***
Гермиона поморщилась, ушибив бедро, когда неожиданно и бесцеремонно приземлилась на каменистую землю. Она возвращалась в общую комнату Гриффиндора после Хэллоуинского пира в Большом зале, и между одним шагом и другим лестница словно исчезла, засасывая ее в вихрь яркого белого пламени, а затем вышвырнула куда-то. Это место определенно находилось снаружи, потому что она уже замерзла, потирая руки, под рубашкой школьной формы появились мурашки. Прищурившись, она вгляделась в белое пламя и заметила высокую тень, стоящую там. Она – хотя она была совершенно уверена, что это был мужчина – втянул воздух, как будто был удивлен, а затем пламя погасло. Перед ней стоял очень высокий темноволосый молодой человек, пристально смотревший на нее темными глазами. Она не могла полностью расшифровать выражение его лица, возможно, потому, что это была довольно любопытная смесь удивления и растерянности, в сочетании с холодным, пронизывающим взглядом, как будто он хотел вывернуть ее мысли наизнанку, плюс... как ни странно, на его лице отражался нездоровый страх, словно она была совсем не тем, что он ожидал увидеть. Он ничего не сказал, вместо этого продолжал наблюдать за ней своими темными глазами, его взгляд скользил по ней так, словно он запоминал каждую деталь ее внешности. Тем не менее, что-то подсказывало ей, что он нападет на нее в мгновение ока, если она пошевелится, как будто этот молодой волшебник никогда не признавал, что бегство может быть разумной реакцией на страх. Вместо этого он выбрал борьбу как единственный способ выживания. Но Гермиона на самом деле не могла жаловаться: прямо сейчас она тоже была готова к бою, нервы в ее руке с палочкой напряглись, тело было в полной боевой готовности, на грани схватки. Глядя на него, она заметила, что этот молодой человек очень красив, и в нем было что-то такое, что источало интеллект, гораздо больший, чем у обычного молодого волшебника, как будто он... что-то знал и был готов использовать свои знания для битвы. Чувствуя себя заинтригованной, она обратила внимание на его бледный цвет лица и гордую осанку, позволила взгляду скользнуть по широким плечам и остановиться на значке старосты на его мантии в хогвартской форме. Его хогвартская форма…? Он, конечно, не был нынешним старостой, поскольку этой чести удостоился довольно крепкий светловолосый хаффлпаффец, и все же мантия и значок были, несомненно, из Хогвартса. Но что-то в этом было не так, словно одежда была немного другой. Из-под подола мантии торчали серые брюки, совсем не похожие на черные форменные брюки, которые она привыкла видеть. Присмотревшись к нему внимательнее, она почувствовала, как по позвоночнику пробежала дрожь. Будучи шестикурсницей, она считала себя лучшим дуэлянтом, чем большинство ведьм и волшебников седьмого курса в школе. Но хотя она и доверяла своим способностям, в этом юноше действительно было что-то необычное. Казалось, от него исходит сила, он был по-настоящему одарен, мощь магии легко подчинялась ему. И еще... она чувствовала, что он использует любые средства, чтобы добиться своего, не останавливаясь ни перед чем.***
Том потирал лицо, недоумевая, как это он так ошибся в заклинании. Может, заклинание было произнесено неправильно или он сделал неверное движение палочкой? А может, Рогатый бог оказался недостаточно сильной жертвой? Да, скорее всего, так оно и было, не по его вине, ему следовало взять ведьму на роль Крона*, чтобы усилить ритуал, ведь наверняка он не испортил заклинание. Это была вина принесенного в жертву мага. Тем не менее девушка явно имела какое-то отношение к его будущему. Прочистив горло и чувствуя, как сердце как-то странно трепещет, словно он нервничает, он произнес: — Кто вы? Она фыркнула самым неженским образом. — Я бы спросила вас о том же. Кто вы и зачем перенесли меня сюда? Том приподнял бровь, глядя на девушку сверху вниз. Она, конечно, казалась дерзкой, но было в ней что-то такое, как будто она привыкла командовать людьми, и не только этим, как будто она ожидала, что он тоже будет ей подчиняться. А потом она прищурилась, разглядывая его форму. — Что еще важнее, когда это? Я предполагаю, что это Запретный лес, поэтому не буду спрашивать, где именно. От толчка, который, казалось, пронзил все его тело, Том почувствовал острое удовлетворение от того, что она сразу же все поняла. Она знала, что путешествовала во времени, и все же сохраняла самообладание. Большинство людей запаниковали бы, но ее безжалостные вопросы обрушивались на них, как заклинания команды убийц. Впечатленный, хотя он никогда бы в этом не признался, Том небрежно поднялся на ноги, растягивая слова. — 1944 год, дорогая. К его изумлению, девушка прошипела, и кончики ее непослушных каштановых волос заискрились крошечными голубыми молниями, ярко сверкающими в свете полной луны. — Ты! Я так и знала! Что тебе от меня нужно? Немедленно верни меня в будущее! Я не хочу иметь с тобой ничего общего! Был момент, когда все, казалось, остановилось, как будто ее ярость заморозила само время, прежде чем оно стало горячим, растопив все, как ледник, превращающийся в бурлящий поток диких вод. Он чувствовал, как ее сила растягивается, цепляясь за него, как будто она хотела, чтобы он умер, исчез, погребенный под лавиной ненависти. И в этот момент Том понял, что хочет ее. О, ведьм легко очаровать, глупые маленькие шлюхи падают в его постель, когда бы он ни захотел, но эта девушка… Она была совсем другой. — И что это вообще было за заклинание? – выплюнула девушка, впиваясь взглядом в пентаграмму. — Я полагаю, это было нечто большее, чем несколько рун и заклинание, потому что... О боги. Она резко остановилась, ее карие глаза расширились от шока, когда она заметила горящую жертву на заднем плане. Он зачарованно наблюдал, как вздымается ее грудь. Должно быть, у нее был резкий скачок в росте, потому что ее белая форменная рубашка немного топорщилась на груди, из-за чего пуговицы натягивались, чтобы сохранить ее скромность. Его член слегка дернулся, заставляя его захотеть привести себя в порядок, когда в его голове промелькнул образ того, как он расстегивает эти пуговицы. — Ты сущий кошмар, – прошептала она, зажимая рот рукой, как будто пыталась сдержать рвоту, — Ты... ты … ужасный. Я полагаю, ты всегда был таким с самого начала, для тебя не было никакого погружения во тьму, не так ли? Ты был рожден темным, да? О боги… Зачем понадобилось приводить меня сюда? Том усмехнулся, ее ужас сотворил что-то с его телом – о, ему всегда нравилось внушать страх, но это было восхитительно, ужас на ее лице заставлял его болезненно возбуждаться – и честно ответил. — О, я понятия не имел, что ты станешь результатом моего ритуала. Кто ты такая и какие отношения связывают нас в будущем? Девушка выглядела шокированной и пискляво возразила: — Никаких отношений! Совсем никаких! Я никогда не встречалась с тобой лично и никогда не хотела этого делать! — Нет, что-то должно быть, иначе заклинание не привело бы тебя ко мне, – сказал он, склонив голову набок. Она казалась совершенно шокированной, как будто он предположил, что она развлекается с магглами в свободное время, и яростно замотала головой. — Нет, правда, что... чего ты добивался своим заклинанием? – спросила она, переводя взгляд на горящие останки мертвого человека в рогатой маске слева от нее. По какой-то причине Тому захотелось, чтобы она посмотрела на него, и только на него, и он прочистил горло. — Я хотел узнать о своем будущем, узнать, что его сформирует, – угрюмо сказал он. Он не собирался говорить ей, что также просил ту, которая определит его будущее, потому что кто знает, что такая девушка, как она, сделает с этим знанием? Он был уверен, что ничего хорошего. Она была злобной маленькой тварью, это было ясно. — Что повлияло бы на твое будущее? – девушка выглядела ошеломленной. — Ну, я не понимаю, почему твое заклинание выбрало для этого меня.. потому что... – ее глаза сузились, и по лицу расплылась озорная улыбка. Он должен был признать, что она была хорошенькой, с милым личиком в форме сердечка под копной золотисто-каштановых волос, но ее дерзость, очевидный ум и отношение к делу заставляли его член пульсировать. С мерзкой ухмылкой девушка сказала: — Тогда я расскажу тебе правду, если ты так хочешь ее услышать. Ты потерял свою жизнь из-за ребенка, жил как призрак и вернулся монстром. В моё время ты живёшь в подполье, ненавидимый всеми. Хочешь узнать больше? — Я... прошу прощения? – сказал он, моргая. Что бы он ни планировал на будущее, это было не то. Гнев поднимался в его душе, как котел, готовый взорваться, и он сделал шаг вперед, используя свой рост, чтобы нависнуть над девушкой. Она подняла голову, чтобы посмотреть на него, костяшки пальцев, сжимавших ее палочку, побелели, и когда он бросился на нее, она была готова, отскакивая назад на быстрых ногах, но все еще осторожно держась внутри пентаграммы. Вздрогнув, он понял, что она не знает, сможет ли вернуться в свое время, если покинет замкнутое пространство пентаграммы. Что ж, это была разумная предосторожность с ее стороны, хотя он знал, что для нее будет совершенно безопасно выйти, если она вернется в дом к началу колдовского часа. Его заклинание было настроено на то, чтобы вернуть ее, когда магия Самайна иссякнет. Ухмыляясь, он быстро схватил ее за руки и притянул к себе, девушка пронзительно закричала, упираясь пятками, пытаясь сопротивляться. Но он был намного сильнее и легко поднял ее над пентаграммой, заставив упасть в его объятия.***
Ее лицо было прижато к груди гребаного Тома Реддла – Лорда Волдеморта, – ее подбородок едва доставал до его грудных мышц, и на мгновение ее разум затуманился от страха, гнева и замешательства. Он похитил ее в прошлое, но сможет ли она вообще найти дорогу назад? Неужели она застряла здесь навсегда с ним? И почему, черт возьми, его заклинание привело ее к нему? Лорд Волдеморт, очевидно, убивал, чтобы встретиться с ней, и, хотя для него это убийство ничего не значило, она чувствовала себя виноватой, хотя и не по своей воле. Человека убили, его тело сожгли, только чтобы вернуть ее в прошлое, и это было... невыносимо. Лорд Волдеморт был монстром, хотя его нынешняя форма определенно не соответствовала этому. Он мог быть моложе и привлекательнее, но он был таким же безжалостным и злым, как и он сам в будущем. Сглотнув желчь и вдохнув носом очень приятный аромат пергамента и чернил, пыли тысячи старых книг, зеленой травы, смешанный с резким, колючим запахом лесного дыма, она поняла, что нет причин верить ни единому его слову. Убийца, лжец, гнусный манипулятор – если ей и грозила смертельная опасность, то только в этом случае. Даже прошлогодняя битва за Министерство не шла ни в какое сравнение. Пытаясь освободиться, она боролась с железной хваткой его рук, и с какой-то покорной злостью отметила, что физически он тоже силен. На мгновение он придержал ее, прежде чем позволить ей сделать шаг назад. Тяжело дыша, она подняла на него глаза, странно прикрытые капюшоном, которые блестели так, словно он слишком наслаждался их объятиями. — Уверен, тебе есть что мне рассказать... и, возможно... показать, – сказал он, его голос стал невероятно глубоким, а глаза скользили по ее телу, заставляя ее чувствовать себя так, словно на ней остался слой грязи. Гермиона вздрогнула, потому что странная смесь расчетливого холода и слишком жаркого тепла в его глазах не сулила ей ничего хорошего. Нет. Нет, конечно, нет, Лорд Волдеморт не стал бы вызывать девушку из будущего только ради...? Нет. Не для этого, хотя он, конечно, выглядел заинтересованным. Но, как и в случае с любым диким зверем, лучше не показывать страха. Она задрала нос и убежденно сказала: — Больше я тебе ничего не скажу. Я не знаю никаких подробностей о твоих грязных делишках, кроме того, что ты большую часть своей взрослой жизни был разыскиваемым преступником, так что даже не пытайся меня расспрашивать. Он улыбнулся, бросив взгляд на горящий труп на заднем плане, а затем сказал: — Преступник, да? Попасться — отличительная черта небрежной работы. Ты уверена, что эти... грязные... вещи – моих рук дело? Она приподняла бровь, а затем решительно сказала: — Да. Я знаю, что ты используешь последователей, но я убеждена, что ты убийца и преступник. Кроме того, ты безумен. Это может объяснить любую... небрежность. Он фыркнул. — Не уверен в этом, – пробормотал он, — Но в некоторых случаях тактика запугивания может сработать. Я тебя пугаю? Гермиона непроизвольно дернулась, заставив его снова улыбнуться, и прокляла себя за то, что отреагировала, доказав ему, что она, по крайней мере, немного боится. Вместо ответа она отвернулась, хотя на шее у неё запульсировала колючая жилка, а палочка проследила за остатками ритуального заклинания, наложенного на пентаграмму, пытаясь узнать больше о том, как ему удалось вернуть её. Это, несомненно, было руническое заклинание, о будущем, о видениях и снах, о жизни, и да, это должны быть руны Ансуз и... Наклонившись вперед, она прочистила горло, готовясь произнести заклинание-откровение собственного изготовления, и начала сложное движение палочкой по арифметическому уравнению, чтобы наложить чары. Мгновенно его руки сомкнулись вокруг ее запястья, его высокое тело прижалось к ее спине, и он хрипло прошептал ей на ухо: — Ничего подобного, дорогая. Хотя твои способности к отслеживанию заклинаний впечатляют, я бы хотел пока сохранить свои секреты. Сзади к ее телу прижалась длинная твердая выпуклость, заставившая ее замереть.***
— Раз уж ты здесь, мы можем насладиться этим, - прошептал он, и ее волосы защекотали ему лицо. Он уже был тверд и жаждал зарыться в ее мягкое тело, и до сих пор никто не отказывал ему. Почему же эта девушка должна быть другой? Оказалось, что была. Пробормотав проклятие и сильно ударив его локтем прямо в грудь, она развернулась, угрожающе прижав палочку к его горлу. Ее глаза потемнели, вспыхнув огнем и тьмой, в них плескалась ярость, настолько глубокая, что это было похоже на прозрение: вот почему она создавала его будущее. Она была равна его собственной ярости, его желанию причинить вред любому, кто встанет на его пути. Она была безжалостна, величественна и могущественна, и, без сомнения, должна была принадлежать ему и только ему. — Не смейте, Лорд Волдеморт, – прорычала она, и от её голоса у него задрожал позвоночник, а из кончиков её волос вновь вырвались маленькие голубые молнии неудержимой силы. — Не смей, мать твою, я не... то есть, я никогда, никогда, никогда... ты не прикоснешься ко мне. Лишь малейшее подергивание ее туловища подсказало ему, что она собирается произнести заклинание. Схватив ее за руку в тот самый момент, когда она вскрикнула, он заставил проклятие отклониться в сторону и увидел, как зеленая молния впилась в дерево справа. Тишина после ее Авады была звенящей, и дерево разом сбросило всю свою листву, став мертвым и голым, а ветви потянулись к свету полной луны над головой, как запоздалая мольба о пощаде. Он зарычал, и в нем поднялся вихрь горячего, скрежещущего желания – девушка была готова применить Убийственное проклятие, о, разве она не идеальное создание – и, притянув ее к себе, вырвал палочку из ее руки и отшвырнул ее в сторону. Палочка упала на землю, и девушка забрыкалась в его руках. Внезапно ему пришлось отбиваться от шквала беспалочковых заклинаний, но, очевидно, она еще не полностью раскрыла свой потенциал в этом отношении, потому что ему было легко отбивать их. — Ты знаешь мое имя, – задыхаясь, произнес он, прижимая ее к себе так, что она снова оказалась спиной к его груди – так было удобнее держать ее, а также гораздо сложнее закинуть ее за спину, сдавливая ее мягкие груди под его рукой. — Все его знают, – проворчала она, извиваясь в его руках и сопротивляясь на каждом шагу, — Это не секрет, учитывая, какой угрозой для общества ты себя выставил. — Как тебя зовут? – спросил он, другой рукой притягивая ее бедра ближе, ощущая под форменной юбкой очертания ее попы на своих бедрах. — Как будто я тебе скажу, – прорычала она, — Кто знает, что такой, как ты, сделает с моим именем. Отцепись от меня, чертов ублюдок, и отпусти меня! — Никогда. Это слово слишком легко сорвалось с его губ, и он знал, что это правда. Это заставило девушку замереть, как будто она тоже почувствовала, что в его словах есть доля правды, и она обмякла в его объятиях. Некоторое время она молчала, только ее грудь вздымалась от сильных вздохов, прежде чем она устало сказала: — Хорошо. Я сдаюсь. Чего ты хочешь от меня? Вернее, что ты хочешь получить в обмен на то, что отправишь меня обратно? Том не был до конца уверен, хочет ли он вообще отправлять ее обратно, но знал, что ритуал требует ее возвращения. Путешествия во времени - дело непостоянное и опасное, и если она не вернется, то умрет, и силы Самайна заберут ее в жертву. Нет, она должна была вернуться, но не знала об этом. А это оставляло ему простор для маневра. Он медленно произнес: — Ты скажешь мне, как найти тебя в будущем. Она с трудом сдержалась и резко спросила: — Ты что, дурак? Я учусь в Хогвартсе, это и так легко понять. — На каком курсе? - спросил он и почувствовал, как девушка хихикнула. — Хотел бы ты знать, - сказала она, а затем добавила. — Я на шестом курсе. — Ты же знаешь, я не об этом спрашивал, - начал он, но девушка перебила его: — О, чушь собачья, ты поймешь, я уверена, что ты сможешь сложить два и два вместе. Ты до сих пор не пытался меня найти, так что, я уверена, ты забудешь об этой чепухе. Как мне вернуться? Том ухмыльнулся, а затем с намеком прижался бедрами к ее заднице. — В круг, - сказал он, подталкивая ее вперед. У нее перехватило дыхание, и впервые в ее голосе прозвучал испуг. — Нет... ты не можешь этого иметь в виду. Это не может быть единственным способом. Ты ведь даже не знал, кто придет! Что, если бы я была мужчиной - о, подожди, может, это вообще не имеет для тебя значения, что я знаю, или..***
Гермиона поняла, что бормочет. Волшебник за её спиной лишь тихонько хихикнул, отчего волосы на её шее встали дыбом. Он не мог быть серьезным. Неужели он хотел заняться с ней сексом? Конечно, так казалось, и если бы это не было так страшно, то выглядело бы совершенно нелепо. Лорд Волдеморт был таким же, как и любой другой возбужденный подросток, делающий все возможное, чтобы перепихнуться? Но он не был обычным, потому что убил, чтобы вызвать кого-то из будущего и трахнуть его. Гермиона сглотнула, не желая думать о том, что он обещал найти её в будущем. Очевидно, он этого не сделал, и причина была очевидна – она была магглорожденной. Откажется ли он от идеи заняться с ней сексом, если она ему расскажет? Но что, если это приведет к тому, что она застрянет в прошлом? Может ли она действительно рискнуть предположить, что он лжет о том, что она может вернуться? А что, если нет? Что, если это был единственный выход? Паника нахлынула на нее, заставив почувствовать себя в ловушке, словно единственным выходом из нее были ужас и изнасилование, и она почувствовала, что задыхается, словно ее легкие не могут набрать достаточно воздуха, чтобы заставить мозг работать. — Ш-ш-ш, – пробормотал он, обдавая ее голову теплым дыханием. — Не волнуйся, все будет хорошо. Я знаю, что делаю. Это ничуть не успокоило ее, потому что... мысль о том, что Лорд Волдеморт опытен, была еще более отвратительной, чем мысль о том, что он девственник. Кто бы мог подумать, что Лорд Волдеморт окажется школьной метлой? С другой стороны, он был слишком красив, так что она полагала, что он получит любого, кого захочет, по крайней мере до тех пор, пока не покажет себя ублюдком, которым он является. — И все же, – сказала она, гордясь тем, что ее голос не дрогнул, хотя сердце колотилось в груди, — Ты уверен, что это необходимо, чтобы отправить меня обратно? — О да, – промурлыкал он, — Совершенно точно, потому что заклинанию нужна какая-то жертва. Гермиона вздрогнула, бросив еще один взгляд на все еще весело горящий костер. Теперь сквозь огонь на нее ухмылялся череп мужчины, маска и плоть сгорели до жирного пепла, который все еще цеплялся за бледные кости. — И... секса достаточно? – спросила она. Как бы то ни было, он убьет и ее, когда закончит, так что доверять ему не стоило, совсем не стоило, но все же... она была на краю пропасти, и вся власть была в его руках. — За возвращение – да, – плавно произнес он, прикоснувшись носом к ее шее, отчего она задрожала. — Ты уже связана с моим будущим, так что... заклинание потребует меньше усилий. Не то чтобы это было мелочью, – добавил он, как будто хотел ей что-то доказать. Гермиона фыркнула, и в очередной раз ей показалось нелепым, что Волдеморт, как и любой другой мужчина, хотел похвастаться своим мастерством в постели. Как будто семидесятилетнее чудовище из будущего могло заботиться о таких вещах. Медленно он ослабил хватку на её груди, хотя она всё ещё была прижата к нему рукой, обхватившей её бёдра. Изогнув руку, он провел ладонью по нижней части ее грудей. С каким-то отстраненным любопытством она отметила, что его рука, казалось, скользнула по ее животу, а затем длинные пальцы скользнули по ее левой груди, большой палец устроился в ложбинке между грудей, а указательный слегка погладил сосок. Глубоко вздохнув, она закрыла глаза. Казалось, что все ее тело дрожит, готовое броситься бежать, но она заставила себя стоять на месте, позволяя ему ласкать себя. К ее ужасу, ее тело, казалось, откликалось на его прикосновения, ее сосок становился тверже, приподнимаясь от легкого, как перышко, прикосновения его руки. — Вот и все, – пробормотал он довольным голосом, — Я хочу, чтобы ты была готова для меня, моя дорогая. Мокрая и возбужденная, раздвинь для меня ноги, как маленькая добрая ведьма, умоляющая меня заявить на тебя права. Скажи, ты делала это раньше? Она возмущенно попыталась оттолкнуть его руки, прежде чем хрипло сказать: «Нет». — Ах, – выдохнул он с удовлетворением, — Я сломаю тебя. На самом деле, я разрушу тебя для любого другого мужчины. Ты всегда будешь помнить, что чувствовала, когда Лорд Волдеморт лишил тебя девственности. Гермиона вздрогнула, ведь он был прав. Как она сможет забыть нечто столь ужасное? Позволить этому мерзкому человеку прикоснуться к ней, позволить этому злобному волшебнику войти в себя в обмен на её возвращение? Отдаться лорду Волдеморту... О, это был гребаный кошмар. Он подтолкнул её вперёд и снова провёл внутрь пентаграммы, а затем развернул. Она почувствовала, как с неё срывается одежда и падает в аккуратно сложенную кучу. Рядом с ее одеждой таким же аккуратным образом была сложена и его. Ахнув, она обнаружила себя обнаженной рядом с молодым лордом Волдемортом.***
Девушка покраснела – его ведьма, его невинная маленькая ведьмочка – и крепко зажмурилась, не смея взглянуть на него. Его член гордо стоял, кончик торчал чуть выше пупка, но, как бы сильно он ни наслаждался видом собственного члена, его взгляд был прикован только к девушке. Она была бледной, с темно-розовыми сосками и упругой грудью. Ее талия была узкой, а затем переходила в широкие бедра и красивую округлую попку. Было легко представить, как он наклоняет ее над столом, шлепает по ягодицам до крови, а затем жестко трахает, пока она молит о пощаде. Но... не сегодня. Сегодня ему нужно было подтолкнуть ее к этому. Том опустился на колени, чувствуя, как холодная земля касается его голых ног, и нетерпеливо раздвинул ее бедра. Наклонившись, он провел языком по ее складкам, раздвигая их, чтобы найти ее маленький бугорок. Девушка взвизгнула, словно никогда не ожидала такого обращения, но он что-то промурлыкал над ее холмиком, позволяя своему языку ласкать этот маленький бутончик, привлекая к нему внимание. Ее бедра задрожали, как будто колени вот-вот подогнутся, но он поддержал ее, обхватив руками зад, чтобы она не упала. Впившись пальцами в мягкую плоть, средние пальцы добрались до ее девственной дырочки. Она реагировала на действия, ее дыхание стало учащенным, и медленно потекла влага, покрывая пальцы, играющие с ее киской. Кружение его языка вокруг ее клитора заставило ее приподнять бедра, как будто она не могла насытиться этим ощущением, а затем из нее вырвался пронзительный стон — Нет, я не могу, нет, этого не... не может быть, потому что нет, это он, и я... НЕТ...! Том усмехнулся, прижавшись к ее мокрому бугорку. О, она кончала ради него, выкрикивая его имя, хотя и не хотела этого. Он удвоил усилия, двигаясь быстро, засасывая в рот ее бугорок, и теперь она дрожала в его руках. Его член пульсировал как бешеный, требуя внимания, но пришлось подождать. Ее возбуждение стекало по его подбородку, когда он всасывал ее жидкость, сладкий, терпкий привкус ощущался на языке, заставляя его член течь еще сильнее, подергиваясь на животе. — Нет! – застонала она, падая вперед и опираясь на его плечи, когда ее ноги подергивались, ее голос был почти прерывистым рыданием — Нет, нет. НЕТ, только не это, о, ты... я не должна... Лорд Волдеморт, НЕТ!!! И вот девушка кончила, нехотя, в экстазе, и он почувствовал конвульсии в ее животе, ритмичную дрожь, исходящую из ее отверстия, когда ее ноги подкосились. Вытирая подбородок, чувствуя себя так, словно одержал победу, он подхватил девушку, когда она опустилась на колени, все еще всхлипывая, словно несла на своих хрупких плечах весь позор мира. Он оттолкнул ее назад и уложил в пентаграмму прежде, чем она успела прийти в себя. — Клауса! – задыхаясь, произнес он, связывая ее по рукам и ногам, распластывая, как морскую звезду, в форме пентаграммы, как жертвенное подношение, которым она и была. — Что? Нет, – прошептала она, теперь уже явно испуганная, пытаясь высвободиться, но безуспешно. — Заклинание возврата, – сказал он ей, слегка улыбнувшись, — Будь хорошей ведьмой и лежи спокойно. Мне нужно пометить тебя. — Пометить меня? – пролепетала она, неистово сопротивляясь, — От тебя не будет никаких меток, я не хочу... — Тише, дорогая, – пробормотал он, подняв свою палочку и решив нанести След на ее левое предплечье. Девушка вскрикнула, когда он приложил кончик палочки к ее коже. «Никаких следов!» – кричала она, отчаянно дергаясь за невидимые путы, но Том не обращал на ее протесты никакого внимания. — Ансуз, – пробормотал он, прослеживая руну вдохновенной мудрости, которую они оба разделяли. Руническая форма засветилась на ее коже и запылала белым огнем, заставив девушку вскрикнуть, хотя он знал, что это не причинит ей вреда. Следующим был Эйваз – за вечную жизнь, а затем он прошептал Отила - символ наследия, собственности, обозначив ее как свою собственность. Внезапно вспыхнуло ослепительное пламя, опалив его разум, опалив тело, превратив часть его самого во что-то другое, создав связь, заставив его почувствовать ее, ее живую душу, как яркий сгусток в его голове, тепло, поселившееся в его сердце. — Что ты наделал? – прошептала девушка со слезами на глазах. — Что ты наделал? — Я пометил тебя как свою, – сказал он странно хриплым голосом, — Чтобы найти тебя и сделать своей в будущем. У нее перехватило дыхание, и она уставилась на него в замешательстве, которое переросло в дикую панику. — Ты убьешь меня, – прошептала она, бледная и измученная, — Без сомнения, убьешь, потому что... — Мне все равно, – пробормотал он, наклоняясь к ней и заглушая ее слова поцелуем. Его член терпеливо ждал, но теперь настала его очередь, и из кончика вытекла сперма, оставляя за собой змеиный след, скользящий по ее бедрам, прежде чем он расположился между ее раздвинутых ног. Девушка попыталась что-то пробормотать ему в рот, протестуя, без сомнения, но ему было все равно. Засунув свой член в ее лоно, он надавил на нее.***
Она чувствовала его на многих уровнях. Он был в ее голове, как нить сознания, тянущаяся к ней, и она знала, что если потянет, то сможет втянуть его в свой разум. Но он также представлял собой физическую угрозу, и она с ужасом ждала, когда его тупая головка упрется в ее отверстие. Он прижался к ней, пытаясь заставить ее тело поддаться ему, и постепенно ее стенки поддались, и толстый ствол скользнул внутрь. Внутри было гладко и скользко от ее предыдущего оргазма, и стыд за это все еще пылал в ее сердце, как лесной пожар. И все же было больно, когда он входил в нее, медленно, легкими толчками, и она чувствовала, что ее растягивают до предела, как будто его член разрывает ее тело на части. — Еще немного, – хрипел он, — и я войду полностью. Ты молодец, так хорошо принимаешь мой член. Еще немного... – С последним толчком он вошёл в неё до упора, и Гермиона затрепетала вокруг него, насаживаясь на широкий член Лорда Волдеморта. Его обнаженная грудь задевала ее соски, щекоча их и заставляя твердеть, словно не уважая того, что ее против воли взял самый злой волшебник Британии. Уткнувшись лицом в ее шею, он целовал чувствительную кожу на ее горле, покусывая ее, заставляя задыхаться. — Расслабься, – выдохнул он, — расслабься, ты сможешь это сделать. Он медленно выскользнул из нее, давая ей короткую передышку, прежде чем снова войти, со стоном запрокинув голову, словно это было самое восхитительное ощущение, которое он когда-либо испытывал. — Ты такая тугая, – выдохнул он, как будто изо всех сил старался сдержаться, и глубоко внутри себя она почувствовала, как его член дернулся, как будто вот-вот взорвется. Она непроизвольно прижалась к нему в ответ на подергивание, отчего его глаза расширились, прежде чем он застонал. — Да, – проворчал он, — Вот так, ты понимаешь, что ты со мной делаешь? Она снова сжала его, и у него отвисла челюсть, а глаза наполнились какой-то бессмысленной решимостью, как будто у него на уме было что-то одно, и только одно. — Боги, – пробормотал он, а затем начал двигаться. Его бедра врезались в нее, когда он двигался быстрее и глубже, самозабвенно врываясь в нее, заставляя ее задыхаться от каждого толчка. — Это, – пробормотал он, — о боги, ты такая восхитительная малышка, О, я надеюсь, что пройдет не так уж много времени, прежде чем мы встретимся снова, потому что… О! Он сбился с ритма, зажмурился, когда начал входить в нее, а затем резко дернулся, его глаза внезапно широко открылись, и он уставился ей в лицо, как будто тонул в ее глазах. Он затвердел еще больше, его член увеличился в размерах, прежде чем он излился в нее, его член толкался внутри нее, когда он кончил с приглушенным криком. Потом, тяжело дыша, он лежал на ней, тяжело навалившись на нее, придавливая к себе, прежде чем перевернуться и притянуть ее к своей груди. — Моя ведьмочка, – выдохнул он, словно в изумлении, — ты... моя. Я никогда не думал, что буду заморачиваться этим, но... ты другая. Ты знаешь, что для этого нужно, и готова выполнить работу. Чувствуя себя измотанной, почти на грани поражения, Гермиона пробормотала: — Это не для тебя. Только не это. — О да, – радостно воскликнул он, — ты только что пыталась убить меня. Ты была готова использовать Непростительное, чтобы избавиться от меня, верно? — Это принесло бы пользу миру, – усмехнулась она, — это не было бы преступлением. —Зло – это точка зрения, – терпеливо объяснил он, поглаживая ее по спине осторожными, точными движениями, словно успокаивал норовистую лошадь. — А власть нужна для того, чтобы ее брать. Нет ни добра, ни зла, есть только власть и те, кто слишком слаб, чтобы стремиться к ней. И ты не слабая, дорогая. Ты придешь в себя. Вокруг них поднялся ветер, завывая в верхушках деревьев, и он вздохнул, садясь. — Одевайся, – сказал он, указывая на ее одежду, — если не хочешь вернуться голой. Гермиона поднялась на дрожащих ногах, чувствуя себя так, словно пространство между ее ногами раздвинулось неестественно широко, и принялась собирать свою одежду. Он оделся с помощью заклинания и внезапно стал выглядеть так, словно только что вышел из душа. Вернув ей палочку, он схватил ее за голову и снова с силой поцеловал в губы. — До следующего раза, – сказал он, и его голос стал глубже, чем раньше, как будто он был чем-то взволнован, прежде чем он вышел из пентаграммы. Безмолвное белое пламя вспыхнуло снова, закрутив ее в вихре огненного ветра, унося прочь от прошлого. Последнее, что она увидела, был он, его рука была протянута, как будто он хотел дотянуться до нее.***
Гермиона споткнулась на одной ступеньке и снова оказалась на лестнице. Была глубокая ночь, и в Хогвартсе было тихо, как будто, кроме нее, в нем не было никого живого. Прерывисто дыша, она вцепилась в перила, ее тело сотрясала дрожь, как будто она только что избежала ночного кошмара. И что это был за кошмар - она с трудом могла поверить, что это произошло на самом деле. Ее отбросило назад во времени, она встретила молодого лорда Волдеморта, отдала ему свое тело в обмен на возвращение, и … Это было нереально. По крайней мере, она вернулась в свое время. Покачав головой, она задумалась, было ли это на самом деле. Ее тело говорило ей, что это правда, и боль, и влажность между ног, а также странное покалывающее ощущение в левой руке. С опаской она откинула рукав, разглядывая руны, которые, казалось, были нанесены на ее кожу. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, как на ее коже оживает Темная метка, змея в черепе извивается, словно потягиваясь после долгого сна. И в ее голове бесплотный голос произнес:«Привет, моя дорогая. Я так долго ждал тебя».