* * *
— Может, не стоило горячиться? — неосознанно бормотал вслух Дин, помогая с приборкой после возвращения с охоты, а, точнее, просто выкидывая всякий мусор, состоящий из обломков мебели в комнате Кастиэля. — Здесь нет твоей вины, — раздался низкий голос с хрипотцой с третьего этажа. Тихий, но Дин прекрасно его услышал. Как и Кас его. С этими вампирами никакой личной жизни. — Неужели мои мысли слышать начал? — хмыкнул Дин, разглядывая пластинку в руках. — К сожалению, нет, — с нескрываемым сожалением вздохнул Кастиэль, прервав шуршащие звуки копошения. — Но ты ведь о Гейбе и?.. — не договорил он. Дин кашлянул. Кас верно его понял и отвлёк внимание на себя. И отвлёк весьма профессионально… Только сейчас не об этом! Встряхнувшись, Дин убрал пластинку к остальным на уцелевшей дальней полке в комнате. И чего он так разозлился на Габриэля, который стольким помог и вообще… поступил так, как надо? Гейб сделал всё так, как Дин и хотел. Но Импала… На вырвавшийся вздох раздались лёгкие шаги, которые человеческий слух в жизнь бы не уловил. Дин не стал оборачиваться, понуро опустив голову. Сильные руки обвили поперёк живота и прижали к широкой груди. — Дин, солнце моё, — начал тихим голосом Кастиэль, устроив голову на его плече и поглаживая живот через ткань рубашки, — не знаю, насколько значима для тебя была эта машина… Импала, — зачем-то исправился Кас, — но в нашем случае лучше не привязываться к вещам. Ни к вещам, ни к людям. Согласно угукнув, Дин не поднимал взгляда с нижней полки. — Тем более… сейчас ты немного не человек. Так что оставь прошлое в прошлом, а я помогу. И другие помогут. — Одного тебя вполне достаточно, — поспешил заверить Дин с нервным смешком. Ещё и колющего взгляда Анны не хватало! Хотя Кас прав: прошлое нужно остановить в прошлом. Даже если это прошлое приятно. Но ведь… они могут построить новые воспоминания, так? А те, что сохранены слабыми человеческими глазами, не обязательно стирать — достаточно просто отложить на дальнюю полку и не жалеть. Так ведь оно? — Совершенно верно, — мягко поцеловал в шею Кастиэль. Дин замер. — Кас? — Дин, ты рассуждаешь вслух, — пробубнил Кастиэль, стискивая объятия покрепче. — Но так лучше, чем ничего не слышать. Закатив глаза, Дин взял на заметку: получше следить за языком, а то тот стал чересчур развязным. Перед Касом, конечно, нечего скрывать, но чуточку личного пространства не помешало бы никому. Вздохнув, Дин уверенно кивнул предыдущим мыслям. Да, прошлое стоит отпустить. И человеческую жизнь, и Сэма, и Импалу, и смерть отца… И вот он влип туда, куда старался мысленно не заходить. Отец. Дин помнил, что отец якобы сгорел в пожаре и видел его тело, но сейчас воспоминания расплылись. Слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Даже голова начинала странно поднывать, а челюсти — сжиматься от попыток заглянуть поглубже. Помнит, но совсем не видит. С лицом Сэма то же самое. И, кажется, со всем, что видел в прошлом. Дин помнит, но не видит. Завеса густого тумана. Плохо это или хорошо? Неужели… все воспоминания просто сотрутся? Нет, он только что собрался отпустить прошлое, но не таким же образом! Чёрт, нет! — Дин? — несколько тревожно позвал Кастиэль. Но Дин просто покачал головой, наконец-то расслабляя незаметно сжавшиеся кулаки. — Всё в порядке, Кас, — прошептал Дин. Может, так будет лучше. Либо он уделит время и воспроизведёт знакомые лица по-новому, основываясь на чертах. — Если совсем не можешь, то лет через пять можно будет выкупить Импалу. Я выкуплю. Хорошо? Негромкий смешок вырвался из груди, и за ним последовали другие, переходя в мягкий рокот хохота. В этот раз Кастиэль не угадал его мысли. — Кас, ты же только что заявил, что нужно отпустить прошлое, — отсмеявшись, напомнил ему Дин и завёл руку за голову, потрепав непослушные волосы. — Нужно, — медленно повторил Кастиэль, возобновляя круговые поглаживания, от которых что-то трепетало среди каменных внутренностей, — но если совсем невмоготу, то почему бы нет? Тем более… — Сэм не продаст Детку, — уверенно перебил Дин. Хотя уверен не был от слова вообще — Дин надеялся, что брату хватит мозгов не продать машину. В ответ Кас хмыкнул и ещё раз поцеловал в шею. — Кас, — неожиданно вспомнил Дин, без усилий разворачиваясь в кольце рук. — М? — Я же так и не видел себя. В смысле отражение. — Решил отлынуть от приборки? — изогнул бровь Кастиэль, но всё же взял за руку и повёл из комнаты, ступая, как и Дин, босыми ногами по уже прибранному полу. Большая часть работы, конечно, осталась позади, и не то чтоб Дин действительно хотел отлынивать — с такой-то скоростью потребуется меньше пятнадцати секунд, чтобы расставить всё по местам и отнести мусорные пакеты вниз, — но мысль о том, что он видел себя только в смольных зрачках, завладела им. Кас уже упомянул ещё тогда, когда они лежали в снегу, что радужка осталась почти той же — даже стала ещё прекраснее, но больше уточнений не последовало. Сейчас же хотелось увидеть собственными глазами результат вынесенных страданий и, как бы ни хотелось об этом упоминать, принесённых жертв. Когда Кастиэль привёл его в ванную комнату, где Винчестер уже успел побывать два раза, но так и не взглянул в сторону громадного зеркала в пол, Дин неловко поднял взгляд. Босые ступни, те же бриджи, расстёгнутая на несколько пуговиц рубашка Каса. Открытая кожа того же идеально загорелого цвета, все веснушки на месте, но та стала более… Утратившей человечность. Вряд ли бы простые люди так подумали, но Дин видел: это немного другая кожа. Как минимум по тому, что его глаза улавливали блеск от белого света лампы. Не столь яркий блеск, как на солнце, и человеческий глаз не уловил бы его в обычном освещении, но он был. Необычно. Немного непривычно. Однако бледные как мел руки Кастиэля, поддерживающие его за открытые предплечья, создавали интересный контраст. Чарующий контраст. — Дин, глаза выше, — прижимаясь сзади, мягко прошептал Кастиэль в самое ухо, когда, видимо, взгляд чересчур долго пробыл на руках. Моргнув, Дин всё же оторвался от созерцания рук и наконец-то добрался до отражения собственного лица. — Чёрт, — вырвалось чувственное со вздохом. Оставалось только присвистнуть. — А это нормально, Кас? — Смотря для кого, — с заминкой ответил Кастиэль, но глаз от отражения не отвёл. — В нашем случае — да. Усмехнувшись, Дин изогнул бровь, уже без лишней неловкости и стеснения пялясь на себя. Лицо незначительно изменилось. Да и, наверное, тело под одеждой тоже приобрело эту штучку Первозданных, из-за которой те привлекали людские взгляды. В объятиях Кастиэля находился совершенно другой… человек? Не тот неотёсанный охотник с тяжёлым взглядом, повидавшим всякое дерьмо, не тот человек, чьё тело покрывали не только многочисленные брызги веснушек, но и такие же многочисленные шрамы, — совершенно не тот Дин, которым он себя помнил. Не сказать, что помолодел, и не сказать, что раньше был уродлив, но увидь его Бальтазар, то точно бы любыми ухищрениями заманил бы на фотосессию для какого-то там журнала. Однако теперь Дин… выглядел и правда… хорошо? Только что-то подсказывало, что Касу это слово не понравилось бы, прочти он его мысли. Но нельзя же с порога взять и расхваливать свою внешность! Нет, Дин, конечно, способен на такое. Точнее, был способен, пока не встретил синеглазого ангела, что изрядно, сам того не ведая, потрепал его самолюбие. Сейчас же Дин наконец-то увидел в отражении того, кто действительно достоин находиться в ангельских объятьях. Гладкая медовая кожа, рой веснушек на щеках и носу, пухлые губы, никакой щетины за дни без бритья, короткие светлые волосы растрепались и торчали в разные стороны, будучи ещё влажноватыми после душа, что придавало особого шарма, и, наконец, длинные пушистые ресницы и необычайного цвета глаза с непроизвольным огоньком восхищения. Глаза, которые Дин видел в чужих воспоминаниях у нимф и их создателя в отражении водной глади. Глаза цвета зелени. Его глаза, что приобрели какую-то чарующую — даже его самого — силу. Точно цвет сочной молодой травы, а не простой «зелёный». И, чёрт, светятся! Не так, как фонари, — и слава богу! — а мягко, будто отражают солнечный свет. Хотя, наверное, ночью будет совсем другое дело. И ведь это всё принадлежало не юноше со страниц блокнота Каса, а ему. Это он сам. Это его, Дина, отражение, и это он находился в кольце любимых рук. Это он. И нельзя не признать, что выглядел он чертовски хорошо! Но что же это получается? — Я сверкаю, как рождественская ёлка, — усмехаясь и качая головой, неверяще прошептал Дин. Кастиэль хмыкнул и сжал объятия покрепче. — Могу побыть ангелом. — О, ну от такого грех отказываться, — негромко рассмеялся Дин, встречаясь взглядами с синью. Кастиэль улыбался. Мягко и одними уголками губ, но от этой улыбки и мягкого света глаз внутри всё переворачивалось и приятно изнывало. Хотелось развернуться и впиться в податливые губы поцелуем, вновь позабыв обо всём на свете. Только было кое-что, что Дин бы хотел узнать. Будь он красноглазым и телом полукровки, то как бы вёл себя Кастиэль? Смотрел бы с такой же любовью и обожанием? Либо что-то изменилось бы? Дин не заметил, как озвучил первый вопрос, но Кастиэль отреагировал сразу же, заслонив собой зеркало и обхватив веснушчатое лицо руками. — Дин, солнце моё, — рассматривая его со всей вселенской нежностью, склонил голову к плечу Кастиэль, — будь ты человеком и обрети с годами седину и морщинки, я бы всё равно любил тебя. Будь ты полукровкой с алым взглядом, мой ответ бы не изменился. И никакие древние здесь ни при чём. Дин, главное же то, что ты — это ты, а не какой ты. — Кажется, что-то подобное ты уже говорил, — неуверенно пробормотал Дин. — И буду повторять, пока не поймёшь, — угрожающе щурясь, пообещал Кастиэль, поглаживая щёки большими пальцами. — Значит, вечность? — усмехнулся Дин. — Можем начать и с неё. Но всё же надеюсь на твою сообразительность.* * *
Сглотнув, Дин медленно обвёл взглядом знакомую серость Кортлина. С первой охоты прошло всего три дня, но вчера пришлось сходить ещё раз, чтобы притупить жажду посильнее, — иначе Кастиэль, который внезапно заявил о своём увольнении, отказывался брать его с собой к людям. Дин прекрасно понимал его опасения — сам бы не простил себе убийство человека, и Кастиэль это знал. И отговаривал. Однако Дину хотелось проверить и доказать, что он не то чудовище, что он не причисляется к большинству полукровок. И проверил. Сначала Кас просто подвёл его на милю к городской черте, чтобы он послушал тихий городок в разгар будничного дня и почувствовал людской запах. Вдохнув, Дин понял. Зря. Манящий, насыщенный и совершенно не похожий на животный запах едва не сбил с ног и не лишил разума, но недавняя охота и мёртвая хватка двух рук уберегла от рывка, о котором Дин бы жалел остаток вечности. В итоге всё прошло… не так плохо, как показалось в самом начале. Было сложно, горло адски горело и хотелось либо вырвать его, либо впиться в чьё-нибудь, но, благо, самоконтроля хватило с головой. Выдержав людской запах и стук сердец с бегущей кровью, Дин уже через час прислушивался к звукам жизни не через сжатые до белых костяшек кулаки, а с искренним интересом. И всё-таки сложно. Но жить было можно. И со временем, возможно, станет легче, если верить словам Каса, а его словам стоило верить. В итоге, сходив на ещё одну охоту, которая снова не принесла полноценного насыщения и снова закончилась рваной одеждой и кровью на теле, Дин получил от Каса неуверенное: «Хорошо», — и более уверенное: «В любом случае я всегда буду рядом». Вот так Дин и попал на парковку возле местного госпиталя, дожидаясь Каса на улице, где запах людей был не столь насыщен, как в помещении, возле бросающейся в глаза золотистой красавицы Вольво. Импала была краше… Немного нервничая, Дин потёр переносицу, тем самым приподняв солнцезащитные очки. Нервничал и раздражался из-за линз. Чёрт, да как эти Первозданные умудрялись ходить в них?! Каждую серую прожилку на этой чёртовой плёночке же видно! И это чертовски мешало. Тц, и ведь через пару часов их снова придётся менять — плёнка растворялась от яда. Хотя, если подумать, Дин никогда не видел, как Кастиэль менял их. Не замечал, наверное? Возможно. Сложив руки на груди, Винчестер облокотился на поднятую крышу машины и задрал голову к небу. Серое, пасмурное. И скорым дождём пахло. Кастиэль ушёл всего четверть часа назад, но, пожалуй, «всего» подходило для человека. Для Дина же момент разлуки тянулся бесконечностью. Зато Дин смог побыть наедине со своими мыслями и даже собрал в голове образы некоторых знакомых людей. Только в их число семья временно не входила. Не готов. Да и сперва хотелось взглянуть на фото в отцовском дневнике, чтобы запечатлеть сначала хорошие и далёкие воспоминания. «Тц, беззаботно жить дальше и даже заниматься бытовыми штуками, зная, кто из-за этого лишился жизни», — время от времени корила его мысль об отце, когда голова оказывалась занята не Касом или чем-то ещё. По привычке вздохнув, Дин тут же резко выдохнул человечий запах и продолжил медленно поднимать и опускать плечи, якобы дыша. Как только Кас мог находиться с ним рядом, пока он, Дин, являлся человеком? И ведь эти люди вряд ли имели тот же запах, что и он. Запах, что кружил Касу голову, но тот всё равно не поддавался соблазну, ценя жизнь Дина. Но не так давно Кастиэль всё-таки прокомментировал вкус его крови: «Дин, в тот момент было совсем не до восхищения и закатывания глаз от вкуса, — бурчал Кастиэль, пока не вздохнул, на пару секунд прикрыв глаза. — Но, признаться, на вкус кровь оказалась лучше запаха. Намного лучше. Никогда не пробовал ничего подобного ни среди людей, ни среди зверей. Наверное, не умирай ты у меня на руках, я бы согрешил, глотнув разок… с твоего разрешения, конечно же». На данное откровение Дин лишь усмехнулся и перенял эстафету в повторении фразы: «Всё в порядке, всё бывает». Но по Касу и правда было видно, что тот стыдился собственных мыслей. Дин же… был бы не против дать Касу своей крови — тот же кормил его пирогами. Кстати о пирогах… Люди и правда пялились, и об их мыслях догадаться можно даже без дара Каса: глаза заинтересовало скользили и по машине, и по его фигуре. А та парочка медсестёр у входа вообще шепталась, активно обсуждая его внешность, — спасибо первоклассному слуху, благодаря которому Дин слышал разговоры пенсионерок на соседней улице. Люди-то пялились — и парни, и девушки, и женщины постарше, — но скучающий взгляд не задерживался на них и на секунду. Хотелось увидеть Каса. И желание, кажется, начало исполняться. Как минимум, Дин расслышал среди сборища звуков знакомую поступь внутри стен больницы. Только от поступи никак не желал отступать цокот каблучков. — Зачем же уходить так поспешно? — досадливо скулил девичий голос. — Доктор Новак, неужели у вас не найдётся времени, чтобы со всеми попрощаться? Стоило услышать знакомое «Доктор Новак», как Дин обратился в слух. — Скарлетт, ты же умная девочка, — терпеливо вздохнул Кастиэль, а у Дина в мозгу что-то щёлкнуло. Скарлетт. Он уже слышал это имя. Конечно, сколько Скарлетт существовало в мире, но в забытом богами городишке их, наверное, не так много. Хотя можно ли после всего называть Кортлин «забытым богами городом», когда в нём собрались Первозданные, которых в давние времена относили к богам, а в одном даже сидел сам создатель, Небо? Только теперь это не имело значения. — Представь весы, — продолжил Кастиэль своим чарующе низким голосом с хрипотцой. — На одной чаше прощальная вечеринка, на второй — мой больной брат, который нуждается в постоянном уходе и медицинской помощи. — Закончив, а, точнее, сделав паузу, Кас пробормотал следующее ещё тише и в разы быстрее, и люди сочли бы это за короткий выдох: — И которому, возможно, тоже понадобится прощальная вечеринка. Сняв тёмные очки, что скрывали серые линзы, и повесив их на горловину футболки, Дин прищурился, глядя на массивные входные двери. Так вот, значит, какой предлог для поспешного увольнения? Кого же Кас собрался хоронить? И, получается… Когда же Кас собирался рассказать о внезапном переезде? Нет, не то чтоб Дин собирался пререкаться на эту тему — зачем? — но почему Кас об этом не упомянул? Или упомянул, но Дин отвлёкся? Мысли о переезде продолжились на втором плане, а первостепенное внимание перешло на открывшуюся дверь. Показалась девушка, которую, видимо пропустили вперёд, а следом и его Кастиэль. Увещания, прервавшиеся на короткое «Спасибо», продолжились с новой силой. Каштановые волосы рассыпались пышными волнами по плечам, но миловидный жёлтый ободок прошлого столетия не давал им лезть в шоколадного цвета глаза. Макияж был прост, но подчёркивал кукольные глаза, чуть поджатые от досады губы и человеческий румянец на щеках. Да и в целом девушка подходила под описание «куколка»: миниатюрная — Касу по плечо, — миловидная, с завидной и соблазнительной фигуркой, которую совсем не скрывал распахнутый белый халат — а ещё короче не могли пошить? — и синее платье в белый горошек, едва достающее до середины бедра. И до одури влюблённая. Прижимая папку левой рукой к груди и второй пытаясь, но не решаясь схватиться за край джемпера Каса, пока тот не скрылся за светлым пальто, девушка не прекращала щебетать и умасливать. И что-то подсказывало, что эта Скарлетт готовилась на более долгую и пылкую речь — отрешённый взгляд Кастиэля подтвердил эту мысль. Только Кастиэль смотрел вперёд, а не пятью машинами правее, где у самого выезда стоял Дин. Даже не замечая, что хмурится и раздражается от неуместного чувства в груди, Дин медленно вдохнул через рот, убрал руки в карманы лёгкой куртки Кастиэля, что была немного маловата в плечах, и плавно оттолкнулся от машины, двигаясь через всю парковку в сторону замершей у края дороги парочки. Девушка осмелилась позвать Кастиэля по имени, и Кас, поправляя рукава верхней одежды, обернулся к ней. И отвернулся от Дина. «Ну я тебе, Кас, — мысленно прошипел Дин, пристально наблюдая за действиями Кастиэля. — Нашёл время в игры играть» — В общем, Кастиэль… — Кас, ты скоро? — бесцеремонно перебил будничным, поддельно обеспокоенным тоном Дин, останавливаясь немного позади, но так, чтобы видеть обоих, и склоняя голову к плечу. Раскрасневшаяся девушка недоумённо моргнула, переводя взгляд на него. — О, Дин, — как ни в чём не бывало встал к нему полубоком Кастиэль. И тут же повернул голову обратно. — Скарлетт, познакомься, мой... — Будущий муж, — твёрдо закончил за него Дин. На веснушчатом лице не дрогнул ни один мускул. Зато лицо Скарлетт внезапно побелело, а потом столь же внезапно покраснело до цвета спелого томата — до такой степени, что даже воздух вокруг неё нагрелся из-за прилива крови. — Ты задержался, Кас, — по-собственнически обратился Дин к Касу, чей взгляд был не менее удивлённым, чем у девушки. Только кроме удивления в нём читалось что-то ещё. Возжелав рассмотреть поближе, Дин сократил то небольшое расстояние между ними и поднял голову Каса двумя пальцами за подбородок. Теперь Кас смотрел только на него и ждал. Чего же ждал? Не перестарался ли Дин с игрой? Должен ли был называть Каса своим мужем? Может, Кас против такой публичности? Где-то на фоне бессвязно щебетал девичий голос, но единственное, что получилось выловить: «А… а, так вот почему…» — и после зацокали тонкие шпильки. Но Дину, поддавшемуся вперёд и смявшему мягкие губы, уже не было дела ни до каких Скарлетт. А когда Кас ответил ему буквально сразу же, то и вовсе забыл, что его что-то злило до этого. Кажется, Дин сделал всё так, как надо. И Кас подтвердил. — Не теряй голову, — предупредил Кастиэль, прервав поцелуй и немного отстранившись. — Ты напугал бедную девочку. — Такая уж и бедная, — фыркнул Дин, облизываясь. Обведя его лицо довольным взглядом, Кас улыбнулся, и Дин понял, что попался. — Я же говорил: мило ревнуешь, солнце. Закатив глаза, Дин по-детски высунул язык и оттянул веко, на что Кас тихо усмехнулся и покачал головой. — Пошли уже, а то становится шумно. Кастиэль взял его за руку и переплёл пальцы, уводя подальше от любопытных людских глаз. Но не сказать, что стало прямо-таки шумно. Да, пошли шокированные шушуканья немногих свидетелей, но их не так много. Либо Кас говорил о мыслях? Вероятно. Однако стоило занять водительское место, как Кастиэль притянул его за плечо и впился в губы новым, более пылким, глубоким и очень чувственным поцелуем, на который Дин охотно отвечал. И, боже, ещё одним прекраснейшим плюсом жизни Первозданного являлось ненадобность в кислороде! Пожалуй, это один из любимых плюсов. Только всё равно можно было запыхаться от переизбытка чувств. Напоследок прикусив полную губу, Кастиэль отзеркалил движение и обнял веснушчатое лицо руками. Синева хоть и пряталась за линзами, да и собственное зрение чуть-чуть хромало из-за таких же линз, но Дин всё равно любовался и медленно тонул в омуте любимых глаз. Щурясь, Кастиэль, кажется, остался единственным, кто мыслил здраво. И мыслил о чём-то своём. — Ты впервые поцеловал меня публично, — заключил Кас. Проморгавшись, Дин вскинул брови. То есть… поцелуй — единственное, что волновало Каса? А как же внезапное замужество? И всё же Дин прикусил язык и пристыженно опустил взгляд на папку, что недавно находилась у той девушки, а теперь лежала на коленях Каса. И… Чёрт. Даже если забыть о «будущем муже», то поцелуй никуда не делся и был виден всем, кто находился на улице. Он ведь совсем не думал в тот момент, следуя за внезапным порывом продемонстрировать той девке, кому принадлежат эти соблазнительные бледные губы. Чёрт… И что же теперь станет с репутацией Каса? Из «завидного холостяка» перейдёт в разряд «замужний гей»? Чёрт. — Дин? — Проблем же не будет? — подняв раскаянный взгляд, осторожно спросил Дин. — Ну… с работой? Людьми? Ответ последовал не сразу. На несколько долгих секунд Кастиэль приоткрыл рот и свёл брови в замешательстве, смотря глаза в глаза. Но вскоре нежданный смешок разрядил напряжённую атмосферу в салоне, и большой палец огладил щёку. — Дин, есть ли нам дело до людей? — Нет? — с небольшой заминкой полувопросительно ответил Дин. — Вот и ответ, — кивнул Кастиэль. — И до их мнения нам дела тоже нет, и до работы, с которой уволился. Сейчас главное то, что ты поцеловал меня публично. — Не понравилось? — смутился Дин. — Ох, солнце, — безнадёжно покачал головой Кас, трясь кончиком носа о его. — Однажды ты сведёшь меня с ума.* * *
Вечером того же дня, когда вернулись в разгар дождя домой, Кастиэль начал постепенно засыпать Дина вопросами о самочувствии, жажде и о том, что он чувствовал, находясь в паре шагов от человека. Вначале Дин растерялся. Разве в теперешнем состоянии у него могло быть плохое самочувствие? Но всё же отрицательно качнул головой. О крови же не задумывался… Вроде нет. Первым, что беспокоило на парковке, так это задержка Кастиэля, но, как оказалось, тот успел разузнать о состоянии Миссури и позже успокоил его хорошими новостями о прошедшей неделю назад выписке женщины. Вторым же стала навязчивая девушка, мысли которой Кастиэль прекрасно слышал и, как тоже оказалось позже, раздумывал над тем, как бы получше и помягче отвадить «глупое дитя». Однако в планы вмешался Дин, который не озвучил этого, но всем своим видом показал, что не поверил словам Каса. Зато Кас, поглаживая его виски и аккуратно перебирая мягкие волосы, заявил, что такой вариант ему понравился намного больше лишних слов. Но упомянул только поцелуй. Было интересно узнать мнение Каса на поспешное и необдуманное окольцевание, но в последний момент, когда Дин решался на вопрос, одолевала робость. В итоге всё вернулось к теме людей и тому, что испытал Дин. На самом деле он только потом, сидя на полу у дивана, на котором устроился Кас, понял, что жажда-то была. Горло действительно жгло, но за это отвечала какая-то другая часть мозга, которую не он заметил — раздумывал, как бы отвадить дамочку подальше и скрыть Каса от плотоядных взглядов. Так что Дин мысленно заключил для себя, что, вроде как, не относится к безумным кровопийцам. Хотя материала для сравнения было маловато. Да и перед поездкой в город он поохотился, что тоже повлияло на его самоконтроль. — Может, тогда прокатимся до Сиэтла? — наклонившись к его уху, предложил Кастиэль. — Сейчас? — задрал к нему голову Дин, встречаясь с синью глаз. — Без подготовки? — С утра. Но, думаю, без охоты, — задумчиво пробормотал последнее Кас. — Заодно можно будет заехать за одеждой… Или предпочитаешь ходить в моём? — Предпочитаю, — усмехнулся Дин. И предпочитал не только он: Касу нравилась смесь запахов, да и Дин с удовольствием вдыхал любимую мяту со сладкими лимонными нотками. Вот только… — Но всё же стоит иметь что-то своё. Наверное… Если я тебя, конечно, не разорю. — А ты попытайся, — фыркнул Кастиэль, явно задетый либо первым, либо вторым. — Дин, — с прищуром глянул Кас на него, — если бы мне принадлежали звёзды — отдал бы их тебе. Одинокий смешок вырвался от внезапной пылкости при серьёзном лице. Дин захлопал глазами, но, улыбнувшись, прекратил и поднял руку, касаясь тёплой щеки. — Пока что остановимся на одежде. Застыв в совершенно неудобной для людей позе, которая бессмертному телу далась с лёгкостью, Дин смотрел на Кастиэля, пока тот смотрел на него. И время вновь застыло льдом, как бывало в его человеческом прошлом, стоило их взглядам пересечься. Тогда это казалось немного опасной штукой: всё-таки мозг почти что отключался, а мир сужался до одного лица перед собой; сейчас же ничего не мешало немигающим взглядам смотреть друг на друга и утопать в сильных и ярких чувствах другого. Ничего не мешало. Кроме одного. Хорошо, кроме двух вещей: родственников Каса и собственных мыслей. Первое пока не грозило, а вот из-за второго внутри что-то кольнуло — на крохотное мгновение брови сошлись к переносице. — Что случилось? — шёпотом спросил Кастиэль, перехватывая ладонь на своей щеке и целуя её. Чёрт, как же не вовремя-то… — Правильно ли… Дин остановился — голос оказался охрипшим. Пришлось опустить голову, отвернувшись от Кастиэля, и прокашляться, также как бы невзначай выпутывая свою кисть. — Правильно ли… ну… рассуждать о чём-то прозаичном, когда… случилось столько всего? — Дин неловко потёр шею и быстро поднялся на ноги, чувствуя на спине испытующий взгляд. — Да-да, нужно всех отпустить и двигаться дальше, но, чёрт, Кас... — Дин шумно втянул воздух и оказался у книжного стеллажа, протягивая руку к потрёпанному дневнику на верхней полке. — Что сказал бы он? Что сказал бы отец, будь он здесь, жив и увидь то, как его сын беззаботно жил, прекрасно зная, сколько позади него народу полегло и сколько поляжет перед? Наверняка вновь бы назвал его разочарованием. И имел ли Дин право на спокойную и наполненную счастьем и любовью жизнь вампира? Кастиэль бы уверенно кивнул, но сам Дин, которого на подкорке мозга тревожила эта мысль, так не считал. Сейчас, конечно, он вообще не в тему начал этот разговор и лучше б дальше продолжал разглядывать каждую тоненькую прожилку небесной радужки, но мысль оказалась чересчур внезапной. Возможно, контролируй он свою голову и лицо получше, то смог бы не показывать перед Касом собственную ничтожность. Только пока не мог. Бережно погладив обложку отцовского дневника, Дин открыл его, остановившись на кармашке с фотографиями. Может, прошлое отвлечёт его? Или сделает хуже? — Джон не был против твоего выбора, Дин, — вклинился в мысли и привлёк к себе внимание мягкий голос позади, из-за чего пальцы, аккуратно потянувшие за край фотографии с алым клёном, непроизвольно вздрогнули. Дин развернулся на пятках, непонимающе хмуря брови. Это ещё что за шутки или попытки его успокоить? — Твой отец не был против твоего выбора, Дин, — повторил Кастиэль, будто его не услышали с первого раза. — И с чего ты так решил? — грубовато фыркнул Дин, резко опуская взгляд на семейное фото. Отец, мама, он и в каком-то смысле Сэм. И клён позади. Цвета на фото несколько померкли, глаза невольно цеплялись за трещинки и потёртости, но это не мешало. Наоборот, фото сподвигло память восстановить воспоминание в новом образе новыми глазами. — Я видел его воспоминания, — коротко ответил Кастиэль, и это заставило Дина впиться в него недоверчивым взглядом. — Перед смертью Азазель — та тварь змеиного рода — решил… Не знаю, спровоцировать меня? Кажется, так. Стоит заметить, у него получилось, но всё пошло не по его плану, — буднично рассказывал Кас, но при этом не сводя с него глаз. Дин вскинул бровь, горя желанием поторопить. — В общем, он показал воспоминания Джона, которые перешли вместе с кожей… Дневник резко схлопнулся. Дин даже не понял, когда успел закрыть его, и мог бы с лёгкостью раздавить, если бы Кас его не выхватил и не убрал на ближайшую полку. Зелёный взгляд потерянно бродил по лицу напротив. — Дин, звонок был не от твоего отца, — едва ли не оглушил его новостью Кас. — Тебе не нужно переживать и сожалеть о прошлом, потому что Джон… твой отец желал для тебя счастья… Кастиэль снова не смог договорить. Но в этот раз дело оказалось не в спасении книги, а в объятиях, выбивших воздух, — Дин, не успев подумать, сжал Каса в кольце рук. — Раздавишь, волчонок, — похлопывая по спине, сипло рассмеялся Кастиэль, впервые назвав его так. — Дин!.. Я не шучу! Ты сжимаешь сильнее Гейба. — Прости, — пробормотал Дин не менее охрипшим, чем у Каса, голосом, и послушался, ослабив хватку. — Это правда? — Зачем же мне врать? Позже, выслушав более детальный пересказ событий, в котором Кас явно умалчивал о некоторых деталях последних секунд жизни этого змея, Дин, так и застыв посреди первого этажа вместе с Касом, погрузился в раздумья, переваривая информацию. Расскажи ему то же самое кто другой — не поверил бы. Иначе как можно поверить в то, что сам Джон Винчестер — человек старых взглядов, охотник на вампиров в котором поколении — просто взял и… И что? Принял выбор сына, который спутался с их врагами и по совместительству нелюдями? Насколько же Джон отчаялся в логове кровососов, раз проникся к какому-то взгляду на фото и понадеялся, что обладатель взгляда защитит его сына? О боги… Сложно. Но Кастиэль говорил чисто и открыто, с неловкостью на лице обходя стороной саму кончину змея. Дину оставалось только одно — поверить ему. Конечно, проще поверить во что угодно, кроме этого, — да даже факт существования Солнца в себе он принял с большей лёгкостью! — но… Чёрт. Не верится. И что он должен испытывать по этому поводу? Сначала-то была вспышка радости, что отец не такой, каким Дин его запомнил; а зачем она очень быстро сменилась шоком и ступором. Чувствовал ли он облегчение? Немного. Но вместе с этим сожаление разъедало внутренности кислотой, и ненужный воздух больше не поступал в лёгкие. Дин не знал, что должен испытывать и говорить. Он просто молчал. Молчал и пытался осознать простую истину, мысленно благодаря Каса за то, что не торопил и не ждал ничего в ответ, просто находясь рядом. Отец одобрил его выбор. Но, может, он это сделал только по той причине, что хотел защитить сына? То есть надеялся, что мужчина с необычными глазами, который наверняка смотрел на его сына с безграничным обожанием и любовью, позаботится о нём, о Дине? И ведь не прогадал. Но… Уже поздно о чём-то раздумывать — отца нет. Осталось только знание, что зря переживал и изводился, предугадывая реакцию отца на внезапные перемены в жизни старшего сына, что всегда послушно следовал за ним, но в конце свернул на собственный путь. — Если после смерти существует некое подобие жизни, то Джон был бы зол, — прервал раздумья тихий, задумчивый голос, похожий на выдох. И вместе с тем озвучил то, что волновало. Отец наверняка был бы зол, узнай, что после всего Дин жил припеваючи. — Это точно, — глухо согласился Дин. — И зол потому, что его сын не принимает заслуженного счастья, — тем же тоном продолжил Кастиэль, запустив пальцы в волосы и поглаживая затылок. И без того стоя неподвижной статуей, Дин ошарашенно застыл. Что? — Что? — Иногда так сильно жалею, что мне не подвластны твои мысли, — огорчённо выдохнул Кастиэль, — но и без них чувствую твоё смятение. Дин, я видел лишь последние воспоминания, но твой отец желал вам с братом счастья. Он хотел, чтобы ты выжил и оставил это дело. Даже в последние минуты он сожалел о том, что втянул вас, своих сыновей, в охоту. — Кастиэль немного отодвинулся назад и обнял его лицо ладонями, прижимаясь лбом ко лбу. Дин прикрыл глаза, вслушиваясь в ровное звучание низкого голоса. — Как думаешь, был бы он счастлив, узнав, что тебя тяготит его уход? Разве этого желал Джон? Разве родитель должен гневаться на счастье своего дитя? Или… — Ровный голос дрогнул и оборвался. — Кас, я счастлив, — не без труда разжав челюсти, искренне пробормотал Дин, — правда счастлив стоять здесь, рядом с тобой, но… Я верю, но верить чертовски сложно. Приподняв голову, Кастиэль коснулся его лба губами. — Солнце моё, позволь себе быть счастливым без сожалений.