Стадии (не)принятия

Гурни Халлек снял несколько обтрёпанную тетиву, сложил в особое углубление в футляре и бережно завернул лук в отрез гобелена, сотканного Сёстрами-в-Уединении десятки лет тому назад. Милорд решил сегодня показать себя во всей красе. Стрелял не без помарок, конечно, но лук — это не его основное оружие, так, поразвлечься. От энергетических щитов стрела отскочит точно так же, как и пуля, и энергетический импульс, а потому любое стрелковое оружие в сражении бесполезно. У милорда на стрельбище шестое место. Недурной результат. А может, ученик и не старался, предпочтя отдать пальму первенства кому другому. Тем не менее, свою чашу вина, поднесённую одной из симпатичных девчушек, на-герцог выпил. Традиции предписывали ещё поцеловаться и Пол, прижав к себе на миг девушку, коснулся её губ своими. Когда он отстранился от неё, она, прижав ладони к красным щекам и подобрав зелёно-черные юбки, умчалась к ждущим её товаркам. Подхватив подругу под руки, они уволокли её под навесы, где разливали вино. Наверняка будут допытываться у неё, какого это — целоваться с на-герцогом. Пол помахал им и пригладил растрепавшиеся волосы. Наверное, со стороны он выглядел не лучше, был таким же бурым. — Вы, милорд, приятно удивили, — похвалил Гурни Халлек Пола. — Но явно могли лучше. Решили стать ближе к народу? Доказать, что Вы из такой же плоти и крови? — Что за человек ты такой, Гурни Халлек? — поинтересовался юноша, ослабляя шнуровку на горловине рубашки. — Не попадаю мишени — плохо, попадаю в мишени — тоже плохо. Ты бываешь когда-нибудь довольным? — Разумеется, милорд. Я ужасно счастлив, когда салаги наконец-то учатся отличать правое от левого и ходить единым строем, а один милорд приходит на тренировки вне зависимости от настроения. Вы не видите улыбку счастья на моём лице? Юный Атрейдес пристально всмотрелся в лицо военного мастера, но лицо, оставшееся непроницаемым, делало честь и Сёстрам Бене Гессерит, учившихся держать под контролем свои эмоции и реакции организма. — Разве что в глазах, — ответил на-герцог. Халлек усмехнулся в бороду. — Идёмте, милорд, Вам ещё на кейли отплясывать! Пол застонал и сопровождаемый похлопыванием мужской ладони по спине, побрёл к трибуне. — Как удивительно видеть старинные традиции в жизни! — леди Марго Фенринг радостно всплеснула руками. — Муж мой, согласись, мы ни на одной планете не видели такого! — Ты абсолютно права, моя дорога, — кивнул Хасимир Фенринг. — Я слышал прежде о сильной культурной традиции на Каладане, но видеть воочию интерпретацию «Игр горцев» опыт, несомненно, новый. — А ведь нас ждёт ещё танцевальный вечер, верно, господин на-герцог? — спросила женщина. — Да, кейли, это простые танцы. У нас на Каладане их умеют танцевать все, — пробормотал юноша, смущённый вниманием. — Ты поддавался, — сказал Фейд-Раута, исподлобья глядя на Пола. — И сдерживался. Зачем? — Я вовсе не… — смутился юный Атрейдес. — И врать не умеешь, — фыркнул на-барон. — Что за танцы? — Возле большого костра, — юноша улыбнулся, вспоминая, как жгли кострище во дворе Каладана. Особенно храбрые пары решались перепрыгнуть через огонь. Считалось, что так в старину влюблённые подтверждали свои чувства перед духами предков. Может, отец и позвал бы матушку перепрыгнуть через жаркое пламя, чтобы хотя бы перед друг другом они знали, что принадлежат друг другу… Лишь однажды, на утро, когда стало понятно, что Дом Атрейдес выживет и не будет погребён под Арракинскими песками, отец, обнимая их с матушкой, пробормотал в её рыжую макушку: «Мне так жаль, что я на тебе не женился». Возможно, появление сестры подтолкнёт отца сделать матушку официальной супругой. Светло-зелёное небо начало темнеть, наступало Uair teine — «Время костров». Заготовленные с прошлого года колоды были уже сложены в центре площадки, а чуть поодаль обретались заготовки, чтобы пламя горело до рассвета. — Ваша светлость! — в одну руку Полу был всунут факел, а в другую — кубок с вином. Под сотнями взглядов на-герцог подошёл к сложенным «шатром» поленьями и подняв факел над головой, метко швырнул в центр кострища. В тёмное небо взвилось золотое пламя. — Am bàsaich thu air Kaladan! — разнеслось над площадью на старо-Каладанском. Пол Атрейдес поднёс чашу ко рту и выпил всё до последней капли. Тонкие алые струйки текли по подбородку и шее, впитываясь в белый воротник. — Am bàsaich thu air Kaladan! — взревели жители Южного континента и также, как и на-герцог, залпом выпили своё вино. Рассмеялись скрипки и запели волынки, понеслись люди в пляс. Юного герцога ровесники увлекли в хоровод вокруг костра. — А Вы, господин на-барон не желаете присоединиться к ровесникам? — предложила леди Фенринг, кивнув на юношей и девушек. — Они меня не ждут, — на-барон сильнее закутался в плащ. С наступлением темноты сильно похолодало, а Атрейдесы плясали в одних платьях, да рубашках с тартанами. У нескольких юношей, задающих танцу ритм, тартаны поднимались так высоко, что становились видны крепкие бёдра и полное отсутствие нижнего белья. Пол Атрейдес танцевал куда спокойнее, хотя и вокруг его бёдер мелкие зелёно-чёрные складки колыхались, то облепляя бёдра, то приподнимаясь в прыжках и поворотах, что ещё немного и станет видно всё. Сумасшедшая пляска закрутила юного на-герцога. Алые искры взлетали ввысь, чтобы раствориться в темноте ночного неба, а губы девушек были такими сладкими от вина… Особенно близко к нему была девушка, поднёсшая на стрельбище кубок. «Будь осторожен, много кто бы хотел стать молодой леди Атрейдес, и много кто хотел бы стать уважаемым отцом леди Атрейдес», — вспомнились слова матушки. — Как тебя зовут? — обнаружив себя обнимающим тонкий девичий стан чуть поодаль от танцующих, спросил Пол. — Элла, — она потянулась к завязкам корсажа, готовая обеспечить доступ герцогским рукам к телу. — Тебе хочется вернуться домой и лечь спать, Элла, — Голос сорвался с губ слишком легко. Девушка, на мгновение замерев, сонно заморгала глазами, зевнула и покачивающейся походкой пошла прочь. Может, она и не была подослана каким-нибудь благородным или не очень семейством, но становиться героем светской хроники на-герцогу совсем не хотелось. «Вот почему у всех лордов есть наложницы, чтобы не плодить бастардов на право и налево», — недовольно подумал юноша, набирая полную грудь воздуха и медленно выдыхая. Ещё раз и ещё. Он потерял над собой контроль, расслабился и это чувство ему не понравилось. Как он мог забыть о своём статусе и пуститься так просто в пляс? Видно, вино всё-таки ударило в голову. Пол осмотрел себя: перекошенный ремень на талии, распахнутая рубашка. Хорош же на-герцог. — Ах, юность, — мечтательно улыбнулся граф Фенринг, увидев возвращение правителя Каладана. Леди Марго склонила золотоволосую головку на бок, мимолётным взглядом отмечая несколько расхристанный вид юноши. Заметил и более розовые щёки юного герцога и на-барон. — Мы воспользуемся Вашим гостеприимством, граф? — спросил Пол, стараясь удержать лицо. — О чём может быть речь? — развёл руками Хасимир Фенринг. — Для Вас, господина на-барона и сопровождающих уже подготовлены покои. — Благодарю. Выделенная Фейд-Рауте комната была почти такой же, как и в резиденции Атрейдесов. Возня стражи за дверью волновала его мало, он анализировал увиденное за сегодня. Безмятежность, уверенность, что завтра солнце взойдёт там же и день будет наполнен обычными заботами. Казалось, что Каладан вовсе не знает, что такое война и битва за выживание против всех, даже тех, кто генетически является близким родственником. Будто совершенно нет сословных различий. Скинув излишне-мягкую подушку на пол, юноша растянулся на широкой постели, заложив руки за голову. Сегодня он узнал больше, чем говорилось в книгофильмах о родине Атрейдесов. Кроме стражи никто не носит оружия, женщины разные: высокие и низкие, стройные и полные, одинаково с длинными волосами, варьирующимися от каштанового до чёрного. Ни одна не боится подойти к мужчине и вовлечь в быструю пляску. Женщины Гьеди-Прайм отражают суть мира: иссушенные, протравленные химией с первым глотком пищевой смеси, рождающие на свет мертвенно-белых едва живых детей. Его питомицы… Они были дочерями благородных семейств, потерявших доверие барона. Их отдали в солдатские бордели, но Владимир Харконнен решил показать, какой он милосердный: надо всего лишь в нескольких местах проколоть мозг особыми инструментами и преданные, влюблённые в хозяина питомицы готовы. На человеческом мясе они оформились, стали приятны глазу и рукам. Первыми, кого Фейд-Раута скормил своим любимым, были солдаты, посмевшие тронуть благородную кровь. Первая, доверчиво ластясь к руке, выпустила из заточенных зубов кусок человеческой трахеи и подтолкнула к юноше, восседающему на кровати. Пока его девочки рвали плоть своих обидчиков, Фейд-Раута полировал нож. — Это мне, любимая? — спросил на-барон, убрав клинок в ножны и наклонился, чтобы поднять кусок кровоточащей плоти. Мягкое утробное урчание было положительным ответом. — Спасибо, любимая, — юноша положил мясо в рот и стал медленно жевать. На вкус было жёстко. Всё-таки, мышца. — Радоджчижья, — Первая облизнула окровавленные губы и протянула руку. Фейд-Раута послушно вложил свою ладонь в протянутую руку и растворился в шелесте пышных складок платья цвета Каладанских сумерек. — Радоджчижья! — урчала любимая, обнимая, лаская, принимая. На-барон громко застонал, вскидывая бёдра. Первая ласково улыбалась и приподнявшись, опустилась вниз. — Да-а… — удовольствие кипело в венах и юноша, впиваясь пальцами в мягкие бёдра, толкался внутрь горячего, влажного, скользкого. — Люби-и-имая! Она звонко рассмеялась, откинув длинные золотые волосы назад. Фейд-Раута широко распахнул глаза, всматриваясь в мазутную чернь глаз Первой. — Р-радо-одж-шчи-ишья-а! — прошипела ему в лицо женщина, сжимая его в себе. Пол открыл глаза. Зеленоватая из-за особенностей Каладанской атмосферы луна светила прямо в окно выделенной ему спальни. Юноша сглотнул — неимоверно хотелось пить. Его молодой организм догнала абстиненция, немного ныли виски. На вряд ли тут поможет медитация, размышлял юный Атрейдес, налив себе воды. Сон никак не шёл, он и проснулся-то от ощущения… неспокойствия. Как на Арракисе в ночь атаки Харконненов. Что-то не так. Что? Споро накрутив вокруг бёдер тартан и нацепив на руку генератор щита, Пол вышел из спальни. Архитектура Цидрита была отчасти похожа на Каладан, но юноша доверился не памяти, а чувствам. Они вывели его наружу. Прохладный ночной ветер мгновенно охладил лёгкую испарину, выступившую по линии роста волос и Пол стёр её тыльной стороной ладони. Чувство тревоги усилилось и продолжало тянуть вперёд. Юный Атрейдес прибавил в шаге. Не стоит отказываться от предчувствий, особенно, когда они так сильны. Он пересёк главный двор и покинул территорию замка, ибо чувства вели его за пределы резиденции Фенрингов. К Океану. Чем ближе он подходил к обрывистому берегу, тем сильнее становился запах соли и громче крики морских птиц. Усиливался и шум волн в стадии прилива, а Пол продолжал идти вдоль обрыва, не понимая зачем. Впереди промелькнуло что-то светлое. Юноша на мгновение остановился, всматриваясь в залитое лунным светом пространство. Похоже, человек. Бледный, безволосый, обнажённый по пояс. На-барон?! Где охрана?! Чувства, усиленные тренировками в техниках Бене Гессерит, отчаянно взвыли, предупреждая об опасности. Пол сорвался на бег. — Фейд-Раута! — задыхаясь, выкрикнул он, протянув к нему руку, но расчёты ментата говорили — он не успевает. «Радоджчижья», — нашёптывал голос Первой и тело стало безвольным, словно разом вынули все кости. Колени подломились и в ушах завыл холодный, солёный ветер. На глазах Пола Атрейдеса Фейд-Раута Харконнен упал с обрыва. Он прыгнул следом.