Солнце умирает в сумерках

      — Не могу понять, — покачал головой Кастиэль с тревогой в голосе, говоря при этом чересчур быстро, но Дин чудом смог различить слова, — он слишком далеко, чтобы я мог услышать мысли.       Широкая спина была напряжена, тонкие пальцы сжались на перилах, грозя в любую секунду расщепить их, — всем своим видом Первозданный напоминал хищника — большого кота, который готовился к прыжку.       Не отрывая взгляда от Каса, Дин подошёл к нему и встал рядом. Страх возле Кастиэля не ощущался, когда должен был быть естественной реакцией, а вот напряжённость с досадой — вполне. Почему именно сейчас? Почему не чуточку позже?       Подавив вздох, Дин сначала посмотрел на лес, который таил для него неведомую опасность, а после взглянул на профиль Каса. Бледные губы, которые он совсем недавно и безуспешно попытался поцеловать, сжаты; брови сошлись к переносице; взгляд незнакомый — острый, озлобленный, сосредоточенный, — но ничуть не отталкивающий.       Обычный человек на его месте наверняка бы забеспокоился за свою жизнь.       Снова неведомый порыв, несвойственный охотнику, завладел Винчестером. Дин поддался ему и накрыл ледяную, гладкую ладонь своей, тёплой и грубой.       Кастиэль тут же встрепенулся, метнул на него удивлённый взгляд распахнутых глаз и заметно расслабился, чуть распрямив плечи. Но решимость от этого никуда не делась — наоборот, робкий жест будто подпитал её…       Точно как девица, подбадривающая рыцаря.       Поняв, какое сравнение только что привёл, Дин почувствовал жар на лице и снова отвернулся к лесу. Сейчас не время. Но Кастиэль был явно не против.       «Чёрт, Винчестер, соберись!» — прикрикнул на себя Дин, кусая губу и тем самым пытаясь подавить наиглупейшую и несвоевременную улыбку. Но от стука сердца спасться не мог и не смог бы.       Чёрт, его жизнь, возможно, прямо сейчас висит на волоске, а он радуется возможности стоять рядом с Касом и держать его за руку! Совсем спятил.       Дин не знал, что слышит Кастиэль и слышит ли тот вообще что-нибудь, пока рядом человеческое сердце отбивало чечётку… и стало отбивать ещё быстрее, когда холодная ладонь расслабленно перевернулась и пальцы переплелись. Чёрт.       Чёрт, чёрт, чёрт.       Прикусив щёку изнутри, Дин попытался взять себя в руки и перестать быть похожим на девчонку. Да и не время же! Сколько можно!..       — Анна, — со вздохом облегчения прошептал Кастиэль, подействовав на него ушатом ледяной воды.       …или можно?       Дин выдохнул следом и тут же потерял прохладу чужих рук — Кастиэль принялся поправлять рубашку. Вот только, узнав, что идёт Анна, ни один из не испытывал особой радости: Дину сестрица Каса не очень нравилась, а Кас… а Кас хмурился, пока тонкие пальцы возвращали одежде благопристойный вид.       Убрав руку с перил, Дин мельком взглянул на свою ладонь и сжал ту в кулак, всё ещё ощущая фантомное прикосновение холодной кожи к своей, небольшую досаду и щенячью радость, которая перевешивала всё, что только можно.       Через десяток секунд, Дин интуитивно поднял голову и успел на мгновение пересечься с остановившейся между деревьями Милтон взглядами. Приветливого настроя охотник не уловил.       — Пойдём, — со странной эмоцией в голосе прошептал Кастиэль и, обхватив пальцами крепкое запястье, повёл его внутрь. Да и Дин не сопротивлялся — зачем? Всё равно начал подмерзать. А стоять в мокрых носках — такое себе. Да и рука Кастиэля приятна…       Очутившись в не очень тёплом, но сухом доме, где кожа Первозданного утратила ангельский блеск, Дин тут зацепился взглядом за женскую фигуру, стоящую посреди зала.       Несмотря на приподнятые уголки губ, закрытая поза твердила о напряжённом состоянии Милтон, словно кто-то в любой момент мог выскочить из-за угла и наброситься на неё с ножом. Взгляд девушки недовольно скользнул по стене, которая отделяла кухню от гостиной, после резко переместился на сцепленные руки мужчин и, наконец, достиг Кастиэля, игнорируя существование Дина рядом с ним.       — Наедине, — бросив одно лишь слово, не терпящее возражений, Анна развернулась на пятках, размытым пятном скрываясь из виду.       Дин недоумённо нахмурился, Кастиэль вздохнул. Взгляды пересеклись.       — Скоро вернусь, — извиняющимся тоном произнёс Новак, с явной и приятной Дину неохотой отпуская тёплое запястье и такой же размытой тенью исчезая из виду. Однако через ещё одно мгновение Кастиэль показался из-за угла, держась за угол стены кухни. — Я кое-что прикупил. Поешь, Дин, — тихо и неуверенно, словно стеснялся, добавил Кастиэль и кивнул в сторону кухни.       Растерянно потерев запястье, хранящее остатки прохлады, Дин добродушно хмыкнул, смотря уже на пустое место.       Похоже, что-то да было.       Покачав головой и при этом чувствуя себя невозможно хорошо, Дин было направился на кухню, но в последний момент вспомнил о носках. Н-да, неприятно. Да и следы от него. По-быстрому найдя в рюкзаке сухие носки и сменив их, Винчестер добрался до кухни.       Как оказалось, «прикупил» — мягко сказано.       На ближайшей столешнице оказалась заботливо оставленная коробка пиццы, а возле холодильника Дин заприметил пустые пакеты с логотипом местного продуктового. Оторвав взгляд от коробки, Дин подошёл к холодильнику и открыл тот, решив проверить теорию.       Вместо крови полки холодильника ломились от человеческой еды, начиная с полезного и правильного, что точно являлось решением Доктора Новака, и заканчивая абсолютно противоположным, что перечило врачебным устоям, но приходилось по вкусу Винчестера.       Поразившись дальновидности вампира и тут же смутившись из-за количества еды, которой с лихвой хватит на неделю, Дин захлопнул дверцу холодильника.       Похоже, Кастиэль перестарался. С другой же стороны прерогатива провести неделю у Каса вызывала трепет в животе — предвкушение. Облизнувшись, Дин почувствовал не только трепет ожидания, но и голод.       «Ну, поесть, так поесть», — пожал он плечами, открывая коробку пиццы.       Как только крышка коробки оказалась приподнята, в нос ударило ни с чем не сравнимое сочетание ароматов колбасы, сыра и острых специй, и рука сама потянулась к ещё тёплому куску. Стоило хрустящему тонкому тесту с начинкой попасть на язык, как волна наслаждения накрыла с головой.       Первый кусок ушёл быстро — с пустой головой и настроем набить желудок как можно скорее. Но по мере того, как приходило чувство насыщения, удовольствие от вкусной еды притупилось, и голову начали заполнять мысли.       С какой целью пришла Милтон? Переубедить брата, чтобы не совершал ошибку, встав против семьи? Считала ли она, что он, Дин, являлся ошибкой, от которой необходимо избавиться?       Дин не знал, что и думать: не каждый день жизнь совершает подобный кульбит, когда с утра на твою голову открывают охоту доисторические вампиры, а потом у одного из них оказывается обоюдный интерес.       Обоюдный же?       Если б к нему полез какой-то парень, то вряд ли б Винчестер терпел выходки и дарил пустые надежды. А Кастиэль смотрел так… непередаваемо — если испытываешь неприязнь, то смотришь совсем иначе, а Кас смотрел ласково. Смотрел так, как Дин не заслуживал.       Смотрел так, как на первых встречных не смотрят.       И ещё Кастиэль хотел защитить его. Но, чисто гипотетически, будь на месте Дина кто другой, Кас поступил бы так же? Тоже принялся бы отстаивать чужую жизнь? Или Дин… представляет собой исключение?       «Чёрт, рассуждаю, как девчонка», — смущённо прицокнул он, щипая себя за переносицу.       На самом деле он всё ещё считал, что может постоять за себя. Ну, почти. Но понимал, что с Первозданными лучше не связываться. За одним исключением.       Но что будет дальше?       Если Дин ничего не напридумывал и Кастиэль действительно заинтересован в нём, то… что дальше? Что будет? Разве правильно охотнику выбирать вампира?       Что бы сказал Джон Винчестер?       «А стоит ли волноваться насчёт его мнения?» — поинтересовался внутренний голос, и Дин задумался. Действительно. Может, пришло время отсепарироваться, обзавестись собственной головой и путём, как сделал Сэм? Но имел ли Дин право предавать отца, который воспитал их с братом, который обучил всему и который… вовлёк их в охотничье дело против их воли и воли матери?       Дин не знал. Пока не знал, но, может, вскоре решится на последний шаг, который определит его дальнейшую жизнь.       Вот только мог ли тот, кто даже не являлся человеком, испытывать чувства, ради которых охотник должен менять привычный уклад жизни? Этот вопрос мог бы напугать его, поселив в душе сомнения, но Дин-то видел страх, мелькнувший в серых глазах, когда Кастиэль услышал чьё-то приближение; видел, как Кастиэль защищал его от собственного брата; видел тайну Кастиэля, которую тот скрывал на протяжении многих лет, — кожу. Дин видел радость Кастиэля. И радовался сам.       Хотя было и то, что заставляло сомневаться. Разве мог никем не заляпанный свет обратиться к охотнику, которому в жизнь не отмыть с себя кровь — пускай и вампирскую? Как такое ангельское творение обратило на грязное существо свой взор? Как позволило дотронуться до себя?       Стоило на секунду прикрыть глаза, как в памяти моментально возник недавний образ Кастиэля, и глупое сердце зашлось в бешеном танце, стремясь куда-то вверх: весеннее солнце сверкало на белоснежной коже тысячами тысяч кристальных пылинок, почти что ослепляя человеческий глаз; открытые участки ключиц, шеи, лица были безупречны — ни одной старой ранки, ни одного пигментного пятнышка, ни одной родинки; глаза, напоминающие застеленное хмурыми облаками небо, смотрели настороженно, неверяще, ошарашенно… с облегчением. Привычно растрёпанные волосы придавали шарму, каким-то неведомым образом дополняли ангельскую оболочку. Точно ангел, сотканный из снежной бури.       После сегодняшнего Дин не верил, что однажды сможет восхититься кем-то точно так же, как Касом. Невозможно. Никакой человек уже не затмит этого Новака: ни девушка, ни парень. Никто.       Даже не замечая, что всё это время простоял с глупой, но счастливой улыбкой, Дин положил руку напротив сердца, от которого грудная клетка ходила ходуном. Тепло. Очень тепло. И радостно, что не хватает только собачьего хвоста, чтобы повилять им.       И ведь все эти чувства вызывал тот, кто не мог подарить тепло. Тысячелетний вампир. Мужчина. Дин даже толком не знал его — знакомы-то всего ничего, — но даже охотничье нутро тянулось к этому Новаку.       Даже его охотничья суть, которая закипала, если вампиры находились где-то рядом, желала остаться подле Первозданного.       И как так угораздило-то?..       Всю жизнь Винчестера влекло к прекрасному полу, но после встречи с младшим Новаком понятие «прекрасный пол» сменило курс ровно на сто восемьдесят градусов. Но нет! Дин всё ещё не считал себя геем — парни-то не привлекали его. Его привлекал только Кастиэль. Какое-то исключение из его правил. Какое-то… желанное исключение.       Облокотившись поясницей на столешницу и тем самым перекрыв половину прохода внутрь кухни, Дин поднял глаза. Механически. Словно его взгляд ждал и чувствовал, пока охотничье чутьё благополучно молчало.       Кастиэль.       И тут-то его захлестнуло, что даже он сам испугался столь бурной реакции внутри — снаружи заставил себя остаться более-менее спокойным, но от счастливого горящего взгляда и улыбки никуда не делся. Только не прошло и пары секунд, как вид Новака потушил пыл, вернув Винчестера с небес на землю. Дин растерянно уставился на Кастиэля, предчувствуя что-то совсем нехорошее.       Кастиэль остановился в нескольких шагах от него, и у Дина даже вены зачесались от странного напряжения. Это был не тот Кастиэль, который ушёл… сколько прошло? Полчаса?       — Есть две новости, — бесцветно начал Кас. Голос, что до этого звучал ласково-спокойно, покрылся изморозью. — Джон Винчестер находится у полукровок.       Быстро переварив информацию и опустив взгляд, Дин механически кивнул. Всё-таки с отцом что-то случилось, а он потерял так много времени и нисколько не продвинулся в поисках… Чёрт.       — А как ты это понял? — шёпотом спросил Дин, не отнимая глаз от пола.       Кастиэль ответил не сразу. Впервые в присутствии Каса тишина давила на плечи.       — Дар Анны имеет недостаток — сестра не видит будущее, в котором присутствуют полукровки.       Сжав губы, Дин собирался кивнуть ещё раз, но замер. Догадка посетила его совершенно внезапно.       — Но ведь будущего не может быть и у тех, кто мёртв, да? — прошелестел он, холодея от пришедшей в голову мысли.       Кастиэль не ответил. Даже никак не отреагировал, чтобы опровергнуть или подтвердить высказывание.       Нормальный человек не отказался бы от слов утешения, но только не Винчестер. Не принято. Это он должен утешать тех, кто из-за вампиров потерял близкого человека, а не его. Тем более… Дин знал, что отец жив. Он чувствовал, что Джон жив, — это нечто охотничье, особенность их семьи, предчувствие, которое не обманывало. Джон Винчестер жив. Цел ли — неизвестно, но точно жив. Поэтому незачем поддаваться панике — нужно скорее вызволять отца из лап кровопийц.       Но с другой стороны… Дин ничего не мог сделать. Он впервые был готов признать поражение, лишь бы судьба смиловалась и дала подсказку, как в видеоигре. Однако подсказки не дождёшься — зато Кас обещал помочь. Но даже рядом с Касом Дин не смог отделаться от того, что чувствовал себя жалкой полёвкой, за которой пристально наблюдала гадюка.       — Не думаю, что твой отец мёртв, — наконец-то подал голос Кастиэль, и Дин невольно вздрогнул, вспомнив, где вообще находится. Подняв голову с немым вопросом в глазах, дождался ответа: — Мы его не чувствуем, но… просто мне кажется, что Джон Винчестер жив.       Дин заторможенно кивнул.       Ладно. Если не ему одному кажется, то тем более стоит поверить, что так и есть.       Вот только теперь, стоило Касу напомнить о себе чудесным, но безжизненным голосом, внимание охотника переключилось на вампира. Это был совсем не тот Кас. У этого будто отобрали что-то жизненно важное.       Что же сказала Анна?       Вопрос уже был готов сорваться с языка, но в последний момент оказался проглочен.       Вместо слов Дин нерешительно подошёл к Кастиэлю — тот никак не отреагировал. Не сказать, что отсутствие реакции понравилось, но Винчестера это не остановило. Искренне веря своим глазам и всему, что чувствовал, Дин опустил взгляд, сглотнул и обхватил холодные пальцы своими, где-то внутри всё ещё не понимая, что творит. Что-то толкало его так поступить. Что-то твердило, что именно это — правильно. Что это — нужно.       Теперь-то Кастиэль отмер, резко выдохнув и на крохотное мгновение сжав пальцы в ответ и тут же отпустив.       Так, ладно… Нормально. Всё нормально. Просто… Что-то произошло.       С чем, чёрт её дери, пришла Анна?!       — Дин, — без прежней мягкости позвал Кастиэль.       — Кас! — прервал дальнейшие слова Винчестер, предчувствуя неладное, и, облизнувшись, произнёс: — Сначала пообещай мне кое-что.       — Что?       — Сначала пообещай, — тихо, по-детски попросил Дин и сжал губы.       Кастиэль на несколько мгновений притих, но в итоге сдался:       — Хорошо. Что бы то ни было, я обещаю тебе.       Уверенно раздавшийся голос без единого колебания или сомнения в принятом решении, заставил невольно приподнять уголки губ. Что-то в Касе осталось неизменным.       Наивный ангел.       И ведь наверняка сдержит обещание — уж слишком правильный.       — Не совершай глупостей, Кас, — шёпотом продолжил Дин. — Никаких. Что бы ни случилось.       Кастиэль снова воздержался от ответа. Пришлось поднять глаза. Зря.       Пасмурное небо, что совсем недавно смотрело на него с интересом, лаской, теплом и чем-то ещё, что вызывало приятную дрожь, потемнело. Точно холод мутных льдов в бурю.       Это был не тот взгляд, который Дин привык видеть.       Воздух застрял в лёгких, конечности потяжелели. Холодно. Впервые возле Каса ощущался холод.       Нежеланная догадка пронзила насквозь, словно инеевая стрела. Дин отпрянул назад раньше, чем успел подумать, и врезался поясницей в острый угол столешницы. Не больно. Больно от другого.       Зачем он согласился поехать с Касом? Он ведь нарушил одно из главных правил охотника.       Вампирам нельзя верить.       Казалось, белоснежные пальцы дрогнули, но то — лишь иллюзия. Неправда. Всё ложь. Осталось лишь услышать её.       Его обвели вокруг пальца.       Кастиэль не шевелился. Вообще перестал реагировать, став частью интерьера — мраморной статуей во весь рост. Дин сжал губы, чувствуя, как собственные пальцы впиваются в каменную столешницу позади себя.       И как он сразу-то не догадался? Почему решил поверить внутреннему чувству, голосу?!       Медленно выдохнув, Винчестер не стал ждать, когда Новак отомрёт. Смотреть в глаза напротив — тяжело и паршиво, но даже после осознания он не мог возненавидеть Кастиэля. Себя, свою наивность и неожиданную жалость к самому себе — да, Каса… Кастиэля — ни за что.       Хотя стоило бы.       — Так вот почему не скучно жить, да, Кас? — усмехнулся Дин, держа голос и нацепляя на лицо привычную маску.       Нужно уехать. Выбраться отсюда и уехать к чёрту, пока голова держится на плечах, а сердце медленно перекачивает кровь.       — Вот только папочка развлекаться с людьми не даёт, да? Или нет никакого папочки?       Слова казались жгучей желчью, от которой срочно нужно было избавиться, пока та не разъела язык. И уже становилось плевать, что он мог разозлить вампира и лишиться жизни, так и не найдя отца.       Тёмные брови лишь немного сошлись к переносице, но в целом бледное лицо осталось непроницаемо. Совсем не прочесть и не разгадать вампирские намерения.       — Хороший спектакль, Кастиэль, — неприязненно выплюнул Дин, отводя взгляд. — Жаль, аплодисментов не дождёшься.       Пальцы до боли впились в гладкую поверхность — злость и обида пожирали изнутри, пожирали сердце, которое успело побывать игрушкой, куклой, в чужих руках, — то будто обвили колючей проволокой. Даже полной грудью вдохнуть оказалось больно.       Краем глаза Дин заметил кивок.       — Ты догадался. Значит, с охотниками ещё не всё потеряно, — бесцветно, словно наставник, отрезюмировал Кастиэль, но его слова прозвучали не громче шелеста листвы.       — Что, с обычными людьми наскучило? Решил с охотником поиграться? — морщась, с отвращением бросил Дин.       Мерзко. Особенно мерзко от самого себя! Хотелось встряхнуться, стряхнуть все касания, все мысли, все надежды и ожидания. Уехать. Нужно уехать.       — Ненавижу, — прошептал Дин, и голос впервые подвёл его — дрогнул. — Строишь из себя великого, а на деле не лучше полукровки.       Весь тот путь, что проделал до рюкзака и куртки, Дин чувствовал на себе взгляд и ожидал если не слов, то хотя бы конца своей жизни. Но Кастиэль не трогал его. И ничего не сказал. И пока шёл к винтовой лестнице, чтобы лишний раз не поворачиваться лицом к старому извращенцу, которого… Снова стало мерзко.       Кастиэль ничего не сделал. Тот, кто игрался с охотником, как кошка с мышкой, ничего не сделал. Просто отпустил жалкую мышь на все четыре стороны. Дин же, поглощённый различными чувствами, ни на что не обращал внимания.       В спешке надев куртку, чтобы избавиться от остаточного ощущения чужого взгляда, Винчестер вышел за порог вампирского дома и передёрнул плечами, пытаясь стряхнуть неприятные чувства.       Дни самовольства не принесли ничего полезного. Только отняли время, напомнили о гадкой сущности вампиров, унизили охотника и забрали всё, что только можно. И едва не лишили его жизни.       «Какой же ты идиот, Винчестер!» — пинал ни в чём не повинную траву Дин на пути к Импале.       Даже у самой Импалы ничего не произошло — ничья ледяная рука не сомкнулась на его горле, ничьи клыки не впились в его шею. Зато чёртово чувство безопасности никуда не делось!       Чёрт.       Раздражённо выдохнув сквозь сжатые зубы, Дин забрался в машину, громко хлопнул дверью и тут же пожалел об этом. Детка-то не виновата в его слабоумии.       — Прости, — пробормотал он машине, заводя ту и скорее покидая чёртово логово.       Чувство защищённости растаяло ровно в тот момент, как белый дом надёжно скрылся за деревьями и небольшим туманом в перерыве между дождями — небо затягивалось тучами. Вместе с этим чувством внутри что-то пропало. Будто что-то было, чего Дин никогда не замечал, и исчезло. И теперь вместо этого куска в груди зияла чёрная пустота, медленно втягивающая в себя абсолютно все эмоции и силы.       Дин медленно вдохнул, но вздох вышел коротким и болезненным — рёбра точно что-то сжимало, но никаких ремней и в помине не было.       Ладно. Плевать на всё. Там нечему болеть — пройдёт. А пока… у «куклы», которой решил поиграть один вампир, ещё остались дела. Да и целая жизнь впереди.

* * *

      За высокими деревьями горизонта было не видать, но всё намекало на заход солнца: грязно-розовый оттенок туч, постепенно ухудшающая из-за сумерек видимость и лесное затишье. Даже машины не проезжали, что уж говорить о птицах, что в более ранее время любили трещать среди колючих ветвей. Только лес, дорога, чёрная машина на обочине, тяжёлый день позади и мысли в голове.       Лоб уже поднывал из-за долгого упора в руль, но дождь так и не начался. Как и Импала не сдвинулась с места, не доехав до города пару миль. Сколько он был здесь? Может, час. Или два… Три? Дин не следил за временем — бессмысленно. Оно всё равно утекало сквозь пальцы, а если уж и следить за ним — вовлекаться в реальность, — то становилось дурно. Дурно и пусто.       Наверное, полчаса ушло, чтобы справиться с гневом. Но вот когда гнев стих, начался какой-то ад — огромное нежелание что-либо делать.       Даже дышать было не просто больно — тяжело. Всё ещё. Не лениво, а тяжко. С трудом.       Дин не знал ни что это, ни как с этим бороться. Впервые его так подкосило — даже серьёзное ранение не сравнится с этим состоянием, потому что… Да потому что от ранения не рождается тоска, из-за которой волком выть охота!       Чёртовы вампиры! Первозданные! Да к черту всех этих выродков!       Дин медленно выдохнул сквозь сжатые зубы.       Сейчас он, конечно же, был гораздо спокойнее, чем пару часов назад, но вместе с этим спокойствием хотелось то ли задушить, то ли просто заткнуть пасть псине, которая выла внутри него. Точно — выла псина. Вот только никак не дотянуться до неё и не связать ей пасть.       И чего он так отреагировал? Почему ему нельзя быть спокойнее, разумнее? Куда делось хвалёное хладнокровие охотника, которое сопровождало его уж лет десять?       Почему он так поступил?..       Да потому что так не делается! Да даже обычные вампиры не играют с жертвами, не строят им глазки и не творят ничего подобного! А этот!.. Этот!..       Очередная порция негодования подступила к горлу, точно желчь или пламя, но быстро погасла.       Дин скривился от омерзения и наконец-то поднялся, попутно замечая в зеркале заднего вида красный отпечаток руля у себя на лбу. Красота. Ну хоть не плачет, как девчонка, и на том спасибо. Но как обидно-то за собственные ожидания и веру… Его впервые так развели.       Потерев лоб тыльной стороной ладони, Дин лениво мазнул взглядом по пустой дороге. Никого. Ну оно и понятно: будь кто рядом — он бы почувствовал.       И снова мысли вернулись к тому, от чего ушли, но теперь уже с другой стороны, позволяя взглянуть на ситуацию более разумно. Почти разумно. Ну, в большей степени разумно, а в меньшей — с жалостью к себе.       Н-да, пора бы прекращать страдать фигнёй. Зато отец не убьёт, когда Дин его найдёт, — ничего же не случилось.       Но в целом ситуация максимально странная. Зачем Винчестера, охотника, посвятили в тайны древних? Но после всего он начал сомневаться в их правдивости. И зачем… зачем было устраивать весь этот театр, если его даже не укусили разок? В чём смысл? О чём думал этот Новак всё то время, пока их взгляды пересекались: о том, как бы лучше убить, или что? Поиздеваться? Приблизить к себе и сбросить?       И вся эта еда, поездка, тайны, угрозы от семьи, — не много ли Новак заплатил, чтобы так просто отпустить свою игрушку? Зато Винчестер за эту субботу успел многое переосмыслить.       Может, это карма за всех тех девушек, которых он бросил? Странная карма. Девушки-то были всего на одну-пару ночей — причём никто не жаловался, — а здесь он просто… влюбился. Влюбился в хищника, который побрезговал съесть его.       Идиот.       Да, ещё совсем капельку было обидно за то, что его отказались съесть! Просто отпустили! Тц. Неужели совсем невкусный? Однажды укусивший его полукровка — то есть нормальный вампир, — перед смертью говорил совсем иначе.       Дин вздохнул в который раз.       Ладно, легчает. Вроде бы… Стоит переключить внимание и подумать о чём-то более серьёзном.       В этот же момент пришло спасение: ожил тот, о ком Винчестер успел забыть. Телефон. Похлопав себя по карманам, но спикнувшей вещицы так и не обнаружив, Дин перегнулся через спинку сидения и подхватил рюкзак с заднего сидения. Но и здесь затихшего сотового не оказалось. Нахмурившись, Винчестер закинул рюкзак обратно и ещё раз проверил карманы. И под этим углом зелёный взгляд случайно наткнулся на искомый предмет, мирно лежащий возле педалей. Вот она — внимательность семьи Винчестер.       Отец убьёт его, напоследок назвав размазнёй.       Наконец-то добравшись до телефона и ещё раз глянув в зеркало заднего вида — след от руля почти сошёл, — Дин включил сотовый и потрясённо застыл, смотря на имя отправителя. Прокусив губу до крови, но не заметив этого, Дин проморгался, словно увиденное — наваждение, и пробежался по строчкам сообщения ещё пару раз. Не показалось.       Отец, 19:47       «Я закончил. Встретимся на прежнем месте в Колорадо»       Шумно выдохнув и запустив руку в и без того взъерошенные волосы, Дин откинулся на сидение. Не ошибся. Отец правда жив. Несмотря на все опасения и недавние новости, отец жив и ждёт его. Только радость и чувство облегчения, которые должны были накатить приятной волной, обошли Винчестера стороной.       Неужели на этом всё? И никакого продолжения?       Но разве не это ли планировал Дин изначально и не это ли являлось принципом охотника: «закончил дело — берись за новое»? Так почему же вместо облегчения за отца в душе засело нежелание покидать мирный городок? Почему рёбра грызло какое-то сомнение?       Почесав бок в попытке избавиться от странного ощущения, Дин ещё раз взглянул на сообщение. Ему что-то не нравилось на подсознательном уровне, но что именно — никак не мог уловить. И отсутствие прошлых сообщений, которые в их деле принято удалять, не помогало.       «Я закончил. Встретимся на прежнем месте в Колорадо», — бегали глаза по одной и той же строчке.       Я закончил.       Я закончил…       Холодок змеёй прополз по спине. На пару минут Дин замер, широко раскрытыми глазами глядя на потухший экран.       Закончил.       Отец так не пишет. У них ведь так не принято.       Дин же всю жизнь провёл с отцом, охотясь с ним бок о бок, однако в смятении не обратил внимания на одну крошечную, но очень важную деталь. В их семье принято говорить об охоте иначе. Охота — семейное дело. Охота — дело.       «Дело сделано», — должен был написать Джон, а не: «Я закончил».       Писал не отец. Вампиры.       Облизнув искусанные в кровь губы, Дин набрал в ответ короткое «Хорошо», надеясь, что те поведутся и будут ждать на противоположном выезде из города. Но ехать прямиком в пасть к кровососам, когда вот-вот нагрянет ночь и очередной ливень, Винчестер не собирался. Сперва было необходимо затеряться в людном месте, а уже потом, на следующее утро, начинать новые поиски. Вот только к Миссури теперь не вернуться — возникнут ненужные вопросы и не факт, что появление охотника не навлечёт на неё беду.       Заведя машину и слабо улыбнувшись привычному рокоту мотора, Дин отправился в Кортлин. К сожалению, дорога не заняла много времени — он даже толком план действий продумать не успел, как впереди показались первые дома. Не придумав ничего лучше, Дин остановился возле здешнего разваливающегося, зато круглосуточного бара.       Покинув тёплый салон и аккуратно захлопнув дверцу, Дин пробежался взглядом по периметру стоянки. Ни души. Разве что пустоту заполняли несколько старых легковушек и пикап. Однако зелёный взгляд не стал надолго задерживаться на земле и, оглядев темнеющее пространство, устремился к небу. Смеркалось. Насыщенно-синее полотно неба робко выглядывало из-за тёмных тяжёлых облаков. И только там, где верхушки сосен трепал ветер, можно было увидеть тёплые мазки — последние лучи закатного солнца.       Пока Дин невольно залип на рассматривании надвигающейся бури, его посетила знакомая мысль. Кастиэлю подошёл бы такой цвет глаз. Синий. Насыщенно-синий. Чистый, далёкий и недосягаемый, как он сам. Даже представить Новака с такой радужкой оказалось достаточно просто. Словно так и должно быть. Словно то и был скрываемый цвет глаз. Почти как в книге.       Вот только этот вампир не стоил внимания охотника, как и места в его мыслях. Дин ненавидел его. Ненавидел так, как ни с чем не сравнить. Ненавидел… как-то по-особенному. Незнакомо. Гнев смог улечься, обратившись пеплом, но что-то под этим пеплом беспокоило его. Словно что-то пассивное, остаточное. Да и разве можно так скоро успокоиться после того, как узнаёшь, что тобой игрались? Однако, умея контролировать эмоции, когда надо, у Дина вышло. Почти.       И всё же он не смог до конца избавиться от дурацкого вампира в своей голове.       Хмуро всматриваясь в тёмно-синие прорехи меж грозовых облаков, пока непослушный ветер вовсю трепал края одежды и короткие волосы, Дин неосознанно сжимал челюсти. Через какое-то время оторвавший от неба, которое захватили тучи, он направился к дверям бара.       Первое, о чём он подумал: «Неплохо».       Внутри оказалось не настолько убого, как это представлялось снаружи. Поп-музыка мешалась с приглушёнными криками футбольного матча и пьяным бормотанием — несколько подвыпивших мужиков окружили телевизор на ближайшем к выходу краю барной стойки. Тут же, если напрячь зрение в полумраке, и компашка нетрезвых студентов сидела на другом конце зала, и местные: кто по одиночке, кто группами. Но в целом кругом царил порядок, если закрыть глаза на храпящего под столиком человека и какой-то лужи. Зато без драк, разбитых окон и сломанной мебели.       Обойдя компанию болельщиков, Дин прошёл дальше в тень и занял место на другом конце барной стойки, поближе к стене. Однако привитая осторожность не позволила полностью открыть спину залу — Винчестер приземлился на высокий стул боком, чтобы видеть и стойку, и зал, и выход. Тут же к нему направился бармен. Споткнувшись. Ну, если верить боковому зрению в скудном освещении.       Невысокий мужчина закинул тряпку на плечо и выжидающе сложил руки на груди. Напоследок скользнув по залу взглядом — в особенности по людям, — Дин, уже нацепив приветливую личину, развернулся к мужчине. И замер. Маска тут же сползла.       Уже не смешно — этот город был слишком тесен.       Дин со вздохом перенёс вес на ногу, чтобы встать и покинуть заведение, но не тут-то было. Рука оказалась в стальном захвате. Винчестер потянул на себя, прилагая такие усилия, что мог бы и упасть, если б его внезапно отпустились, но не сдвинулся ни на дюйм.       — Какого хрена, — прошипел Дин сквозь зубы. Неужели всё-таки решили сцапать?!       — Какие люди, — одновременно с ним произнёс бармен. Новак. Старший Новак.       От одного только взгляда на бледную кожу становилось тошно, а уж от холода рук — пускай и совершенно не такого, как у младшего, — тем более.       — Ты чего здесь забыл, парень? — щурясь, тихо поинтересовался Габриэль.       Но, вопреки ожиданиям, враждебности Дин не почувствовал — скорее, недоумение с пристальным вниманием и беспокойством. И именно это смутило. И разозлило. Снова устроили театр с его участием в роли куклы! Неужели с едой так интересно играть?!       — А что, должен смирно на поводке сидеть? — процедил Дин, не прекращая попыток вырваться и совсем позабыв о том, как они могли выглядеть со стороны.       Габриэль рывком подтянул его ближе, из-за чего Дин навалился на стойку, и приблизился вплотную лицом к лицу. Насупившись, Винчестер попытался задействовать вторую руку, но и та оказалась в мёртвой хватке. Противно. Только не от захвата или чрезмерной близости — хотя Дин бы увеличил расстояние, — а от взгляда. Янтарь глаз, похожий на виски, искал что-то в зелени напротив. Словно раздевал догола, пытаясь пробраться сквозь мышечные ткани прямиком к костям. Не выдержав, Дин опустил взгляд и оставил попытки вырваться из лап ледяной статуи.       Всё? Его путь окончен?       — А шерифы-то с каких пор барменами подрабатывают? — буркнул Дин сквозь зубы.       — Ну вообще-то для нормальных людей я выгляжу иначе, — фыркнул Габриэль, и зелень глаз возмущённо метнулась к нему. Это Дин-то ненормальный?! — А вообще… Разве Кастиэль ещё не сообщил, что я занимаюсь поисками твоего отца? — с явным непониманием пробормотал мужчина, словно говоря с самим собой, но при этом продолжая смотреть Дину в глаза.       Дин растерянно моргнул. Негодования как не бывало. Да и мысли о том, что скоро его сердце остановится, — тоже.       Если для других людей местный шериф находится в каком-то другом облике — и ему вряд ли нужны дополнительные деньги, — то… вполне логично оправдать его появление здесь поисками Джона Винчестера? Наверное. Но зачем Габриэлю, если всё это — игра, напрягаться лишний раз? Неужели эти вампиры думали, что обещаний вслух будет мало, и поэтому решили сыграть более правдиво?       Дин не понимал.       — Так он ничего не сказал, — с кивком пробормотал Габриэль. — Что я пропустил?       — Прекращай этот фарс, Габриэль, — хмурясь, прошептал Дин, снова пряча глаза. — Поиграли в добрых вампиров — и хватит.       Ледяные оковы пропали, и Дин выпрямился — точнее, просто сел ровнее, но силы держать плечи расправленными куда-то испарились. Всё-таки ситуация ударила по нему сильнее, чем он думал, и излишняя бравада была ни к чему. Несколько секунд спустя перед ним оказался низкий гранёный стакан с парой кубиков льда, ещё чуточку позже, когда брови озадаченно сошлись к переносице в очередной раз, — янтарная жидкость щедро заполнила стакан.       — За счёт заведения.       — Но ты здесь не работаешь, — поднял взгляд Дин.       — Поверь, Дино, — усмехнулся Габриэль, складывая руки на груди, — тот, чьё место мне пришлось занять, работает. Так что пей и выкладывай, что произошло.       Одна часть сознания, которая желала напиться и забыться, взяла на себя контроль и потянулась к предложенному стакану. Дин не успел ничего понять, как жидкий огонь уже прокатился по горлу и окутал желудок приятным теплом. На несколько секунд уткнувшись запястье, Дин медленно вдохнул. Жуть, а не крепкость! Зато желание исполнит.       — А ты будто не знаешь, что произошло, — фыркнул Дин в грубой манере и поставил полупустой стакан на место.       — Представь себе! — раздражённо фыркнул в ответ Габриэль, разводя руки.       Поведение Новака ввело в ещё большее замешательство. И вместе с тем внутри всё сжалось. Что-то не так. Но предчувствию нельзя верить — оно и так подвело его. Или же…       Дин сделал ещё один глоток виски.       — Анна произошла, — хмурясь, негромко признался он, рассматривая лёд в стакане, — и после её прихода Кас… Кастиэль перестал притворяться. Так что и тебе хватит. Или дурить людям мозги так весело? — язвительно усмехнулся Дин, наклонив голову к плечу и несмотря на то, что даже собственные слова отзывались болью.       Как же он слаб.       Габриэль не ответил. Вместо слов стакан почти что до краёв наполнился новой порцией виски.       — Анна, да? — судя по тону, размышлял вслух Габриэль. — О небеса, когда же эта дурочка успокоится? — настолько быстро и тихо пробормотал мужчина, что Дин едва сумел разобрать слова. Сейчас Габриэль напоминал раздражённого старшего брата, которого вконец достали выходки младших. — И что тебе сказал Кастиэль?       Вот это совсем не понравилось Дину.       — А тебе-то какое дело? — продолжал хмуриться Винчестер. — Поздно подыгрывать.       — Ты. Мелочь. Хватит, — процедил с паузами Габриэль. Названный мелочью охотник в который раз метнул в вампира недовольный взгляд. — В отличие от моей дорогой сестры, я перестал видеть в тебе угрозу и заметил улыбку Кастиэля. Так что жду подробностей, Винчестер.       — Угрозу? Разве может человек предоставлять вам, таким великим, угрозу? — с издёвкой произнёс Дин. Упоминание об улыбке покалывающей волной прокатилось по венам.       — Мне — косвенную, — вполне серьёзно ответил Габриэль. — Если бы смог дотянуться до тебя, то сидел бы сейчас без головы.       Стало ещё страннее.       — Ещё скажи, что…       — Прекращай скулить, — без церемоний перебил его Габриэль. — Никто ни с кем не игрался… — Новак задумчиво приложил палец к губам, отводя взгляд. — Вы слишком хрупкие, чтобы с вами играть. Да и не подходите близко, подсознательно чувствуя исходящую от нас угрозу… Кроме некоторых, — бормоча, Габриэль покосился на Дина. — Так что либо ты в чём-то ошибся, либо Касси сотворил какую-то хрень.       Очередная порция виски прокатилась пламенем по горлу.       — Но я не мог ошибиться, — засомневался Дин, через силу и с тупой болью в груди восстанавливая неприятные события в памяти. Кастиэль выглядел чуждо. Выглядел так, словно устал что-то скрывать, верно же? Верно? Он ведь даже не стал ничего отрицать, буквально назвав охотников тупицами!       Или Дин и правда тупица?       В любом случае… Нечего охотнику путаться с вампирами.       — Но ведь ты тоже что-то чувствуешь, — подметил Габриэль, и Дин понял, что последние мысли произнёс вслух, шёпотом. — Иначе бы не пошёл за Кастиэлем… или действительно испугался?       Винчестер собирался возразить на последнее, но стоило общему смыслу произнесённого дойти до него, как он замер.       — Тоже? — преисполнившись сомнения, выгнул бровь Дин.       — Так, ни с места! — шикнул на него Габриэль, доливая виски.       Вновь наполнив стакан, мужчина убрал бутылку за стойку и плавной походкой вильнул в сторону, к выходу. Дин проследил за манёвром и закатил глаза: Гейб, кем бы ни был в глазах других, придерживался своей роли. И прямо сейчас принялся обслуживать блондинку, оставив Винчестера наедине со своими мыслями.       Неужели всё-таки ошибся? Но и, правда, зачем он пошёл за Кастиэлем, если ему, охотнику, нет никакого дела до своей жизни? И плевать, что за его головой выстроилась целая очередь! Дин ведь пошёл за Касом только потому, что… что захотел внимания от того, кто ему нравился. Хотел что-нибудь получить. И получил. Ну, так он считал, пока Кастиэль не изменился на глазах до неузнаваемости. Но если подумать и вспомнить…       Если память не выдаёт желаемое за действительное под влиянием выпитого, то… Кажется, у Кастиэля мелко-мелко задрожали пальцы в тот момент, когда Дин врезался в столешницу, но то был лишь миг — после тонкие пальцы сжались в кулаки. А ещё, кажется, Кастиэль выглядел не так, будто устал что-то скрывать, а так, будто…       Неужели Кас и правда заставлял себя? Могло ли быть так, что ему пришлось ввести охотника в заблуждение? Но зачем?       И разве Дин хотел бы отмотать время назад и всё исправить? Добиться от Каса ответа, а не поддакивания глупым, необдуманным и импульсивным догадкам? Возможно. Что-то просило этого, и Дин не мог отказать этой части себя. Вот только нужно ли признавать собственную недалёкость перед вампирами и пытаться совершить то, что не стоит делать ни человеку, ни охотнику, — связываться с вампирами?       Нужно.       — И куда это мы? — по-родительски проворчал появившийся Габриэль, когда Дин развернулся корпусом к выходу из бара.       — Произошло недопонимание… — упавшим голосом прошептал Дин, изломив брови.       Неужели он упустит того, с кем почувствовал себя живым?       — Да что ты, Дин? — хмыкнул Габриэль, оперевшись боком на барную стойку со своей стороны и сложив руки на груди. — А как же крики о том, что тобой игрались?       Смутившись, Дин сжал губы и скосил недовольный взгляд на Новака.       — Вот только ты многого не знаешь, Винчестер.       — Надо же, — съязвил Дин, медленно поворачиваясь к нему. — И чего же?       — Сперва ответь: что тебе нужно от моего брата?       Не ожидав такого вопроса, Дин наклонил голову к плечу. В этот же момент, стоило совершить жест, Габриэль усмехнулся, подняв один уголок губ, но причины того, что позабавило вампира, охотник не нашёл.       — Ладно, ясно всё с тобой, — махнул на него рукой Новак. — Но уезжать же не хочешь, так?       Дин неопределённо пожал плечами, делая глоток виски и после облизываясь. Однако, наверное, по его лицу и так всё было видно: брови непроизвольно нахмурились, губы сжались, а взгляд сбежал к столу. Да, возможно, он бы не хотел уезжать, а от Каса ему нужно… Да ничего ему не нужно от Каса. Может, поговорить и поставить точку?       — Это хорошо, — понял его Габриэль, включив старшего, — оно и к лучшему, потому что… — Новак вздохнул. — На самом деле Кастиэль о многом умолчал, побоявшись спугнуть тебя. А ведь это важно и поможет тебе принять решение, — последнее Габриэль произнёс чуть строже, словно возлагал на него какие-то надежды. — В общем… о чувствах сами поговорите — я в эти сопли лезть не собираюсь. Однако эти же чувства многие из нашей семьи считают противоестественными и опасными. Люцифер и Михаил пострадали от них — наверняка Кастиэль ещё и об этом умолчал, тц. Кстати, извиняться за то, что вспылил, не собираюсь.       Габриэль ненадолго замолчал, и Дин посмотрел на него, проверяя, на месте ли фальшивый бармен, который изъявил желание до конца раскрыть карты.       — Люцифера заточили небеса из-за того, что он обратил человека. Так мы думаем. Но, Дин, он обратил только одного человека, — хоть Габриэль и обращался к нему, рассеянный взгляд янтарных глаз был устремлён на дверь, выход из бара. — Брат обратил ту, в которую был влюблён.       Веснушчатое лицо, чуть покрасневшее под градусом, удивлённо вытянулось.       — Немногие Первозданные могли испытывать подобные чувства. Сам подумай — нелогично это, любить таким, как мы. Но случалось. Чаще всего с лесными нимфами, пустынниками, химерами… Даже среди полузмеев такое бывало, — продолжил Габриэль, говоря о незнакомых Дину существах. — Мы думали — даже были уверены, — что нас это не коснется. Живые мертвецы. Разве может то, что изначально мертво, испытывать влечение и чувства? — задал не требующий ответа вопрос Габриэль. — Как оказалось, может.       Сердце споткнулось, Дин резко выдохнул.       Всё-таки могут.       Но Габриэль не дал времени на передышку и продолжил сваливать на пьяную голову всё больше и больше информации.       — Брат влюбился в человека. Беспамятно и бесповоротно, — голос стал совсем монотонным, наполнился сожалением. — Если бы кто-нибудь из наших узнал об этом немного раньше — ничего бы не произошло. Признаться, женщина и правда была красива собой: молодая брюнетка, все дела, — Габриэль повёл бровью. — Но не внешность зацепила брата, а что-то другое. Что-то, чего так просто не понять, пока это не произойдёт с тобой. Помню, когда навещал его, Люцифер чуть ли не светился от счастья, но не от моего визита. Когда мы узнали о влюблённости Люцифера, женщина уже была обращена. И, как выяснилось позже, то была невзаимная любовь. Брата использовали, наслушавшись рассказов о вечной жизни и красоте. Хах, — Габриэль усмехнулся и поджал губы. — Конечно, не только вечная жизнь сыграла роль — сила и прочее, что успела увидеть эта дама. Короче говоря, нашего Люца обвели вокруг пальца. — Янтарный взгляд на мгновение встретился с зеленью, но этого хватило, чтобы Дин уловил какую-то странную, необъяснимую эмоцию. Неодобрение. Поиск чего-то. — Девчонка обращала людей налево и направо, преследуя собственные цели. Брат же словно ничего не замечал! Точнее, он наверняка осознавал происходящее, но… не мог пойти против неё.       — Почему? — не понял Дин. — Что в этом сложного?       — Парень, ты хоть осознаешь, что такое любовь Первозданного? Не только нас, северных, но и прочих детей неба? — вопросом на вопрос ответил Новак. Однако сам же продолжил: — Это не ваша людская романтика и то, что вы принимаете за любовь. Даже близко нет. Первозданные влюбляются раз и навсегда. И зачастую в вас, в чёртовых людишек! А дальше уж как небеса велят: почувствует человек то же или нет. — Габриэль вздохнул. — Даже наш отец не застал те времена, но до появления человечества Первозданные жили гораздо спокойнее, а если и влюблялись, то в себе подобных. В свой род. И получали ответ, а не плевок в душу, — последнее Габриэль буквально выплюнул.       Дин поджал губы, чувствуя обиду. Ни в чью душу он не собирался плевать.       — Так что в этом сложного, пойти против… ну, — смутившись, Дин поскрёб щёку, — любимого?       — Предательство своего человека равносильно… — весьма резко начал Габриэль, но застрял посреди, словно не смог сразу же подобрать нужных слов. — Наверное, как пойти против себя? Себя же и убить? Не знаю… Но как-то так, должно быть. Меня, слава небесам, это обошло стороной, как и почти всех наших, — Новак ненадолго замолчал, пока Дин смачивал горло виски. — Если совсем кратко, то отец приказал убить человека Люцифера. А брат, конечно же, был против… Ничего не напоминает? — неожиданно хмыкнул Габриэль, и Дин едва не подавился, уловив намёк. — Мы-то думали всё разрешится сразу после её смерти, но-о… Не всё так просто. Пришлось испытать гнев братца на собственной шкуре, но кто ж думал, что он настолько силён в ярости?.. — пробормотал Габриэль, поглаживая левое плечо, словно то ныло под тяжестью воспоминаний. — Знаешь, это было чертовски больно даже для нас. И морально, и физически. Но от обращённого человека всё равно избавились, а потом… Брат… он… Это…       Тихий баритон, который всегда звучал уверенно, оборвался, как струна. Габриэль провёл по лицу ладонью, оставляя ту прикрывать нижнюю часть.       — Брат кричал. Кричал так, будто ему заживо вырывали сердце… И тогда я понял: оторванная рука — сущий пустяк; неудача с лесным царём — тем более. А вот слушать, как твой брат воет от боли и просит убить его… Это было невыносимо. Ни у кого не поднялась рука дать ему то, о чём он молил. Тогда… Тогда что-то произошло, и небо запоздало обратило на нас внимание, запечатав Люцифера.       Габриэль окончательно замолчал и принялся протирать тряпицей с плеча и без того чистые стаканы — видимо, чтобы занять руки. Дин тоже молчал, переваривая информацию.       Всё прозвучавшее слишком… Слишком. Одна-единственная любовь на всю жизнь, без которой Первозданный готов броситься в объятия смерти? И к тому же невзаимная? Это шутка какая-то?       «Да по вам Голливуд плачет», — подумал Дин, мысленно закатывая глаза.       И всё-таки… Неужели правда? Да быть не может. Проще поверить в существование русалок и всяких там кентавров, нежели в то, что эти твари могут любить. И, хах, чувства сильнее человеческих? У тех, кто не должен ничего испытывать? Серьёзно? Верилось с трудом. Точнее, несмотря на ускоренную дробь в груди, Дин не мог поверить. Странно это. Невозможно. Хотя он знал о крепкости чувств между обычными вампирами, их неразлучности и однажды видел собственными глазами такие пары — стоило ему убить одного, как вторая обрела новый источник сил в виде ненависти и почти что лишила охотника головы, впившись своими игольчатыми зубами в шею… Но даже принять существование особой привязанности между вампирами было куда проще, чем поверить в безграничную любовь Первозданных. Странно это. Но Дин бы хотел услышать подтверждение слов Габриэля от одного… вампира.       — Я не собирался его использовать, — прошептал Дин мысль вслух, опуская имена. — И вообще делать что-то… плохое по отношению к нему.       — Был ещё один случай, — продолжил свои нравоучения Габриэль. — С Михаилом, если помнишь, с чего мы начали. Только Майк поступил гораздо благоразумнее, убив своего человека.       Дин ошарашенно поднял взгляд и моргнул. Разве Габриэль только что не говорил о том, что убийство… своего человека равносильно собственной смерти? Так какого чёрта с этим Михаилом всё перевернулось?!       — После случая с Люцифером было решено убивать любого, кто привлечёт наш взгляд, — всё равно людям не стоит верить…       — Почему? — вырвалось у Дина. — Чем мы так плохи? Не все же хотят вас облапошить.       Янтарный взгляд сверкнул недобрым прищуром.       — Ты пьян.       — Сам напоил, — беспечно пожал плечами Дин, допивая очередную порцию виски.       Габриэль вздохнул.       — Как думаешь, может ли человек любить то, чего подсознательно боится?       — Но я же не боюсь… — нахмурившись, пробормотал Дин, снова размышляя вслух.       — Вот это-то мне в тебе и нравится, — неожиданно хмыкнул Габриэль. — Но даже если бы Кастиэль убил тебя… Наверное, стал бы похожим на Михаила — ты поймёшь, о чём я, когда брат явится по твою душу. После убийства человека, который привлёк его взгляд, Майк стал… Он стал другим, действительно мёртвым.       Даже несмотря на голос без толики эмоций, воображения хватило, чтобы представить кого-то похожего на Новаков и Милтон, но с более пустым, как хрупкий лёд, взглядом.       Габриэль напомнил о своём присутствии парочкой грустных смешков.       — Касси у нас третий, кто вляпался, — произнёс он, и какая-то странная надежда затеплилась в груди. — Послушай, Дино, — уже другим, привычным голосом обратился к нему Габриэль. — Это, конечно, всё очень странно. Ну, как минимум для меня странно то, что Кастиэль отпустил тебя и до сих пор не свихнулся… Почти. — Дин непонимающе поднял брови, но ответа не дождался. — Без понятия, какие слова Анны так подействовали на Кастиэля, но… Хм. Думается мне, принятое в последний момент решение отпустить тебя и тем самым обезопасить — маразм.       Дин наклонил голову к плечу.       Отпустить? Тем самым обезопасить?..       И тут-то, когда всё сошлось, сердце болезненно споткнулось, и рука машинально метнулась вверх, сжав футболку.       — С другой стороны, может, до брата дошло, что ему не хватит выдержки и яд погубит тебя, — в тихом голосе снова проскользнула странная нотка, похожая на вызов, но точно не относящаяся к человеку.       — Яд? — переспросил Дин, выбросив из головы чужую странную интонацию. — Но он же не… не собирался поить меня своей кровью?       Или собирался?       — Эх, глупый и беспечный ты человек, — вздохнул Габриэль. — Во-первых, в нас не течёт кровь. Ну, точнее, течёт, но не наша — выпитая. Во-вторых, вместе с ней в наших жилах содержится яд — он же заменяет нам прочие жидкости: слюну, слёзы там… Но мы не плачем. Хотя, вру. Однажды мне доводилось видеть слёзы Первозданного — Люцифера, — под конец Габриэль бормотал так, что пришлось напрячь слух. — Но не суть, — отмахнулся он. — Яд — это то, что упрощает охоту на вас, таких пугливых людишек. Яд привлекает, заставляя забыть об опасности, — люди становятся похожи на мух, слетающихся прямо в пасть к мухоловке. Так что яд — ещё одна причина, по которой не стоит верить в чувства людей… — Габриэль хмыкнул и развернулся к нему, опираясь ладонями на стол. И снова этот чёртов взгляд, заглядывающий куда-то внутрь души, но благодаря выпитому Дин выдержал его. — А ты, Винчестер, что испытываешь по отношению к нам, Первозданным? Манит что-нибудь?       — Ненавижу, — буркнул Дин, отводя взгляд в сторону двери и краем глаза замечая, как Габриэль на секунду высовывает язык.       — Да ну?       — Ладно, тебе бы просто врезал.       — Смотри, пальчики не сломай, — со смешком предупредил Габриэль, но к чему такое предупреждение — Дин не понял. — А мою сестру как воспринимаешь? — продолжил допытывать Новак.       — Она… странная особа, — с кивком заключил Дин, припомнив последний раз, когда видел Милтон. На этом стоило бы остановиться, но виски развязал язык. — Ещё раз пересекаться с ней я бы не хотел. Взгляд у неё… неприятный. Она мне не нравится.       — А к Кастиэлю? — тише прежнего спросил Габриэль, но вопрос всё равно достиг нужных ушей.       Дин опустил голову.       — Тоже ненавидишь, да? — в чужом голосе послышалась неожиданная мягкость, будто Габриэль улыбался.       Дин сглотнул и опустил голову ещё ниже, уронив ту на открытые ладони. Спустя некоторое время он всё-таки кивнул, не отнимая лица от ладоней.       Габриэль хмыкнул.       — А что дальше планируешь? Уехать?       — Поговорить. Наверное… Если получится.       — А потом, Дин? — напирал Габриэль. — Узнав что-то хорошее, желанное, ты бы всё равно уехал?       Дин не знал, что ответить. Он не знал, как бы поступил, если бы действительно услышал от Кастиэля, что тот солгал, притворился не тем, кто он есть, что всё произошедшее случилось из-за неправильных, поспешных выводов, и всё можно исправить. Начать заново. Попробовать ещё раз.       — Уехал бы, — тихо-тихо решил Дин. — У охотника с вампиром не может быть будущего. — Молчание со стороны Габриэля казалось громче музыки и телевизора. С уставшим вздохом опустив руки, Дин поднял голову, но на Габриэля смотреть не стал — повернулся к выходу. — Но так считают другие, включая моего отца, а я… — Дин усмехнулся и повернул голову немного вбок, чтобы увидеть старшего Новака. Если совсем недавно он чувствовал себя подавленным и униженным, то сейчас откуда-то взялась решимость, подпитанная желанием исправить одну поспешную дурость. — А я, видимо, какой-то не такой охотник, раз собираюсь вернуться в логово вампира без намерений убить его. Ну, почти.       Габриэль только фыркнул. С одобрением.       — Идиоты, — пожурил он, ловко перегнувшись через стойку и взъерошив русые волосы. Дин, теперь похожий на нахохлившегося воробья, возмущённо скинул ледяную руку. — Иди давай, но не за руль! И прекращай так легко верить моему брату, если он ведёт себя по-дурацки.       Зачесав волосы назад, но не вернув им прежний вид, Дин насупился и почувствовал рябь сомнения.       — Иди, Дин, — повторил Габриэль. — Для нас, Первозданных, влюбиться — это непросто и очень больно. У полукровок всё проще: сам выбираешь пару, начинаешь отношения и тому подобное… Всё как у людей. Разве что пары полукровок остаются вместе навсегда. А мы… Мы влюбляемся с первого взгляда, Дин. Просто каждый сам решает, что делать с этим первым взглядом: принять, сбежать или на что фантазии хватит. — Дин слушал внимательно, не перебивая, однако мысли путались, покрывались дымкой, но основной смысл прекрасно доходил до него. Слова манили. — Раз и навсегда, Дин, — прошептал Габриэль. — И с момента, когда принимаешь, видишь перед собой только одного человека. Желаешь только его. Готов пойти на всё ради него. — На долю секунды, точно мираж оазиса в жаркой пустыне, перед зелёными глазами, помутнёнными спиртным, возникло бледное лицо, но не Габриэля и не Анны. — Нелепо, да? — криво улыбнулся Габриэль, и мираж растаял. — Вроде одна секунда, один взгляд, а проблем на всю жизнь.       Дин облизнул губы. В горле пересохло, далеко за рёбрами заскребло и заныло от волнения.       «Хочу к нему, — осознал он. — Всё ещё ненавижу, но хочу»       Резко выдохнув, Дин спустился на пол и на мгновение притормозил, щурясь, — голова закружилась. Как только мир перестал танцевать перед глазами, Дин, не прощаясь, решительно двинулся к выходу.       — Один раз и навсегда. Больше не отпускай, — последнее, что услышал Дин, — мурчание Габриэля.       Один раз и навсегда.       Дверь легко поддалась, выпуская наружу, и с грохотом закрылась. Остановившись у края навеса, вблизи водяной стены, Дин в недоумении замер. Он же провел в баре всего… немного. Наверно. Часа два максимум. Или чуть больше… Неважно! А погода так сильно разбушевалась и, похоже, даже не намеревалась прекращать этот шторм.       Небо прямо-таки ревело, обильно изливаясь на землю. Порывистый ветер, сбивая капли воды со своего пути, проникал под лёгкую одежду и окутывал разгорячённое лицо, покрывая кожу мурашками. В ночи, когда серп луны спрятался за тучами, единственным источником света остались тусклая вывеска на крыше бара и далёкий уличный фонарь. И, пожалуй, если бы не они, то не получилось бы разглядеть красную машину почти что перед самым баром.       Колючие капли, гонимые ветром, попадали на лицо, остужая разум. Дин, скрестив руки на груди, прислонился плечом к столбу, всё ещё оставаясь под защитой навеса. Постояв так, он понял, в груди засело ещё одно чувство, на которое он не обращал внимания, — спокойствие. Возможно, всё дело было в присутствии Габриэля, который не желал ему зла, — Кастиэль бы вряд ли здесь появился… А хотелось бы.       В итоге, вздохнув, Дин остался на месте. Было слишком хорошо, чтобы двигаться лишний раз. Попривыкнув к ещё большей темноте, чем в баре, глаза смогли различить неясные очертания деревьев и некоторых машин.       На самом деле Винчестер не представлял, как дойти до машины и не утонуть в какой-нибудь луже по пути, так и не добравшись до конечной цели. А ещё он не был уверен в собственных силах вести машину — вряд ли весь либо хотя бы часть виски выветрится в ближайшее время. В итоге перед ним лежало два варианта возможного будущего: либо он утонет в луже, либо разобьётся на машине в такую погоду. Либо ещё что. Ни один вариант не понравился, поэтому Дин просто закрыл глаза, надеясь, что погода сжалится над ним.       Мысли потекли плавной, но мутной рекой, следуя за шустрым постукиванием капель по карнизу и земле. Хорошо. Действительно хорошо. Но было бы ещё лучше, стой он не здесь, на крыльце единственного в городе бара, а где-нибудь… где был утром.       Простояв с закрытыми глазами неизвестно сколько, вслушиваясь в однотонную игру дождя, во время которой то и дело громыхало, и вдыхая полной грудью, которая перестала болеть, влажный воздух, Дин почувствовал покалывание и лёгкое онемение. Выдохнув облачко пара и поплотнее запахнув кожаную куртку, Дин вернулся в реальность, открыв глаза. Ничего не изменилось. Протрезветь не получилось от слова вообще, а ливень нисколько не утих. Разве что фонарь принялся мигать, грозясь вот-вот перегореть.       Мазнув взглядом по залитой дождём стоянке, Дин нашёл слабые отблески своей Детки на другом конце парковки и, смирившись с тем, что промокнет как псина, спустился вниз, ступая под ливень. Куртка стоически выдержала, но ледяная вода всё равно попала за ворот, быстро пропитав собой рубашку с футболкой и вынуждая человека зашипеть.       Передёрнувшись с ледяного душа, Дин не стал ускоряться, неспешно приближаясь к припаркованной слишком далеко машине — если б ускорился, то голова отплатила б головокружением. Ботинки тонули в лужах, и, похоже, промокли носки, но… Ладно, плевать на них. Всё высохнет.       Стоило дойти до фонаря — пройти половину пути, — как небо предупреждающе сверкнуло. Фонарь мигнул пару раз, пожужжал и потух, оставляя охотника в кромешной тьме. Обречённо вздохнув, Дин остановился и подставил лицо навстречу ливню. Однако слиться с природой не получилось — в этот же момент охотничье нутро решило напомнить о себе, закричав об опасности. Все мышцы в теле напряглись. Охотник прислушался.       Резкий скрип.       Заозиравшись по сторонам, Дин попытался разглядеть хоть что-нибудь либо хотя бы понять, откуда шёл звук. Но никого рядом не оказалось. Один лишь непонятный скрежет, словно кто-то царапал стекло или…       Сердце ухнуло куда-то вниз.       Визги шин.       Ни одна мысль не успела промелькнуть в голове — Дин запоздало заметил фары нёсшейся в его сторону машины.