***
Если бы он был менее ответственным человеком, то, возможно, отменил бы предстоящее свидание. Но Сяо Чжань не любит доставлять другим неудобства, особенно незнакомым людям. А ещё он не хочет признавать, что какой-то несуществующий парень способен остановить его от потенциальных отношений. «Приревновал, что ли?» – говорит он про себя и сгибается пополам, опёршись о комод, смеясь из-за шутки, которой даже не может ни с кем поделиться. Нет, так точно можно крышей поехать. Он выпрямляется и оценивающе всматривается в зеркало. Чёрная водолазка выгодно подчёркивает фигуру, брюки тоже хорошо сидят, часы добавляют немного солидности. Вроде бы достаточно элегантно, но и не слишком формально для первой встречи. Волосы уложены, лёгкий макияж нанесён, хотя круги под глазами им до конца не скрыть. Всё дело в напряжённом графике. Не так просто сочетать работу в театре днём и тренировки с мечом по ночам. Сяо Чжань опять смеётся, получается почти истерически. В уголках глаз выступают слёзы, норовя размазать его старания. Он успокаивается, делая несколько глубоких вдохов. Тянется за духами и наносит их на запястья, чтобы затем растереть немного по шее. Он старается не переборщить, чтобы не пахнуть, как парфюмерный магазин. Фэнцинь сказала, что её знакомый – профессор, но вот не сказала его специализацию. Он может оказаться кем-угодно: от химика до музыканта. Вот такая вот интрига. Ну ладно, зато будет, о чём говорить хотя бы в первый раз. Если вы знаете друг о друге слишком много заранее, обычно ещё более неловко. Попробуй потом быстро найти общую тему для разговора, когда банальное представление себя уже неактуально. Хорошо, что можно будет спросить своего потенциального парня, химик он или музыкант. Ся Тяньсин оказывается не химиком и не музыкантом. – Я регионовед, занимаюсь изучением Южной Азии, – с улыбкой произносит собеседник Сяо Чжаня, когда они заказывают напитки и находят укромный столик. Примерно так он и выглядит. Высокий и с мягким взглядом. Одетый в пиджак на первом свидании, как и подобает академику. Роговая оправа только подчёркивает интеллигентный образ, но не кажется старомодной. Есть в нём свой особенный шарм. – О, – делает удивлённый вид Сяо Чжань, хотя примерно это он и ожидал. – Южная Азия это от Индии до Вьетнама? – И даже чуть больше, – отвечает парень и неловко смеётся сам своей шутке, - но в основном Индия, конечно, – добавляет он, прокашливаясь. – У молодого профессора должно быть море поклонников среди студентов, – кокетливо замечает Сяо Чжань. – Нет потребностей в свиданиях вслепую. – О, я не встречаюсь с парнями гораздо моложе меня, – поднимает руку в отрицательном жесте Ся Тяньсин, вызывая у собеседника хищную улыбку. – И сколько же тебе лет? – протягивает Сяо Чжань. Он и не заметил, как быстро перешёл на заигрывающий лад. Ему интересно разведывать пределы этой невинности. – Мне 32, а тебе? – спрашивает профессор, чуть призадумавшись. Сяо Чжань решает упустить кринжевую стадию с «А, угадай» и просто отвечает: – 26, – и добавляет с нескрываемым удовольствием, –я всё ещё мог бы оказаться твоим студентом. – Тяньсин мгновенно заливается краской, пытаясь неловко взять назад собственные слова. – Я шучу, – милосердно произносит Сяо Чжань и тут же добавляет, чтобы разрядить обстановку, – я закончил университет три года назад и сейчас работаю в театре. – О, как интересно! – оживляется его собеседник, с облегчением вздыхая. – Ты актёр? – Фэнцинь ничего обо мне не говорила? – искренне удивляется Сяо Чжань. – О, мы с ней не так уж и знакомы, – активно машет руками Тяньсин, – мы с Цзывэем учились вместе, и я совсем недавно столкнулся с ними на встрече выпускников. Сяо Чжань решает оставить вопросы о том, как Цинь-цзе удалось с такой скоростью определить ориентацию нового знакомого и вжиться в роль свахи, чтобы адресовать их самой девушки. – Мы работали вместе, – говорит Сяо Чжань, – на консервном заводе, – добавляет он, наслаждаясь обескураженным видом профессора, а затем, сдерживая смех, пытается быстро найти фотографии костюмов в виде консерв, которые они изготовляли с Цинь-цзе. Он справляется достаточно быстро, и они смеются уже вместе. – Мы оба дизайнеры, – завершает он наконец своё эффектное представление. – О, – очередь удивляться Тяньсина, ну, или делать вид. – И какая у тебя должность в театре? – Художник-постановщик, – отвечает Сяо Чжань, но быстро понимает, что приукрасил, – точнее, помощник художника-постановщика. Я только начинаю работать в команде «Призрака оперы». – Ого, – вполне искренне реагирует Тяньсин, – это же прекрасно! Сяо Чжань даже смущается. Будь он пьян, он бы начал игриво прикрывать ладонями лицо, но он пьёт всего лишь зелёный чай. – Наверняка, очень много работы, – продолжает профессор. – О, поэтому никакой консилер не способен спасти мои мешки под глазами, – смеётся Сяо Чжань. – На самом деле, даже 10 месяцев до премьеры кажутся сжатым сроком. – Втянешься, будет легче. Коллектив хороший? – Просто мечта, но иногда тяжело вспоминать английский с иностранными коллегами. Можно сказать, что Сяо Чжань выиграл в лотерею. Наконец у него есть собеседник, готовый слушать все его рассказы о новой работе. Он спохватывается только спустя час историй о потенциальном касте, сложностях с разными площадками, особенных требованиях Пола Брауна и других волнующих его в данный момент вещах. – Я слишком много говорю о себе! – громко произносит Сяо Чжань и тут же оборачивается, чтобы убедиться, что не привлёк этим возгласом слишком много внимания. – Ты говорил, что пишешь диссертацию. На какую тему? – спрашивает он вежливо и складывает руки под подбородком в полной готовности внимать. – Нет-нет, мне очень интересно тебя слушать! – смущённо сопротивляется Тяньсин. Его глаза горят неприкрытым обожанием. Сяо Чжаню это нравится. – Мне тоже интересно послушать, – протягивает Сяо Чжань. Он где-то забывает свою строгость, с которой пришёл, и теперь выглядит, словно лис, готовящийся утащить добычу в нору. – О, ну… – новый знакомый немного заикается, не выдерживая прищура собеседника, – я изучаю различные индийские ритуалы и их изображение в популярной культуре. Тебе что-нибудь говорит «сати»? – Сяо Чжань качает головой, хоть ему и кажется, что он где-то уже слышал об этом понятии. – Это традиция в индуизме, когда вдову сжигали вместе с телом почившего мужа. Сейчас, в основном, запрещённая, но это не мешает воспевать подобный акт в искусстве, как способ для женщины вознестись в статус богини. Вообще, самое ужасное, что даже дискуссии по поводу того, стоит ли ритуал запретить, велись без участия женщин… Тяньсин продолжает вещать о социальном неравенстве, и Сяо Чжань не признаётся, что находит и что-то романтичное в столь фатальном поступке – сгореть заживо с любимым человеком, не желая продолжать своё бренное существование. Его сознание опять преподносит ему образ древнего мечника, шепчущего ему в ухо: «Ты выйдешь за меня, Чжань-гэ?». Он дёргается и чуть не проливает на себя остатки чая. –Ты в порядке? – обеспокоенно подпрыгивает Тяньсин. – Да-да, я случайно, – Сяо Чжань всё так же улыбается, но что-то гаснет в его глазах.***
– Правда он милый? – спрашивает Фэнцинь, набирая его, стоит Сяо Чжаню переступить порог дома. – Милый, – соглашается Сяо Чжань, – но я был уверен, что вы давно знакомы! Как ты вообще поняла, что он гей? – вскрикивает он эмоционально, не скрывая своего удивления, и устало заваливается на диван. – Пф, увидела обои на его экране и догадалась. – Ну ты и сталкерша! – Пффф, – опять фыркает девушка, – какая разница? Главное, что он тебе понравился, разве нет? Понравился ведь? Сяо Чжань задумывается. Художник-театрал и профессор-исследователь. Его мама точно осталась бы довольна. – Возможно, – говорит он расплывчато. – В принципе, можно пообщаться. – Значит, не понравился, – категорически отвечает девушка. – Это гораздо больше, чем мне приносили свидания за последний год, – вздыхает Сяо Чжань, вспоминая все те одноразовые, скучные встречи. – Так что это не так уж плохо, а больше я пока выводов сделать не могу. – Вы целовались? – Пффф, – теперь его очередь фыркать, – отправила меня на свидание посреди дня с профессором и думала, что он ко мне целоваться полезет? – Он нет, а ты… – А я не пьянею от зелёного чая, – отрезает Сяо Чжань, посмеиваясь над своей репутацией, которая вообще-то обманчива. Просто Фэнцинь повезло увидеть его в редкой ситуации, когда их угораздило вместе сходить в клуб. Теперь она никогда от него не отстанет. Закончив разговор, он уходит принять душ, чтобы провести остаток дня за работой. Вечером он пьёт сильное снотворное, объясняя себе это тем, что ему наконец необходимо выспаться. Только оказавшись в кровати, накрывшись одеялом и слыша звук своего сердца, отбивающегося от стен в тишине комнаты, он признаётся себе, что ему просто страшно. Он боится узнать больше об истории, происходящей в его снах.***
Глубокий сон помогает не видеть сновидения, хоть голова на утро и слегка чумная. Но лучше так, чем всё время думать о каком-то непонятном человеке. Хотя, кого он обманывает? Сяо Чжань всё равно не может выбросить из головы всю эту мистику. Он стоит на кухне и даже не слышит, что закипает чайник, потому что все его мысли крутятся вокруг того, почему это стало происходить чаще. Пусть он и привык, что с самого детства ему снятся повторяющиеся вещи, одни и те же образы, но бывали времена, когда он даже умудрялся об этом забывать. В последнее время сны участились, но это было не самое страшное. Хуже всего, что они стали чётче, точнее и перестали крутиться вокруг одного и того же места. Такое чувство, что был запущен какой-то процесс, и история стала развиваться в самое не подходящее для него, Сяо Чжаня, время. Он уже устал повторять сам себе, что ему нужно заниматься новым проектом. Он даже был бы рад полечиться, но только вот, знать бы ещё, от чего. Именно в этот момент, когда он стоит, сгорбившись над столом, его телефон присылает ему уведомление о новом сообщении. Он машинально тянет руку, чтобы его открыть. Это может быть вселенски важно. Или нет. Ему пишет Юнмэй, о которой он совершенно забыл. Сообщение очень лаконичное, всего лишь номер рейса и время. Завтра. Сяо Чжань выругивается вслух. Ему стоило сразу ей отказать, но он совсем забыл, а теперь ему неудобно. Старая подруга уже, очевидно, восприняла его молчание за согласие, и они не виделись три года. Не то чтобы ещё пару дней или даже недель что-то тут решали, но ему всё равно неприятно прикрываться работой, особенно учитывая, что рейс вечерний. Ужасно. Его настроение на следующий день не становится ни чуточку лучше. Ещё и голова раскалывается, потому что снотворное больше не помогает спать. Лес. Поле. Рынок. Перед глазами скачут несвязанные друг с другом фрагменты. Кусочки, пробивающиеся к нему, несмотря на лекарство. Чувство, что он сходит с ума, крепчает. Он втыкает в уши наушники и включает композиции из «Призрака оперы». Не сказать, что драматичные аккорды трагичной истории добавляют ему оптимизма. В конце концов ему приходится вызвать такси и ехать в аэропорт, хоть он и чувствует себя дураком. Наверняка, он единственный из бесчисленных друзей Юнмэй, который согласился. Точнее, не отказался. Он обжигается горячим чаем навынос, пока ждёт машину. Водитель существенно опаздывает, хорошо, что Сяо Чжань рассчитал время с запасом, зная собственную неорганизованность. В его жизни не помешал бы менеджер. – Пробок много, – оправдывается таксист. Хотя дороги и правда загружены. Сяо Чжань смотрит на медленно ползущие за окном машины, думая, какое бесчисленное количество людей его окружает каждый день, и как легко в этом мире потеряться. Он всё ещё не до конца понимает, почему в один из обычных пятничных вечеров сидит в машине и едет в сторону аэропорта встречать Чжао Юнмэй. Он даже не знает, о чём они будут говорить весь путь назад в город. Он просто надеется, что пробок к тому времени будет меньше. В аэропорту его ждёт ещё одно неприятное открытие – рейс задерживается. Это значит, что его пытка продолжится ещё минимум час. Будь он чуточку умнее, он бы проверил эту информацию раньше и подождал бы дома. Всего-то стоило зайти на сайт аэропорта и глянуть актуальное расписание. Но увы. Всё, что ему теперь остаётся, это бесцельно слоняться между бутиками с ещё одной чашкой чая, пока он наконец не успокаивается и не садится в одном из кафе с завышенными ценами. Его глаза останавливаются на витрине с булочками, но часы показывают, что время еды давно прошло. Устало вздохнув, Сяо Чжань открывает телефон, чтобы поскролить ленту Weibo. Он начинает чувствовать беспочвенную тревогу. Это нормально, учитывая, как долго они не виделись. Ожидание в принципе склонно вызывать беспокойство. Сяо Чжань вздыхает с облегчением, когда видит входящий звонок. – Да, мам, – говорит он, беря трубку. Вот и повод убить немного времени, пока цифры на табло безжалостно сдвигаются всё дальше и дальше в сторону полуночи. – Да, я в аэропорту жду Юнмэй. – Тебе обязательно её встречать? – вторит его собственным мыслям мама. – Я уже пообещал, – малость приукрашивает Сяо Чжань, растирая пальцами лоб. – Ты слишком мягкосердечный, – негодует мама. Ей никогда не нравилась Чжао Юнмэй. Сяо Чжань рассказывает ей о недавнем свидании, чтобы сменить тему и поднять ей настроение. Голос на том конце сразу становится счастливей. «Он профессор», – говорит Сяо Чжань, и мама уже готова принять в семью человека, которого её сын знает несколько дней. Она даже не спрашивает, химик он или музыкант. И что это за чарующая магия академического статуса? Можно заниматься совершенно чем угодно, но оставаться при этом уважаемой ячейкой общества. – Приезжай в следующий раз в гости вместе с ним, – не может нарадоваться женщина. – Мам, мы не встречаемся, – возражает Сяо Чжань, начиная жалеть, что так поспешно рассказал новости. – Ну тогда начинай поскорее с ним встречаться и приезжай в гости. – Ну мам, – протягивает Сяо Чжань, не чувствуя достаточно сил, чтобы спорить. – И долго тебе ещё ждать? – Я вообще не должен был ждать, – говорит он, сам не зная, что именно имеет под этим в виду, – но самолёт задерживается. – Эта девица никогда не была пунктуальной, – возмущается мама так, словно Юнмэй сама сидит за рулём самолёта и просто не вылетела на пару часиков раньше. Сяо Чжань прыскает со смеху. – Она же не виновата, что самолёт задерживается, – отвечает он и снова поднимает глаза на табло, которое уже успело ему надоесть своим вырвиглазным красным. – Ладно, Чжань-Чжань, жди тогда свою королеву, я пойду спать, – говорит мама, не желая больше составлять сыну компанию. Сам виноват, как говорится. – Но ты в любом случае приезжай, мы соскучились, – добавляет она уже гораздо мягче. Сяо Чжань встаёт со своего места, чтобы размяться. Он чувствует, как на него накатывает сон, что немудрено после длинного рабочего дня. Мама права, в его возрасте уже пора научиться отказывать, иначе разные Чжао Юнмэй никогда не поймут, что значат личные границы. Он пытается напомнить себе, что они вообще-то были хорошими друзьями в университетское время, и Мэй-цзы вступилась за него перед Чэнь Ци, пусть сейчас это и кажется чем-то из прошлой жизни. Он как раз начинает прокручивать в голове баскетбольный матч, после которого всё и произошло, когда табло наконец-то жалеет его и показывает, что самолёт сел. Сяо Чжань вздыхает с облегчением, вспоминая, что завтра суббота. По крайней мере, ему не придётся никуда вставать. Не факт, конечно, что это поможет выспаться, но всяко приятней сонному коротать день дома, чем сонному идти на работу. По правде, он немного бесит сам себя из-за этой подавленности. Он всё-таки записался к психологу, не в силах больше терпеть своё состояние и напоминать себе каждый день, что должен порхать от счастья, потому что вообще-то сбылась его мечта. Это уже ненормально. Сяо Чжань облокачивается на железное ограждение перед выходом в зал прилёта. Людей вокруг немного, учитывая, что и рейсы в это время редкие, и желающие кого-то встретить посреди ночи –отчаянные персонажи. Особенно встречающих бывших однокурсников тут явно мало, думает про себя Сяо Чжань, судорожно сглатывая каждый раз, когда расходятся в стороны автоматические двери. Иногда ему приходится заглядывать, чтобы разглядеть человека за горой чемоданов. Он уверен, что у Юнмэй будет с собой целая куча вещей. Тем более, если она переезжает назад в Китай из Америки. Хотя в этом Сяо Чжань не уверен. Все его сведения о последних событиях в жизни Чжао Юнмэй всё ещё ограничиваются тем коротким телефонным разговором. В конце концов, он устаёт даже волноваться, поэтому реагирует весьма спокойно, когда находит знакомую фигуру. Девушка активно машет ему двумя руками, словно и не летела пятнадцать часов. Пятнадцать, мать вашу, часов. Сяо Чжань рад, что ему не нужно в Америку. Теперь их с Юнмэй и её пятью чемоданами отделяет забор. Несколько секунд они тупят, показывая друг другу знаки, в какую сторону лучше пройти, чтобы встретиться. Когда они наконец решают этот квест, девушка виснет на нём так, словно они и правда общались все эти годы. Сяо Чжань даже смягчается, когда она непосредственно чмокает его в щеку. Только сейчас он вспоминает о женихе, которого должна была привезти с собой подруга. Он находит глазами мнущегося рядом парня, который с опущенным вниз взглядом вертит в руке поставленный вертикально скейт. – Ибо, – обращается к нему Мэй-цзы, и тот поднимает голову, – это Сяо Чжань – друг, о котором я говорила. Чжань-Чжань, это Ван Ибо – мой жених. Сяо Чжаню всегда казалось, что все эти высокопарные метафоры всего лишь художественное преувеличение талантливых и не очень авторов, но в эту самую секунду он буквально чувствует, как мир вокруг останавливается. Как только он видит лицо этого взлохмаченного чуда в мешковатой одежде с синей прядкой и серёжкой в виде скрепки, сердце Сяо Чжаня замирает, а затем обрывается и ухает вниз, оставляя после себя только одно единственное чувство. Человек из его снов обретает имя.