ready to go

— Я не откинусь после этого пойла ? Алаз с крайней осторожностью открывает бутылку, купленную минутами ранее у знакомого Аси, и подносит к лицу, чтобы сразу же отодвинуть от себя подальше, выражая одними глазами высшую степень недовольства и брезгливости. Его глаза завораживают, думает Аси, когда тянется к нему, чтобы выхватить бутылку, которую парень совершенно точно намеревался отбросить подальше. — Оно не отравленное, — девушка с громким причмокиванием отпивает и облизывает губы, продолжая чувствовать на них эфемерное тепло чужого прикосновения, что её неимоверно сильно злит, — просто слишком дешевое для вашего величества, мальчика Алаза, повелителя всех мажоров этого города. Алаз хочет ответить ей, что дело не в том, что он жил и живет припеваючи, покупая только самый дорогой алкоголь, просто себе же дороже пить непонятную бурду, купленную в таком отвратительном месте, как «дно ада», куда Аси решила его привести. Алаз определенно хотел ответить ей так, со злым умыслом и наждачной издевкой, чтобы в её больших чёрных — как же они влекли его — глазах вспыхнул огонь ярости, но спотыкается на полуслове, когда она еще раз подносит бутылку к припухшим губам, присасываясь к горлышку с такой жаждой и рвением, что парень с трудом отрывает от этого зрелища взгляд, чтобы убедиться в отсутствии лишних свидетелей. Это явно не то, что девушка должна делать на всеобщем обозрении, даже если у неё в кармане нож-бабочка и восхитительный удар головой, о чём он знает не понаслышке. Аси делает еще несколько глотков и смахивает слёзы, резко поворачивает к нему голову, отчего её кудри смешно подпрыгивают, и Алаз гасит в себе невероятно странное желание коснуться их, сжать до её сдавленного писка и проверить их на мягкость, вдыхая цитрусовый аромат. Его потряхивает от собственных иррациональных мыслей, одолевающих всё сильнее и мучительнее. Внезапно они сталкиваются глазами — антрацит и янтарь — взглядами побитых собак, находят друг у друга на лице следы безответной любви. Алаз сразу же отводит взгляд, предпочитая бескрайнее море виду её умиротворенного в своей боли лица. Аси смотрит с излишней глубиной, будто невидимыми щипцами пытается достать из него слишком личное, а он не любит обнажаться душой перед девушками. В особенности перед теми, с которыми не продолжит плодотворное раскрашивание одиноких вечеров в баре или номере отеля. В особенности, если они не Руйя. Он же из-за любви к ней тут сидит и страдает с уличной девчонкой, которая некоторое время назад разбила ему нос ? В воздухе, несмотря на то, что они сидят среди бездомных и среди кучи хлама, пахнет морем, чистотой и совсем чуть-чуть чужими цитрусовыми духами, которые по всей видимости въелись в него, пока он судорожно сжимал её лицо и плечи во время того нелепого эпизода на крыше больницы. Её первого поцелуя. Алаз громко вздыхает, растирая лицо руками, чтобы придти в себя, хотя эта ночь абсолютно не настроенна позволить этому свершиться. Ему слишком душно на улице, рядом, с черт его возьми, морем, когда в сознание проникает мысль, что никто и никогда не касался её так или по-другому. Только он. Алаз закрывает глаза, зажмуриваясь до боли, чтобы отвлечься, но перед глазами снова вспыхивает чужое удивленное лицо, несмелое секундное движение губ в ответ, а после — удар в лицо и совершенно кристально-чистое замешательство на испуганном лице. Широко раскрытые глаза и приоткрытый от шока рот — его шкала оценивания красоты вспыхивает под напором её греховной невинности. Алаз не в состоянии понять что за вихрь крутится внутри него из-за уличной девочки, названной сестры его брата, но что-то определенно не так с того самого момента, как он вышел из машины и мгновенно выловил её силуэт. Совсем хрупкая под палящим солнцем, загорелая, с интересом разглядывающая его своими огромными чёрными глазами. Он не удержался и кивнул ей тогда. Ухмыльнулся, потому что в голову стрельнула мысль — не будь у него в планах избить её наглых братьев, он бы обязательно оценил этот трогательный прищур и короткий топ. А она же нахмурилась, смотря с крайним неодобрением, словно парень был причиной всех их нищенских проблем, что не помешало Алазу за короткий момент оглядеть её с ног до головы. Видимо, нечто внутри подсказывало, что в будущем придется нагло украсть её первый поцелуй. Будь проклята его голова, в которой все его мысленные метания снова возвращаются к этому моменту. — Что Яман в ней нашел ? Бесцветный голос вырывает его из воспоминаний об обветренных губах, которые на краткий миг с одобрением приоткрылись — Алаз готов поспорить на свою неуклюжую жизнь, что это было, его воспаленному сознанию не предвиделось. Аси внимательно смотрит него, ждет ответа, а он лишь через пару минут догоняет, что речь идет о Руйе. Точно, Руйя. Его Руйя, в которую он влюблен без конца и краю. Парень усмехается, поняв смысл её вопроса. Глупая-глупая бунтарка, если бы Руйя была предметом — Алаз Сойсалан закончил бы школу досрочно. — Если я начну перечислять все, что в ней можно найти, то мы просидим тут до завтрашнего утра, — язвительно бросает, подняв взгляд, — тебе точно хочется знать ? Алаз нахально складывает ноги по-турецки, а Аси же качает головой, жалея, что задала этот дурацкий вопрос. На душе теперь еще гаже. Она и так знает, что в богатой и красивой Руйе есть все, о чем может мечтать Яман. И не только. Даже столь хладнокровный и самовлюбленный человек, как Алаз, влюблен в неё с детства. Но слышать это из чужих уст почему-то невыносимо. Даже мечтательные взгляды Ямана на неё так сильно не задевали Аси, а сейчас хочется прикрыть уши и дать Алазу по губам. — Мне не стоит спрашивать «Что такого в моем братце ?», да ? Аси удержалась от того, чтобы обменяться с ним насмешливыми взглядами. Она была уверена, что он будет так реагировать и задаст встречный вопрос. Нервозность Алаза Сойсалана была так же очевидна, как и близка, поэтому девушка перебрала в голове десятки слов, которые бы его задели, но в конечном итоге приняла решение сжалиться. — Ответ будет такой же. Губы Алаза нервно сжались, и стало ясно, что ему так же неприятно думать об этом. — Тогда я промолчу. Дай сюда эту дрянь. И Алаз тянется к ней, слишком близко и резко, чтобы отобрать непонятный напиток, и у Аси в которой раз за вечер по непонятным причинам срывается дыхание и тянет в солнечном сплетении. Вдруг приходит осознание, что подобие дивана, на котором они решили примоститься, слишком узкое. По расстоянию между ними можно ошибочно предположить, что они дружат лет сто, а не пришли сюда обсудить свои безответные чувства после некоторых пикантных обстоятельств. Поэтому ей бы отодвинуться, отключив часть мозга, которая отвечает за неуместные мысли и образы, потому что они сидят слишком близко, а Алаз объективно слишком красивый. И его все время хочется хорошенько треснуть, чтобы мозги встали на место и он бы перестал портить жизнь Яману. Аси так и сделала, приложившись лбом к его переносице. У него даже пошла кровь и если внимательно присмотреться сейчас, то нос немного даже опух. Но это, к её великому сожалению, не портит общего вида. Губы капризным бантиком поджаты, по-девчачьи длинные ресницы отбрасывают тени на скулы и весь он из себя такой холеный, такой яркий и непривычный, сидит, облокотившись об этот старый диван, как голивудская звезда, совсем не подходя реальности Аси. Это ей, в её обшарпанных джинсах и выцветшей кофте, место здесь, на старом диване у погасшего костра, а Алаз должен перебраться на страницы модных журналов в колонки с звучащими заголовками «Топ десять завидных женихов». Но когда он начинает говорить о своей любви к Руйе, не прерываясь на нахальные комментарии и насмешки — Аси чувствует какое-то противоестественное родство. Слушает его и будто бы сама говорит о Ямане. Но в тоже время, в душе что-то тоскливо трепыхается, бьет тревогу, колетсяколетсяколется. — Я никогда не перестану желать её. Алаз разрезает тишину, возникшую между ними. И в его прокуренном голосе так много горечи, что ей приходится закусить нижнюю губу. Совсем, как тогда в больнице, когда он сиротливо сидел у двери в палату Чаглы, когда Аси впервые увидела в нем не просто красивый, но ужасно злобный сублимат на что-то стоящее, а человека. С мыслями и чувствами, с умением сопереживать и болеть. Любить. И что-то снова ухает в желудке, сжимается, не давая ей вздохнуть. Она списывает все на дешевый алкоголь. Но было в этом что-то. Не в его отчаянном крике на крыше и просьбе взять с собой в ад, не в подрагивании рук, когда он до этого сжал её лицо, зная, что она точно ударит после, видя это по её изломанным бровям. А в том, как Аси в этот вечер нравилось смотреть на его длинные пальцы, наглые ухмылки, видеть в зрачках собственное отражение и чувствовать, как этот образ будет преследовать её бессонными ночами. И ни за что не отпустит. — Но у меня нет никаких шансов пока, в отличие от тебя, бунтарка. Аси сжала в руке бутылку, нахмурилась в непонимании и сделала небольшой глоток, чтобы успокоить нервы. Вкус этого вина осел на языке, делая концентрацию сладости за этот вечер обильнее, но она почти протрезвела. Громкий хохот, ходивших у берега уличных детей, тут же прекратился, когда Аси недовольно взглянула на них. Ей хотелось, чтобы все замолкли и дали ей возможность понять к чему ведет этот сумасшедший. — Яман знает тебя всю жизнь, он человек другого уклада жизни и ты ему очень важна, — Алаз начинает тараторить так быстро, будто сам не успевает за своими мыслями, — Просто натяни юбку покороче, накрась губы, покажи ему, что ты не очередной брат со свалки, а девушка. — Сам ты свалка, — Аси хочет снова хочет ударить его по надутым губам, — Яман не такой, как ты. Он не поведется на, как ты выразился, юбки покороче. Да и я не надену такое, что за бред ? Аси зыркнула на негодяя. Ядовитые мысли начали вертеться в её голове. Этому придурку следовало последить за языком в отношении её главного героя и сказочного возлюбленного, когда он сам умудрялся вестись на любую, она уверена, юбку. Алаз же в ответ прохладно хмыкает и язвительно спрашивает: — И на что же он ведется, бунтарка ? На бесформенные штаны и эти прикольные штучки в кучерявых волосах ? Бесстыже тянет длинные пальцы к её колечкам в косичках, но получает по ним хлесткий удар от неё, после чего приподнимает в примирительном жесте и начинает просто пялиться на цветную веревочку, примостившуюся на её груди. Длится это созерцание дольше положенного, отчего Аси начинает дышать все чаще и обильнее. Алаз в этот момент поднимает взгляд и смотрит прямо ей в глаза, внезапно теряя былое веселье. Его скулы кажутся очень острыми в свете тусклого освещения, даже слишком, но всё смазывается на фоне тяжёлого взгляда, который заворожил бы любого на дне ада. Аси застыла каменным изваянием, слишком близко разглядывая в его зрачках огонь и странное притяжение. — Не думаю, судя по тому, что он сейчас в обществе мини-юбки Руйи, — произносит внезапно утвердительно, словно подписывает ей приговор. Аси поджимает губы, не находя слов в ответ, потому что Алаз выразил ровно то, что она сама думает, хотя и не хочет признавать. Ведь проще думать, что Аси все эти годы просто не хватило короткой юбки и красивой блузки, а не смелости, красоты и ухоженности. — Раз ты так хорошо разбираешься в людях, то почему Руйя в обществе старой мастерки Ямана ? Сразу бы завоевал подругу детства, раз такой осознанный, — Аси приподнимает бровь, окидывая его насмешливым вглядом, — и нам не пришлось бы сидеть здесь, оплакивая свои любовные неудачи. Алаз теряет связь с реальностью, когда эта удивительная бунтарка слишком вызывающе задирает нос и играет бровями, пытаясь превзойти его, уколоть. Показывая, что совсем ни во что его не ставит. По его телу проходит мощная волна непонятного восхищения. Хочется схватить её за тонкую шею и продолжить то, что было вероломно прервано ею на крыше. — Но мы сидим здесь и оплакиваем, да ? Значит обоим чего-то не хватило. Сжимает её руку, держащую горлышко бутылки, и с крепкой хваткой подносит к своим губам, чтобы галантно сделать глоток, смотря ей снова прямо в глаза. Щеки Аси вспыхивают. Она не может разобраться, что испытывает в этот момент, но точно знает — она никогда не чувствовала похожего, хотя бы отдаленно сравнимого. Несвойственное ей смущение смешивается со злостью и интересом. Они будто бы начали играть заодно. — Значит, Аси, — выделяет её имя, будто оно льдинка на его языке, — нам нужно объединиться и получить то, что принадлежит нам по праву первенства ? — Ты несешь полный бред, но расскажи все хотя бы более понятливей, чтобы я назвала тебя придурком по праву справедливости, — Аси смотрит на него, пытаясь ничем не выдать своего волнения. — Предлагаешь нам объединиться, как злодеям дешевых бульварных романов, и разлучить моего брата и твою соседку ? Самому не смешно ? — Именно. И нет, не смешно. — Да ты настоящий гений, придурок, но, к твоему великому сожалению, я не собираюсь даже слушать тебя дальше. — Сейчас нет, но в один день застанешь Руйю в комнате Ямана, как и я в один прекрасный день, — улыбается, — и обязательно придешь ко мне, бунтарка. Аси хочет возразить, запретить ему даже думать о таком идиотизме, но пугающий крик Ямана, яростно бегущего к ним, заставляет их обоих подпрыгнуть на месте.