоснуться к себе. — Сегодня утром ты выглядишь ужасно задумчивой, Гермиона, – сказал Гарри, глядя на нее поверх своей тарелки с яичницей и тостами. Она почти судорожно потянула за рукав левой руки, словно Гарри каким-то образом мог увидеть Метку, впечатанную в кожу и светящуюся на её руке своим зловещим светом. О Мерлин, ей нужно было найти мощные гламурные чары для этого, и как можно скорее, иначе это приведёт к катастрофе. Никто не должен узнать! Оглядевшись по сторонам, она наткнулась взглядом на преподавательский стол и Снейпа, и ей захотелось хихикнуть, почти до истерики. Может, ей стоит спросить совета у Снейпа – о, увидеть его лицо было бы бесценно. — Ты в порядке? – Гарри выглядел обеспокоенным, и она вдруг поняла, что хихикает по-настоящему и довольно громко. — Конечно, – почти фыркнула она, пытаясь взять себя в руки, — Конечно, я просто вспомнила этот странный... сон, который приснился мне прошлой ночью. — Хорошо, – медленно произнес Гарри, и было ясно, что он ей совсем не поверил. Его зеленые глаза сузились, и все признаки были налицо: отложив вилку и нож, Гарри приготовился к допросу. Это было последнее, чего она хотела, но что бы Гарри ни собирался сказать, его прервал ворвавшийся Хагрид. — Директор, – прохрипел он, — Директор... Сами-знаете-Кто... у ворот! И вдруг люди закричали, забегали вокруг, Гарри побледнел рядом с ней, прежде чем решительно вытащить свою палочку, как будто был готов к бою. Несмотря на воцарившийся хаос, Гермионе казалось, что она окаменела. Потому что … он ведь пришел за ней, не так ли? Иначе зачем бы он пришел именно сегодня? В ее сознании, через связь, возникло что-то вроде веселого подтверждения, как будто мужчина с другой стороны одобрил ее ход мыслей. — Тишина! – Голос Дамблдора прогремел по Большому залу, заставив всех остановиться, когда директор медленно поднялся с таким видом, словно взвалил на свои плечи тяжелую ношу, взвалив на себя ответственность защищать учеников ценой собственной жизни. — Чего он хочет и скольких привел с собой? – Директор по-прежнему выглядел хрупким и старым, но в нем было что-то еще, как будто он обращался к огромному запасу силы, который обычно скрывал. Хагрид стоял на коленях, все еще громко дыша, и выдохнул: — Сэр, он один, и он... он хочет поговорить с Гермионой.***
В Большом зале воцарилась мертвая тишина, но Альбус решил, что столпотворение было лучшим вариантом. Гермиона Грейнджер? Он бросил недоуменный взгляд на своего шпиона, но Северус выглядел не менее потрясенным. Мужчина слегка приподнял брови, выражая безмолвный вопрос — должен ли я выйти поговорить с ним? — но Альбус слегка покачал головой. Это означало бы катастрофу, если бы она вообще произошла, и поставило бы под угрозу положение Северуса, если не его жизнь. Подняв палочку, он почувствовал нетерпеливое гудение бузины, как будто палочка жаждала старой доброй дуэли не на жизнь, а на смерть. Взяв с подноса булочку – если бы ему суждено было умереть в этот день, он, по крайней мере, сделал бы это на сытый желудок, – он коротко сказал: — Хагрид, Минерва, присоединяйтесь ко мне. Мы направляемся к воротам. Бормоча что-то себе под нос, он добавил: — И до завтрака, он мог бы проявить порядочность и подождать, по крайней мере, до конца. Послышался лишь слабый шелест, когда Минерва подобрала свой плащ и зашагала рядом с ним, прежде чем они втроем прошли через Большой зал. Лицо Минервы было мрачным, а Хагрид выглядел так, словно тоже был готов встретить смерть. Когда они проходили мимо гриффиндорского стола, Альбус намеренно не обратил внимания на вопросительный знак, который дрожал в зеленых глазах юного Гарри, но мисс Грейнджер, стоявшая рядом с ним, выглядела так, словно ее вот-вот вырвет. В тот же миг Альбус понял, что девушка знает, о чем идет речь. Размышляя об этом, пока они шли к выходу, Альбус рассеянно грыз свою булочку, наслаждаясь вкусом жареных грецких орехов и изюма. Какая связь может быть между Волдемортом и мисс Грейнджер? Ни одного, насколько Альбус знал, потому что они определенно никогда не встречались. И все же…***
Волдеморт уже не так терпеливо ждал у ворот, развлекаясь тем, что пытался определить различные защитные чары, защищающие Хогвартс от непрошеных гостей, когда, наконец, ворота с грохотом распахнулись, и появился Дамблдор с палочкой в руке в сопровождении Макгонагалл и Хагрида. Он почти улыбнулся, потому что, если Дамблдор выбрал этих двоих для дуэли, он действительно поступил мудро. Но сегодня он был здесь не для дуэли, но директор никак не мог этого знать. Приближаясь к воротам, троица замедлила шаг и остановилась с другой стороны, в относительной безопасности замковых чар. — Привет, Том, – наконец сказал Дамблдор, и Волдеморт вздохнул. Конечно, Дамблдор предпочел бы подразнить его, назвав его старым именем, не так ли? Это так похоже на старого болвана – вести себя подобным образом. — Доброе утро, директор, заместитель, – вежливо поздоровался он, кивая им, — И рад снова встретиться, лесничий. Надеюсь, вы передали мое сообщение. Утреннее солнце не было благосклонным к Дамблдору, и Волдеморт вдруг подумал, не заболел ли тот. Директор выглядел слишком худым, как будто пища едва попадала ему в рот, а его кожа была белой, как бумага, почти прозрачной, с синими прожилками под ней. Макгонагалл рядом с ним выглядела почти дородной, хотя тоже была хрупкой старой ведьмой. Хагрид возвышался над ними троими, выглядя таким грозным и мускулистым, что это было почти смешно. Тем не менее, этих троих было бы трудно победить в бою. Грубая сила, как физическая, так и магическая, определенная жестокость, необходимая для грязной борьбы, и годы глубоких магических знаний могут сказаться даже на таком опытном человеке, как он сам. Несмотря на это, он почти хотел испытать себя против них, просто чтобы посмотреть, прибегнут ли они к очевидной тактике, присущей их особым сильным сторонам. Он был уверен, что Хагрид предпримет физическую атаку, чтобы отвлечь его, Макгонагалл прикроет их всех, а Альбус сделает все возможное, чтобы убить его какими-нибудь непонятными и, безусловно, сложными заклинаниями. — Да, об этом, о том, что рассказал нам Хагрид, – начал Дамблдор, его голос слегка осип, как будто он напрягся по дороге вниз. Кончик его палочки выглядывал из складок сиреневой мантии, и, присмотревшись, Волдеморт заметил, что с рукой мужчины что-то не так. Она выглядела почерневшей, как будто преждевременно умерла, будучи прикрепленной к живому телу. Он моргнул, узнав результат того самого заклинания — ведь это было его заклинание, не так ли? Вариант заклинания Инфери, нацеленный на уничтожение живых. Но, конечно, этого не могло быть, иначе Дамблдор разрушился бы менее чем за час, а затем воскрес бы в виде Инфернала. Нет, это должно быть что-то другое, или кто-то нашел способ сдержать проклятие Некро. — Я хочу встретиться с мисс Гермионой Грейнджер, – сказал Волдеморт, оторвав взгляд от манящего зрелища сильного повреждения руки старика Проклятием. Он должен будет выяснить это позже и поговорить с Северусом – почему его шпион не рассказал ему о такой важной вещи, как это? — Зачем? – МакГонагалл ворвалась в разговор, выглядя озабоченной и встревоженной, несомненно, задаваясь вопросом, во что вляпалась её лучшая ученица. — Она моя, – просто сказал Волдеморт, наслаждаясь тем, как шок прокатился по лицам троицы. — Я здесь, чтобы забрать ее.