Солнце умирает в сумерках

      По прилёту смутная догадка подтвердилась: грудь и горло ничего не сдавливало — дышать было легче. Глаза настороженно, но живо бегали по взлётной площадке, что в этот раз предстала в свете тусклого солнца, закрытого тяжёлыми облаками, — погодка то, что нужно для выделяющейся, но столь ослепительной кожи Первозданных. В целом самочувствие улучшилось, кровь бурно бегала по венам, но дело было далеко не в толпе окружающих их полукровок Кроули.       Взгляд Кастиэля, чья синь, как и небо, скрылась за серыми облаками-линзами, неприкрыто и расслабленно светился необъятной нежностью и радостью, когда смотрел на своего человека, который отвечал полуулыбками.       «Касу не стоит знать», — так решил Дин, утаив от любимого ангела правду об источнике возвращения жизненных сил.       «Точно бред, точно совпадение», — искренне верил Дин.       «Должно быть, всё дело и правда в выпуске накопившегося», — надеялся Дин.       Только факты твердили иначе. Ему было намного лучше, чем во Флоренции, но слёзы совсем не при чём.       — Так чего мы ждём? — нетерпеливо поинтересовался Винчестер, сжимая и разжимая кулаки в карманах куртки.       Гораздо холоднее, и облачка пара вылетали изо рта, как и у полукровок, — один Кастиэль спокойно стоял и не трясся из-за минусовой температуры.       — Не уверен, что тебе понравится, но…       Кастиэль не договорил, и Дин повернулся к нему. Сбоку раздался шершавый шум резины о замёрзшую поверхность дороги, до боли знакомое урчание двигателя и тишина.       — А вот и он.       Нахмурившись, Дин не обернулся на звук, но немного склонил голову. Нет, сегодня точно умрёт как минимум один вампир!       Безжалостный хлопок дверью — Дин развернулся на пятках.       — Габриэль! — рявкнул Винчестер, но рука, сжавшая плечо, не дала сдвинуться с места.       — М-м, Дино, так рад меня видеть?       Поддельные янтари за приспущенными солнцезащитными очками сузились до щёлок, губы растянулись в ехидной ухмылке, и мужчина в форме шерифа остановился в нескольких шагах от них.       Зелёный взгляд не стал задерживать на самодовольном вампире и бросился к Импале. Нет, он самолично придушит этого низкорослого вампира, который посмел тронуть его Детку!       — Пойдём, — шепнул на ухо Кастиэль и, обняв его за плечи, подтолкнул к машине.       Отполированный чёрный бок сверкал в дневном свете, ни одного пятнышка, ни царапинки. Цела и прекрасна! Любовно проведя ладонью по крыше, Дин оглянулся через плечо на Габриэля, который, по всей видимости, до этого мозолил ему спину — взгляды встретились.       Ладно, ошибся, поспешил с выводами, но не кричать же извинения через всю площадку? Тем более старшего Новака уже занял телефонный разговор.       — Дин? — кашлянув, позвал Кастиэль, облокотившись на крышу с противоположной стороны. — Час дня, солнце в зените и может в любой момент выйти из-за туч.       — Я, может, ещё не нарадовался встрече со своей Деткой, — буркнул вместо ответа Дин и забрался на водительское место, с нескрываемым удовольствием пробегаясь пальцами по рулю и после сжимая его. — И ещё не успел прожечь дыру в том, кто обозвал меня собакой. Но я бы не отказался увидеть тебя под солнцем.       Со вздохом Кастиэль забрался следом и сжал его колено.       — Щенком, — поправил Кас.       Изогнув бровь, Дин повернулся к нему и одновременно с этим потянул руку к ключу зажигания.       — Вообще ничего не меняет, и лучше б ты помалкивал, Кас.       Рокот двигателя призвал к молчанию, и одновременно с этим божественным звучанием Дин судорожно выдохнул. Точно как в первый раз, сев за руль Импалы, по всему телу пробежалась толпа мурашек, начиная с кончиков пальцев.       Настоящее блаженство, настоящий рай!       Прикусив губу с целью сдержать радостную улыбку от долгожданной встречи, Дин тронулся с места, с помощью коротких подсказок Кастиэля покидая злосчастный аэропорт как можно скорее. Даже на пропускном пункте им просто открыли ворота и без лишних вопросов и проверки удостоверений отпустили.       По времени ушло всего ничего, чтобы выбраться на нужную трассу от Портленда до Кортлина. Впереди пять часов пути, но Винчестер надеялся, что уйдёт меньше, чем во время аккуратной езды Каса, а позади пару раз мигнула фарами золотистая Вольво — Габриэль.       — А мне ты так не улыбаешься… — пробормотал Кастиэль, включая обогрев, о котором Дин позабыл — увлёкся. Но несмотря на равнодушие низкого голоса, кислые нотки обиды хорошо улавливались.       Несдержанно прыснув со смеху, Дин повернулся к нему, озорно улыбаясь.       — Ревнуешь, Кас? К моей Детке?       Кастиэль фыркнул, со скучающим видом рассматривая слившийся в полосатое месиво пейзаж за окном.       — На дорогу смотри.       — Ревнующий к машине вампир, — покачал головой Дин, возвращая взгляд на тёмно-серую полосу. Тёплая ладонь накрыла ледяную, что всё ещё покоилась на его ноге. — Но, поверь, Кас, у тебя влияния на моё сердце гораздо больше, — заговорщически прошептал он.       Вздёрнув бровь, Кастиэль повернулся к нему и наткнулся на задорную, ласковую улыбку.       — Ты более чем в настроении, — обратил внимание Кастиэль, смягчив тон.       Улыбка застыла на лице. Дин не знал, как и чем можно объяснить перепады настроения. Но вместе с пропитанным влагой воздухом что-то и правда вернулось, помогая двигаться, дышать, улыбаться.       — Через час поменяемся, хорошо? — тем же мягким голосом попросил Кастиэль, но просьба больше походила на неоспоримый факт, который будет должен произойти.       — И снова поедем по правилам со скоростью раненой улитки? — съязвил Дин. — Я проспал почти семь часов в самолёте — самое то, а сейчас нужно провести всего каких-то пять часов за рулём…       — Дин.       Вздох.       — Ладно.       Ровно через час и не минутой позже Кастиэль сменил его прямо на ходу. Причём идея принадлежала не выдающей ненормальные и зачастую идиотские идеи русой голове, а, как думал Дин, культурному и порядочному гражданину штатов, который ещё и образцом для подражания являлся! Так и пребывая в шоке, Винчестер не сводил глаз с расслабленного профиля Кастиэля, который продолжал открываться с новых сторон.       Да, пожалуй, вечности будет мало, чтобы узнать Каса целиком. Того и гляди румбу танцует!       В которых раз удивлённо подняв-опустив брови, Дин сел нормально и с щелчком открыл банку кофейной газировки, которую не успел добить и которую заботливо захватил Кас.       Стрелка спидометра показательно клонилась к правому краю, лицо Кастиэля приняло самодовольный вид.       — На дорогу смотри, — передразнил Дин, сделав глоток, и сам же продолжил пялиться на мраморное лицо вампира.       Будь за рулём кто другой — а Дин бы просто не допустил этого, — то точно бы пригрозил и наказал обращаться с его Деткой повежливее и учтивее, но Кастиэль есть Кастиэль — нежнее его аристократические руки обращались только с ним, с Дином. Да и держался Кас уверенно, непринуждённо: свободно сидел, спокойным, даже чуть-чуть скучающим взглядом смотрел вперёд на пустую дорогу и совсем с другим видом стабильно поглядывал на пассажирское; одна рука покоилась на руле, вторая — на сидении под тёплыми пальцами.       Золотистая Вольво хвостом держалась позади и не думала ни отставать, ни обгонять. Однако примерно через час, когда большая часть пути неожиданно оказалась позади, блёклые равнины сменились вечнозелёными лесами и заморосил дождь, Вольво поравнялась с ними и вскоре обогнала.       Не отобразив, когда успел задремать в тишине, прислонившись виском к прохладному стеклу, Дин моргнул, вернувшись в сознание, но других признаков пробуждения не проявил. Бросив из-под опущенных ресниц взгляд, заметил, как напряжённо сжимались бледные губы в тонкую полоску и бесшумно постукивали пальцы по рулю.       Зелёный взгляд медленно перетёк на приборную панель, на которой стрелка спидометра продолжала касаться правого края, а после на лобовое стекло. Дворники неспешно носились туда-сюда, смахивая нескончаемые дождевые брызги. Золотистая Вольво скрылась за поворотом вдалеке… Отстали, но до города оставалось всего ничего.       Круговым движением размяв плечи, Дин выдохнул и смахнул остатки дрёмы. Кофе совсем не помог, и напряжённость, исходившая от Каса, передалась и ему.       — Кас? — охрипшим голосом позвал Дин и кашлянул, прочищая горло.       Напряжённости Каса как не бывало!       — Что такое, Дин? — улыбнувшись, сразу же отозвался Кастиэль и сжал его ладонь перед поворотом, за которым скрылся Габриэль некоторое время назад.       — Отстаём?       — Спешить некуда.       Оторвавшись от стекла, Дин потёр лицо и ущипнул переносицу.       Может быть, игра света? Показалось? Кас всё тот же, ни о чём не волнуется, а человеческое зрение могло и подвести в полумраке салона.       Только внушённое собой же напряжение никуда не делось. Решив развеять его бархатным голосом, Дин начал подталкивать Кастиэля к разговору, поглаживая холодную ладонь в ответ.       — Значит, отпуск закончился?       — Ещё четыре дня назад.       — Чего? — Дин подумал, что ослышался. — Серьёзно? Уже две недели прошло?       Кастиэль согласно хмыкнул.       — Так на работе и правда проблемы?       — Пустяки, Дин. Я и так собирался увольняться в ближайшее время.       В нерешительности замолчав, Дин не мог не чувствовать вину за скорый уход Кастиэля с нагретого местечка, но тот, похоже, совсем не жалел о принятом решении и не сетовал на трудности переезда и поиск жилья — привык. Или, может, за столько веков не то чтоб привык, а почти везде имел место, которое на некоторое время мог бы назвать домом? И всё же… Переезд с места на место, кочевание из одной точки мира в другую? Разве дом — это не место, куда можно вернуться в любой момент, где тебе рады и всегда ждут?       Вольтерру Кас не жаловал — либо из-за него, либо изначально. Здешний дом теперь был полуразрушен, и вообще намечался переезд. Получается, и у некоторых Первозданных, особенно включая Кастиэля, нет постоянного жилья?       Вечная жизнь, вечные скитания.       Чем-то похоже на жизнь охотника, но гораздо спокойнее, размереннее, тише и без осознания того, что безлунная ночь может стать последней. Так что, когда Дин присоединится к нему, ни для кого оболочка жизни не изменится: как скитались, так и будут скитаться. Поменяется начинка, изнанка жизни, наполненная новыми событиями и встречами.       Нормальной человеческой жизни, конечно же, не будет — фальшь и показуха, маска, чтобы влиться в людское общество, будучи кровопийцами, и не более. Но всё-таки никто не отрицал, что даже будучи кровопийцей можно жить но-нормальному — Первозданные уже столько веков провели с людьми и так и не были уличены во лжи. Ну, почти.       Или поселиться в отдалении от людских селений и городов, где не нужно будет скрываться и бояться выйти на свет? Где никто не увидит, никто не ткнёт пальцем и не убежит с криками. Куда-нибудь, где кругом один сверкающий на солнце белый снег, на который так похожа кожа его ангела.       Тц, нет. Забылся. Совсем забылся с этими неуязвимыми Первозданными.       О каком солнце может идти речь, когда станешь полукровкой? Ожоги — вот он, минимум, который красноглазые могут получить от небесного светила. Так что о белоснежных горах и пустошах не может быть и речи! Либо с условием, что будет тёмная-тёмная тень, чёрный балахон с капюшоном и чёрный зонт, чтобы издалека наблюдать, как его ангел купается в солнечных лучах и выглядит прекраснее первого снега… Вечность будет долгой.       Если доберётся до неё.       Если доберётся…       Палец, что задумчиво постукивал по нижней губе, замер, оттянув ту.       Что-то не складывалось.       Почему он так праздно рассуждает об их с Касом будущем, когда совсем недавно находился в шаге от истерики? Почему дурное предчувствие, от которого его едва ли не колбасило, так мирно спало, словно всё плохое, к чему оно вело, либо пропало, либо… случилось?       Змеиный холодок пробежался по спине снизу вверх. Несмотря на комфортную температуру в машине, стало холодно. Выпутав ладонь из холодных пальцев, Дин потёр вспотевшие ладони друг о друга и потерянным взглядом уставился в окно.       Сколько ещё ехать? Почему Кас сбавил скорость? Кортлин близко?       — Дин? Ты как?       В обычное время Кастиэль бы точно прикоснулся к нему, но, видимо, заметил дрожь в теле и решил лишний раз не морозить своими пальцами — вместо этого Кас снова включил обогрев, который не поможет: Дину, скорее, не холодно, а не по себе. И напряжение Кастиэля, которое наверняка было связано с пропажей Габриэля, ему не показалось.       Что-то снова не так, но Дин почувствовал это поздно, догадавшись и предположив. Настоящее охотничье чутьё молчало — ничего опасности не предвещало. Сердце опасливо сжалось и забилось короче и быстрее, внутренности скрутило узлом — те так и просились вывалиться наружу, но Дин только сглотнул, сдержав несвоевременный рвотный позыв.       Что-то пугало его, но что именно — не понимал.       Или, может, он никуда не хотел ехать и всё напридумывал, раз мозг подхватил и разнёс идею по телу, лишь бы не встречаться с отцом?       — Дин? — голос Кастиэля звучал тревожнее, Импала замедлилась.       — Не тормози, — процедил Дин сквозь сжатые зубы и закрыл лицо ладонью. — Сколько осталось?       Ответ последовал с задержкой.       — Почти доехали, — глухо ответил Кас, чей пристальный взгляд ощущался кожей.       — Куда делся Гейб? — выдавливал из себя вопросы Дин.       И снова молчание.       — Кас.       — Неприятности. — Слова скупые, не совсем ясные и на вес золота. Однако хватило одного брошенного искоса взгляда, чтобы Кастиэль вздохнул и признался: — То же дело с отрубленной рукой, не волнуйся.       — Не волноваться? — усмехнулся Дин. Кас шутит? — Мне будет нужен телефон.       Секунда — белая ладонь размытой тенью метнулась к внутреннему карману пальто, вторая — Кастиэль не глядя протягивал свой сотовый, зажав его край двумя пальцами.       Наблюдающий за всем этим Дин недоумённо моргнул и убрал руку от лица. Кас настолько боится лишний раз прикоснуться к нему? Даже немного обидно и жалко.       Крепко обхватив широкое запястье пальцами, Дин не обратил внимания на вырвавшийся из бездыханной груди вздох удивления и второй рукой с негромким «Спасибо» забрал сотовый. Рука Кастиэля продолжала в ступоре висеть в воздухе, но Дин и не думал отцепляться от него.       Первым делом взгляд бросился на верхнюю часть включённого экрана.       — Тц, совсем нет связи, — раздражённо бросил Винчестер, не успев даже добраться до набора номера. Временно бесполезный сотовый оказался спрятан в кармане куртки.       — Семь минут, потерпи, — мягко попросил Кастиэль, расслабив руку.       Где именно Кас хранил часы с точнейшим в мире временем — Дин не знал, но верил на слово: Кас ни разу не ошибался в своих расчётах. Так и сейчас, поверив, Дин медленно выдохнул, заметно успокоившись, как после дозы тех таблеток, и принялся следить за дорогой в ожидании дорожного указателя.       Мелкий дождик истаял на глазах, сменившись белёсым туманом, а солнце и вовсе спряталось за вековыми хвойными гигантами. Зелень, зелень, и ещё раз зелень, разбавленная рыжей хной, и ни лучика солнца. Вот она, самая подходящая обитель для вампиров.       Ровно через семь минут, как и предсказывал Кастиэль, они пересекли городскую черту, и Дин понял, что пропустил тот самый дорожный указатель. И почему именно в такой момент внимательность помахала ручкой?       Импала сбавила скорость до приемлемой. Картинка за окном стала чётче, если не считать накрывшего город тумана. Знакомые дома, знакомая серость кортлинской жизни и почти никого на улице: оно и понятно — никто не выйдет пугающим вечером на прогулку в такую погодку, но находились работящие смельчаки, которые семенили по тропинкам к домам, из чьих окон лился уютный тёплый свет, разгоняющий туман и мрак.       И всё-таки для воскресенья людей было маловато. Возможно, всему виной нашумевшее дело с рукой — люди попросту боялись покидать безопасные жилища, которые только с виду можно было так назвать, — вампирам многие преграды нипочём.       Пробежавшись взглядом по округе, Дин не сразу сообразил, куда везёт его Кастиэль. Только на следующем светофоре до него дошло: в участок.       «И зачем?» — нахмурился Винчестер, глядя на прорезающий белый туман красный свет. Кроме них на поворот стояла ещё одна машина, но туман настолько сгустился, что от той осталась лишь пара красных фар. Поворот — и через две улицы будет участок, а если уехать прямо… Кас же сказал, что они никуда не торопятся, так? Да и сам Дин пока не спешил связываться с отцом.       — Кас, давай прямо, — скороговоркой проговорил Дин в последний момент.       Резкий тормоз — Дин едва успел выставить вперёд руку, оперевшись о панель, и оглянулся назад.       — Дороги пусты, никто в такую видимость не сядет за руль, если не захочет разбиться! — Откуда в низком голосе столько клокочущей злости? — Никто в нас не врежется, лучше пристегнулся бы, — уже чуть спокойнее буркнул Кастиэль, но тонкие пальцы продолжали сжимать руль, грозя разломить, а вторая рука словно жила своей жизнью и оставалась всё так же мягка в грубой ладони.       Огни светофора успели смениться несколько раз, а Импала так и стояла посреди перекрёстка. Лица Кастиэля было совсем не разглядеть в отсутствующем свете, но воображение дорисовывало хмурые, напряжённые брови, морщинки на лбу и поджатые губы, сдерживающие хищный оскал и рычание, которое в почти полнейшей тишине, если не считать рокот мотора, улавливалось с лёгкостью.       — Кас? — Дин наклонился вперёд, надеясь заглянуть в серые глаза. — Что с тобой?       Однако манёвр прервался тем, что Кастиэль резко прижал его к себе, заставив ойкнув. Дин совсем растерялся, оказавшись прижатым к мужской груди. Рокочущие звуки из горла оказались под самым ухом, но вместе с ними очень чётко ощущалось дыхание.       Кастиэль по-звериному принюхивался к чему-то.       Не успел до конца родиться вопрос: «К чему можно принюхиваться и прислушиваться в закрытом салоне», — как лицо обдул слабый порыв ветра. Окно оказалось наполовину опущено, а он и не заметил.       Совсем другой, знакомый холодок пробежался по спине.       — Кас?       — Болотом тянет, — настороженно прошипел Кастиэль, повторяя за братьями, и мотнул головой. — Ничего. Так зачем тебе прямо? Что там?       Как ни в чём не бывало! Разве что не отпускал, обнимая рукой за плечи.       — А зачем ехать в участок? — вопросом на вопрос ответил Дин, не принимая попыток выбраться из стальных объятий. — Проехали, Кас. Хочу кое-что проверить.       — Прямо сейчас?       — Мне нужно кое-что проверить, — медленно повторил Дин.       — И что же? — допытывал Кастиэль, и в груди разгорелось желание прогнать того с водительского места. Но так вышло, что глазам Первозданного нипочём ни скрывшееся за плотными облаками солнце — хотя до сумерек оставалось часа два или чуть больше, — ни густеющий с каждой потерянной минутой туман.       Закрыв глаза, Дин протяжно выдохнул.       — На ум пришла одна идея, — нехотя начал он. — Такое ощущение, что либо сейчас увижу всё собственными глазами, либо никогда. Помнишь мой рассказ о ночном кошмаре?       — Такое забудешь… — пробормотал Кастиэль.       — Давай доедем до противоположного конца города и просто убедимся, что всё это выдумки, ладно? Пожалуйста, Кас.       Отпустив человека, Кастиэль ничего не ответил, но поступил так, как его попросили. Поступил так, словно наступил себе на горло.       На этот раз ни один красный сигнал светофоров не был соблюдён — Импала неспешно, безрезультатно разрезая бело-сероватый туман светом фар, петляла по пустынным улочкам Кортлина. Оставалось только поражаться остроте зрения в совокупности со слухом, на который также полагался Кастиэль, держа окно открытым.       Как и Кастиэль, Дин не понимал, зачем ему нужно было взглянуть на то место. Просто тянуло развеять кошмар и пойти дальше.       Ни участка, ни дома не должно было быть — всё это выдумка, странная помесь его фантазии. Он ведь столько раз успел объездить небольшой городишко вдоль и поперёк и ни разу не встречал похожих строений, разве не так?       Вот и сейчас они спокойно уткнутся в тупик, поймут, что ничего нет; Дин вздохнёт с облегчением и отпустит давний сон, а Кас наконец-то добьётся своей цели и для чего-то отвезёт его в полицейский участок. Оставшись наедине с самим собой, Дин решится набрать последний отцовский номер по памяти, и Джон, может, даже не скинет звонок, если ещё не успел выкинуть симку. А потом, разобравшись со всем… было бы неплохо позвонить Сэму — с этим Дин тянул больше месяца и продолжал тянуть.       Кортлин совсем небольшой, но дорога никак не желала заканчиваться, давя на нервы.       «Чего так долго? — не понимал Дин, всматриваясь в бледный профиль. — Заблудился что ли?»       На бледной коже заиграли тёплые огни уличных фонарей, которые включили достаточно рано — ещё даже пяти часов не было, но те не меняли ситуации: как было беспроглядно серо, так и осталось. Разве что теперь, если поднять голову, появилась возможность разглядеть размытые круги света по краям призрачной дороги.       Но зелёный взгляд не спешил отрываться от искажённого игрой света ангельского лика.       К простому белому свету добавился красный, который дребезжал, меняясь с синим местами: сначала это были лишь слабые, иллюзорные отблески, но с каждой секундой они становились всё ярче, как и неприятный запах гари, который пробрался сквозь открытое окошко. Света стало больше, воздух — тяжелее. Импала мягко затормозила.       Проморгавшись, Дин посмотрел вперёд, откуда исходил неприятный белый свет, прорезавший пелену тумана. И шум, крики, гарь. Что за суматоха?       — Дин, пожалуйста, сиди на месте, — краем уха услышал Винчестер, машинально выбираясь на вечернюю улицу, и зажал рот с носом ладонью.       От сине-красных огней мигалок рябило в глазах, и спасал только перемешанный с едким дымом туман, приглушающий их. Пожарные, скорые, тут же полицейские машины шумной вереницей окружили последний на улице дом, до которого они так и не доехали — Кас затормозил за два участка.       Соседи высыпались на улицу, пугливыми стайками толпясь на безопасных участках и пристально наблюдая за профессионалами в деле. Сколько бы им ни повторяли отойти и не глазеть — те буквально приросли к месту, не страшась опасности и собирая сборник сплетен на неделю, а то и месяц вперёд.       Открытого огня не было видно — видимо, успели потушить, но никто не спешил расходиться. Галдёж и другая каша шумов забивали уши, но в один миг в те будто вода попала — звуки приглушились. Дин знал это чувство. Только не хватало страха, чтобы в точности повторить его посиделки у реки.       Не отпуская дверь, Дин резко обернулся. Никого.       Туманная дорога, влажная от прошедшего дождя, поблёскивала в свете фонарей и мигалок, но глаза так ни на кого и не наткнулись, никого не зацепили и не нашли.       В смятении повернувшись обратно и посмотрев на оживлённый конец улицы, Дин вновь почувствовал слежку.       Кто, откуда и зачем наблюдал за ним? Тот самый полукровка? Разве отец, освободившись, оставил бы тварь в живых? А если у него не получилось, то тварь пришла за ним, чтобы отомстить? Так значит, Джон… здесь?       Нервно кусая губу, Дин знал: ему нужно дойти до того дома и убедиться в своей догадке. И желательно, чтобы Кастиэль шёл рядом и прогонял этот скользкий холодок, тонкими иглами впившийся в позвоночник. Тогда, поймав отца на месте, у него получится и под защиту его взять, и выяснить всё без бросания трубок.       Джону придётся выслушать его.       Не заметив, когда Кастиэль успел выйти за ним, Дин не удивился и не вздрогнул от неожиданности, когда под куртку забралась рука и обвила талию, прижимая к крепкому телу.       — Отец там, — неверяще прошептал Дин, в толпе людей надеясь заметить очертания знакомой фигуры.       От волнения кончики пальцев покалывало, и пришлось сжать их в кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладонь.       Кастиэль неоднозначно промычал.       Повернув к нему голову, Дин недоумённо изогнул бровь. Неужели всё ещё злился на Джона за то ведение? Они же, вроде, не собирались отходить друг от друга, чтобы старший Винчестер успел вспылить и зарезать сына, пока Кастиэль будет прохлаждаться где-то там.       — Пошли, Кас, — нетерпеливо подтолкнул Дин. — Гейб же по-любому там, да? Сможем же подойти поближе без всяких бумажек? Не соображу, куда дел прошлое удостоверение.       Снова согласное обречённое мычание, и всего одно слово слетело с бледных губ едва уловимым шёпотом: «Габриэль».       Отпустив человека, Кастиэль отошёл на полшага назад, давая возможность наконец-то закрыть дверцу Импалы, что Дин и сделал. Ещё несколько долгих, волнительно-тягучих десятков секунд — кивок и тихое «Идём».       Идём.       Дин выдохнул и двинулся следом за Кастиэлем, отставая на те же полшага.       Кас шёл уверенно, держа голову поднятой, руки спрятал в карманы пальто, словно прогуливался по аллее туманным вечером, а не двигался в эпицентр людской трагедии. Дин же, как бы внешне ни казался спокойным и собранным, в душе оставался встревожен скорой и нежданной встречей с отцом; и чтобы хоть как-то скрыть тремор рук, тоже убрал их в карманы, сжав в кулаки.       Что отец забыл здесь? Что привело его? Может, его преследовал полукровка? Или отец решил закончить дело и потому так быстро вернулся к работе? Если так, то, значит, с ним обращались более-менее нормально, раз остались силы на продолжение охоты, но это означало и то, что затеявший похищение полукровка жив.       Чем ближе подходили, тем больше суеты возникало вокруг.       Почему никак не закончат? Пожар потушен, с пострадавшими, вроде как, разобрались — осталась всего одна скорая, а две другие с мигалками только что проехали мимо.       Туман постепенно рассеивался, слабый свет заходящего солнца позволял разглядеть куда больше, чем пока они добирались досюда на машине, но некоторые люди продолжали передвигаться с фонариками в руках, а кто-то из полицейских стоял как можно дальше, и, кажется, не в лучшей форме, судя по сгорбившейся у столба фигуре.       Дин бросил взгляд на сгоревший дом.       Некогда ухоженный участок, огороженный белым забором, истоптало множество ног и широких колёс. Парные клумбы у крыльца оказались напрочь залиты водой; каким-то голым кустарникам тоже досталось. На каменной тропинке из гладких камней разных форм и размеров — грязь, ошмётки травы и следы от колёс. Одни лишь карликовые ели у забора не пострадали и поблёскивали колючими изумрудными ветками на свету, да раскидистое большое дерево, которое ещё не успело озелениться, стояло на самом краю участка, что располагался ближе к лесу, и именно с той лесной стороны забор почему-то отсутствовал.       Сам сгоревший дом ни капли не походил на тот, который породило воображение в кошмаре: двухэтажный, бледно-жёлтый фасад под дерево, белые оконные рамы, сбоку веранда с видом на то спящее лиственное дерево и лес. Небольшой, аккуратный домик, рассчитанный на немногочисленную семью. Разве что второй этаж сгорел: окна выбиты, внутри чернота, белые рамы и верх здания в чёрной копоти. Больше всех пострадала ближайшая к лесу комната, в которой, видимо, и произошло возгорание, — даже крышу над ней задело.       Пожарная машина, кряхтя, уехала, оставив на участке нескольких своих людей в спецоборудовании. Одни лишь полицейские никуда не спешили, как и последняя скорая.       Взгляд пронёсся по толпе, заглянул в каждое лицо, но так и не нашёл искомого.       Неужели отец успел ретироваться? Или пробрался к дому? Или вообще стоял в толпе зевак?       Не успев разочарованно вздохнув, как случайно получилось наткнуться на того, кого Дин никак не ожидал увидеть на поле действий. Лицо так и вытянулось, когда взгляд зацепился за копну рыжих волос, стянутых в тугой низкий хвост. Чарли! Бледна как полотно и зажимала рот ладонью, спешно удалясь от дома.       Взгляды встретились, и девушка едва ли не споткнулась, замерев посреди дороги и также ошарашенно смотря в ответ. Кажется, та даже забыла, куда шла, тупо смотря на приближающуюся пару. В остекленевшем взгляде мелькнуло нечто, напоминающее осознание чего-то страшного или неприятного, но потом, болезненно сморщившись, девушка сорвалась с места.       Проводив удивлённым взглядом уже как минимум второго человека, которому стало плохо на его глазах, Дин непонимающе уставился на Каса.       Зачем на пожар явилось столько людей? Зачем здесь рядовые, как Чарли, которым плохеет от запаха дыма и гари?       — Какие же вы медленные, — пробухтел вышедший к ним Габриэль.       Покинув мысли, Дин перевёл на него взгляд. То ли игра света, то ли на Первозданном и правда лица не было, а янтарный взгляд частично повторял за Чарли. В нём крылось сожаление. Только этому Винчестер удивляться не стал, сохранив внешнее спокойствие, пока на душе скребли кошки. Из-за чего мог расстроиться Габриэль, Первозданный? Пожары сплошь и рядом, как и преступления, хотя для дождливого Кортлина подобное наверняка являлось странностью. Могло ли быть так, что поджёг — дело рук полукровки, которого никак не мог сцапать Габриэль?       Полукровки…       Дин нахмурился и скосил взгляд в сторону на зевак у соседнего дома.       И как он сразу не заметил? Настолько встревожился из-за встречи с отцом, или всё дело в настрое самих полукровок?       На крыльце стояла самая обычная человеческая семья, кутаясь в пледы, а в тени притаились красноглазые мыши Кроули.       Сам Дин их просто почувствовал — не смог бы при всём желании увидеть, но Кастиэль и Габриэль со своим превосходным зрением, должно быть, давно их заприметили, а второй изначально знал об их присутствии. Но к чему они? Дин сам просил Каса согласиться на помощь Чака, но сейчас эти бдящие в оба полукровки выглядели бесполезно.       — Поздно заметил, но от них всё равно никакой пользы, — глухо пробормотал Габриэль, обращаясь к Дину и неосознанно соглашаясь с его мыслями. — Ладно, идёмте.       Не получив никакого ответа, старший Новак последовал обратно на участок. На этот раз Дин не отставал и шёл бок о бок с Касом.       Что и тот, и другой — оба Новака были напряжены, но в тот же момент непроницаемы на лица.       Пока добирались до бокового дворика настрадавшегося участка, Кастиэль успел несколько раз кивнуть на вялые приветствия, а Дин — поймать недоумённые взгляды в свой адрес. Конечно, не каждый день увидишь постороннего в сопровождении притихшего шерифа и его брата-медика.       Свернув за угол, Дин поймал себя на глупом вопросе: а куда и зачем они шли? По сути он же не планировал перерывать носом каждый клочок земли, чтобы отыскать отца, а просто хотел подойти поближе и найти Джона в толпе.       «Можно было и Каса попросить», — с большим опозданием понял Дин, машинально останавливаясь за Габриэлем.       И всё-таки… зачем они здесь и зачем им смотреть на окружившую что-то толпу?       — Доктор Новак! — выкрикнул по-детски обрадованный звонкий голосок.       Дин поморщился: как можно радоваться и так кричать, когда воздух наполнен гарью и запахом сгоревшего мяса?       Запыхавшись, навстречу Кастиэлю, прижимая к груди планшет с бумагами и придерживая респиратор, выбежала миниатюрная девушка. Зелёный взгляд без особого интереса пробежался по хрупкой фигуре студентки — больше двадцати ей не дашь, но медицинская форма под курткой, которую та, наверное, не стала переодевать, вылетев на дело, мало походила на санитарскую и обычный докторский халат. На ум пришёл морг и то, как шериф представил своего брата в первый раз: судмедэксперт. Неужели? Такая молодая и сразу копаться в трупах пожелала?       Если догадка верна, то отец не зря сюда явился — в пожаре виноват полукровка. И, по всей видимости, не обошлось без убийств.       Дин прослушал торопливый разговор, но даже так смог уловить обрывки фраз о том, что это девушка, Сьюзен, не совсем уверена в собственных выводах — да и вообще дело кишит странностями — и просит Каса взглянуть. Лишь один раз пылкая девчушка бросила взгляд на Дина, потом на Габриэля, но пожала плечами и, о чём-то щебеча, повела Кастиэля к закрытому чёрному мешку на земле, в котором должно лежать чьё-то тело.       Габриэль сделал шаг в сторону и назад, оказываясь наравне с Винчестером.       Так и не понимая, зачем стоит здесь, Дин следил за широкой спиной Кастиэля скучающим взглядом. Вот Кас здоровается с кем-то, что-то выслушивает в кругу людей…       — Знаешь, Дин, не всегда получается сдержать обещание, — едва слышно, чтобы услышал только Дин, прошептал Габриэль.       Сперва Винчестеру показалось, что он ослышался. Машинально обернувшись, Дин успел заметить кривоватую ухмылку на бледном лице, пока янтарный прищур наблюдал за каждым действием Кастиэля. Значит, Гейб всё-таки заговорил.       — Вот и я не смог сдержать данное Касси слово.       Габриэль хмыкнул, качая головой, а Дин, не понимая, к чему клонит Новак, снова посмотрел на Каса.       — А ведь я правда поверил отцу, что ты не тот. Поверил, что Касси ошибся, — продолжил шептать Габриэль, как на исповеди. Снова речь о Чаке и произошедшем в Вольтерре. — Думал, за столько лет отцовская удавка на моей шее порвалась. Ошибся. Может, будь я чуть меньшим слепцом, не допустил бы всего… Ну ты понимаешь. Я мог вывести тебя в тот же момент, как Майкл отвлёкся, но не стал.       Ни одно слово не прошло мимо. Дин искоса посмотрел на Гейба. В поддельных янтарях засело искреннее сожаление.       — Так вот за что ты извинялся, — изогнув бровь, пробормотал вслух Дин сухой факт.       — И хочу извиниться по-нормальному, — неожиданно выдал Габриэль, едва стих голос Винчестера, и резко выдохнул. — Но не только по этому поводу.       Бледная рука схватила его за локоть, Дин недоумённо нахмурился, встречаясь с янтарём.       — Я нашёл твоего отца, — торопливо выдал Гейб то, что Дин и так знал: Джон жив, но местоположение пока не совсем ясно. — Но немного поздно.       И это Дин тоже прекрасно знал: Джон выбрался без чужой помощи.       Видимо, в зелёных глазах чего-то не хватало, раз веко Габриэля нервно дёрнулось. С неразборчивым: «Ну почему именно я», — тот запрокинул голову к тёмно-серому небу.       — Ты так ничего и не понял, Дин?       Посеявший зерно сомнения вопрос повторился эхом в голове и заел: ничего не понял? Ты так ничего и не понял, Дин? Дин?       Что он должен был понять?       Растерянный, он посмотрел на Кастиэля, надеясь, что тот уже закончил и они свободны. Однако Кастиэль только поднялся на ноги. Аккуратно стянув одноразовые перчатки, Кас перекинул их кому-то и отошёл в сторону, диктуя той самой Сьюзен и ещё какому-то мужчине в возрасте заключение.       — Не думаю, что это совпадение! Я слишком много времени провела с отрубленной рукой, чтобы ошибиться. Говорю же, Мик, та рука точно его! И срез тот же. Кастиэль, вы бы согласились со мной, если бы только увидели руку!       Несмотря на разделявшие их пятнадцать шагов, каждое слово доходило до ушей, но с трудом отпечатывалось в сознании.       — С причиной смерти ошиблась.       — Что-о? Разве не удушье?       Зелёный взгляд сам собой упал на неприкрытое обожжённое тело, прошёлся по неестественно опущенной, продавленной грудной клетке и остолбенел на чёрном, почти что обугленном лице.       — Не отрицаю попытку удушья…       — Попытку? Доктор Новак, вы уверены? Хотите сказать, что задушить не вышло и этот зверь или звери решили проломить грудную клетку, чтоб наверняка?       — Именно так.       Людские голоса слились в какофонию, и только один голос выделялся среди всех серебряным колокольчиком. Но даже он отошёл на второй план, словно в уши залили воды и заткнули пробками.       Стало тихо, приглушённо. Даже туман окончательно рассеялся, открывая тусклому заходящему солнцу доступ к городу. Сжатые на локте пальцы совсем не ощущались, хотя едва не пережимали кровеносные сосуды — руку покалывало. Или это его всего покалывало, трясло?       Нет, не трясло. Совсем. Дин просто впал в ступор.       Такие знакомые черты и одновременно нет. Искажённые огнём, временем и болью, но такие спокойные. Умиротворённые.       Горький, пропитанный гарью воздух осел на языке, никак не продвигаясь в лёгкие. Сердце тихо стучало где-то рядом, не в нём, не в теле. Там. И почему-то настолько отчётливо, что размеренное тук-тук-тук стало единственный звуком на сотни миль вокруг.       Он ведь знал эти черты, знал это лицо. Почему же не мог назвать, кому они принадлежат? Хотя бы мысленно. Почему до этого спокойно дышал через раз, а сейчас не мог и глотка воздуха, пускай и не кристально чистого, набрать? Хотя бы чуть-чуть, чтобы не слечь рядом.       Почему не мог ничего сказать? Почему не мог подобрать слов? Хотел же поговорить, объясниться. Так чего же теперь медлит?       А с кем говорить-то?       На тело словно вылили ведро ледяной воды, но и без неё было холодно. Возможно, именно поэтому Дин и не мог пошевелиться. И, наверное, именно из-за холода тряслись пальцы и губы, которые пришлось сжать.       С кем он собирался поговорить? О чём?       Где он вообще находился?       Дин попытался оглянуться, осмотреться — не вышло. Ни одна мышца не слушалась. Замёрзли, должно быть. Даже моргнуть или отвести взгляда не получалось. Хотя, надо ли? И так ничего не видно, всё размыто, кроме одного. Кроме тела, которое вновь оказалось спрятано за чёрным полотном от любопытных глаз и которое теперь погружали на носилки.       «Не надо», — слабо шевельнулись губы.       Каким-то образом мир сдвинулся, развернулся. Или это он на деревянных ногах смог развернуться, не отрывая взгляда от ноши санитаров.       «Мы же так и не поговорили», — вторая попытка в шёпот.       Размытых теней становилось меньше, сотрудники служб расходились, а потерянный, выражающий непонимание зелёный взгляд неотрывно следовал за размытой машиной, пока та не скрылась из виду.       Голова безвольно опустилась, но зрение так и не вернулось.       Всё размыто? Значит, дурной сон. Нужно просто ущипнуть себя и проснуться. Только руки не слушались. Точно сон! Кошамр. Сейчас он проснётся и окажется… где? Где он должен оказаться? Может, всё, что он пережил — это больной сон? Может, он уже давно слёг в психушку или попал в лапы к особенно изощрённым вампирам, поэтому и видит такие глюки?       Совсем скоро проснётся, и что тогда? Ни Кортлина, ни страшных русалок и странных нимф из Легенд Севера, ни Первозданных, ни… синих, что краше насыщенного вечернего неба, глаз? И вместе с этим никаких смертей, отец жив и его тело не пытались сжечь.       Но синие глаза цвета неба и такое холодное, как лёд, и такое прекрасное, как снег, тело? Неужели тоже сон?       А если выбирать…       Выбирать? Принять факт, что отец, которому жизнью обязан и на которого рявкал, защищая…       Защищая?       Верно же. Дин ведь защищал своего синеглазого ангела, который ни за что попал под удар старшего Винчестера, — так что здесь извиняться не за что. Значит, нужно просто смириться с тем фактом, что отец, которому обязан жизнью, умер, так и не дождавшись от него помощи?       Принять факт и остаться со своим ангелом в этом странном сне, похожим то ли на кошмар, то ли на сладкие грёзы? Ответ очевиден, но что перекрывает горло произнести «да»? Почему ему дозволено только шептать эгоистичное согласие?       Но с каких пор чья-то жизнь — жизнь постороннего и даже не человека — стала для него что-то значит?       «С тех самых», — хотел бы ответить да над телом не властен.       С тех самых, как впервые увидел.       Но правильно ли выбирать прекрасные путы безмятежного сна, пушистые сильные крылья, которые неумело, совершая ошибку за ошибкой, старались укрыть его от всех невзгод? Почему он не был готов вырвать вьющиеся ростки, что оплели сердце, пробрались в сосуды и намертво закрепились корнями? Ведь раз — и всё! Больно и есть шанс умереть от кровопотери, зато проснётся в захудалом номере мотеля в то время, когда ещё не успел стать разочарованием для отца.       «Джон мёртв», — безжалостно оповестил здравый смысл.       «Я знаю», — безжизненно ответил ему Дин.       Горячая кровь, обжигая, понеслась по замёрзшим венам.       «И что теперь? Что будешь делать? — доканывал холодный, безликий голос закулисного разума. — Сдашься, Дин? Снова?»       Расплывчатая серая картинка перед глазами стала меняться, принимая чёткие, но всё же немного тусклые очертания.       То же место, где он стоял и пялился пустым взглядом в промозглую землю, только гораздо светлее — так, если бы земной шар медленно повернулся назад и не успевшее скрыться за горизонтом солнце вернулось бы в самую высокую точку над головой.       Влажноватая после дождя серо-зелёная трава, местами примятая, зашуршала и зашевелилась. На широкий плоский камень мокрого тёмного цвета заползла крупная гадюка, похожая на ту из давнего кошмара. Чешуйки поблёскивали от влаги, и постоянно извивающееся тело, так и твердящее, что поймать не получится при всём желании, переливалось тёмно-изумрудными оттенками на палящем солнце. Шипящая голова приподнялась, и жёлтые глазища уставились на него в ответ.       Змеиный взгляд — неприятный, тяжёлый, испытывающий, словно эта змеюка пробралась внутрь и копошилась не только в кишках, но и в голове, подкручивая винтики.       С каждой секундой немигающие жёлтые фары становились ярче, ослепительнее, а мир вокруг — темнее.       Когда стало совсем бело и невыносимо, Дин зажмурился и зашипел, но голову отвернуть смог не сразу — что-то держало и потом отпустило, подхватив под локоть.       Глаза слезились от яркого света. Закроешь — белые пятна, откроешь — чёрные, а от моргания так и вовсе каша!       Ни капли не сон: боль в пережатом локте прекрасно ощущалась, лёгкие сжались и раздирающий горло кашель едва не согнул его пополам, если бы не помогающие устоять на ногах сильные руки. К тому же во сне не могла настолько сильно болеть какая-то мышца, а сердце болело — и заболело оно резко, остро и невыносимо, впитав чувство потери и сжавшись в комок, но так и не остановившись и не разорвавшись.       Больно, но жить можно.       Боли меньше, чем доводилось испытывать.       Кашель остановился, но хриплые вдохи и выдохи не прекращались. Спина опиралась на что-то твёрдое, надёжное, вековое… дерево, должно быть. Горящее лицо зажали холодные, спасительные ладони, и глаза сами собой закрылись, чтобы через секунду распахнуться и посмотреть на опустевшую дорогу.       «Я убью эту тварь», — отвечая на внутренний вопрос, пообещал Дин сам себе.       Убью собственноручно.       Сначала тварь сгорит под солнцем: вампирская кожа будет лопаться и слазить дюйм за дюймом, пока не покажутся кости. А ночью он сам заменит солнце и будет срезать кожный покрой слой за слоем, мышцу за мышцей, пока не доберётся до костей. И так по кругу, пока вопли, проклятия и мольбы не затихнут навек; пока вампирская глотка не сотрётся в кровь; пока силы на регенерацию не закончатся. День за днём.       День за днём.       Сердце охватило ледяной, ожидающей своего часа яростью, которая стала вспомогательным моторчиком, помогающим ему биться.       Он отомстит. Обязательно.       Вспомнит всё, чему научился у отца, подключит все свои охотничьи инстинкты и сделает то, что не вышло у Первозданных. Он найдёт эту тварь.       Но сперва… Почему мир так трясся, раскачиваясь из стороны в сторону?       Дин недоумённо моргнул. Жажда убийства осталась внутри, никак себя не проявив.       — Дин! — громко шепча, похлопывал по веснушчатой щеке Кастиэль.       Проморгавшись и непонимающе хмурясь, Винчестер сфокусировал взгляд на искажённым тревогой и паникой лице, которому шло даже выражение всепоглощающего ужаса.       «Красивый», — меньшее, что мог бы сказать Дин, если бы не оказался нем как рыба.       — Ди-ин! — с заметным облегчением протянул Кастиэль, снова беря его лицо в плен ледяных ладоней.       А Дин просто смотрел в ответ. Никак не мог насытиться мягкими в вечернем полумраке чертами лица и глазами, в которых бурлило столько эмоций, что оставалось загадкой: как они не обратились в слёзы?       Нет!       Словно ожив, рука сама потянулась к гладкой щеке и, проведя большим пальцем, смахнула несуществующие слёзы.       Кастиэль никогда не заплачет. Ни одна слезинка не скатится по этим щекам, — и Дин сделает для этого всё возможное. Вот только его собственные щёки, кажется, оказались влажноваты, как и ресницы.       — Кас, — прохрипел Дин и замолчал. Голос оставлял желать лучшего, даже курильщики позавидовали бы.       На бледном лице растянулась кривая, виноватая, сожалеющая улыбка.       — Я виноват, — прошептал Кастиэль.       Дин кивнул одними глазами и тем самым ввёл вампира в кратковременное оцепенение, окончание которому стал смешок.       — И весь мир в придачу, — выражая само спокойствие, согласился Дин, смотря прямо в серую пучину глаз. Говорить было больно — по горлу словно проносилось множество лезвий, но молчать не хотелось. — Но ни целый мир, ни Габриэль, ни тем более ты, Кас… Ничьей вины здесь нет.       На самом деле же, если кого-то и винить, то только его самого или ту тварь, — так считал Дин, но мыслями делиться не стал — Кастиэль и так взвинчен, словно забрал всю нервозность своего человека, оставив взамен спокойствие и собранность.       — Что вообще произошло? — перешёл на другую тему Дин, задумчиво хмурясь и подбирая слова. — Такое ощущение, что… отключился.       Тонкие пальцы с нежностью очертили скулу, коснувшись уголка губ.       — Это потрясение, — негромко объяснил Кастиэль. — Слишком сильное и, тц, ты… меня напугал, Дин.       Дин безрадостно хмыкнул: «напугал»? Кажется, кое-кто недоговаривал.       — Ты не должен был видеть.       — И что бы это изменило? — огрызнулся Дин. Спокойствие таяло на глазах. — Отец остался б жив, или я бы не увидел его сгоревшего тела? Или не потерялся бы на месте, не понимая: очередной кошмар это или явь?! Нет, Кас, нет!       Хриплый вдох вырвался из груди, Дин отвёл глаза, которые внезапно защипало, и прикусил нижнюю губу. Безвольно висящие вдоль тела руки сжались в кулаки. Голову отвернуть не получилось — холодные пальцы никуда не делись.       — Мог бы хотя бы предупредить, Кас, — шептал он, не скрывая обиды, но злиться на Каса не получалось. — Я же думал, что он жив, что прячется где-то в толпе. Почему ты не сказал раньше? Ты ведь всё знал, Кас, всё, но…       Голос дрогнул и оборвался. Мозоля взглядом лес за плечом Каса, Дин медленно моргал, не отпуская жгучую влагу на свободу. Хватит с него глупых слёз.       — Всё бы повторилось, — мягко и настолько тихо, что невольно пришлось напрячь слух, ответил Кастиэль. — Ты бы повёл себя точно так же, как и полчаса назад.       — Полчаса? — необдуманно повторил за ним Дин, и это помогло отвлечься.       Холодные ладони скользнули сначала на шею, потом — на плечи. Повернул голову, Дин со слабым удивлением вскинул брови.       И правда, прошло как минимум полчаса: никого ни на участке, ни на дороге, если не считать патрульную машину, к которой прислонились Габриэль, с интересом рассматривающий свои ногти, и Чарли, в свете уличного фонаря заполняющая какие-то бумаги. Стояли нарочито непринуждённо, совсем не замечая пару под раскидистым деревом на другом конце участка. Но если помощница Гейба и правда могла ничего не услышать, то сам Первозданный слышал, наверное, всё.       Дин закатил глаза, искоса наблюдая за странной парочкой. Чарли, небось, не успела отойти от одного шока, как наткнулась на второй в их с Касом лице. А первый…       Дин болезненно поморщился и тут же прогнал все мысли: сейчас не время. Сейчас нужно заняться совсем другим, — что-то подсказывало, что ещё одной возможности не предвидится. Одной удерживающей в человеческом мире цепью стало меньше, но вторая в лице Сэма никуда не делась, якорем закрепившись через штат. И эту цепочку Дин должен был отгородить от бед, преследующих охотников по пятам.       — Сколько время? — обратился он к Касу.       Тот моргнул.       — Телефон у тебя, — напомнил Кастиэль и оторвал от него взгляд, посмотрев на тёмно-серое небо сквозь голые ветки, словно в них крылся ответ. — До захода солнца не меньше часа.       Получив подсказку, Винчестер захлопал по бокам в поисках нужной вещицы, которая нашлась в нагрудном кармане. Кастиэль отпустил его и отошёл на шаг назад, вопросительно склоняя голову к плечу.       — Что случилось?       Дин выставил вперёд палец, призывая к молчанию, и, подняв глаза и оттолкнувшись от шершавого ствола, шагнул вперёд.       — Это последнее, что я должен сделать, — прошептал Дин, находясь в нескольких дюймах от любимого лица. Зелёный взгляд разрывался между приоткрытыми бледными губами и пасмурной синью глаз, пока не остановился на глазах. Мозолистые пальцы подхватили острый подбородок. Волнуясь, Дин облизнулся. — Пообещай, что после этого обратишь меня. Пообещай, Кас. Иначе я пойду к Гейбу, а он уж точно согласится кого-нибудь укусить.       — Это больно.       — Знаю. Люси всё рассказала. — Проговорившись, Дин оступился и поспешил исправиться: — Только не вини её! Я сам попросил.       Кастиэль нахмурился, и этот странный, смешанный взгляд не понравился Дину.       — Ты не в себе, — медленно кивая, заключил Новак.       — А кто сейчас в себе, Кас? — вновь огрызнулся охотник, обжигая холодные губы дыханием. — Найдётся ли хоть кто-нибудь, кто будет в себе?! Нет!       Резко выдохнув и клацнув зубами, Дин обеими руками схватился за ворот пальто и прижался лбом ко лбу. Замерев на некоторое время и так и не дождавшись ответной реакции Каса, Дин выдохнул ещё раз, но гораздо тише, признавая поражение.       — Ладно, я не в себе, — пробормотал он. — И прямо сейчас мне больно, очень больно, Кас, но боль почему-то не здесь.       Дин не знал, как объяснить накрывшее чувство. Вроде больно, сердце щемит, но приглушённо, как после анальгетиков или крепкого спирта. Выдохнув, Дин отпустил края пальто.       — Хочу побыть один, — в итоге изрёк он. Кастиэль так и напрягся. — Езжай с Гейбом и делай, что надо. Увидимся утром.       Не дав Касу и слова вставить, Дин отшатнулся и побрёл к Импале.       — Мог бы и обнять, — недовольно буркнул под нос Винчестер.       В этот же момент пришлось замереть, так и не выйдя из тени дерева, — сильные руки обвили со спины, прижимая к широкой груди. Дин хмыкнул, получив желаемое, и завёл руку назад, потрепав шелковистые пряди.       — Город чист, но будь аккуратен, Дин, — попросил Кастиэль, пряча лицо в изгибе шеи.       — Никаких глупостей, Кас, — заверил Дин.       — Как только покажется первый луч — тут же появлюсь.       — Не боишься сгореть?       Кастиэль вжался сильнее.       — Только одно солнце способно сжечь меня.       Уголки полных губ приподнялись в глуповатой улыбке.       — Никаких глупостей, Кас. Обещаю, — повторил Дин. — Звонок брату и… Ну неважно.