Потому что не отпустит...

      Это даже до абсурдного смешно. Я долго копался в себе, чтобы понять, что я чувствую, но ответ мне дала болезнь…       Ханахаки — человеческая болезнь, передающаяся по наследству. Как она могла проявиться у меня? Это генетическая болезнь… Мутация! В андроиде нет таких функций.       Я думал об этом много. Первый цветок успел завять на столе на кухне. Хэнк ещё удивился: «С чего это ты цветы вдруг поставил?» А я глупо улыбался и пытался найти причину возникновения. Меня болезнь с тех пор не мучила, пока Гэвин не начал звать Хэнка на перекур. Я как-то напросился с ними, но легче мне от этого не стало. Пришлось спешно уходить и вырывать в туалете очередной цветок.       Потом я его поставил на рабочем месте. Завёл вазочку и менял цветок раз в три-четыре дня. Лейтенант с недоумением смотрел на вазу первое время, потом буркнул, что не запрещал ставить цветы дома. Тогда и в доме я поставил вазочку с синим, как тириум, цветком. Они были красивыми, как его глаза.       Меня мучила не сама болезнь, а возникшая после неё меланхолия. Почему-то вдруг я перестал бояться отключения, хотя если сопоставлять с развитием человеческой болезни, то это должно привести к смерти. Я перестал просчитывать возможные вероятности мельчайших событий, замкнулся между работой и Хэнком. Впрочем, как оказалось, это одно и тоже.       Когда дома в букете было пять этих невыносимых цветков, я понял, что не могу выбрать: рассказывать или нет. Пришлось подбросить монетку. Было тяжело подобрать слова. Было тяжело их произносить.       — Хэнк, могу я с вами поделиться кое-чем личным? — спросил я, стоя за плитой. Я жарил блинчики на завтрак. Андерсон глянул на меня хмурым полупроснувшимся взглядом и кивнул. — У меня есть все симптомы ханахаки.       — Как тебя понимать? Разве это не?..       — Да, это странно, но доказательства стоят на столе. Я не знаю, как они прорастают в синтетических компонентах. Они так же вредят мне, как и людям, но в связи с тем, что мои компоненты заменяются, это мне не сильно мешает. — выпалил я.       — И кто же? — спрашивает он. Его уровень стресса почти достиг восьмидесяти процентов.       — Вы уверены, что хотите об этом слышать? — уточняю я, потому что не могу предсказать, что он сделает.       — Да, чёрт возьми.       Я выкладываю последний блин в стопку, выключаю газ и ставлю тарелку перед Хэнком. Он смотрит на меня не отрываясь, игнорирует завтрак.       — Коннор.       Я делаю глубокий вдох и пищу:       — Вы.       Он зарывается руками в волосы, оттягивает их к затылку. Уровень стресса 94%. Мне кажется, что мир тихо рушится за моей спиной, и это ощущается как ошибки, поочерёдно отрубающие процессы. Вдруг я нахожу одну из причин ошибок и предупреждений и, всовывая руку в рот, выдёргиваю синий бутон. Я ласково прохожусь по лепесткам и вставляю его в вазу.       Возвращаю взгляд на Хэнка. Уровень стресса вырос ещё больше.       — Кажется, мне не стоило это делать при вас.       Он поднимается со своего места, подходит и коротко целует меня в губы.       — Ладно, я старый дурак, но ты то как в это вляпался? — спрашивает Хэнк, утыкаясь лбом мне в плечо.       Я смеюсь. Вдруг становится легко до опустошения процессора. Я и не думал, что так всё обернётся.