«Воин Вереска — Мельница»
***
Не то чтобы когда-то Артур имел проблемы с ранними подъёмами, но после трёх, крайне отхдящих от его обычного режима, ночей, слышать с утра пораньше ту глупую попсовую песенку, которую он лет пять назад поставил на свой будильник, с каждым разом становилось всё ненавистнее и труднее. Поэтому он лишь с благодаря огромной выдрежке и силе воли не выбросил свой телефон из окна спальни. Когда он наконец открыл слипающиеся глаза и посмотрел, в который час эта ужасная машина заставила его проснуться, то страдальчески застонал и упал обратно на подушки, всё же удосужившись уронить смартфон на пол, — благо у кровати был мягкий ковёр. Он с силой потёр глаза пальцами и старался не морщиться от головной боли всякий раз, стоит ему моргнуть. Медлено, к нему начали возвращаться воспоминания о прошлой ночи, от чего Артур вмиг погрустнел и в который раз задумался, не издеваются ли над ним уже вторую жизнь подряд. Если так, то это уже не просто издевательство, а надругательство какое-то, к тому же над мертвецом. От последней мысли у него что-то жалко сжалось внутри, всё-таки, как недавно восскресший, он слишком отчётливо помнит ощущение холодного, острого лезвия меча, которым его проткнул Мордред, и то, как медленно жизнь покидала его. Как он прощался с Мерлином. Он вздрогнул. Сонливость и желание оставаться в постели как рукой сняло, а вот смыть с себя тяжесть всех этих мыслей захотелось просто нестерпимо, поэтому Артур поднялся на ноги. Ему было до дрожи непривычно в окружающей его обстановке. В голове всё ещё выдавало ошибку, когда он пытался совместить какие-либо воспоминания и опыт в своей голове. Всё-таки ему приходится учиться сочетать в себе древнего короля из Камелота и современного реставратора из Бирмингема. В данный момент, это удавалось с трудом, хотя в большинстве своём было тяжело смириться с такими огромными знаниями, которыми распоряжался перерождённый Артур. Ему, человеку, рождённому пятнадцать веков назад, было до безумия странно абсолютно всё его окружающее, но прожитые тридцать лет в двадцать первом веке знатно облегчали его тяготы. В конце то концов, на уровне рефлексов, он знал как пользоваться всей той техникой, которая находилась в его доме, а чуть погодя, его «альтер эго» тоже начнёт свыкаться со всем. Нужно только подождать. По крайней мере, Артур очень понадеялся на это, когда вошёл в ванную комнату и включил в ней свет. На секунду, засветившаяся лампа его очень напугала, но вторая часть разума, привыкшая ко всему этому, воззвала к тому, что всё нормально. Артур успокоился, но утренняя ванная рутина едва не стоила ему рассудка. Он тяжело вздохнул и потуже завязал тёплый халат, — чёрт возьми, отвлечься от всего не помогла даже ледяная вода, так что он попросту зря мёрз. Во рту чувствовалась горечь, он поморщился и взялся за зубную пасту, в который раз делая это более машинально, чем осознано. Когда острый вкус мяты на языке помог немного прийти в себя, Артур даже порадовался такому изобретению, которого ужасно нехватало в его время. Умывшись, он наконец поднял глаза на зеркало и застыл. Он помнил своё лицо из слегка замыленных отражений, но никогда не видел его так ясно и чётко. Но что удивило больше всего, так это почти полное отсутсвие изменений в его внешности: всё те же светлые, довольно короткие волосы, те же голубые глаза, та же кожа и телосложение, только небольшая серьга в ухе, — присинг, который он сделал себе ещё в подростковом возрасте, просто для самовыражения, и не снимал по сей день, — была чем-то новым. Это небольшое отличие завладело его вниманием и он, словно завороженный, потянул руку к мочке уха и слегка оттянул её. После этого он только нервно хмыкнул и, как ни странно, порадовался. Как принцу, ему всегда было должно выглядеть подобающим образом, как королю и подавно, а здесь, в этой жизни, он, внезапно, простой человек, до которого нет дела абсолютно никому. Он может делать что хочет, быть кем хочет, выглядеть как хочет и даже быть с тем, кем он захочет, без каких-либо убытков для себя и своей репутации. Это открытие так неожиданно и приятно разлилось в его груди, что он улыбнулся собственному отражению и даже смутился от того, каким счастливым сделалось его лицо. Артур всегда знал, что ответственность с самого детства давила на него и запирала в подобие железного кокона, но он искренне любил своё королевсвто, он до сих пор любит Камелот, хотя и другой своей частью знает, что тот давно исчез с лица земли. И вот именно эти мысли заставили его отпрянуть от зеркала и поспешно покинуть ванную комнату. Он направился сразу к мастерской, старательно игнорируя призывы собственного желудка к походу на кухню. Ему вдруг нестерпимо захотелось увидеть Мерлина, даже если с портрета, будто он сможет ответить на все его вопросы. Но, к его огорчению, уже вполне себе знакомый парень, на полностью очищенном полотне, только смотрел на него тем самым крайне дружелюбным взглядом. Артур сел на стул перед портретом и стал задумчиво его рассматривать. Он на сто процентов уверен, что Мерлин знает всё, что он обязательно ответит на все его вопросы. Когда они встретятся. Осталось только понять, как эту встречу организовать. А самое главно, как перестать игнорировать те нежные, тоскливые чувства, что вызывают у него мысли о слуге… Нет, о друге, ведь в этой жизни они больше не разделены барьером в виде статуса. В этой жизни у него есть шанс назвать Мерлина своим лучшим другом и наградить его за всё. Лишь бы тот действительно был жив. Голубые глаза на картине запылали золотом, когда Артур словил себя на том, что в задумчивости вновь коснулся так искусно выполненных пухлых губ. В этот раз он не испугался, только с грустью вздохнул и начал вспоминать, где оставил свой телефон. Возможно, у него нет ответов на всю ту бесконечную череду вопросов, у него с трудом выходит собрать себя по кусочкам и тяжесть собственных мыслей почти похоронила его под собой, но всё ещё остаётся что-то, что в силах держать его на плаву и заставлять себя действовать. Он найдёт Мерлина или приложит все возможные для этого усилия. А ещё он сегодня же выкупит отреставрированный портрет у музея, каких бы средств ему это не стоило. В конце то концов, он не зря потратил большую часть жизни на зароботок. — Алло? — донёсся воодушевлённый голос миссис Грейси из телефона и Артур буквально силой связал оба своих «эго», чтобы разговор не скатился в панику. — Здравствуйте, миссис Грейси! — язык слегка заплетался, но девушка на другом конце провода, кажется, даже не заметила. — Это Артур Пендрагон, прошу прощения, что отвлекаю Вас в такой ранний час. — Ох, ничего-ничего, что-то с картиной? — Да, я закончил с реставрацией и хотел бы её выкупить. В трубке послышался кашель, словно кто-то только что подавился воздухом, и за тем минутное молчание. — Извините? — хриплым голосом ответила Грейси, и Артур вздохнул. — Я хотел бы приобрести у музея эту картину и мне совершенно без разницы, сколько это будет стоить. — Но, Вы уверенны? Да и как я могу диктовать цену, если ещё даже ни разу не видела её? — Я честно могу сказать, что за время работы так и не смог с точностью определить детали, но техники указывают на Ренессанс, картина сохранилась идеально, а вот автор мне до сих пор неизвестен. Фото законченной работы могу прислать Вам позже. — Артур… — Прошу, мне очень нужна эта картина. Я готов заплатить любые деньги и сотрудничать с Вашим музеем за бесплатно сколько потребуется. Послышался тяжелый вздох и копошение. — Хорошо, Артур, присылайте мне все имеющиеся у Вас данные, а позже мы подумаем, что можно с этим сделать. — Спасибо Вам огромное, миссис Грейси! — До свидания, Артур.***
Оценка, поиски риелтора, составление контракта и сама покупка картины заняли у Артура практически неделю жизни, однако страдания и изрядное истощение кошелька того явно стоили. Теперь портрет «неизвестного деревенского парнишки», как его обозвали оценщики, преспокойно стоял на своём месте в мастерской, ведь других мест для неё он ещё не подыскал, хотя пустующие стены коридора на втором этаже дома казались прекрасным вариантом, он всё же остановился на мольберте в мастерской. Ему будет намного легче, если во время работы над поисками друг будет рядом, даже если в таком странном виде. — Где же ты, Мерлин? — Хмуро прошептал Артур портрету, складывая руки на груди и принимаясь усиленно размышлять. Конечно же, всё это время, помимо выкупа картины, его также занимали нескончаемые мысли о Мерлине, о своей прошлой жизни, о поисках. Что значительно обоегчило его бытие в эти дни, так это довольно быстрое слияние двух, — пережитой и проживаемой, — жизней. Теперь его не пугала современность так, как раньше, не было таких сильных диссонансов из-за разного опыта и воспоминаний. Хотя и остались вещи, с которыми смириться оказалось сложнее всего. Самой первой из таких вещей стала тоска по родителям и принятие того, что они были разными людьми в разное время. В прошлом у него был только отец, строгий, властный, требовательный Утер Пендрагон, который дал должное наследного принца воспитание и выдержку, и которого Артур уважал и любил, несмотря ни на что. В этой же жизни у него было два родителя, — простая школьная учительница Лиллиан Пендрагон (урождённая Лонг) и детский писатель Джордан Пендрагон, — которые дали ему незабываемое детство, полное любви и заботы, о которых Принцу Артуру и не снилось. Тем не менее, любить кого-то меньше, а кото-то больше он не стал, хотя и мечтал иногда о том, как сложилась бы жизнь Камелота и его собственная, будь жива его мать. Была бы она такой, какой была Лиллиан? Ещё тяжелее становилось, когда по ночам его настигали воспоминания о своих друзьях из Камелота. В этом мире у него не сложилось с дружбой, он казался фриком для большинства людей, а с тем меньшинством, что так не думало, дальше хорошего знакомства и пары встреч не заходило. Раньше он не задумывался об этом и совершенно не жалел себя, надеясь, что его люди найдут его в своё время, но когда в голове появились воспоминания о рыцарях, о Мерлине… Стало многим тяжелее знать, что в этом мире он ещё не нашёл никого, кому мог бы без раздумий доверить свою жизнь, как это было с рыцарями. Печальнее делалось, когда он думал о Гвиневре. Мысли в эту сторону каждый раз заставляли его чувствовать вину, ведь чем больше он анализировал их отношения, а делал он это довольно регулярно, тем ярче понимал — их самая сильная любовь и привязанность друг к другу закончилась в тот момент, когда Моргана предала Камелот. Он всё ещё считает, что их свадьба не была ошибкой, в конце концов, Гивневра оказалась прекрасной королевой, и хотя легенды не рассказывали об этом, сам Артур был убеждён. Их чувства пережили слишком многое и, к сожалению, не выдержали испытаний так, как им хотелось бы. Но кроме скорби по одному из самых близких своих людей, его очень терзало и другое. Открытие, которое после долгих часов копаний в себе и своей голове, повергло его в праведный шок. В этой жизни его опыт в отношениях и любви был также скуден, как и в прошлой. Лишь с одним значимым отличием. За тридцать лет жизни, его список остановился на недолгих отношениях с девушкой в старшей школе и на чуть более серьёзном романе с однокурсником. У него были отношения с мужчиной, которые для перерождённого Артура являлись и являются полной нормой и тем, что есть его частью, а для Короля Артура они стали огромным открытием. В те времена не то чтобы не было того, чем он занимался в этой жизни, но никогда ему не встречалось что-то настолько серьёзное, как длительные отношения, открытые для других и имеющие вполне приличное право на существование. По крайней мере многим приличнее, чем то, что ожидало гомосексуалов в его веке. И чем больше Артур об этом думал, тем сильнее удостоверялся в том, что с ним это было всегда. Потому что случился Мерлин. Запретной темой оставалась Моргана, воспоминания о которой заставляли его вздрагивать и желать разбить что-нибуть. Она была его сестрой, он любил её и уважал то, каким огромным сердцем та всегда обладала, но всё, что произошло, абсолютно не вяжется в адекватную картину, в которой он не выходил бы из себя из-за негодования. Негодования на неё, на отца и на себя. Артур подпрыгнул на месте, когда услышал раскат грома. Он моргнул несколько раз, перед тем как покинуть мастерскую и направиться закрывать окно на кухне. На улице уже стемнело, но он чувствовал себя бодрым. Как бы он не старался, в конце концов, его режим испортился из-за постоянных мыслей и переодической бессоницы, так что приходилось даже посреди ночи заниматься физическими упражнениями, чтобы тело устало и само заснуло. Однако сегодня он решил, что не хочет засыпать, по крайней мере сейчас. К тому же, шум дождя настраивал его на желание размышлять, что в данный момент было просто необходимо. Стоило начать поиски информации о Камелоте, о Мерлине и для начала вполне подходили легенды, детальное изучение которых может навести его на какой-нибудь след. Ещё раз окинув взглядом мрачную улицу за окном, Артур направился в гостинную. Стоило начать с интернета, а именно с историй, которые можно найти в нём. Так что он уверенно взял с кофейного столика ноутбук и стал шерстить мировую сеть. Википедия дала ему самую общую и от того не менее противоречивую информацию. К его сожалению, очень многое рассказано неправильно, совершенно неправильно, если точнее. Чтобы Мордред был его сыном? Чтобы Мерлин прислуживал ещё его отцу? Чтобы магия в принципе была в Камелоте, который он запомнил? Большинство из рассказов были очень далеки от правды, но самое неприятное то, что упоминания о Мерлине заканчиваются на том, как он пересказывает историю некоему Блэзу. Поэтому Артур справедливо решил, что интернет не даст ему ничего полезного, а самым лучшим вариантом после этого оказался поход в городскую библиотеку. Так что он потёр уставшие глаза, выключил ноутбук и ушёл спать. Утром Артур появился в Бирмингемской Библиотеке едва ли не самым первым, помимо персонала, и запросил все книги связанные с Артурианной. Тучный мужчина посмотрел на него странно поверх очков, но послушно выдал ему названия и расположение нужных книг. Тех оказалось довольно много, — целых двадцать две, — так что Артуру пришлось вновь обратиться к интернету и распределить их. Он отложил сразу те, в которых ни его имя, ни имя Мерлина не упоминается, убрал также те, что так или иначе совершенно отличались от всей истории, которую помнил сам Артур. И в итоге перед ним осталась одна единственная книга. Та, которую он сам случайным образом сташил с полки, когда искал абсолютно другую. Она была очень старой. Настолько старой, что должна принадлежать не библиотеке, а музею. Тем не менее, ветхий корешок казался вполне крепким и готовым пережить ещё многое. На её кожанной, тёмно-коричневой обложке не было никаких картинок, только выдавленое название: «þēoden». Артур удивился, когда осознал, что название книги написанно на древнеанглийском языке. И значение у этого слова — «Король». Ничего другого обложка не дала, так что любопытство подстегнуло его открыть книгу и узнать, что находится у неё внутри. На первой же странице он увидел небольшой рисунок, неумелый и кривой, нарисованный чёрными чернилами. В портрете можно разглядеть черты мужского лица, а подпись ниже, написанная до боли знакомым почерком, гласила об имени этого самого мужчины. «Артур Пендрагон». У него сердце в желудок упало и стало отбивать там бешенный ритм. Неужели это Мерлин писал о нём? А сомнений в том, что это именно он не было абсолютно, ведь этот слегка неряшливый, закрученный почерк Артур узнает из тысячи. Но как эта книга оказалась в библиотеке и осталась никем не замеченной? Глаза быстро бегали по едва узнаваемым чертам собственного лица, но всё время останавливались на буквах. За эту книгу историки продали бы собственные души. Артур отложил её, давая себе время успокоиться. У него в голове очень много вопросов, которые жужжат огромным пчелиным роем. Но он должен взять себя в руки, чтобы прочитать книгу и найти Мерлина, а уже после задать все эти вопросы ему. Артур тяжело вздохнул, кинул взгляд на часы в читальном зале. Времени осталось не так много, как хотелось бы, так что нужно приниматься за работу.***
— Чёрт возьми… — раздражённо выдохнул Артур, откидываясь на спинку стула. Он провёл три дня за изучением книги, три, чёртовых дня, и не нашёл ничего, — Где же ты есть, идиотский волшебник? — взгляд машинально упал на портрет. Мерлин даже не шелохнулся, чтобы дать ему хоть малейшую подсказку, из-за чего Артур громко застонал и упал лицом в тетрадь. К его огромному удивлению найденная книга оказалась чем-то удивительным, но, увы, не в том смысле в котором хотелось бы Артуру. Во-первых, та была зачарованной, а понял он это, когда забирал её из библиотеки. Библиотекарь очень странно взглянул на него, стоило Артуру протянуть дряхлую книжонку, а потом вдруг сказал, что ему не нужна его тетрадь и он может идти, если не решил взять что-нибудь с собой. Артур покосился на книгу, но решил не испытывать судьбу и тут же ретировался прочь из библиотеки. Уже дома он стал изучать её куда более внимательно и детально, в частности потому, что написанна она на другом языке, который он хоть и знал, однако всё равно путался в некотрых смыслах которые преобразились за столько столетий. Во-вторых, по мере чтения он понял, что книга про него. А если точнее, про него и Мерлина, ведь события начинают описываться с момента их знакомства. Такие детальные описания вызвали у него улыбку и легкий стыд, в конце концов, до знакомства с магом и даже после, он был той ещё задницей, о чём автор ни разу не упоминает за все описанные события. К слову, описания были не только на важные моменты их жизни, битвы и войны, там также часто мелькали бытовые истории, которые выставляли Артура в таком хорошем свете, что он часто даже не верил. Не мог же Мерлин, над которым он столько лет подтрунивал и издевался, видеть его таким добродетельным. Идеальным. Но потом Артур вспоминал, через что они прошли вместе и на что они шли ради друг друга, и понимал, что начни писать он сам книгу о неловком слуге-волшебнике, то просто не сможет сказать что-то плохое. Потому что на самом деле это не так. Так как книга описывала события от лица Мерлина, Артур очень обрадовался поначалу, ведь это означало, что до какого-то момента будет описываться жизнь и после его смерти, что вполне может вывести на какой-то след. Однако он читал, ожидал, что повествовательный текст окончательно скатится в дневниковые записи, но нет. Воспоминание за воспоминанием, событие за событием, битва за битвой и вот, последняя стряница, на которой, в отличии от остального текста, очень сжато описано противостояние Мерлина и Морганы, а следом его отплытие на лодке. И никаких чувств, никаких рассказов о жизни Авалона после него, никаких даже малейших намёков на то, что он найдёт своего друга. Только одна фраза, разбивающая его вдребезги: «Дракон сказал, что Король Былого и Грядущего вернётся в нужду Альбиона, а я буду ждать его возвращения». Артур стукнулся головой об стол и поднялся с места. Он устал и отчаялся. В тетради должно быть записанно всё, что хоть как-то может привести его к чему-то, но та оставалась пустой, а работа оказалась полностью бессмысленой. Он поднялся на ноги и пошагал взад-вперёд, после чего остановился напротив картины. Ему не впервой смотреть на неё и за всё то время, что длится эта сумасшедшая история, казалось, он выучил её наизусть. Старая куртка, под ней синяя рубаха, нелепый красный платок на шее, острый подбородок, пухлые губы, нос, глаза, волосы и бесконечный, просто нескончаемый зелёный лес. Артур практически кипит, он ненавидит то, как судьба в очередной раз над ним издевается, и как он сам цепляется за воздух, чтобы вернуть то, что уже давно кануло в лету. Ему тошно и хочется плакать. Он закусывает губу, сжимая её с такой силой, что та почти кровоточит, и прислоняется лбом ко лбу Мерлина с портрета. Артур жмурится и глубоко вдыхает запах пыли и краски с картины, старательно представляя вместо него аромат исходящий от Мерлина, когда тот спит близко к нему во время походов. В носу щипает, и на мгновение он словно оказывается в одной из этих ночей: где-то рядом трещит догорающий костёр, а чуть поодаль храпят также прижатые друг к другу рыцари. Рядом с ним мирно спит Мерлин, от него приятно пахнет дымом, пылью, немного потом, но в большей мере лесом, лесом и цветами. Когда в нос снова врезается запах краски, Артур словно выныривает из воды, он открывает глаза и ждёт, когда с них спадёт пелена, после чего взгляд неожиданно цепляется за нечто странное в рамке. Небольшая почти незаметная руна, похожая на корону, у самого уголка внутренней стороны рамки, выступающей вперёд на полдюйма от изображения. Артур нахмурился и моргнул, но видение не пропало, так что он отстранился от нарисованного лба Мерлина и опустил голову ниже. При близком рассмотрении, вокруг короны показались крохротные щели, словно руна выступала обозначением кнопки. Артур нахмурился ещё больше, ведь просто не понимал, каким образом мог упустить такое из виду? Он же профессионал, но взял и упустил такую важную деталь. Он вдохнул и медленно выпустил воздух, после чего потянулся пальцем к руне и слегка надавил на неё. Кнопка поддалась и тут же открыла тоненький тайник в рамке, внутри которого лежал кусок бумаги. Довольно старый кусок бумаги, как догадался Артур, когда осторожно вынул его. Слегка желтоватый пергамент, запечатанный красным воском, на котором отпечаталось изображение цветка зантедескии или, как её ещё называют, каллы. Артур почувствовал, как начинает биться сердце и сбиваться от волнения дыхание, но не стал открывать письмо сразу, перед этим занимая более удобное положение за рабочим столом. И только после того, как он оказался сидящим в кресле, Артур развернул пергамент. «Дорогая Полетт, Я не буду начинать это письмо с вежливых и бессмысленных слов о самочувствии и погоде, но с удовольствием поблагодарю за то, что ты читаешь это и попошу не писать что-либо в ответ. Посылая к тебе это письмо и картину, я не подразумеваю ничего плохого, лишь желаю сделать лучше, а именно, оставить у тебя хоть какое-то напоминание о себе. Я глубоко сожалею о том, что приходится писать эти слова на бумаге, а не говорить их лично, но к моменту получения, я, вероятно, уже окажусь в Англии. Хочу передать тебе свои сожаления насчет свадьбы, я знаю, как ты не хотела этого, а также вырзить всю грусть насчёт нашего расставания, случившегося также по этой ужасной причине. Твой будущий муж тот ещё самодур, раз признал во мне любовно расположенного к тебе человека. Жажду сказать, что ты была для меня прекрасным другом все эти годы, а я уже очень давно не встречал ни кого подобного тебе. И в который раз хочу поблагодарить тебя за этот чудесный портрет, всегда говорил и в очередной раз повторю, что ты прирождённая художница и те обстоятельства, которые лишают тебя возможности развивать свой талант, воистину греховны. В любом случае, я желаю тебе всего самого лучшего, а также выражаю надежду на то, что когда-нибудь мы свидимся. Моя хижина у озера Авалон всегда будет ждать тебя и в любой день примет как хорошего друга!С любовью, Мерлин.»
Артур крепко сжимал в руках лист пергамента и не мог понять, что чувствует. Конечно, из-за особенности английского языка того времени и множества французских слов, читать было довольно сложно, однако основную мысль и единственно нужную фразу он понял так, как должен был. Но вместо переполняющей радости от находки, в нём вдруг зародилась огромная тоска и грусть. Неужели Мерлин всё это время жил у озера, у которого он умер? Неужели он до сих пор там? От этого открытия у Артура заболело сердце и он, отбросив письмо на стол, откинулся в кресле. Теперь ему нужно всё обдумать и решить, что делать. Благо у него появилась весомая зацепка, и осталось лишь найти Авалон в современной Британии.