Солнце умирает в сумерках

      В районе обеда, который внутренние часы благополучно приняли за раннее утро, Дин, морща нос из-за тусклого света, потянулся под тонким одеялом. Тёплое блаженство растеклось расслабленному телу, но, не обнаружив никакого препятствия в лице одного вампира, Дин напрягся и открыл глаза.       Первое, что попалось на глаза, — серо-жемчужные облака, затянувшие всё небо. Рассматривая смурый пейзаж и недоумённо хмурясь, Дин оказался пойман в кольцо рук.       — Ты же обещал солнечную погоду, — пробормотал Дин вместо приветствия и немного наклонил голову, когда Кастиэль прижался сзади и уткнулся лицом ему в затылок.       — Видения Анны субъективны.       — И на погоду тоже? — недоверчиво уточнил Дин.       Кастиэль неопределённо хмыкнул. В человеческой душе поселилось семя сомнения: Анна же не синоптик, чтобы ошибаться в прогнозе погоды, а погода не менялась так, как меняются человеческие решения. Не понимая, что не так, и почему слова Каса кажутся странными, Дин выдохнул и отбросил все мысли.       «До конца не проснулся, наверно», — подумалось ему.       Перевернувшись на спину, Дин оказался нос к носу к Кастиэлю. Зрачки обычные, лишь чуть более расширенные из-за отсутствия света, а яркая синева по-привычному лучилась тёплым светом и завораживала. Вороные волосы безбожно растрёпаны, и рука сама потянулась к ним, но не чтобы пригладить — ласково потрепать. Не остановившись на волосах, пальцы пошли разгуливать дальше, задумчиво очерчивая черты бледного лица. Ещё одна мысль, связанная со вчерашним, вертелась совсем близко, но Дин никак не мог ни сосредоточиться на ней, ни вспомнить, чем кончился вечер. Кажется, он просил Каса не злиться на Чака, а потом…       — Как спалось, Дин? — не осознавая того, прервал его размышления Кастиэль в тот момент, когда пальцы дошли до уголка губ.       Дин недоумённо моргнул.       — Да нормально. — Однако, припомнив удовлетворённость и усталость, которая свалила с ног, усмехнулся. — Более чем. И, Кас, ты больше не отвяжешься.       Вздох Кастиэля опалил лицо холодом.       — Если бы ты только знал, насколько мне было тяжело сдерживаться, — прошептал он, прикрыв глаза.       Дин улыбнулся шире. Приподнявшись на локте, он надавил Кастиэлю на плечо, укладывая того на спину, и сам устроился под боком, смотря на Каса сверху вниз. К его небольшому удивлению и разочарованию, Кастиэль оказался частично одет: брюки и рубашка скрывали от зелёных глаз безупречную кожу.       — Разве? Мне показалось, что я всех твоих бесов выпустил. — Дин поцеловал острый подбородок.       — Совсем страха нет? — Кастиэль вскинул брови.       — Кас, ты говоришь с охотником на вампиров. Самое безопасное существо, которое я встречал, — это ты.       Кастиэль нахмурился и было открыл рот, чтобы точно возразить, но Дин, заглянув в синь глаз, прижал палец к его губам и шикнул.       — Ангел мой, ты был более чем нежен. Даже следов почти что не оставил, — с долей сожаления произнёс Дин, которому не требовалось зеркало, чтобы подтвердить свою догадку. Кастиэль действительно вёл себя куда сдержаннее, чем все прошлые разы. Оставалось немыслимым, как такие руки, без усилий поднимающие его над землёй, могли быть настолько любящими.       — Всё потому, что тебе чересчур идут рубашки, — пробубнил оправдание Кастиэль, и Дин посмотрел на него с прищуром.       — Тебе не понравилось? — вынес он нежелательное предположение.       Неужели Дин настолько отвлёкся на свои чувства и ощущения, что позабыл о самом главном: а хорошо ли Касу? А уж судя по тому, как тот противился и болезненно корчил лицо…       — Что за чушь ты несёшь?! — негодующе прошептал Кастиэль после долгой паузы.       Дин поднял на Каса успевший убежать взгляд и поражённо застыл. Кастиэль не злился — нет! Возмущение в бархатном голосе оказалось вызвано страхом, что накрепко засел на дне синих вод.       Приподнявшись, Кастиэль оказался совсем близко — между лицами осталось меньше двух дюймов. Морозное дыхание обожгло кожу.       — Находиться рядом и просто смотреть на тебя — это уже величайший дар! А то, как ты открылся мне… — Кас на мгновение закрыл глаза и поджал губы, словно вспоминая нечто приятное. — Дин. Я и мечтать не смел. Ты был и будешь моим лесным богом, моим солнцем, моей жизнью, — шептал Кастиэль, подгоняя кровь бежать быстрее. — Ты был прекрасен, неповторим. И я… О небеса, это была лучшая ночь в моей жизни — одна из лучших, и все они связаны с тобой, Дин! Но я так боялся сделать что-то не так, боялся причинить боль. Дин, я…       — Я… Я понял, — перебил Дин, неловко отведя глаза и пытаясь скрыть глупую улыбку, что рвалась на лицо. Кас умел вогнать в краску, но пылкие слова всё равно разлились теплом по телу. — Я всё понял, Кас, — повторил он. — Но неужели не тяжело после стольких лет мирной жизни что-то чувствовать?       Вопрос являлся скорее риторическим, и Дин не ждал ответа – и так знал, что многолетнему вампиру тяжки человеческие чувства и эмоции. Скорее, он произнёс его, чтобы отвлечься и перевести тему. Но Кастиэль не оставил его без ответа:       — Не представляешь насколько. Но оно того стоит.       Дин улыбнулся, и Кастиэль заразился этой улыбкой. Подарив холодным губам короткий поцелуй, Дин немного отодвинулся. Зелень глаз сузилась.       — Так откуда ты знаешь, как я выглядел раньше?       Кас вздохнул.       — Лучше бы ты поинтересовался, соглашусь ли ещё раз на такой риск, — неразборчиво пробормотал Кастиэль, прикрыв глаза. — Поверь, Дин, гораздо лучше и интереснее будет, если ты вспомнишь нашу первую встречу самостоятельно.       Дин обиженно надул губы.       Копаться в собственной памяти без каких-либо подсказок? Да лучше удавить собственное любопытство прямо сейчас! А вообще… Если они пересекались раньше, то почему в памяти не отпечаталась эта встреча? Неужели он был невменяем, раз не смог запомнить ни прекрасного облика, ни ангельского лица?       Дин нахмурился. Кастиэль тихо рассмеялся. Не успел человек и глазом моргнуть, как оказался прижат к кровати. Шеи коснулись вампирские губы, за которыми притаились острые клыки.       — Кас, отвлекаешь. — Дин попытался оттолкнуть прилипшего к нему вампира, но безрезультатно — Кастиэль обратился в тяжёлое каменное изваяние, чьи губы морозными бабочками ласкали медовую кожу шеи, а пальцы заинтересовано оглаживали бок. Дыхание участилось против воли, и тело само выгнулось навстречу, желая стать ближе. — Чёртов ангел.       — Мне прекратить? — ни на секунду не прекращая, поинтересовался Кастиэль и дорожкой быстрых поцелуев приблизился к полным губам.       — Только посмей, — тихо пригрозил Дин.       — Какого чёрта у тебя недоступен телефон?! — Дверь в номер резко распахнулась, словно и не была закрыта. Дин, в отличие от спокойного Кастиэля, отпрянул от любимых губ и повернул голову в сторону влетевшего в помещение Габриэля. Однако стоило янтарному взгляду упасть на кровать и поочерёдно встретиться с синью и зеленью, как старший Новак сразу стушевался и хмуро свёл брови к переносице. — Кастиэль… Пора выбираться из грёз и начать обращать внимание на реальность и звуки. А вообще…       Гейб метнул осторожный взгляд в сторону Дина. И было в этом взгляде нечто вроде вины. Но за что?       — Брат, — не очень радушным тоном поприветствовал того Кастиэль.       «А с Гейбом-то он когда успел повздорить?» — недоумевал Дин, находящийся не в самом подобающем виде, но хотя бы прикрытый Касом и частично одеялом.       Запоздало притворив дверь, Габриэль прислонился к ней спиной. Так прошла минута. Ни одна мысль не шла в русую голову. Кроме одной: произошло нечто из ряда вон выходящее, раз Габриэль, чем-то встревоженный, заявился к ним без предупреждения. А раз здесь, в Италии, всё более-менее выровнялось, то неужели что-то произошло там, в Кортлине?       — Нет! — неожиданно рявкнул Кастиэль, заставив мелко вздрогнуть. Однако Кастиэль, кажется, не заметил даже подпрыгнувшего сердца — синий взгляд сверлил не произнёсшего ни слова Габриэля. — Не нужно! — тише и несколько отчаяннее добавил он.       Дин непроизвольно сглотнул. Не понимая, какая мысленная перебранка сейчас происходила, но поддавшись панике, охватившей его ангела, накрыл холодную щёку ладонью, подсознательно желая успокоить того. Кастиэль лишь на секунду удостоил его нечитаемым взглядом и снова посмотрел на своего брата, который застыл статуей, подпирающей дверь.       — Вдруг это и его касается? — разрушил напряжённую тишину непривычно мёртвый голос Габриэля. О ком шла речь — уточнять не стал, но что-то подсказывало, что о нём, о Дине. И, как видимо, Гейб решил перейти на устную речь только из-за него.       — Ошибаешься.       — Что я должен знать? — Голоса Дина и Кастиэля прозвучали одновременно, как и встретились их глаза.       — Ничего, — резковато ответил ему Кастиэль.       Нахмурившись и словно обжёгшись, Дин одёрнул руку от холодной щеки. От него снова что-то скрывали. Его снова ни во что не ставили!       — Кас.       Дверь открылась, запустив полосу яркого света, и с тихим бормотанием, подзывающим Кастиэля выйти, Габриэль выскользнул из номера.       — Кас, — твёрже повторил Дин.       Кастиэль не смотрел на него. Заметив, что тот собирается встать, Дин схватил его за запястье, но холодная рука легко выскользнула из слабой, ничего не значащей человеческой хватки. Кастиэль поднялся, но от кровати отойти не решился — мялся, словно хотел что-то сказать. Однако остался нем даже на тихое шипение Винчестера, когда тот сел, смотря на Новака исподлобья.       — Кастиэль, — слабым шёпотом позвал Дин ещё раз. — Что происходит? — Голос окончательно подвёл — дрогнул, и Дин, поджав губы и опустив голову, замолчал. Краем глаза он заметил робкое движение тонких пальцев в свою сторону, но те, сжавшись в кулак, вернулись на место.       — Я ненадолго, — мягким тоном отозвался Кастиэль, словно ничего и не произошло. Словно это не он только что рявкал на Габриэля, защищаясь, как раненый зверь от неведомой опасности, и не он с такой лёгкостью оставил своего человека, скрыв от того что-то. Но каким бы вкрадчивым ни был голос, вампирские чары не достигали человеческих ушей. — Не стоит… беспокоиться, Дин. Просто небольшие неприятности на работе. Оденься и… подожди немного.       Дин фыркнул, не став провожать тихо ушедшего Кастиэля взглядом.       Неприятности? Да какие человеческие проблемы могут настолько встревожить Первозданного?! И ладно, если б Кастиэль являлся простым человеком, которому работа действительно важна, но ведь тот не нуждался ни в грошах, что платили медикам, ни в еде за эти гроши!       Придвинувшись к изголовью кровати, Дин, не переставая хмуриться, прислушался.       Тонкость стен отеля могла бы поспособствовать подслушиванию разговора, но не в случае с Первозданными. В коридоре оказалось настолько тихо, что наводило на две мысли: либо братья общались мысленно, либо вовсе ушли. Судя по топоту и незнакомым звонким голосам, что беззаботно прошли за стенкой, — действительно ушли.       Оставшись в полном одиночестве, Дин перевёл взгляд на себя и подтянул ноги к животу. Грубая ладонь накрыла колено и невесомым движением спустилась по внешней стороне бедра, задев парочку синяков. Всё-таки не сдержался. Но это даже радовало. Радовало то, что есть хоть какое-то напоминание о прошлой ночи, о Кастиэле без тайн.       — Ненормальный, — пробубнил о себе Дин и рывком поднялся.       Слабость в ногах, о которой Винчестер и не подозревал, заставила покачнуться, и, если бы не стена — не обошлось бы без разбитого лица.       Чертыхнувшись под нос и понося одного вампира на чём свет стоит, Дин по стенке добрался до ванной комнаты.       Утренние процедуры, приведение себя в человеческий вид и поиск одежды, специально оставленной Касом, заняли не так много времени. Но даже после прошедших двадцати минут Кастиэль не вернулся.       Подтянув бермуды и поправив тенниску, Дину оставалось только гадать, каким образом домашняя одежда Каса, в сторону которой тот, кажется, даже не смотрел, пока они второпях собирались, оказалась в ванной на месте его собственной. Но стоило натянуть одежду, пропахшую Касом, как на теле появилось ещё одно напоминание о нём. Дин не мог сопротивляться — морозный аромат мяты до приятного щекотал нос, чтобы отказываться от предложенных вещей.       Как бы невзначай подойдя к креслу, на котором вчера сидел Кастиэль, Дин глянул на сидушку, заглянул за само кресло, под него, но блокнота так и не нашёл. Тогда взгляд, словно манимый магнитом, притянулся к комоду под телевизором. Однако ни на нём самом, ни в первом ящике, ни в том, что сбоку, не оказалось искомой вещицы.       «Не с собой же забрал?» — гадал Винчестер, даже не зная, зачем ему этот блокнот.       Однако опасения не оправдались — блокнот притаился в самом нижнем ящике, будучи убранным в дальний угол.       «И за кого ты меня принимаешь? За ребёнка пяти лет? — негодовал Дин, мысленно обращаясь к Касу. — Тоже мне… Убрал подальше и думал, что не найду»       Бубня недовольства под нос, Дин осторожно поднялся с корточек и прошествовал во вторую часть номера, отведённую под небольшую гостиную.       Света не хватало, а окно в пол и такая же стеклянная дверь рядом не играли роли — тяжёлые облака и накрапывающий дождик, навевая мрачную тоску, поглотили солнце. Не став утруждать себя и возвращаться к выключателю, Дин с ногами забрался на софу, бросил короткий взгляд на постукивающий дождь перед собой и щёлкнул по кнопке торшера, тем самым залив пространство поблизости тёплым светом. Устроившись на мягкой подушке поудобнее и используя согнутые ноги в качестве подставки, Дин открыл таинственный блокнот. Где-то на краешке сознания мелькнула мысль, что некрасиво брать чужие вещи и залазить в чужие мысли, но не этим ли жил Кастиэль? Так что квиты. Почти.       Как оказалось, первые белые страницы пустовали, как бы говоря: «Здесь ничего нет, положите на место». Начиная с пятой пошли наброски.       Быстрые, не очень аккуратные, что не входило в стиль Кастиэля, и все так или иначе изображали что-то связанное с природой: лиственные деревья, пучки трав, какие-то цветы, просто широкие ветви и прочие абстракции. Но чем дальше, тем шустрые и небрежные абстракции набирали всё бóльшую плавность и аккуратность, и разобрать, что же Кас хотел донести, становилось проще.       К середине блокнота творения Кастиэля стало сложно называть «набросками» — уж слишком много деталей появилось, слишком реалистично выглядел лес, сотканный тонкими нитями шариковой ручки. Словно не рисунок, а фотография или печать. И если раньше на листах действительно были наброски то одного, то второго, — и всё в кучу! — то сейчас перед глазами «вырос» настоящий лес. Незнакомый, лиственный, какой-то первобытный и незнающий человеческого лика.       Замедлившись, Дин, сам того не замечая, восхищённо рассматривал каждую из полноценных работ Кастиэля. Мозолистые пальцы подолгу плутали по стволам деревьев, траве и листве, никак не решаясь перевернуть лист и окунуться в следующий пейзаж.       С замершим сердцем разглядывая следующую работу, которая знакомила с поляной, окружённой юными деревьями и точно залитой солнечным светом — воображение само дорисовывало детали, неподвластные ручке, — Дин никак не понимал, почему Кастиэль, способный вытворять такое, никак не мог нарисовать его портрет. Неужели у него, Дина, настолько ужасное лицо, что лучше рисовать лесные просторы, чем его?!       Обиженно поджав губы, Дин дотронулся до своей щеки. Но, поругав вампира за неспособность нарисовать его, продолжил своё занятие.       На следующем листе притаилась, кажется, та же поляна — просто с другого ракурса. Словно кто-то, от чьего взгляда рисовал Кастиэль…       Дин недоумённо нахмурился.       Мысль пришла совершенно спонтанно, и сперва он считал, что всё нарисованное — либо полностью, либо частично придумано творцом. Сейчас же интуиция подсказывала, что все эти места не высосаны из пальца, а действительно когда-то существовали. Возможно, даже сам Кастиэль являлся тем самым «кем-то», кто засвидетельствовал их, не используя чужие воспоминания.       Вернувшись из мыслей, Дин перевернул лист. Всё та же поляна с прошлого ракурса, но на несколько шагов дальше. А ещё… Кастиэль впервые изобразил живое существо.       На краю поляны стоял олень. Непохожий ни на одного из тех, что Дин видел тогда на озере. Вообще не похожий ни на одного оленя, которого он когда-либо видел! И без разницы: живого или чучело на стене.       От этого оленя прямо-таки несло величественностью, присущей вожакам, лидерам, князьям. Взгляд благородный, направлен прямо на смотрящего. Но ростом, наверно, не будет отличаться от себе подобных. Ещё одно странной и в тот же момент удивительной вещью оказались рога: больше, со множеством ответвлений, словно являлись не костями, а настоящими голыми ветвями, и, должно быть, очень тяжёлыми и несуразными для лесного царя. Но то, как животное держалось, не свидетельствовало о предполагаемых неудобствах, причиняемых рогами, — наоборот, те казались для него пушинками или зелёными веточками.       С осторожностью проведя пальцами по нарисованному оленю, Дин погряз в раздумьях.       Зачем Кас рисовал всё это? С какой целью? Могло ли это навевать приятные воспоминания о старых временах или успокоить после разговора с Амарой? И не менее главный вопрос: что это за олень? Выдуман ли? Или у леса когда-то имелся такой хозяин? Если такое благородство действительно когда-то существовало, то, наверное, являлось первозданным существом? Может быть… Тех же страхолюдин-русалок никто не отменял, а тут почти простой олень с не очень простыми рогами.       Пожав плечами, Дин перелистнул страницу. Пустая. И следующая тоже. А вот на третьей оказался человек. Парень. Хотя на язык напрашивалось слово «юноша».       Поджарое тело, прикрытое какой-то простынею через плечо, голая спина, острые лопатки, волосы средней длины, лица не видно, а в пальцах зажат венок из каких-то трав. Точно молодой бог, спустившийся на землю, чтобы разочароваться в ней. На вид ему было не больше двадцати — точно герой какой-нибудь старой пьесы о неразделённой любви. Но точнее сказать возраст не получалось — юноша не был изображён настолько же детально, как лесные пейзажи, и это навело на мысль отнестись к Касу снисходительно — может, тот просто не умел рисовать людей?       И всё же… Ладно олень, ладно лес, но какой-то пацан в одной короткой тряпке? Даже несмотря на скупость деталей, незнакомец выглядел гораздо утончённее, чем…       Дин отвёл глаза.       Выглядел намного лучше, чем он. Точно молодой, никем не сорванный и не растоптанный росточек.       Неожиданно память подбросила слова Люси о том, что он на кого-то похож, и взгляд прошёлся по тонкой фигуре. Фыркнув и пробормотав, что это бред полнейший, Дин поскорее перелистнул страницу, а то так и додуматься, что на прошлой Кастиэль изобразил умершего любовника, недолго.       На следующей странице ситуация оказалась не лучше, и Дин подумал о том, чтобы вернуть блокнот на место и больше никогда не вспоминать больную фантазию Каса — иначе он не мог это назвать, ибо проще поверить в нимф и русалок, чем в… это.       Перед ним снова оказался человек. Ну, почти.       Исполнен получше, мышцы покрепче, возрастом постарше, лица не видно, на теле более приличная тряпка с поясом в виде ивовой ветви, волосы немного длиннее, чем у него… А из головы торчат рога, похожие на те, с которыми изображён предыдущий олень, но гораздо меньше, аккуратнее и украшены тонкими нитями, словно мужчина забрался в паутину, но даже это сделал со вкусом.       Воздержавшись от комментариев и дополнительного рассматривания, Дин молча перевернул страницу. Снова парочка пустых, а за ними то, что он искал и видел вчера.       Его портреты по плечи, оставленные без верхней части лица. Причём все. Даже те, где его челюсть выглядела помоложе. И как оказалось, Кастиэль постарался: куча недоделанных работ на целых три страницы. Уже смирившись, что Касу даны только тела без голов, животные да пейзажи, Дин перелистнул лист и дёрнулся, словно обжёгшись — как минимум лицо точно обожгло!       Подняв глаза к потолку, он быстро зашептал ругательства, адресованные Кастиэлю, и только через несколько минут, когда щёки жгло уже не так сильно, нерешительно опустил глаза на лист, который было бы неплохо сжечь.       — Лучше б чем полезным занялся, — еле слышно процедил Дин и сполз чуть ниже, стыдливо рассматривая последний рисунок в тёплом свете торшера.       Последняя работа посвящалась ему, но Кастиэль не дождётся от него похвалы! Ни в жизнь! И все его слова о том, что Кас не знал, как закончить портрет, — брехня!       Прекрасно знал и отлично продемонстрировал на его примере.       На белом листе Кастиэль увековечил его, Дина, во всех красках: смятая простынь, на которой растянулось голое тело, руки заведены за голову, одна нога свисала с края кровати, вторая — согнута и грозила стянуть полотенце с бёдер. И взгляд. Взгляд, от которого даже у него мурашки пробежались по телу и память нарисовала вчерашние картины. Наполненный желанием взгляд, обжёгший даже его самого.       Дин непроизвольно сглотнул и прикусил нижнюю губу. Вопреки румянцу, охватившему веснушчатые щёки, зелёный взгляд намертво приклеился к себе нарисованному.       Кастиэль видел его таким. И посчитал нужным запечатлеть увиденное на бумаге.       Если же в планы Каса входило вогнать Винчестера в краску, чтобы на будущее поубавить интерес, то у него вышло. И одновременно нет. Желание, передавшееся от рисунка, поползло по коже, постепенно охватывая его.       — Понравилось? — прошептал низкий голос с хрипотцой над самым ухом, покрыв кожу очередными колючими мурашками.       Дин дёрнулся и с хлопком впечатал себя нарисованного Кастиэлю в лицо.       — Да иди ты!       Кастиэль тихо выдохнул и перехватил бумажное оружие, а Дин опустился ещё ниже, почти что ложась на спину, и скрестил руки на груди. Недовольный зелёный взгляд вперился в блокнот, за которым пряталось прекрасное лицо. Белая кисть плавно отодвинула бумажную стенку наполовину, продолжая скрывать нижнюю часть лица, и раскаивающееся синее небо встретилось с тёмной зеленью.       Тёплый свет торшера подсвечивал смольные кончики волос, и приходилось щуриться, из-за чего выражение лица охотника принимало более грозный вид, как думалось Дину.       Дождь разошёлся, и теперь тяжёлые капли вовсю били по стеклу, создавая свою странную песнь, которая наводила на два вопроса: сколько времени он здесь провёл и как долго Кастиэль наблюдал за ним?       — Кас, так и будешь молчать?       — Ты очень красивый, Дин. — И снова они сказали абсолютно разные вещи одновременно.       Дин фыркнул и закрыл глаза. Прохладные пальцы невесомо коснулись его щеки и тут же исчезли, но так и не вызвали никакой реакции.       — Я принёс поесть, — тихо сообщил Кастиэль, но и слова не нашли отклика. — Хорошо, — выдохнул Новак через несколько секунд. — Расскажу всё, что захочешь. Но при одном условии, Дин.       Дин открыл глаза, но Кастиэля перед собой не обнаружил — тот успел отойти к столику у противоположной стены. Кастиэль приглашающе отодвинул стул, опираясь на спинку.       — Ты поешь.       Зелёный взгляд удивлённо перетёк на столик. Как он появление еды-то пропустил? Даже не заметил аромат свежей выпечки, заполнившего комнату, — да и та, похоже, успела остыть.       Заинтересованно приподнявшись на локте, Дин замер. Попался на крючок!       — Кас, ты правда всё расскажешь? — недоверчиво спросил он.       Однако один лишь взгляд на Кастиэля, и всё становилось ясно: будь тот губкой — из него можно было бы выжимать раскаяние вёдрами. Поверив без лишних слов, Дин поднялся под внимательным взглядом синих глаз и сел на предложенное место, оказываясь спиной к балкону.       Холодные пальцы, явно полагая, что останутся незамеченными, и пародируя дуновение ветерка в закрытом помещении, прошлись по задней части шеи. Место соприкосновения моментально покрылось гусиной кожей, и Дин бросил взгляд на Кастиэля, который успел сесть напротив. Однако опустить глаза оказалось сложнее.       Синева глаз мягко и всё так же сожалеюще переливалась в полумраке и лишь чуть-чуть принимала более холодные, кристальные оттенки под дальним светом лампы. Желания не побороть. Хотелось прикоснуться. Или… Нет! Стало жизненно необходимо прикоснуться.       Но продолжая строить обиженную и расстроенную физиономию, Дин опустил глаза на поднос и как бы невзначай положил левую руку на стол. Особого аппетита не было.       Принесённый Касом завтрак не сильно отличался от вчерашнего: кофе, хрустящие тосты, какой-то джем в пиалке, омлет, посыпанный зеленью и другими специями. Присутствовало лишь одно отличие — парочка румяных улиточных полумесяцев, то есть круассанов, которые расположились дальше всего от него, словно должны были стать приятным завершением трапезы, а не её началом. Но кто собирался следовать правилам, которые не факт, что существовали? Вот и Дин не стал начинать с омлета и под тихий вздох Кастиэля потянулся через весь стол к выпечке.       — Пожалуй, это единственное, что я способен предугадать в твоём поведении.       Винчестер не обратил внимания на размытые слова. Тонкие пластинки-крошки посыпались на поднос — слоёный полумесяц легко разломился надвое, демонстрируя щедро наполненные кремом внутренности.       — Я жду. — Дин поднял глаза на Кастиэля.       Пальцы слегка сжали мягкое тесто, из-за чего густая начинка грозила вот-вот проститься с местообитанием, но Дин не обратил на эту угрозу никакого внимания и неспешно приблизил половинку кремовой части ко рту.       Под задумчиво-пристальным взглядом любой бы подавился, но не Дин, сутками находящийся в объятиях подобного внимания. Тем более в их случае подавиться должен был вампир.       Язык медленно подобрал прохладный густой крем, и острый кадык на белой шее дёрнулся.       Мысленно хмыкнув, на этот раз Дин не стал испытывать терпение вампира, да крем оказался слишком вкусным, чтобы тянуть. Откусив небольшой кусок, он принялся ждать. Синий взгляд перешёл куда-то ему за плечо, к окну, и замер.       — Каждый раз, — прошептал Кастиэль через полминуты тишины, нарушаемой человеческим дыханием и танцем капель по стеклу. — Абсолютно каждый раз я уверен, что поступаю так, как надо, что делаю так, как будет лучше. И каждый раз ошибаюсь, Дин.       Пальцы, подхватившие вторую половинку круассана, замерли у рта, а успевшая скрыться за пушистыми ресницами зелень вновь взглянула на ангела перед собой.       Разве мог такой, как Кастиэль — существо, видавшее взлёты и падения человечества на протяжении тысячелетий, — ошибаться?       «Может», — таков был ответ человеческого эгоизма.       Но ведь ошибки Кастиэль начал совершать только, наверное, с их встречи. С самой первой, которую Дин никак не мог отрыть в завалах памяти.       И все ошибки были связаны с ним, с Дином.       Плохо ли это или нет — не знал. Сожалел ли Кас о своих ошибках — смотря каких. Но ни первую, ни вторую встречу Дин бы не хотел считать той ошибкой, о которой Кастиэль бы сожалел.       Пока ни капли не понимая из того, что сообщил вкрадчивый низкий голос, Дин продолжил жевать и поспешно закинул в рот остатки выпечки, не получая никакого наслаждения — только медленно растущее чувство заполненного желудка. Вместе с тем, как он продолжил есть, Кастиэль продолжил говорить.       — На работе и правда возникли проблемы. Люди напуганы, и Габриэлю придётся вернуться. Точнее, брат уже как час в пути.       Смысл слов постепенно дошёл, и Дин замер, недоумённо сведя брови. Какие люди? Чем они напуганы?       — Ты уверен, что мне стоит продолжить есть, Кас? — решил уточнить Дин. — Так и подавиться недолго.       Кастиэль посмотрел сначала на поднос еды, затем на него.       — Да, с моей стороны получилось несколько необдуманно, — кивнул он сам себе и сцепил пальцы в замок. — Но, Дин, тебе нужно поесть.       — Аппетита нет, — признался Винчестер в своём недуге.       — Дин. — Кастиэль немного наклонил голову к плечу и прищурился. — Солнце моё, поешь, пожалуйста. Хотя бы чуть-чуть.       — Приятных новостей для обсуждения совсем не будет?       Дин вздохнул и всё-таки взял тост, попутно окуная острый краешек в джем.       Кастиэль покачал головой, поселив в душе не самые весёлые мысли и предположения о случившемся. Неужели даже в забытых богами городках происходит нечто из ряда вон выходящее, что способно не просто пошатнуть жизнь населения — вселить страх в народ?       Дин жевал без особого желания — желудок сводило от повисшего напряжения, но именно это напряжение и жажда узнать, что же произошло, подгоняли челюсти работать усерднее.       Видимо, решив не смущать лишний раз, Кастиэль вернул взгляд к окну, но намёк на улыбку не остался незамеченным человеком.       — Почему Амара подхватила твою манеру и назвала меня… маленьким солнцем? — Расправившись со всем хлебобулочным, но даже не взглянув на нормальную еду в виде омлета, Дин сделал глоток остывшего кофе и воспользовался обещанием Кастиэля всё рассказать. Правда, он не ожидал, что может смутиться, произнеся вслух нечто подобное. В итоге последние слова прозвучали едва ли разборчивее бормотания под нос.       Ответа не последовало. Как оказалось, синева попросту застыла, смотря ему за спину, вследствие чего сложилось ощущение, что позади кто-то был. По спине пробежались мурашки, и Дин обернулся. Никого. Только непогода за окном. Непонимающе изогнув бровь, охотник пересёкся с вампиром взглядами.       — Для меня это тоже… стало неожиданностью, — неопределённо пожал плечами Кастиэль.       «С каждым разом врёшь всё лучше, — мысленно ответил ему Дин, делая большой глоток. — Даже глаз не отвёл»       Однако недовольства не обрели устной формы. Немного обидно, что Кастиэль, которому подвластны чужие мысли, притворился, что ничего не знает. Снова. Но эту странную тему Дин предпочёл сам же и закрыть. Сказала и сказала. Пускай, но… Всё же лучше, чтобы только Кастиэль мог его так называть.       — Продолжим? — Дин с лёгким стуком поставил опустевшую чашку на поднос.       — Позволь. — Кастиэль накрыл его руку своей и перевернул ту, устроив пальцы на венке, где прослеживался немного ускоренный пульс.       Тонкие пальцы приятно охлаждали кожу, но совершенно не способствовали успокоению.       — Так что произошло? — Зелёный взгляд опустился на запястье и через секунду поднялся к сини. — Что я должен знать, Кас?       — На мой взгляд, ничего, но брат считает иначе. — Дин насупился, но низкий голос с хрипотцой как начал говорить ровно, так и продолжил. Кастиэль прикрыл глаза и свободной рукой потёр переносицу. — Одна жительница пережила сильный испуг и попала больницу. Что с ней произойдёт — ни я, ни Габриэль, ни его люди, сообщившие новости, не знаем. Причиной же испуга является…       Внезапная пауза подпитала нехорошее предчувствие, терзавшее Винчестера.       — ...подарочная коробка, обнаруженная на крыльце.       Многозначительный взгляд навёл на догадку, кто мог быть отправителем — тот самый полукровка вновь объявился, а жертвой тогда стала…       — Кто она?       Казалось, ответ лежал на поверхности, но Дин всё же понадеялся, что ошибся. Кастиэль убрал руку от лица и открыл глаза.       — Миссис Моусли.       Кастиэль говорил очень тихо — приходилось напрягать слух, но знакомое имя из его уст уподобилось громовому раскату. Миссури. Сердце тревожно забилось — холодная хватка на запястье усилилась.       Он же… специально покинул добродушную знакомую отца, чтобы уберечь её от опасности, а выходит… сделал лишь хуже? Подставил ни в чём неповинного человека?!       Тонкие пальцы, уже не следившие за подскочившим пульсом, намертво сковали широкое запястье. Зелёный взгляд потерянно метался по столу, и Дин не заметил, когда Кастиэль успел оказаться рядом.       — Дин, солнце, ты ни в чём не виноват, — спокойно шептал Кастиэль, прижимая русую голову к своему животу и беспорядочно перебирая короткие пряди. Дин выдохнул и сам повернулся к нему, утыкаясь лицом в холодную рубашку, пропахшую мятой. Стало спокойнее. — Останься ты там — было бы хуже. Пожалуйста, Дин, поверь.       «Виноват», — считал Дин, но всё равно угукнул.       Кастиэль нёс не пустые отговорки — слова, в которые нужно верить, но Дин не мог. Он навлёк беду на Миссури — женщину, что приютила обоих Винчестеров, — и теперь её жизнь на его совести.       Если бы он не приезжал, если бы Джон не обратил внимания на то сообщение, если бы они с отцом никогда не появлялись в Кортлине…       Кас.       Дин сжал ткань брюк Кастиэля, позорно цепляясь за того.       «Какой же ты эгоист, Винчестер! — зло шипел внутренний голос. — Неужели собрался окончательно переметнуться на сторону кровососущих? Предашь людей, отца, брата? И всё из-за любви к вампиру?!»       Сжав зубы, Дин поморщился. Благо, Кастиэль сейчас не видел его лица и не слышал мыслей.       Да. Да, да и да! И сколько раз ни спроси, всегда будет один ответ: да!       Из-за любви к вампиру он закроет глаза и перешагнёт через свои принципы! И как бы больно ни было его охотничьей, человеческой части смотреть на смерти невинных, она согласна с ним, потому что за каждую жертву Дин отомстит. У него появятся силы, и тогда он отомстит и продолжит семейное дело… немного в иной форме. И никого он не предаст!.. Не предаст… Никого…       «Молодец», — с хмыком раздалась пугающая похвала от самого себя.       Всё? Начал сходить с ума? С такой-то жизнью пора бы.       С выдохом прогнав все мысли, Дин задал следующий вопрос:       — Кас, а что… было в коробке?       И почти не узнал свой голос: охрипший, неразборчивый и какой-то напуганный.       Кастиэль ответил не сразу. Движения прохладных рук замерли, будто Кас застопорился, но уже через мгновение возвратились в прежнее русло, став подозрительно нежнее.       — Человеческая кисть. Левая. Говорят, мужская. — Между каждым словом стояла длинная пауза, словно Кастиэль вытягивал из себя информацию клешнями. И чем дальше, тем тише звучал бархатный голос, а когда он совсем затих — Дин не знал, как дышать и нужно ли это теперь.       Джон. Его отец! Эта красноглазая тварь наконец-то приняла меры, и теперь!..       В горле застрял комок парализующего всё тело ужаса. Не так страшно, как наблюдать за корчащимся от боли любимым, но сейчас тело сковал страх совершенно иной категории — страх за отца.       Они опоздали! Он опоздал! Он ничего не предпринял! Он! Он!..       Он…       Лёгкие рефлекторно попытались набрать воздуха — всхлип, не вышло. Невидимые когти до боли сдавили грудную клетку, и бросило в жар. Хотелось кричать. Просто крикнуть, чтобы хоть как-то выпустить боль, но Дин лишь сильнее сжал челюсти и зажмурился, изо всех сил пытаясь успокоиться. Однако фантомное змеиное тело, накрепко обвившее шею, стягивало свои кольца лишь сильнее.       Жарко, больно, душно…       И совсем некстати чёртова фантазия возвела за сомкнутыми веками подобную сцену, но уже с участием его отца: вот огромная змея, хищно сверкнув жёлтыми глазами, обвивала ноги, туловище, руки и шею Джона, а потом какая-то тень с помощью его же мачете отсекла тому кисть…       Отцовский крик звоном застыл в ушах. Левую руку обожгло, и тело прошибло мелкой дрожью — Дин распахнул глаза. Именно в этот момент воздух, пронзая тысячами колючих льдинок, ворвался в лёгкие.       Только сжаться в комок и перевести дух не получилось — приятно холодные ладони обхватили пылающее жаром лицо.       Несколько раз моргнув и сфокусировав взгляд, Дин тупо смотрел на бледные губы, которые быстро шевелились, что-то нашёптывали, но ни звук, ни смысл не доходил до цели. Краем глаза, Дин заметил, что что-то изменилось. Как минимум, стол стал выше, либо…       Это он сидел на полу перед Кастиэлем.       Странно, но от боли, что несколько долгих минут терзала и душу, и тело, не осталось и следа, словно всё пережитое — изнуряющее наваждение, после которого слабость тяжёлыми кандалами сковала конечности.       Дин осторожно выдохнул и снова закрыл глаза, чтобы через пару секунд резко распахнуть их.       Что это было?       — Что ты сказал? — безмолвно — одними губами, но с надеждой спросил Дин.       — Это не Джон Винчестер, — в который раз уверенно повторил Кастиэль. — Это рука не может принадлежать… твоему отцу.       Дин непонимающе моргнул, но через секунду рывком поднял руки и вцепился в белые запястья. Ни один мускул на бледном лице не дрогнул — Кас совсем не придавал значения слабой хватке дрожащих пальцев.       — Кас… Почему? — всё, на что хватило сил.       Бескровные губы дрогнули, и Кастиэль медленно опустил руки, не отрывая их от вспотевшей медовой кожи: от щёк вниз по шее и к плечам.       — Кас?       Синий взгляд, в котором всё ещё плескался недавний испуг за человека, странно остекленел. Словно Кастиэль вспоминал нечто неприятное.       Когда же Кас заговорил, его голос напоминал не бархат, а скомканную бумагу. Надломленный.       Пустой.       — Потому что именно в этой руке будет зажат охотничий нож, который пронзит твоё сердце.       Руки безвольно упали на колени, плечи опустились на выдохе.       Не отец.       Дин наклонился вперёд и опёрся лбом о плечо Кастиэля.       — Ди-ин, ну почему же ты такой? — негодующе шептал Кастиэль, прижимая его к себе. Дин же просто закрыл глаза, слабо радуясь возможности дышать и вместе с тем иметь возможность наслаждаться морозным запахом мяты. — Зачем так остро реагируешь, даже не дослушав? Почему радуешься, что жив-цел тот, кто станет причиной твоей же смерти?       — Не знаю, что произошло, — признался Дин, пропустив все вопросы. Господи, какой же он слабый, немощный… — Внезапно воздух кончился, и…       — Паника?       Дин пожал плечами.       — Похоже на то. Не знаю. Не понимаю, Кас. — Пальцы сжали тонкую ткань рубашки. — Мы можем вернуться?       Конечно, чувство, названное паникой, благополучно улеглось, но оставило осадок — нехорошее предчувствие, чутьё, твердящее, что всё не так просто.       Кастиэль хранил молчание, и Дин, к которому вернулись силы говорить, постарался придумать что-нибудь убедительное:       — Кас, это ведь шанс. С помощью видения мы можем узнать, где появится мой отец, и увезти его в безопасное мес…       — Дин, он собирается убить тебя! — отчаянно прошипел Кастиэль, чуть ли не вжимая крепкое тело в себя, словно желая слиться с ним и тем самым сберечь.       — Да плевать, Кас! — не выдержал Дин, не отнимая головы от плеча. — Ты же ни за что не позволишь этому случиться!       Кастиэль зарычал. Низко, по-звериному, отчаянно. Не с целью напугать — от безысходности.       Миг — мир перевернулся, спина встретилась с мягким ковром, тяжёлые капли, словно пытаясь прорваться внутрь, бешено тарабанили по стеклу в шаге от головы.       Оказавшись прижатым к полу, Дин вздёрнул подбородок, но не попытался сопротивляться: бесполезно. Нависший сверху Кастиэль давил на плечи, лишая любой возможности подняться, да и Дин в принципе не собирался мериться с Первозданным силами — только упрямо смотрел на прекрасный лик, искажённый злостью и болью. Синева глаз метала молнии, как небо во время грозы, но у неё никак не получалось достучаться до упрямой зелени, что уподобилась травинке, которую не могла склонить к земле ни одна дождевая капля.       Однако безмолвное противостояние продлилось недолго.       Давление постепенно исчезло, утробное рычание стихло, а из окружающий звуков осталась лишь нескончаемая песнь дождя. Бледные губы сжались в тонкую нить, выражение лица стало нечитаемым. Кастиэль сел ему на ноги и отвёл потухший взгляд — только тогда всякая строптивость покинула зелень.       Кастиэль… сдался?       — Не нужно возвращаться, — не громче постукивания дождевых капель произнёс Кастиэль.       Нет, не сдался. Точнее, частично: перешёл на мольбу, которой Дин не мог внять. Наверное, будь Кастиэль человеком, то нежеланные слёзы выдали бы его с головой, но тех не было и никогда не будет.       — Кас… — Дин собрался приподняться, но холодная рука метнулась к нему и прижала обратно к полу быстрее, чем он успел шелохнуться. Возмущённый вздох застрял в горле. — Ты! Кас!       Кастиэль, обратившись мраморной статуей, удерживающей человека всего двумя пальцами, не опустил к нему глаз. Дин раздражённо выдохнул и обхватил белое запястье обеими руками. Холодное, каменное, оно совсем не поддавалось, и вскоре попытки сдвинуть его прекратились.       — Мы же можем воспользоваться этой информацией! — Дин не прекращал попыток достучаться до Кастиэля. — И плевать, какие у Джона планы на мою жизнь! Можно же просто не явиться в то место, и всё! И всё будет нормально, Кас! Кас!..       Резко выдохнув, Дин повернул голову набок, а руки, слабо цепляющиеся за холодное запястье, окончательно опустили то и обессиленно упали на ковёр.       — Ладно, это ненормально, — уже спокойнее подвёл Дин. — Не знаю, что именно побудит отца зарезать меня, — зелень глаз покосилась на вампира, который мог стать причиной отцовского гнева, — но я должен убедиться, что с ним всё в порядке и что этот полукровка либо мёртв, либо больше не сможет ни до кого добраться. Для меня это важно, Кас. Очень важно. Из-за охоты этого красноглазого начали страдать невинные люди, а мы всё ещё греем зады в Италии… Кастиэль, ангел, поехали обратно. Пожалуйста.       Только в конце его монолога Кастиэль тихо выдохнул и возвёл глаза к небу за окном.       — Я не буду держать — ты и так, похоже, уже всё решил для себя, — раздался уставший голос через несколько минут. — Я поддержу все твои начинания, Дин, стану щитом и опорой, но…       Кастиэль сделал паузу, посмотрел на него и той рукой, что держал, очень нежно — с любовью — огладил веснушчатые щёки и контур полных губ.       — Я бы хотел, чтобы ты выбрал меня, Дин.       Несмотря на тень улыбки, слова, что вышли из этих самых уст, несли в себе слишком много щемящей тоски.       Не успел Дин ни подумать о чём-либо, ни переубедить Кастиэля в обратном, как тот легко поднялся и открыл балконную дверь, запустив холодный воздух внутрь и усилив звуки дождя. Дин молча сел, опираясь на колени, и оглянулся через плечо на своего ангела, который, видимо, решил освежиться или остудиться. Кастиэль неподвижно стоял, опираясь спиной на панорамное окно возле такой же прозрачной двери, и, заломив руки за спину, подставлял лицо под чистые дождевые струи. Немногочисленная одежда, что была на том, потемнела и прилипла к стройному телу.       — Не выходи — простудишься, — произнёс Кастиэль пустые слова, когда Дин поднялся с пола и подошёл ближе. Только на промозглый балкон так и не ступил — отзеркалил позу Кастиэля с сухой стороны стекла.       — Кас, — негромко позвал Дин и вытянул руку немного в сторону. Холодные и мокрые пальцы переплелись с абсолютно противоположными им — сухими и тёплыми, и Дин закрыл глаза. — Люблю тебя.       — И я тебя, Дин. Больше жизни, — прошептал Кастиэль. — Как твоё самочувствие?       — Всё нормально, Кас. Не переживай лишний раз, а то седина будет не к лицу, — беззлобно рассмеялся Дин, но через несколько смешков притих. — Шучу. Тебе всё к лицу.       Прямо-таки затылком почувствовав, как Кастиэль закатил глаза, Дин улыбнулся.       — Правда, всё в порядке, ангел. Просто… слишком много неприятных новостей. — Сообщать о том, что после фантомного удушья левое запястье странным образом покалывало, как при онемении, Винчестер не стал.       «Н-да, чувствителен», — несколько разочарованно скривил губы Дин.       — Спасибо, Кас.       — Ещё ничего не сделано.       — Всё равно спасибо.       Сквозь шум непогоды с той стороны окна прорвался несдержанный вздох.       — Если бы ты только знал, как я боюсь тебя потерять, — пробормотал Кастиэль, и от этих слов человеческое сердце болезненно сжалось.       «Знаю, — мысленно ответил ему Дин, сжав зубы, — Кастиэль наверняка планировал оставить вырвавшееся бормотание между собой и дождём. — Но ничего не могу с собой поделать»