Уитнот-холл

Кристофер Локхарт спустился к слугам, походил по гаражу, рассмотрел с фонариком поврежденный черный Роллс-Ройс - вмятину, дверцу, вторую, зеркала и внимательно салон. Вернулся в помещение слуг, прошелся по комнатам, перебудив всех. Пожелал каждому «Отдыха перед трудным днем». Изабелла Шоу удостоверилась в том, что ее муж крепко спит. Вышла из комнаты, накинув халат мужа. Огляделась - ни одного полицейского - галерея статуй и портретов. Отсчитала комнаты, поскреблась в нужную. - Вы… - Пенелопа Хорвуд попятилась назад. - Забудьте про приличия, - строго произнесла жена доктора. - Мы даже не знакомы с вами, миссис Шоу, и не перекинулись ни словом за ужином, - возмущенно ответила мисс Хорвуд. Изабелла Шоу кинула на кровать сверток писем. Пенелопа Хорвуд испуганным взглядом проследила, как он упал на белую простынь. С портрета на них смотрел суровый нормандский предок Уитнотов. - Я не удержалась и прочла пару, - пояснила Изабелла Шоу. - Что вы за них хотите? Сколько я вам должна? - Потрясающая страсть, дорогая, - Изабелла Шоу произнесла голосом старой приятельницы, - меня подвело женское любопытство, но я умею молчать. Вы ничего не должны мне, но никто не должен узнать, что письма отдала вам я. Ни мой муж, ни господа полицейские. Не документируете в следующий раз то, что может вас скомпрометировать. Не осуждайте меня за женское любопытство, которое толкнуло меня заглянуть в письма. - Я - вас?! Но раз вы читали, то это вы меня… - Вы свободны, мисс Хорвуд, - Изабелла Шоу улыбнулась, посмотрела по сторонам и скрылась в своей комнате. Пенелопа Хорвуд опустилась на кровать, принялась разворачивать каждое письмо. Рука не поднималась рвать, если ее поймают за тем, что она уничтожает письма огнем, то выйдет еще хуже, чем есть. Пенелопа Хорвуд трясла их в руке, кивала головой в тишине своей комнаты, всхлипывала, если бы она могла порвать портрет, разнести комнату, уничтожить все вокруг, то немедленно бы это сделала, но она не могла подвести сестру. Злость копилась около горла, шла сильная гроза над поместьем. Кристофер Локхарт дошел до комнаты мистера Свифта в самом дальнем углу коридора у лестницы для слуг. Не стуча, распахнул дверь. - Я не ошибся, - сказал главный инспектор, - вы в полном костюме. - Вы не ошиблись, инспектор Локхарт. - Идите за мной! Спустимся лестницей для слуг. Гарри Уитнот вернулся в свою комнату. Побрился, сдернув шов на подбородке. Вытер кровь. Постучали в дверь. Эмма Уитнот перед ним. - Гарри, впусти меня… - женщина тряхнула головой, - ты должен меня спасти! Сделай то, что не сделал на войне! Гарри Уитнот прошел по комнате. Налил скотч, протянул Эмме Уитнот. - Мне страшно! Гарри, мне ужасно страшно, - женщина упала на кровать и принялась рыдать. Гарри Уитнот не пошевелился и не приблизился к ней. - Я столько всего натерпелась от твоего брата… это выносимая пытка… это проклятая судьба… - Ты сделала выбор. - Гарри, но… ты меня не разлюбил! - Я не убивал Чарльза, - Гарри выпил свою порцию скотча, - я больше не тот мальчик, который хочет помочь все и вся, поддакивает и лучше сам упадет в грязь лицом. Я не убивал твоего мужа. - Ты посмеешь подослать ко мне детективов и адвокатов?! Выпотрошить меня?! Вдову?! - Попроси помощи у своей сестры, Эмма. У тебя не пройдет манипуляция моим чувствами к тебе. Их нет. - Изабелла не простила меня! Она и сейчас ненавидит! Все меня ненавидят, я сама себя…за слабость, за…. Я испортила сестре жизнь, Гарри, я отобрала ее жениха Чарльза Уитнота! Как я могу… - Ты уже была у сестры, Изабелла тебя выставила, а ее муж предложил тебе успокоительное? - Я сообщу главному инспектору Лохарту, что это ты. Если бы ты не узнал все, то не выставил бы меня и не взял деньги старухи Барклей! - Эмма Уитнот развернулась и ушла. Гарри Уитнот посмотрел ей в след «уход всяких чувств». Вернулся в комнату, посмотрел на деревенский пейзаж без сожаления и горести. Детство отпустило его, он просто уйдет в туман, низко и медленно, а вернувшись в часть уже не будет рыдать, рвать на себе волосы и заставлять Лиса Криса брать награду за него, не будет сидеть напротив психиатра, похожего на высохшую мумию, он будет просто лететь вперед, по приборам, вернется в Лондон на искореженном Роллс-Ройсе, вернется в Каир, он здесь не нужен и ему ничего не нужного от этого места, заложенного на крови родных. Их нормандский предок боролся за эти земли истребляя кровных претендентов, выслеживая их и всаживая нож в спину. Средневековье закончилось, война позади. Больше не доносится криков ни девиц, ни ведьм из монастырских стен. А Лис Крис не подведет, он всегда берет верный след. Гарри Уитнот выждал, когда наступит тишина. Вышел из комнаты, спустился в коридор для слуг. Удостоверился, что его не выслеживали, скрывшись в овощной кладовой, выдвинулся дальше, рисуя в голове план. Он знал дом, как никто. В комнату Эммы Уитнот сначала прибежала по звонку горничная, за ней экономка. Миссис Питерсон тяжелым шагом преодолела ступени, пыхтя ускорилась. Вошла в спальню леди Уитнот. Филипп Фицрой перешел со своего карниза на другой. Гвендолин Хорвуд уставилась на него через окно, но впустила внутрь. Выслушала речь - про красоту, достоинства, восхищения, чувства. После таких речений девушки млели перед Фицроем и безотказно становились его. Поправил рукой волосы. Ангельски улыбнулся. - Извольте выйти через дверь! - холодно произнесла Гвендолин Хорвуд. - Сейчас я возьму тебя, а завтра объявим о нашей помолвке, - самодовольно улыбался музыкант, приближаясь к Хорвуд, - Струсишь поднять крик и рискнуть репутацией, чтобы стать отверженной как сестра! Фицрой не ожидал получить удар. Дверь распахнулась, музыкант полетел в стену коридора, задел рукой постамент со бюстом Марка Аврелия. Откололась голова и принялась считать ступени центральной лестницы. Драка вышла недолгой, голый американец Кинг разжал руки и отпустил музыканта под присмотром констебля и под взглядами гостей. Среди них не было старшего Кинга, старухи Барклей и Гарри Уитнота.