* * *
Через час в номере состоялся поздний ужин, который сам Дин мог расценивать как обед. Аппетит так и не появился, но вопреки этому живот активно урчал и буквально-таки звал на помощь следившего за состоянием своего человека Кастиэля. Так что, можно сказать, на еде настаивал и желудок, и Кас, но только не Дин, которому пришлось впихивать в себя ставшую пресной еду. Совершенно пресная, безвкусная, как песок, она не привлекла ни взгляда, не вызвала ни отклика удовольствия. Дин расправился с пищей чисто механически и запомнил из всего только сладко-кислый вкус небольшого куска лимонного пирога. Пожалуй, будь он в менее подавленном состоянии, то смог бы проявить больше радости при виде любимой сладости, но по телу словно проехались катком, а эмоций не осталось, как при большой дозе успокоительного. В чём же крылась причина такого разбитого состояния — в неверии. Дин никак не мог свыкнуться с мыслью, что в итоге сценарий его жизни закончится не отвратительно клыкастой пастью полукровки, не под колёсами машины, не в целом по-человечески, а, чёрт, в этом будет повинен сам Джон Винчестер, его отец! Что спровоцирует Джона, почему отец с такой садистской ухмылкой зарежет его — непонятно. По словам Каса всё произойдёт у них, в лесном доме. Дину несказанно понравилось это обобщение, но вскоре пересказ видения стёр и слабый проблеск улыбки, и какие-либо эмоции. Ещё в самолёте Анна увидела, как судьба, продолжая стоять к охотнику задом, изменила свой конец. Привычный пасмурный Кортлин, тихий и мёртвый лес без единого лучика апрельского солнца, посреди этого хмуро-зелёного моря полуразрушенное вампирское логово, в чьих панорамных окнах была одна тьма. В видении был только он, Дин, и Джон. Ни Кастиэля, от которого Дин обещал не отходить, ни кого-либо из Первозданных, ни полукровок. Никого. Только Дин и Джон, держащий охотничий нож первого. Ни разговоров, ни драк. Гадкая ухмылка Винчестера-старшего и сдавшийся взгляд младшего. И через пару мгновений нож возвратился к своему хозяину, беспрепятственно пронзая сердце оного. А дальше, как выразился Кастиэль, события по накатанной — скупо объяснил, что круг замкнулся, и Анна вновь видела его, Каса, ни живым, ни мёртвым — просто существующим. Кастиэль говорил тихо, нескончаемо перебирая ёжик русых волос, а стоило ему произнести полное имя старшего Винчестера, как любимый голос покрылся инеем и едва ли не грозовые нотки зарокотали в гортани. Кастиэль не оставит Джона в живых. Ни под каким предлогом. Не желая подвергать опасности обезумевшего отца, Дин решил действовать ещё аккуратнее, чем планировал. Но говорить о своих планах Дин не посчитал обязательным — Кас примет его за идиота и позаимствует наручники у Габриэля, чтобы Винчестер точно ни во что не вляпался. Зачем же он продолжал настаивать на возвращении? Глупо ли поступал? Может. Но что остаётся? Вместе с Касом Дин найдёт отца, постарается всё объяснить тому и сделать так, чтобы охотничий нож как находился в Импале, так и остался в ней, а потом… будь что будет. Откажется от такого сынка и проклянёт? Пожалуйста! Дин и так не собирался оставаться в живых ни для кого из людей. Подстроить свою смерть и уехать с Касом как можно дальше — вот, что ему нужно. Вдобавок ко всему было бы неплохо услышать, что с Миссури всё обошлось, и снять этот груз, вину, с шеи. А ещё… Полукровка, затеявший весь этот спектакль, должен умереть. Не найдя развлечения лучше, Дин сидел за пустым столом и, подперев щёку кулаком, поглядывал на снующего по балкону Кастиэля. Дождь прошёл, оставив после себя воспоминание в виде промокшей одежды Кастиэля, которая теперь сохла в ванной, — перед тем, как заказать еду, тот успел переодеться. Сейчас его ангел наматывал босые круги на закрытом балконе, разговаривая с кем-то по телефону на протяжении трёх минут. О чём шёл разговор и кто звонил — Дин не знал. Почему Кастиэль решил выйти и закрыться от его ушей — тоже. Но это не волновало — Кастиэль и так всё расскажет. Поэтому, зная это, Дин с постным лицом продолжал сидеть на месте и дожидаться своего ангела в тепле. Зелёный взгляд не отрывался от высокой фигуры ни на миг. Бледные губы быстро шевелились, и иногда на них мелькала улыбка. Шаг спокойный, спина прямая, но не напряжённая — значит, новости не столь плохи, как могло показаться с первого взгляда. Ну, Дин надеялся, что чёрная полоса событий закончилась. Кастиэль за окном замедлился, остановился, что-то проговорил в трубку, немного хмурясь, и повернулся к нему с просветлевшим лицом. Взгляды встретились. Дин, прищурившись, смог прочитать по губам то, что медленно нашёптывал ему Кастиэль. «Всё будет хорошо», — два раза повторил Кастиэль, пока Дин не улыбнулся и не кивнул ему. Такая же улыбка отразилась на красивом лице, и в следующую секунду губы вновь быстро зашевелились — Кастиэль что-то отвечал. Всё будет хорошо. Новак вновь зашагал и на этот раз остановился у перил, спиной к нему и лицом к прояснившемуся ночному небу. Дин ещё немного наклонил голову, наслаждаясь мужественной фигурой под другим углом, и в глубине души до сих пор поражался тому, что способен испытывать настолько нежные чувства к вампиру — да мало того, что к вампиру! — к мужчине! Но насколько же красивому мужчине… Кажется, Кастиэль закончил телефонный разговор ещё пару минут назад, но не спешил отлипать от перил. А вот бесстыдному зелёному взгляду, что мысленно успел пробрался под футболку, пришлось отлипнуть от объекта обожания — внимание перешло на жужжащий звук. Дин оглянулся назад. Вибрация… Телефон? Ещё один? Пойдя на поводу у слабого интереса, Дин встал и пошёл на звук. Совсем слабая вибрация — человеческий слух чудом уловил её. И где искать — загадка. За всё то время, что здесь пробыл, Дин ни разу не копался в ящиках. Ну, за исключением истории с блокнотом. Одежды и многих других вещей Кас на видных местах не держал — всё распихал по ящичкам, шкафчикам, и вот как тот будет собирать всё обратно — Дин не догадывался, но мог пожелать удачи. Звук исходил из второго ящика прикроватной тумбы, что располагался ближе к двери. Легко открыв тот, взгляду предстали какие-то документы в прозрачном файле, паспорта, под всем этим добром выглядывал уголок пропавшего блокнота, сверху пристроилась зарядка для телефона, а чуть дальше, в глубине притаился источник вибрации. Правильно угадал, телефон. Его собственный. Брови удивлённо поднялись, рука подхватила устройство и развернула экраном вверх. На пару секунд Дин впал в ступор, смотря на подписанное имя звонившего. За спиной раздался хлопок балконной двери. — Дин? — настороженно позвал Кастиэль, но Дин не слышал его — машинально ответил на вызов, зажал переносицу пальцами и прижал телефон к уху. — Отец? — враз охрипшим голосом обратился Дин. Губы сжались в тонкую полосу — синий взгляд сверлил спину. В ответ — ничего, только тяжёлое дыхание в трубку, словно человек на том конце либо поднялся по лестнице на десяток этажей вверх, либо до этого долго бежал и только сейчас перешёл на шаг. Напряжение росло с каждой секундой, но Дин смог перебороть подступающую к горлу кислую панику — точнее, просто переключился на боль от только что прикушенной щеки. Очень хотелось, чтобы Кас подошёл к нему сзади, обнял и забрал этот чёртов аппарат, но Дин никак не решался обернуться и пропустить ответ. — Не слушай, — взмолился Дин Кастиэлю едва слышимым шёпотом, который не должен был достигнуть человеческого слуха — и тем более через телефон. Кастиэль не ушёл, но и не приблизился. — Так значит… это правда? — спустя вечность из динамика послышался до боли знакомый голос. Твёрдый и ничуть не сломленный тем, что с ним произошло, он едва ли не шипел. Дин не узнавал отца. Тот никогда не был насколько зол, чтобы дойти до сухой ярости, — Джон всегда — всегда! — срывался на командирский крик, но никогда не говорил с такой интонацией. Дин молчал. В горле пересохло. Он не знал ни что ответить, ни как реагировать, ни что вообще произнёс его отец. — Это правда? — повторил Джон, требуя ответа. На этот раз Дин его услышал и закрыл глаза, но, представив лицо отца, тут же открыл обратно, невидящим взором уставившись на узор ковра. — То, что я узнал, это правда? То есть всё то время, что я ждал подмогу, терпел и был вампирской подкормкой, ты яшкался с этими тварями?! И не только яшкался! Ты! Ты!.. Дин! Вот, теперь Джон больше походил на себя — взъярился и дополнительно осыпал руганью, но, наверное, не совсем его, а то, обо что споткнулся или наткнулся, если судить по болезненному шипению и глухим окружающим звукам. — Всё не так, — неожиданно обледеневшим тоном отрезал Дин, сам не зная, что на него повлияло: оскорбление тех, с кем Дин «яшкался», а в их число входил его вампир, его Кастиэль, или привычный тон отца. Скорее и безусловно — первое. — А как? Как, Дин?! Я всё знаю, от этих тварей я услышал всё! — Последнее Джон буквально выплюнул, но Дин удержался, чтобы не передёрнуть плечами. Что именно знал Джон? В каком объёме с ним поделились инфорацией и зачем? Дин не знал ответа ни на один из появившихся вопросов, а спросить не получилось — Джон опередил его: — Да когда ж ты уже сдохнешь?! — пробормотал тот в трубку, видимо, обращаясь к кому-то рядом с собой — Дин с трудом разобрал раздражённое бухтение. Вся холодность растаяла, желание защищаться сошло на нет, и на его место пришло волнение за отца. Сейчас вообще не время ссориться! — Давай обо всём потом! — волнуясь, раздражённо огрызнулся младший Винчестер. — Что с тобой, отец? Где ты? На несколько секунд повисла тишина, и можно было подумать, что связь оборвалась, но тяжёлый вздох по ту сторону освободил от надобности проверять. — О, со мной-то всё отлично, — мужской голос так и сочился едким сарказмом, порождая желание закатить глаза и закончить разговор. — Подумаешь, месяц провёл в роли дойной коровы, пока мой сын вовсю наслаждался жизнью в обществе кровопийц. Ну как, понравилось? Сладок на вкус вампирский зад? Краски сошли с лица, и Дин едва не подавился от застрявшим в горле воздухом. «Зачем… полукровки рассказали ему?» — не понимал Дин, округлившимися от ужаса глазами смотря в пол. Джон его возненавидит. Отец уже его ненавидел. Кажется, какая-то ещё ругань, проклиная и вовсю называя «вампирской шлюхой», бурным потоком сочилась из отцовских уст, словно тот долго готовился к этому разговору, но все едкие слова проходили мимо ушей, до которых Дин хотел дотянуться и проверить: а нет ли в них ваты? Не было — утробное рычание Кастиэля слышалось прекрасно. Удивительно, но какие-либо чувства и эмоции стёрлись: ни злобы, ни волнений, ни стыда. Спокойствие. Одно лишь спокойствие… До того момента, пока желчная речь не коснулась Кастиэля. Дин выдохнул, поднял голову и пальцами зачесал волосы назад. — Джон, заткнись. Одна фраза — и всё стихло. — Смеешь дерзить? Наверное, вопрос должен был вселять больше страха, чтобы дрожали колени и почтительно опускалась голова, но изумление на том конце всё испортило. Да и Дин уже вырос из того желторотого подростка, коим являлся слишком долго. — Смею. И прошу заткнуться насчёт него. Ни один мускул на веснушчатом лице не дрогнул. Голос — непривычно стальной, непреклонный, и даже рычание Кастиэля резко затихло с удивлённым, удовлетворённым хмыком в конце. — Него? — с ноткой недоверия переспросил механический голос Джона. Всё, что высказал отец, оставалось в нейтральной форме: вампир, кровопийца, тварь и тому подобное. А стоило услышать чёткое местоимение, как шок Джона за мгновение пересёк океан. — Него, — зачем-то кивнул Дин и перевёл тему: — С какой целью ты вообще позвонил? Снова молчание, но на этот раз без фоновых звуков, из-за чего Дин недоумевал ещё больше: чем же занят отец? — Убедиться, что мой сын нормальный и вампирские россказни — точно ложь… — Убедился в обратном? Рад? — дерзко перебил Дин. — Я разочарован в тебе, Дин, — эхом кошмара раздался сухой отцовский голос из динамика. Сердце кольнуло обидой, но никак не паникой. Уголки губ дрогнули и приподнялись в грустноватой и в тот же момент счастливой улыбке. Дин развернулся к Кастиэлю. Тот продолжал подпирать спиной закрытую балконную дверь. — Я знаю, — спокойно ответил Дин, смотря своему ангелу в глаза и получая поддержку. — А вот я в себе — нет. — Ты же был нормальным, — продолжал недоумевающе бормотать Джон. — Был абсолютно нормальным парнем и охотником! А сейчас… Предал дело, спутался с вампиром — и я бы, может, понял, будь это вампирша, но с мужчиной! Дин! Ты!.. Да как ты!.. С чего ты взял, что вообще можешь быть нужен этой твари?! В один прекрасный день напьётся крови и выкинет иссохший труп! Что может значить для вампира человеческая жизнь?! Твоя жизнь?! — В кои-то веки подумал о моей жизни, пап? — с издёвкой вздохнул Дин. — Можешь не беспокоиться — она в надёжных руках. И вообще… мог бы предложить поговорить спокойно, не по телефону и не врубать истеричку с порога. С тенью улыбки на лице Кастиэль вплотную приблизился к нему и обнял одной рукой за талию. Дин уже собирался завершить бесконечный и бессмысленный диалог, как его остановил тихий вопрос: — И что же значит твоя жизнь для этого вампира? — Всё, — незамедлительно ответил Дин, неотрывно смотря в синь глаз. На том конце послышался странный и какой-то удовлетворённый то ли смешок, то ли хмык, которому Дин не стал придавать значения. В тишине комнаты раздались убывающие гудки. Связь оборвалась. Тонкие пальцы осторожно изъяли телефон. — Можно? — Валяй, — пожал плечами Дин. Секунда — эти же тонкие пальцы раскрошили твёрдый корпус. Осколки, которые проводила безучастная зелень глаз, посыпались на ковёр, а следом и то, что осталось от техники. Дин перевёл более живой взгляд на Кастиэля и прижался к нему, одной рукой обнимая за шею и второй лаская поглаживаниями холодную щёку. — Люди всполошились и развели лишнюю панику, — прошептал Кастиэль, но Дин не понял, о чём речь. — С миссис Моусли всё в порядке, небольшое потрясение. Наверняка будут мучить кошмары, и придётся пропить курс успокоительного, но не более. Когда же смысл слов дошёл, зелёный взгляд прямо-таки просветлел. — Правда? Кастиэль кивнул. Дин облегчённо выдохнул, опустил плечи и тут же усмехнулся: — Хоть что-то хорошее... — Как ты? Дин на мгновение отвёл взгляд. — Бывало и лучше. — Всё ещё хочешь ехать? — осторожно задал вопрос Кастиэль, заглядывая в зелень глаз. — А как же иначе? — невесело улыбнулся Дин. — Думаю, отец никуда не денется, и нам с ним есть о чём поговорить. Ты, конечно же, будешь рядом, Кас! — поспешно добавил он, когда меж тёмных бровей залегла морщинка недовольства. — И ты, кстати, обещал узнать о времени вылета. Кастиэль прищурился. Якобы не понимая значение пристального взгляда, который давал возможность передумать, Дин вопросительно вскинул брови. — Завтра с утра. — То есть… — Дин задумчиво опустил глаза, надеясь вспомнить если не число, то хотя бы день недели. Видимо, потуги длились слишком долго, и Кастиэль, понявшись, в чём дело, поспешил уточнить: — Воскресенье. Около девяти утра нужно будет освободить номер. «Если, конечно, не передумаешь», — повисла в воздухе невысказанная фраза.* * *
Ночь выдалась бессонной. Что бы Дин ни пытался — сон попросту не шёл. И ни успокаивающий голос, ни ленивые разговоры шёпотом, ни рассеивающий тревогу и напряжение мятный запах тела — ничего не помогало погрузиться в спасительную дрёму. — Может, оно и к лучшему, — бормотал Дин, который начал относиться к полётам немного проще и без прежней паники, но возможность отрубиться на время пути оставалось в приоритете. Кастиэль на это ничего не ответил, ласково перебирая русые волосы на затылке. На самом деле, хоть Дин и уверял, что всё нормально, разговор с отцом оставил неприятный осадок. Что за дурацкую цель поставил перед собой Джон, набирая его номер? Проверить его нормальность? А бывают ли охотники на вампиров нормальными людьми? Наверное, только бывшие — и то не факт. И вёл Джон себя странно, словно перенял чужие, неизвестные привычки. Хотя он имел полное право злиться — Дин и правда ничего не сделал, чтобы спасти отца, и теперь совесть долбила грудную клетку дятлом, а все попытки, поездки, поиск информации, — бег в колесе, пустая трата времени. Однако Кастиэль считал иначе. Словно найдя способ читать мысли, Кас отвечал на вопросы, терзающие душу. Кас читал его душу через потухшие глаза, которые не могли бессовестно закрыться от него. Кастиэль твердил, что Дин ни в чём не виноват. Абсолютно. Соверши он ошибку — мог бы попасться в лапы к тем же полукровкам, что схватили Джона, и тогда бы история жизни двух Винчестеров закончилась бы ещё раньше. Говорил и то, что если кого-то и хочется обвинить, то, пожалуйста, его, Каса, — он же просил довериться, встать под его защиту, остаться. На это Дин негодующе бубнил и отрицал всякую вину Каса. В итоге тему пришлось закрыть, но самообвинение никуда не делось — отошло подальше, чтобы Кастиэль не заметил. А ещё… Дин видел, как Кастиэль прятал разочарование, сожаление, смотря на него. Всё дело в глазах и апатии, которая затянула некогда весёлого и жизнерадостного Винчестера на самое дно. Кастиэль винил себя, шептал непонятно, размыто, шептал сам себе, как будто забывался: «Солнце не должно томиться в клетке, не должно прятаться от взора неба, но я так боюсь отпустить...». Был и другой шёпот, более привлекательный, более благозвучный даже для бархатного голоса, который в любом виде являлся песнью, — Кастиэль, погрузившись в мысли, что-то нашёптывал на том самом языке, а Дин, прижавшись ухом к его груди, внимательно слушал. Но единственное, что понимал, — так это знакомую речь на нормальном языке… И то смысл многих фраз до него не доходил, а переспрашивать и в целом прерывать сладкую песнь не стремился. Так и прошла половина ночи. О глубоком, крепком сне Дин не мечтал, но небольшая полудрёма, во время которой тихий голос ни на секунду не затихал, всё-таки накрыла его. — Ты ошибся лишь в одной вещи, — выловил Дин фразу из потока слов. Пушистые ресницы дрогнули, брови нахмурились, холодная грудь под щекой содрогнулась и послышался смешок. — В чём? — Твоя жизнь значит для меня гораздо больше, чем всё, Дин. Смысл слов, произнесённых вкрадчивым шёпотом, постепенно дошёл до сонного сознания, и губы сами собой изогнулись в глупой улыбке. Частично стряхнув дрёму, Дин выдохнул, поёрзал и перекинул поперёк Кастиэля руку, щекой находя ненагретое им же местечко и ещё удобнее устраиваясь на холодной груди. В прямом смысле хладнокровный вампир под ним на это время замер без малейших движений, и только когда охотник устроился, продолжил массажировать ему затылок. — Мы закончим и уедем как можно дальше, хорошо? — Ответ не требовался, но Кастиэль всё равно сделал паузу. — А как же твоя работа, Кас? — нечаянно перебил Дин начало какой-то другой фразы, которую и расслышать-то не успел — задумался. — Жители Кортлина тебя так… ценят. Едва не боготворят. И ты бросишь всё ради… Кастиэль хмыкнул. — Тебя, Дин, — закончил Кастиэль, и холодные губы коснулись макушки недовольно засопевшего человека. — В любом случае нам с братом пришлось бы уехать через год или, может, два. Когда внешность человека не меняется на протяжении полугода — это уже странно, а если говорить о нескольких годах, то ещё больше странностей, не находишь? Немного помолчав, Дин коротко промычал, соглашаясь. Удобную же отговорку нашёл вампир. — А как же Анна? — Она не так часто появляется на людях, предпочитая общество книг, но наверняка не смогла бы стерпеть, чтобы в тот же час не вернуться на Аляску к своей библиотеке. Но в теперешней ситуации… — Ещё одна библиотека? — не удержавшись, снова перебил Дин и снова вызвал хриплый смех, ласкающий слух. — Ох, солнце моё, в тебе проснулось любопытство?.. Совсем не попытаешься заснуть? Или, может, мне уже стоит замолчать? — Не молчи, — попросил Дин. — Только не молчи, Кас… Мне нравится твой голос. Очень. Даже не заметив, Дин повторил ту же просьбу, что и вечером, — она-то и стала началом длинного монолога, изредка прерываемого уставшим, немного сиплым голосом Винчестера. — Сестра владеет несколькими книжными и одной библиотекой, — вновь рассеял тишину низкий голос с хрипотцой. — Но то, что хранится в ней, может показаться… немного ненормальным простым людям. — Значит, абонемент не выписать? — усмехнулся Дин. — Для тебя всё, что угодно, — в своём амплуа ответил Кастиэль без колебаний и промедлений. — Но… разве ты любитель почитать? — Это… не для меня, — после заминки тихо ответил Дин. Книги, книжные полки, стеллажи, магазины, библиотеки… В голову сразу пришёл образ младшего брата, но просить о таком… — Ты прав, Кас, лучше не распространяться. В номере воцарилась тишина. По коридору за стенкой торопливо пронёсся такой же бодрствующий постоялец, и через секунду всё стихло. Каждый невольно погрузился в свои мысли. Предметы мозговитости — книги — всполошили то, о чём Дин давно не задумывался. А как бы отреагировал Сэм на такие новости, на то, что его старший брат решил связать свою жизнь с вампиром? Так же, как и отец, или гораздо спокойнее и радушнее? Проверять не хотелось… Получится ли исчезнуть без объяснений, сохранившись в памяти мелкого таким, каким он был до последней неудачной охоты? Этот вариант заманчивее, куда пригляднее, но распадётся на острые осколки в тот же момент, когда отец обо всём расскажет Сэму. Конечно, версия Джона будет полна нелепых и наверняка втаптывающих старшего сын в грязь домыслов, но, может, оно и к лучшему? Поверить в существование Первозданных Севера и прочих им подобных-умерших не то что сложно — нереально, и даже его семья, семья охотников, пока не увидит воочию, не поверит. Да и самим Первозданным лишние сплетни ни к чему. Мысленно угукнув своим рассуждениям, Дин остановился на том, что лучше никому ничего не знать и… пусть считают, что хотят. — Кас, Габриэль уедет вместе с нами? — первым нарушил затянувшуюся тишину Дин. — А я понадеялся, что ты заснул, — вздохнул Кастиэль. Появилось желание подняться и взглянуть в эти вампирские глаза, которым не ведан сон, и сказать: «Не дождёшься». Но все мышцы, всё тело превратилось в единый комок лени, и Дин просто закатил глаза, буравя взглядом пустоту комнаты. — Дин… ты не против уехать? — шёпотом, будто боясь спугнуть, уточнил Кастиэль. Дин угукнул и зачем-то представил, как в удивлении расширяются синие глаза, но не понимал: чего тут удивительного и почему Кастиэль никак не привыкнет к тому, что Дин от него не отцепится, пока тот сам не прогонит его? — Хорошо… — неверяще пробормотал Кастиэль. — И Гейб, и Анна задержатся. Уедем только мы вдвоём. Куда-нибудь подальше. Туда, куда захочешь, Дин. С каждым словом голос Кастиэля становился тише, приглушённее, пока невидимая вата не заткнула уши. Усталость взяла верх, дремота наконец-то настигла его. Дин заснул. Свет Кастиэля больше не доходил до него. Ни кошмаров, ни снов — ничего. Пустота. Кромешная пустота, которая не давала покоя. Пустота выкачивала из тела все силы и желание вообще что-либо делать. Пустота надоедала и из раза в раз протягивала свои щупальца к нему, а Дин и не мог ничего сделать. Безвольная кукла. Марионетка. Это не он. Это не мог быть он.* * *
— Ты уверен? Который это по счёту раз? Ай, неважно. Всё равно перестал считать ещё на шестом вопросе. Дин выдохнул, резко кивнул и тут же пожалел: тяжесть после бессонной ночи отдалась тупой болью в висках, на которые Дин машинально надавил пальцами и, зажмурившись, сжал зубы. Через некоторое время боль немножко поутихла. Недовольно-обеспокоенная аура Кастиэля — нет. — Всё… нормально, — так же из раза в раз отвечал ему Дин, но время между вопросом и ответом растягивалось всё больше. Ни капли не нормально! От непродолжительного сна стало лишь хуже: под глазами залегли тени, словно бессонница преследовала его с раннего детства; осколки шаткого состояния разбились на ещё более мелкие, но физически-то он был в абсолютном порядке! Кастиэль, как медик, сперва недоумевал, но после сказал лишь одно слово: Амара. Снова Амара. Снова Первозданные, которые не могли держать себя в руках, а простым, как Дин, людям приходилось либо прочувствовать все прелести некой силы на себе, либо сразу ложиться в гроб!.. На самом деле Дин был бы не прочь полежать в гробу, если бы это помогло заполнить некую разъедающую его жизнь пустоту и возвратить в тело силы. Кроме последствий сил Амары с самого пробуждения прибавилась выходка его охотничьей натуры — проснулось чутьё, из-за которого каждую клеточку тела покалывало от волнения, а впоследствии появилось и раздражение. Дин старался не сорваться, чтобы не перекинуть этот клокочущий и бурлящий комок чёрной грязи — раздражения — на Кастиэля. Головой понимая, что Кас не сделал ничего плохо, просто волновался за него и продолжал во всём помогать, сдерживая данное обещание, Дину приходилось лишний раз прикусывать себе язык и щёки и следить за равномерным, глубоким дыханием в надежде, что это поможет успокоиться. Помогало. Но не совсем. Почему же взбеленилось его чутьё и из-за чьего присутствия или, может, существования в целом, — Дин не знал. Не понимал. В один миг на душе просто стало тревожно. Хотелось как можно скорее вернуться в промокший городок, а дальше — думай, как хочешь, или… Нет, Дин предпочитал не думать о причине такого порыва. Нервно постукивая пальцами по дверной ручке затонированного автомобиля, Дин вылетел из салона в тот же момент, как машина затормозила. Шумно, с жадностью вдохнув влажный воздух, Винчестер прислонился спиной к закрытой дверце и задрал голову к пасмурному небу. Автомобиль заглох, водительская дверца хлопнула. — Дин? Кастиэль ускоренным человеческим шагом, почти бегом, подошёл к нему, остановившись на расстоянии вытянутой руки, но через полсекунды, заметив, что всё нормально и его присутствие не сделает плохого, немного сократил расстояние и взял подрагивающую тёплую ладонь в свою. — Всё нормально, — быстро заверил Дин, повернувшись к нему, но стоило заглянуть в спрятанные за линзами синие глаза, как губы сами собой болезненно поджались. Кастиэль не верил ни одному его «Всё нормально», но ничего не говорил. За него говорили глаза и напряжённое выражение лица. И говорили весьма чётко, кусая раздражение. Дин перевёл взгляд за его спину, где поодаль стоял самолёт, идентичный тому, на котором прилетели, или, возможно, тот же самый. Побуравив махину взглядом, на ум пришла, как показалось Дину, гениальная идея. — Слушай, Кас, — возвратил Дин взгляд обратно, — на борту вся выпивка переделана под вампиров, или осталось что-то человеческое? Стоило вопросу прозвучать, как идея показалась по-настоящему глупой и дурацкой. Ещё на пустой желудок спиться под носом у вампиров не хватало… Хотя некий опыт имелся, но тот случай Дин предпочёл бы частично забыть: начало и причину стереть, а первый их с Касом поцелуй оставить и получше закрепить. Кастиэль не ответил. На прекрасном лице залегла тень задумчивости, но что-то подсказывало, что Кас точно не вспоминал запасы Кроули. — Может, лучше успокоительное? — осторожно предложил Новак, невесомо поглаживая грубую ладонь большим пальцем. Дин усмехнулся, на мгновение замер, задумавшись, и, оттолкнувшись от машины, шагнул к Кастиэлю настолько близко, что кончики носов коснулись друг друга. — Может, — согласился он и, извиняясь за странности поведения, раздражения и себя в целом, коснулся холодных губ своими в коротком, лёгком, нежном поцелуе. «Прости» повисло в воздухе. Бескровные губы, не желая отрываться от им противоположных, изогнулись в слабой улыбке.* * *
Полёт долгий, нудный, утомительный. Зато на этот раз и взлёт, и всё остальное далось легче — либо попривык и увидел, что воздушной технике можно отчасти довериться, либо всё дело в успокоительном и Кастиэле с его непоколебимой натурой монаха. Сон, на который Дин понадеялся ночью, чтобы пропустить действие полёта, не пришёл. Наверное, оно и к лучшему, — так считал Винчестер, которому не хотелось проснуться в ещё более ужасном, как скомканная газета, состоянии. Откуда Кас же достал пачку успокоительного — Дин не спрашивал, просто буркнул благодарность и выпил. Через полчаса, когда седативные свойства лекарства начали действовать, поблагодарил более внятно и искренне, вытягиваясь на диванчике и головой устраиваясь на предложенном, эксклюзивном месте — на коленях Кастиэля. Скукота одолевала, зато раздражительность временно исчезла за тонкой ширмой. Кастиэль по большей части молчал и что-то читал, держа книгу на весу и не забывая второй рукой перебирать русые волосы и иногда спускаться к уху, виску, щеке. Дин не просил разговоров, с закрытыми глазами наслаждаясь ласками холодных рук и едва не мурча, но изредка всё же приоткрывал глаза и из-под ресниц разглядывал ангельское лицо, отвлекая Кастиэля от чтения и привлекая небесно-синий взгляд к себе. В такие моменты Кастиэль не злился, что ему мешали, и не показывал никаких негативных и отрицательных эмоций. Кас держал любящий взгляд до тех пор, пока Дин не моргал. Это стало неким развлечением, ленивой игрой с большим котом, которому не нужно моргать. Ещё часа через полтора ожил тот, о ком бы Дин предпочёл забыть. Желудок. К ещё большему удивлению и шоку Винчестера, Кастиэль, который отреагировал незамедлительно и не позволил отвертеться, не стал ни о чём просить полукровок Кроули, вышел в соседний салон и меньше, чем через пять минут, вернулся с коробкой, в которых обычно продавали наборы пончиков, и двумя жестяными банками. Оставив ношу на столике перед диваном, на котором по-турецки сидел Дин, Кас вернулся на своё место, но книгу не взял — подпёр щёку кулаком и выжидающе посмотрел на него. Дин оторвал взгляд от закрытой коробочки, от которой даже на таком расстоянии несло теплом и пахло выпечкой. — Ты точно только мысли читаешь? — прищурившись, усомнился он. — И никакого дара предвидения, как у Анны? Вопрос вызвал улыбку и весёлые искорки в синеве глаз. Смотря на такого, словно скинувшего какую-то пелену, Кастиэля, Дин отразил улыбку на своём лице. Но не такую яркую, на какие был способен раньше. — Знаешь, а ведь такими темпами я всякую форму растеряю, — шутя, пожаловался Дин. Но доля правды всё же присутствовала, и не маленькая: почти никакой активности, постоянные сладости от Кастиэля, который бросил попытки накормить его чем-то полезным. Не то чтобы Дин когда-нибудь вёл здоровый образ и ел руколу — нет, совсем нет! — но от нечего делать невольно задумался о собственной фигуре, которая, в отличии от безупречного тела Первозданного возле него, могла меняться в разных и не всегда положительных направлениях. Холодная ладонь накрыла веснушчатую щёку. — Дин, — вздохнул Кастиэль, — в последнее время ты и так отказываешься от еды, а единственное, что хоть немного тебя интересует и что ты согласен съесть, — это сладкая выпечка. И… — Кастиэль нахмурился и поджал губы. — Солнце моё, ты и так потерял в весе, не отказывайся от еды. Смешок сорвался с полных губ, Дин отвёл взгляд. — По ночам меня что ли поднимаешь на руки и вес с точностью до сотых определяешь? Беспокойство Кастиэля на его счёт не беспочвенно, но Дин понял это только сейчас. Лицо осунулось, скулы заострились. Винчестер был сам на себя не похож. — Дин… Повернув голову к столу и тем самым как бы невзначай отдалившись от холодной ладони, Дин откинул крышку коробки, удивлённо дёрнул бровями, увидев содержимое, и подхватил большой, ещё тёплый кекс двумя пальцами. Демонстративно сделав большой надкус, повернулся к Касу. — Ем, — с набитым ртом оповестил Дин и, откусив от мягкого теста ещё раз, принялся жевать, параллельно открывая одну из принесённых банок, которые показались смутно знакомыми. Со вздохом, похожим на досаду, Кастиэль всё-таки вернулся к чтению, что больше походило на залипание в одну точку — ни одна страница не перевернулась. Раздался щелчок, шипение — банка открылась. Кофейный запах показался ещё более знакомым. Дожевав и проглотив сладкое, действительно вкусное и притягивающее откусить ещё кусочек тесто, Дин сделал глоток. Газировка уколола язык, насыщенный сладкий вкус кофе прокатился по нему и спустился к желудку. Дин поставил банку на стол и вновь откусил от кекса, натыкаясь на начинку в виде яблочного джема. Осознание постепенно пришло — совесть доконала. Сгорбившись, Дин, продолжая неспешно поглощать лакомство, покосился на якобы читающего вампира. Тот точно был где-то не здесь, но позови — вернётся в тот же миг. Профиль холоден, никаких эмоций или намёков на, что творилось в голове. Только усталость и морщинка беспокойства, которая никак не сойдёт со лба. И чего он так несправедливо обходится с Кастиэлем? Габриэля на него не хватает! Тот бы снова оскалился, вступился бы за младшего, а младший бы этого не оценил и прикрыл собой того, из-за кого всё началось… И так до бесконечности. Не заметив, что доел второй кекс и потянулся за третим, Дин не уловил и брошенного на него взгляда, в котором читалось удовлетворение с заметным облегчением. — А почему у полукровок глаза не как у вас? — отщипнув от кекса и закинув кусочек в рот, разрушил тишину Дин первым попавшимся вопросом. Стоило бы начать с чего-нибудь другого, но Винчестер искал нечто нейтральное, и это «нечто нейтральное» само пришло на язык. Кастиэль ответил не сразу, но хотя бы закрыл и опустил книгу на колени, а потом повернул к нему голову, склонив ту к плечу. — Не знаю, — пожал плечами Кас, и Дин застыл с открытым ртом, так и не откусив от следующего кекса. — То есть? — Ну, предположительно, красные глаза отражают человечность, человеческую кровь, что течёт по их венам. После обращения свойства меняются — та становится ядом, но алого цвета не теряет. Может, всё дело как раз таки в этом: полукровки когда-то принадлежали к людям, мы — нет. Дин недоумённо моргнул. Что-то не сходилось. Почему Кастиэль не мог дать чёткого ответа? — Кас, почему ты только предполагаешь? Один уголок бескровных губ приподнялся. Синий взгляд задумчиво опустился. — Представь, не будь ни книг, ни интернета, ни каких-либо исследований, наблюдений и предположений, как бы человек смог ответить на вопрос, в котором совершенно не разбирался? — Кастиэль невесело усмехнулся. — В нашем случае ситуация такая же: мы знаем о других, о людях, животных и прочем, но в тот же момент до конца не понимаем, кто мы. А тот, кто мог бы ответить, — синий прищур бросился к иллюминатору, за которым виднелось небо, — молчит. Или умер. Последнее прозвучало холодно, с долей надежды, и Дин едва не подавился кофейной газировкой, успев проглотить ту: с каких пор Кастиэль возненавидел небо? И разве оно уже не мертво? — В общем, — спокойно повернулся к нему Кас, — мы о себе знаем лишь то, что смогли предположить, увидеть и вскрыть самостоятельно, и немного от Чака с тётей, которым довелось нормально поговорить с небом. Мозг торопливо обрабатывал новую информацию, но одно слово зацепило. Тупо уставившись на Новака, Дин, изогнув бровь, переспросил: — Вскрыть? Что имел в виду Кастиэль? Может, с подбором слова ошибся? Кастиэль неловко улыбнулся, и тонкие пальцы забегали по книжной обложке, тарабаня. Дин нахмурился. Нехорошее чувство скрутило внутренности в узел. Если не иметь никаких знаний о том, кем являешься, но при этом быть уверенным в собственном бессмертии, разве это не даёт возможность следовать за любопытством и открывать новое, неизведанное? Даже если это связано с собственным телом. Кости, мышцы, органы, — всё покрылось льдом. Дин замер в ожидании ответа. — Нашу кожу сложно пробить, но можно, — медленно ответил Кастиэль. — И, как оказалось, внутри нас всё то же, что и в людях, но абсолютно мёртвое. Даже внутренности мертвецов выглядят поживее. Зато ничего не болит… Почти. Послушав о трупных сравнениях, Дин отмер и сухо дёрнул бровями, мол, ого. Совсем незаметно коробка кексов съелась под ноль. Когда Дин обратил на это внимание, то даже не стал удивляться своей прожорливости. Возник только вопрос: а когда успел-то? Пожав плечами на свои же мысли, что со стороны походило на вздрагивание, он подцепил бумажные салфетки на дне коробки и принялся неспешно вытирать пальцы — не хватало ещё заляпать и себя с одеждой, и Каса, если выдастся случай, и дорогую мебель. Заметив боковым зрением пытливый взгляд Кастиэля, Дин запоздало понял, что так и не отреагировал по-нормальному. Должно быть, успокоительное подключило тугодумство. — Почти? — переспросил Дин, продолжая и тщательно вытирать руки, и не смотреть в сторону вампира. Последние слова Кастиэля прозвучали едва слышно, но мимо пройти не смогли. Кастиэль долго смотрел на него, прежде чем ответить: — Нам, Первозданным, будет немного неприятно, если наткнуться на что-то острое, но никто не гарантирует, что вещь останется цела после удара с нашей кожей. Внутри же нечему болеть. Совсем. Мы не можем подцепить никакой грипп или слечь с лихорадкой. Но... Кастиэль тянул, и это снова начало настораживать. Снова бросив взгляд в сторону, Дин не столкнулся с небесным взглядом — Кастиэль опустил голову. — Кроме одного случая. Люцифер. — Кастиэль усмехнулся. — Оказывается, то, что мертво и никогда не билось, может в один момент разболеться и заставить задыхаться. Тихая речь резко прервалась, но тишина не пришла: в мозгу прямо-таки с натяжным скрипом крутились шестерёнки, открывая глаза. Люцифер — лишь сравнение. Кастиэль говорил о себе. Что никогда не билось и внезапно заболело? Почему тот, кому не нужен кислород, начал задыхаться? На этот раз Дину хватило нескольких секунд, чтобы понять, о чём шла речь. Губы сжались в тонкую нить. Вытянувшееся от шока лицо медленно сменяло одну эмоцию за другой: прояснение, шок, ужас, застывшая маска, негодование. Смяв салфетку, Дин проморгался, бросил ту на стол и сжал пальцы в кулаки. Лицо пылало от злости. Стало жарко и душно — даже прохладный воздух салона стал спёртым. Дин злился. Злился и на себя, и на Кастиэля, и на всех тех, кто не остановил Каса. На себя злился за то, что являлся причиной боли, которую никогда не должен был испытывать его ангел. На Каса потому, что тот стал мазохистом и, кажется, за столько веков — маразматиком, раз проглатывал все выходки своего человека. А остальные могли бы не только остановить Каса, но и зайти с другой стороны, устранив надоедливого, постоянно недовольного и создающего проблемы человека, и его ангелу пришлось бы немного проще, чем сейчас! Медленно выдохнув, Дин прикрыл веки и с силой потёр лицо. Он не должен вспылить, не должен. Он не должен стать последней мразью в любимых глазах, или… Может, тогда Кастиэль образумится? — Кас. Сколько раз? — глухо спросил Дин, ничего не уточняя. — Бывало. Ответ выбил рваный выдох из груди. Руки безвольно упали на колени. Наклонившись немного вперёд, Дин повернул голову, смотря на Кастиэля под странным углом и снизу вверх. Даже так хорош. Чёрт. — Кас, ты придурок. Вопреки всем законам Кастиэль виновато улыбнулся и неопределённо пожал плечами. Не спорит. — А я ещё больший придурок. — Веснушчатое лицо вновь встретилось с ладонями. — Зачем ты связался с неотёсанным охотником, который ни черта не ценит? Почему никого лучше-то не нашлось, Кас?! Можно же было создать отношения, как у Амары с теми… тремя, и не париться! — безостановочно бормотал Дин сам себе одни и те же вопросы, которые не давали покоя. Он знал ответ Кастиэля, но это не перекрыло поток. — Зачем я вообще принял твоё предложение? Почему не попался полукровкам? Зачем ты спас меня на той стоянке у бара? Сбей меня тогда — и тебе же было бы проще и руки марать не надо, Кас! В конце концов я не стал и просто не смог бы наорать и поссориться с отцом!.. Сердце подскочило — мир резко съехал в сторону и перевернулся. Ноги сползли на пол, на ковёр, спина с затылком вжались в кожаную обивку дивана, руки оказались заведены за голову и скованы ледяной хваткой пальцев, но даже так боль не приходила. Покрасневшие зелёные глаза бесстрашно распахнулись. Сжатые в тугую нить губы, абсолютно непроницаемое выражение лица, напряжённый, рассерженный синий взгляд, хмурые брови. Кастиэль навис сверху и пресёк любые попытки выпутаться из хватки. Верхний свет отбрасывал тень на бледное лицо, делая то ещё мрачнее, ещё угрюмее. Синева глаз потемнела и грозилась снова полыхнуть молниями, но грома никак не следовало. Кастиэль ничего не делал. Чем дольше продолжалась безмолвная переглядка живого и потухшего взглядов, тем синь всё больше давала слабину, открывая человеку внутреннюю боль, своё невидимое, фантомное кровотечение. Захотелось дотронуться до гладкой щеки и обменять тепло на холод, но руки как были зажаты в стальной хватке, так и остались в ней. Под проникновенной синью стало не по себе — глаза защипало, горло сжалось в спазме. Поспешно заморгав, зелень скрылась за пушистыми ресницами. Морозно-мятный выдох опалил щёку. Кастиэль отпустил запястья, одной рукой прошёлся вдоль тела, без прилагаемых усилий поднял на диван его ноги и тут же прижал Дина к себе, устроившись на боку и окутав того морозным мятным ароматом, как одеялом. Дин уткнулся лицом в холодную ткань рубашки, спрятавшись, и машинально сжал ту в пальцах. — Неужели спустя столько времени проснулся инстинкт самосохранения? — беззлобно пошутил Кастиэль, размашисто поглаживая по спине. — Прости, — не успел тот закончить, как хрипло выпалил Дин. Рука Кастиэля замерла на пояснице. — Прости, ангел. Я перегнул палку со всем и везде. — Горький комок никуда не девался. Ещё одна побочка? Разве успокоительное не должно успокаивать и перекрывать вентиль всем эмоциям? — Я так многого хочу, но ничего из это не могу получить. И этого не можешь дать мне даже ты, Кас. Никто не может. Я хочу спокойствия и тебе, и себе, но это дурацкое предчувствие возникает, когда не надо, и сиреной орёт о том, что всё хреново! Я устал, Кас... И так негромкий голос перешёл на беспорядочный шёпот. Холодное кольцо рук сжалось сильнее. — Я совсем не тот. Я как… После отъезда я как марионетка с оборванными ниточками: ничего не могу, ничего не хочу. Даже дышу не так, как раньше! И совсем не понимаю, что со мной, но при этом чётко знаю, что должен вернуться, и как можно скорее. Что-то не так, Кас, и, может, отец снова во что-то встрял… Всхлип прервал поток речи, Дин до боли стиснул зубы. Из глаз-таки полилось. — Чш-ш-ш, Дин, — прошипел Кастиэль, походя на шипящего кота. — Что я говорил? Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, моё маленькое солнце, — повторял Кастиэль, пока дрожь человеческого тела в его объятиях сошла на нет. — Не стоит нести всё в одиночку — это тяжело. — Кто бы говорил, — шмыгнув носом, фыркнул Дин, но последующий вздох получился гораздо спокойнее. Рубашка Кастиэля бесповоротно промокла, но её хозяин не сказал и слова против, продолжая обнимать, успокаивающе гладить широкую спину и любяще тереться щекой о русую макушку. — И за какие подвиги ты мне достался? — искренне не понимал Дин, не отнимая лица от холодной груди — не стоило падать ещё ниже. В ответ такой же недоумевающий хмык. — За то, что ты просто существуешь, просто родился? — предположил Кастиэль и получил недовольный фырк на своё предположение. — Почему нет? — Кастиэль потеребил светлый ёжик волос. — Ладно-ладно, всё! Всё! Давай уже закроем эту тему, — смущённо бормоча, потребовал Дин. По бездыханной груди друг за другом пробежались два коротких рокота: Кастиэль смешливо хмыкнул и согласно промычал. — Полегчало? Прислушавшись к себе, Дин ответил не сразу. Тягостное чувство, ставшее его постоянным спутником, куда-то исчезло. И та бездонная пропасть в груди, кажется, начала постепенно затягиваться, но дело было точно не в слёзоизлиянии. Неспешно, по кусочкам складывалась догадка, что чем ближе к Кортлину, тем спокойнее, будто… Будто Дин направлялся туда, куда надо. — Вроде, — облизнув сухие губы, нерешительно ответил Дин и отбросил смутную догадку куда подальше: чистый бред, а не догадка! — Знаешь, Кас, а ведь Первозданные, включая тебя, похожи на котов. На больших таких хищных кошек, — заполнил пустоту тишины Дин, переводя мысли в другое русло. — Вот как? — хмыкнул Кастиэль. Что-то потянуло приподняться на локте — плевать на покрасневшее и, возможно, опухший, слабый видок! — и взглянуть на безупречное лицо Новака. Предчувствие не подвело: его ангел светло улыбался, оголив острые клыки. — Волчонок. — Что? — не понял Дин, попав в плен белозубой улыбки. — Волчонок звучит лучше, чем щенок.