Сурастан. Полуостров монстров

      На лице у себя я обнаружил глупейшую улыбку. Я был чертовски, чертовски рад. Да что там, я кричал от радости! Прошлёпав по лужам, покрывавшим пол спрятавшейся за густым водным потоком пещерки, я решительно вступил в водопад, который бурным потоком чуть меня не снёс. Прохладные брызги тут же промочили меня до нитки, но вместе с этим освежили и избавили от скопившейся грязи. Пыль и пот тут же сошли, и неприятный старт тем самым был оставлен позади. Конечно, не баня и не хорошая ванна, где ты оставляешь все семь смертных грехов, но тоже по-особенному приятно.       Осторожно, чтобы не поскользнуться на мокрых камнях, вышел на берег и стал выжимать своё платье. К сожалению, водопад оказался не волшебным, и назад в мужчину я не превратился. Более того, спутанная чёрная мочалка теперь плотной шторой загораживала обзор, не давая забыть о преображении. Зато кожа на ремешках и кобуре пистолета чуть размякли и прилегали теперь заметно лучше.       Зули вылетела следом и стала вертеть головой. От влаги же она избавилась, окутав себя потоком огня, при этом даже не моргнув, будто делать так было чем-то абсолютно нормальным.       — Места кажутся мне смутно знакомыми, Ника. Множество мгновений было сметено неумолимым потоком времени, но я чувствую источаемый сиими живописными местами дух бесчисленных историй.       Зули не врала: места и вправду были красивыми. Правда, оказавшись в густом подлеске, прижавшемся к отвесному утёсу, мне потребовалось пару минут идти вперёд и выйти на высокий уступ, чтобы понять это.       Небо было бескрайним ковром, на который просыпали муку – настолько отчётливо были видны густые кучки звёзд и разноцветные туманности. Сияли две луны: большая белая и маленькая голубая – если это не доказывает параллельность этого мира моему родному, то я не знаю, что. Ни шума сирен, ни света ночного города – всё живое и дышащее дикостью.       Впереди расстилалась зелёная долина, полная душистых лесов и просторных полян. Вокруг вздымались холмы, сохраняя бушующую природу в тайне и создавая для неё уютное убежище. Серебристая лента разрезала лесные шапки пополам, пробегала сквозь кусты и камыши, чтобы на самой границе видимости впасть в большое сверкающее блюдце – то ли море, то ли озеро.       Там, где вода соприкасалась с небом, последние лучи солнца (не знаю, как зовётся эта звезда, так что остановлюсь на чём-то привычном) угасали за розоватым горизонтом, обещая земле длинный ночной отдых.       — Красотища…       — Вновь, слишком приземлённый способ описать творение, тщательно вытачиваемое силами всех семи стихий в течение эонов. Но да, тут красиво, спору нет.       Простояв так минуту, мне хотелось простоять ещё столько же, чтобы ещё поглазеть на эту картину. И можно ли меня винить? Что-то настолько насыщенное красками я видел только в интернете или в играх, не хватало только водяного знака или нарисованного вьющимися буквами логотипа. Да даже там опыт не тот! Лучше один раз увидеть, чем сто раз увидеть на фотографиях.       —Холмы Девакрон, смею предположить. Внизу же, судя по всему, видна река Вена, младшая из трёх сестёр-рек, и жемчужное озеро Сесам. Местность мне известная, хотя и столь далёкая от родных песков Кавира. В былые времена, яксы, звавшие эти места своим домом, приглашали меня на ночные праздники как почётную гостью. Вокруг пылающих костров, мы кружились в пленяющем сердца танце, и разноцветные светлячки шлейфом следовали за нами. Совы – и те ухали в такт струящейся музыке. А после мы садились, чтобы угоститься дарованными фруктами и сладкими винами. Ах, те чудные, богатые вкусом вина…       —Прости, что прерываю, — вторгся я в россказни Зулейки, — но что это вообще за место? Я не местный, мне все эти названия ни о чём не говорят.       — Ника! Твоя необходимость непременно прервать стройную мысль мне невмоготу! Но я, так и быть, постараюсь поведать вкратце.       Зули взяла небольшую паузу, чтобы прокрутить поржавевшие шестерёнки памяти, а затем рассказала, что знала. Находились мы, по её словам, на полуострове Сурастан, по форме напоминавшем вгрызавшуюся в море волчью голову, а точнее – в самом его сердце, холмах Девакрон. От остального континента Сурастан отрезали неприступные Титановы горы, что делало его местом достаточно изолированным.       Именно из-за своей изолированности полуостров являлся излюбленным логовом для существ, избегающих больших компаний – драконов, всяких демонов и, разумеется, джиннов. Это создавало замкнутый круг: всякие опасные хомбре приходили сюда потому, что тут не было смертных народов, а те, в свою очередь, не селились на Сурастане из-за опасности быть проклятыми или съеденными заживо.       Точнее, так было в её времена. Как дела обстояли сейчас, она даже не догадывалась.       — Ясно, понятно. Ну что ж, надо бы, наверное, перекусить, да отправляться баиньки. Организм у меня сейчас растущий, ему нужна подпитка.       Отойдя подальше от уступа, я нырнул в густые заросли и стал искать, чего пожевать. Не ел я, по ощущениям, дня два, так что продуктивно поработать челюстью хотелось настолько, что любые волнения по поводу змей, паразитов и диких животных как-то отошли на второй план.       Оставалась ещё проблема съедобного-несъедобного, но на что мне, спрашивается, была Зули? Явно не только ради очешуительных историй. Находя какой-либо гриб, фрукт или ягодный куст, которых в этих местах оказалось пруд пруди, я показывал их своему джинну, а она мне отвечала сколько мучений я испытаю после его поглощения. Конечно, она была далеко не энциклопедией, но большинство растений узнавала.       — Один мой слуга тяготел к травничеству, — пояснила она. —Часто он, чуть свет, исчезал, чтобы вернуться с полным коробом всякой растительной ерунды для сушки и варки, приготовления настоек, зелий и ядов. К примеру, единственный кусочек этого гриба, который ты сжала, вызывает остановку сердца спустя пару дней после его поглощения. При этом он безвкусен – идеальное орудие для энтузиаста в области отравлений. Я бы настоятельно рекомендовала вымыть руки.       — Не стану спорить.       В конце концов, одно съедобное растение было найдено: с низкого деревца свисали толстенькие, большие плоды, напоминавшие по форме манго с продольным разрезом, как у персика или нектарина. Они были тёмно-зелёного цвета, но Зули божилась, что они зрелые. Сорвав один такой, я кое-как снял с него часть прочной, покрытой чем-то вроде воска скользкой кожуры, и жадно впился зубами в ароматное нутро.       Спустя пару минут, я был весь в слезах, а джинн злорадно надо мной хохотала. Нет, соврать она не соврала, фрукт амра, как его называют, действительно был зелёным в спелом состоянии. Кто же знал, что спелым-то его как раз и не едят, ведь он со временем всё больше и больше наполняется кислым соком. Злодейка приготовила мне ловушку, и я с готовностью в неё попался.       Тем не менее, мышь по кличке Ника плакала, кололась, но продолжала есть кактус. Ведь мышь просто хотела по-человечески наесться.       Заночевать пришлось неподалёку, в овраге, поперёк которого упало дерево. Лежать на земле было, конечно, тем ещё удовольствием, но набросанная в качестве подстилки трава немного смягчила остроту впечатлений и впивающихся в бока корней. К тому же, комфорт заметно повысился от разведённого совместными усилиями костра. Я собрал ветки, а Зули дала огоньку, попутно объясняя, как мана в этот самый огонёк преобразуется, и пытаясь меня чему-нибудь обучить.       Спать я лёг без новых навыков, но с гордым титулом "дурочка".       Утро выдалось туманным и промозглым, но поднявшееся над лесом солнце быстро разогнало сырость, и в свои права вступил напористый тропический жар, от которого я тут же разомлел. Что сказать, местный климат оказался далёк от привычных мне лесов и болот северной России. Папоротники, пышные кипарисы и акации, опутанные цветущими лозами, намекали на субтропические широты. Пару раз я отдыхал на Чёрном море – впечатление было весьма схожим, но в то же время сильно отличающимся нарочитой фантастичностью.       Всё вокруг, от безоблачного неба до земли, было ярким, насыщенным, словно сгенерированным нейросетью. Повсюду распускались невиданные цветы, рядом с похожими на деревья из моего мира возвышались стволы незнакомых пород, хохлились друг перед другом неизвестные мне сизые птицы. Это было… дико, немного страшно, но вместе с тем захватывающе.       Так, должно быть, чувствовали себя Марко Поло, Колумб и Магеллан, когда, покинув свою родину, впервые увидели новые земли? Напрямую у них, конечно, не спросишь, но я был уверен, что да. Перебарывая жжение, вновь возникшее в груди, я встал у вчерашнего уступа, прикрыл ладонью глаза и вообразил себя первооткрывателем, готовым устранить с карты мира очередную надпись "terra incognita".       Однако исследовать, как и делать что-либо в принципе, я собирался только после крепкого завтрака. Студентом я, бывало, вовсе про него забывал, но со временем всё же понял, какую совершал оплошность. Как новый день встретишь, так его и проведёшь, поэтому именно завтрак является самым важным приёмом пищи, ведь он задаёт тон на все оставшиеся сутки.       Именно поэтому я намеревался сделать первый завтрак в новом мире настолько замечательным, насколько мог. А мог я не очень-то и много, и виной тому не только перерождение в слабом детском теле. Надо признать, на природе я, извечный городской житель, бывал нечасто, из-за чего мои знания о выживании в дикой природе были… поверхностными, скажем так. Исходили они из видеоигр, где всё крайне условно, рассказов деда, которого раз нашли в тайге спустя месяц блужданий, и крутившегося по ти-ви британского шоу, где "выживальщик" и съёмочная команда всегда были в паре километров от отеля.       Кислым фруктом амра я больше давиться не собирался, поэтому отослал Зули полетать по округе и поискать чего-нибудь послаще. Заблудиться и потерять меня она не боялась, ведь переданная мне мана служила для неё чем-то вроде маячка. Сам же я отправился вниз по холму, вдоль ручья, чтобы добраться до реки и попытаться поймать рыбу. Самонадеянно? Да, пожалуй, но кто не рискует, тот завтракает амрой.       Идти пришлось недолго, минут десять-пятнадцать. Можно было бы шагать и побыстрее, но я решил достать из глубокого мешка спрятанную вчера осторожность. Зулейка подтвердила мои опасения: ядовитые змеи здесь водились. Множество из них были разными видами кобр, которые при приближении к ним раздували капюшон, тем самым давая явное предупреждение: "Не лезь, сожру!" Но ползали по округе и более скрытные гады, которых даже не поймёшь, что потревожил, пока не подойдёшь на расстояние укуса. Словом, необходимо в первую очередь смотреть под ноги.       По крайней мере, ничего страшнее здесь не должно было быть. Все монстры и магические звери, по заверениям Зули, остерегались этих мест, так что я должен был быть в относительной безопасности.       Дойдя до реки, я огляделся. Обзор был заметно хуже, чем с верхотуры: тут мешался и лес, и холмы, и даже камыши. Подумать только: раньше они были бы мне по шею, а сейчас укрывали с головой!       Сама река Вена, в отличие от впадавшего в неё шумного ручья, была тихой и текла размеренно, отражая утренние лучи, словно зеркало. Вода была настолько чистой, что с берега можно было разглядеть шныряющую на глубине живность.       — Словно зеркало! — дошло вдруг до меня. Подбежав к воде и спугнув на ходу цаплю с кривым клювом, я припал к реке, чтобы впервые посмотреть на собственное отражение.       Колыхавшееся от лёгких волн лицо смотрело на меня в ответ удивлённым взглядом двух больших круглых янтарей, спрятанных за густыми ресницами. Бронзовая кожа, высокий лоб и смоляные волосы создавали впечатление загадочной красавицы из рассказов Шахерезады. Точнее, будущей красавицы: с щёк всё ещё не сошла детская округлость.       И всё же, несмотря на всю чуждость нового облика, в нём угадывалось что-то своё, привычное. Чем-то я даже напоминал самого себя на детских фотографиях. Возможно, если прошлого меня перекрасить, дать правильные линзы да отправить помариноваться в солярий, то мы сошли бы за родственников.       Хотя лучше не стоит. Мой начальник точно не был бы в восторге, если бы я заявился в офис в таком виде. Я представил себе этот разговор:       "Вы кто, мужчина?"       "Начальник Начальникович, неужто не узнали? Я же Николай, работаю тут вот уже три года!"       "Коля?! Что с тобой случилось?"       " Расскажу – не поверите".       "Нет, расскажи мне лучше, что с квартальным отчётом. Месяц прошёл, я когда его получу?"       "А… э…"       И после этого меня лишили бы премии, а то и уволили бы. Компания – это, конечно, дружная семья, но только до того момента, пока у члена этой семьи не возникнут проблемы.       А ещё потом фото в паспорте пришлось бы менять, ой-йо…       Насмотревшись на себя любимого, я стал думать, как мне быть с основной задачей: поймать что-нибудь к завтраку. А точнее думать, чем мне это "что-нибудь" поймать. Не руками точно – с таким же успехом можно было бы лечь в воду и надеяться, что глупые речные обитатели сами заплывут в рот.       Тут нужен был инструмент: удочка, сеть или копьё. Для первых двух необходима была верёвка и часы, а то и дни кропотливой работы, в то время как у меня не имелось ни материалов, ни терпения. Третий же вариант выглядел многообещающе: всего-то отломать палку, заострить да метко кинуть в ничего не подозревающую рыбину. Проще простого, нет?       Как выяснилось, нет. Палку-то я, конечно, нашёл (попробуй её в лесу не найти), а вот заострить без такой мелочи, как нож, не получилось. Тогда я попытался добиться этого трением об камень: сел на тёплый песок возле шершавого валуна, пристроил своё "копьё" и начал с чувством, толком и расстановкой тереть, тереть и тереть. Кожица и волокна постепенно слезали со свежей палки, и я уже почти стал полноправным пещерным человеком…       Вот только я выдохся. Дети знамениты своей выносливостью и непоседливостью, но с настоящим физическим трудом им не справиться – я не был исключением. Понятия не имею, как в Викторианской Англии малолетки умудрялись выживать в шахтах. Может, тяжёлый смог и фабричные выхлопы заряжали их энергией? Вряд ли, иначе Новосибирск был бы мировой столицей спорта.       Краем глаза я уловил движение. Прямо у берега проплывала, величаво виляя блестящим хвостом, крупная и длинная рыба, размером с мою голень (причём из прошлой жизни, а не из нынешней). Острые плавники, заострённые чешуйки на спине, серебристо-фиолетовый окрас и горделиво поднятый нос. Рыба плыла медленно, как будто дразня меня, тыкая лицом в неудачу.       Ну нет, такого к себе отношения я терпеть не собирался! Отбросив палку в сторону, я снял с пояса настоящее орудие и смело направил его вперёд. Тот факт, что колдовать я так и не научился, был второстепенным – тут стоял вопрос гордости мужчины-добытчика!