Брат против брата (Brother Against Brother)

      Лея ждала, когда у шаттла появится Бракстен. Они успешно раскрутили историю о пострадавшем технике, и генерал был занят, занимая других в отсеке бессмысленными вопросами о том, видели ли они «несчастный случай».               Она сидела в трюме рядом с имперским капитаном, прислушиваясь к его тяжелому дыханию и пытаясь успокоить свой перегруженный мозг. Вдобавок к беспокойству за Люка и Хэна теперь она должна сохранить тайну и этого пленника.               — Воды, капитан? — тихо спросила она, когда он снова зашелся в кашле.               Он прищурил на нее слезящиеся глаза, его грудь быстро двигалась под одеялом, и кивнул.               Она помогла ему напиться и подумала, что это была самая большая близость, которую она имела к имперцу, не будучи пленницей. И это был тот самый друг, о котором генерал с сожалением в голосе упоминал на протяжении многих лет. У Силы был какой-то юмор, который теперь отдавал этого мужчину в их власть.               Вирс не был экспансивен, когда говорил об этом своем флотском друге, но почему-то она всегда представляла себе кого-то более высокого – более заметного, с острыми глазами и сообразительностью.               Этот худощавый, утомленный галактикой мужчина с каштановыми коротко подстриженными волосами и большими карими глазами был совсем не таким, как она ожидала. Конечно, не тем, кого она назвала бы капитаном Вейдера.               — Не… та ситуация, на которую вы надеялись, я полагаю, — задыхаясь, сказал он, слегка выворачивая руку в ремнях, которыми он был привязан к медицинской койке.               — Честно говоря, не уверена, на что я надеялась, — ответила она. — Но я должна разобраться с тем, что находится передо мной. Я не могла позволить маргинальной группе вас заполучить. Я, конечно, не собираюсь отпускать на свободу капитана Вейдера. Но я также не позволю допрашивать вас так, как вы себе представляете, и даже если бы я была к этому склонна, то не в таком состоянии. Итак, я должна делать по одному шагу за раз. Шаг первый — это оказание вам медицинской помощи.               Проговаривание этого вслух действительно помогало. По одному шагу за раз.               Конечно, дорогуша, а как насчет меня?               Она закрыла глаза, когда Хэн в ее голове подмигнул и пожал плечами.               Лэндо изучал обстановку на Татуине. Они разрабатывали план спасения контрабандиста, но действовать нужно было осторожно.               И Люк... ничего не было слышно. Как она скучала по этой теплой улыбке и ярко-голубым глазам.               — Вы моложе, чем я ожидал, — ворвался в ее мысли голос имперского офицера.               Она снова открыла глаза: — Уверяю вас, капитан, мой возраст не должен позволять вам меня недооценивать.               Он покачал головой и снова закашлялся: — Я не это имел в виду. Скорее... на самом деле наоборот.               Она слегка нахмурилась, глядя на него: — Если вы пытаетесь втереться ко мне в доверие...               — Нет. Просто… У меня много молодых людей вашего возраста. Я... я недавно потерял двоих из них. Хотелось бы, чтобы никому из вас не пришлось иметь дело с таким количеством смертей и горя.               Прежде чем она смогла ответить на это, по посадочной рампе поднялись гравитационные сани, за ними последовал Бракстен.               — Ваше высочество. Генерал сказал, что у меня уникальный пациент. — Она почувствовала облегчение, увидев его резкие черты. Бракстен был молод, но весьма компетентен, и она ему доверяла. Лея поднялась, чтобы дать мужчине доступ к капитану.               Он запустил сканер и поджал губы.               — Да, это похоже на инфекцию дыхательных путей.               — Я… я к ним склонен, — признался Пиетт. — Ничего такого, с чем бы я ни сталкивался раньше.               — Что ж, сэр, возможно, вы и сталкивались с этим раньше, но состояние довольно плохое. И у меня нет всех лекарств, которые вы, импы, вероятно, принимаете для лечения подобного.               — Тетрадин? — спросил Пиетт, и Бракстен покачал головой.               — Может быть, немного на госпитальном корабле. Но не здесь. Мне нужно будет заняться этим по старинке, используя то, что у нас есть. Можем ли мы теперь его отстегнуть, ваше высочество? Я хочу как можно быстрее доставить его в лазарет.               Она кивнула, введя комбинацию на его наручниках и снимая их. Пиетт неглубоко вздохнул и слегка потянулся. Шаттл слегка покачнулся, когда кто-то поднялся на борт, и затем с ними оказался Вирс.               — О, хорошо. Вы можете помочь мне его поднять, генерал? — спросил доктор. А между ними на гравитационных санях сидел капитан. Лея использовала одеяла, чтобы спрятать его форму.               — Ладно. Я собираюсь дать вам успокоительное, сэр, потому что, очевидно, мы не можем просто пройти по кораблю, когда вы все видите...               Лея увидела, как сжалась челюсть Пиетта, и он бросил быстрый взгляд на генерала. Она могла бы посочувствовать, поскольку тоже была пленницей, без всякой надежды — особенно на «Звезде Смерти». Конечно, она, по крайней мере, была достаточно здорова — могла попытаться сбежать, если бы у нее была такая возможность. Которая у нее и появилась. Должно быть, капитану трудно быть таким беспомощным…               Должна ли она радоваться, что все еще может испытывать сострадание к врагу?               — Я буду рядом, когда ты проснешься, — твердо сказал Вирс. — Обещаю, Пиетт.               Другой мужчина слегка кивнул, и Бракстен ввел шприц ему в шею. Глаза капитана закрылись, и генерал на мгновение положил руку ему на плечо, прежде чем посмотреть на Лею и Бракстена.               — Пошли, — приказал он, и они без происшествий добрались до лазарета и отдельной палаты рядом с кабинетом доктора.               Лея оставила двух мужчин мыть и переодевать капитана, а сама отправилась на встречу с офицерами, которых она уведомила о «специальной миссии».               Коммандер Дерек «Хобби» Кливиан был довольно тяжело ранен на Хоте. Он шел на поправку, но на обозримое будущее был отстранен от полетов, пока заживала его нога. Он был сварливым и язвительным, но абсолютно преданным, и Лея знала, что может доверить ему безопасность Пиетта.               Он стоял, прислонившись к столу в конференц-зале на корабле, с песочно-светлыми волосами, нуждающимися в стрижке, и, скрестив руки на груди, болтал с другим обитателем комнаты.               Лейтенант Мэтью Скрэпс был очень молод и очень хотел себя проявить. Лея ценила юношу и хотела дать ему этот шанс в ситуации, которая не была непосредственно опасной для жизни.               Он неуверенно стоял, его огненно-рыжие волосы вились вокруг головы из-за того, что он сдернул кепи при входе Леи.               — Вы не обязаны этого делать, лейтенант, — мягко сказала она, и он покраснел сквозь веснушки.               — А. Верно. Спасибо, мэм.               Хобби фыркнул в ответ на это обращение, хотя и выпрямился в знак уважения. В конце концов, он был ветераном. Летал с Люком, Веджем и «разбойниками». Лея слегка улыбнулась им обоим.               — Спасибо вам за оперативность. То, что я собираюсь попросить вас сделать должно оставаться в тайне. Уверяю вас, это не предательство и не неправильно. Хотя... некоторые могут счесть именно так.               Брови Хобби поползли вверх, и Скрэпс нервно ждал.               — Вы будете поочередно охранять заключенного. Мы говорим всем, что вы охраняете некоторые очень важные медицинские исследования, которые проводит Бракстен. По правде говоря, мы захватили важного имперского офицера.               Повисла тяжелая пауза, поскольку зеленые глаза Скрэпса стали невероятно огромными, в то время как Хобби сузил свои.               — Ваше высочество...               — Я знаю, как вы относитесь к имперцам, Хобби. Но я также знаю, что могу безоговорочно доверять вам обоим в том, что вы будете его  охранять и не дадите сбежать. Без Люка...               Она сделала паузу, решив держать себя в руках. Темные глаза Хобби посмотрели на нее с пониманием. Скрэпс просто ждал, не зная, что делать со своими руками.               — Есть очень мало людей, которым я так доверяю, — продолжила она.               — И почему мы держим его в секрете? — спросил Хобби, приподняв бровь.               — Потому что он важен. Но мы не... допрашиваем людей так, как хотел бы от нас Мадин, — сообщила она ему. — И в данный момент он очень болен. Итак, могу ли я доверять вам обоим?               Кливиан страдальчески вздохнул, но она знала, что он у нее в руках. Хобби всю дорогу ворчал, но он был с тобой на всем пути.               — Да, мэм, — серьезно ответил Скрэпс.               — Хорошо, — ответила она, чувствуя себя неизмеримо усталой. — Тогда пойдемте.               *********               Вирс поднял глаза, когда в комнату вошла принцесса, сопровождаемая двумя молодыми офицерами. Он узнал Кливиана, прихрамывающего с хмурым видом. Другого юношу он раньше не видел.               Они оба с любопытством посмотрели на кровать, у которой он сидел, и изучили ее бессознательного обитателя. Они с Бракстеном сняли с Пиетта его грязную униформу и быстро вымыли его, прежде чем одеть в мягкую белую больничную одежду, которую Альдераан предоставлял флоту до... раньше.                Вирс ненавидел, каким худым был его друг. И это тоже было не полностью из-за плена. Это был стресс и тяжесть Леди на его плечах. И что бы Вейдер ни послал его сделать.               Бракстен установил капельницу с питательными веществами и несколько капельниц, чтобы дать Пиетту гидратацию и лекарства, в то время как Вирс тщательно сбрил щетину с челюсти Пиетта звуковой бритвой. Теперь тот больше походил на самого себя. Аккуратный, хотя бледный и изможденный.               Доктор также установил ему кислородную канюлю, и, по крайней мере, Пиетт, казалось, мог спать, не кашляя каждые тридцать секунд.               — Немного мелковат, — проворчал Кливиан. — Я не знал, что в имперских войсках позволено быть таким маленьким.               Вирс вперил в него действительно очень холодный взгляд, и коммандер слегка покраснел. — Я не уверен, что принцесса сообщила вам, мистер Кливиан, — заявил он резким тоном, способным пролить кровь. — Но этот человек многого добился, чтобы попасть туда, куда он попал. Он — отличный офицер, очень хитрый боец и лучший человек, которого я знаю. Вы будете уважать это, я ясно выразился?       Рыжеволосый парень нервно прикусил губу, и Кливиан выпрямился: — Эм... да, сэр.               Вирс видел, что коммандер был несколько озадачен этим заявлением, но не возразил.               — Вы будете дежурить посменно, — продолжил он. — Порой принцесса и я сможем помочь. Вы в курсе истории, если кто-нибудь спросит?               Два молодых офицера кивнули.               — Хорошо. Когда он проснется, я вас познакомлю. На данный момент это все.               Принцесса кивнула ему, и они втроем ушли.               Бракстен проверил показания приборов и затем отправился в свой кабинет, оставив Вирса со своим другом. Он действительно работал над своим датападом — утверждал запросы, отправлял предложения, устанавливал расписание тренировок. Он разговаривал с некоторыми из своих подчиненных, расхаживая при этом по маленькой комнате. Бракстен периодически заходил, но в течение нескольких часов ситуация практически не менялась.               Пока, без всяких фанфар и попыток выбраться на поверхность, Пиетт не открыл глаза.               Он моргнул и сделал настолько глубокий вдох, на какой был способен, его карие глаза были усталыми, но осознающими.       Затем он повернул голову и уставился на Вирса. И Макс знал, что ему не почудилось облегчение, промелькнувшее на лице капитана.               Пожалуйста, позволь мне тебе показать. Я обещал, что буду здесь, Фирмус. Я снова завоюю твое доверие.               — Привет, — прохрипел он. — Это... знакомо.       Генерал фыркнул: — Да, это так, хотя я бы не сказал, что это хорошо.               Он ждал, пока Пиетт оценивал комнату и свое физическое состояние. Он знал, что капитан все взвешивает, и позволил ему пройти через этот мыслительный процесс, прежде чем что-то скажет.               — Я сэкономлю тебе немного времени, друг мой, — небрежно прокомментировал он. — Эта комната находится в лазарете. У тебя будет круглосуточная охрана либо здесь, либо прямо за этой дверью. Мы не собираемся сообщать тебе, когда они меняются или как часто там бывают. Доктор говорит, что ты действительно очень болен, и я здесь, чтобы сказать, что попытка сбежать в таком состоянии может на самом деле тебя убить — бластеры не понадобятся.               Челюсть Пиетта сжалась, и он слегка кашлянул. Вирс прикоснулся к кнопке управления, чтобы немного приподнять кровать, и протянул другу стакан воды. Пиетт немного отхлебнул, прежде чем заговорить.               — Ты, кажется... очень уверен, что я что-нибудь попробую, — он поднял бровь, глядя на генерала, и Вирс почувствовал, как еще одна острая боль пронзила его при виде знакомого и очень скучающего выражения лица.               — Это же ты. Я абсолютно уверен, что в какой-то момент ты собираешься что-то попробовать. Но, Фирмус... — он наклонился, упершись локтями в колени, чтобы встретиться с капитаном взглядом. — Я прошу тебя, пожалуйста, не будь сейчас полным нерфом. Мы стараемся сохранить твое присутствие в секрете. Если ты попытаешься сбежать, этот вариант будет закрыт, и тогда нам придется отбиваться от других, которые не обладают такой… принципиальностью, как принцесса, когда дело касается заключенных.               Пиетт серьезно наблюдал за ним, и Макс задался вопросом, что в данный момент происходит у него в голове. В конце концов, он был превосходным тактиком. Конечно, он мог видеть, что попытка что-либо сделать только вызовет еще больше проблем.               — Но, более того, — продолжил Вирс, — тебе нужно восстановиться и отдохнуть, друг мой. Я не знаю, что Вейдер заставлял тебя делать, но я вижу последствия. Это еще не считая шести дней с маргинальной группой повстанцев. Пожалуйста, позволь нам сделать все возможное, чтобы помочь тебе выздороветь.               — Макс... — вздохнул Пиетт. — Я не могу просто...               Он снова скатился к использованию имени Вирса. Он воспримет это как обнадеживающий знак.               — Можешь. Ты карковски прекрасно можешь, капитан. Твои показатели кислорода на дне. Пока мы говорим, ты борешься с лихорадкой. В данный момент ты измучен и истощен. Используй свой острый ум и признай, что успешный побег зависит от того, не упадешь ли ты на полпути в обморок.               Уголок рта Пиетта скривился, и он отпил еще немного, прежде чем провести другой рукой по подбородку.               — Ты... меня побрил?               Вирс кивнул, откидываясь назад: — Тебе идет неряшливость, но я бы предпочел видеть аккуратного капитана, которого я знаю, а не охотника за пиратами под прикрытием.               Фирмус на самом деле фыркнул на это, и как же Вирсу не хватало этой дружбы. Этого духа товарищества. У него в Альянсе были коллеги, которых он уважал. Он любил принцессу и коммандера Скайуокера. Он терпел Соло — ну, когда этот человек был с ними. Чубакка был союзником, к которому нужно было привыкнуть, поскольку имперские силы были не очень открыты для других видов. Но преимущества сражения бок о бок с вуки были огромны. В данный момент тот был на задании, помогая Калриссиану на Татуине, и скоро должен был вернуться.               Мон Мотма была хорошим лидером, а с точки зрения генералов и адмиралов Вирс лучше всего работал с Риеканом.               Но никто из них не был Фирмусом Пиеттом.               Разум капитана явно двигался по тому же пути.               — Генерал Пезла был переведен с «Превосходства», — тихо сказал он, потягивая воду, — чтобы принять «Стадо». Я не думаю, что он очень нравится твоим девочкам — у нас были всевозможные проблемы с наземными нападениями.               У Вирса защемило сердце. Для него было почти таким же ударом оставить позади «Стадо», как и расстаться со своим флотским другом.               — Казалось, на Хоте все было в порядке, — ответил он, чувствуя на сердце тяжесть тогдашних потерь.               Пиетт наблюдал за ним, ясно слыша в его голосе печаль: — Я... был послан на задание раньше… Я был прав? Это был Хот?               Макс уставился на него. Конечно, именно Пиетт их нашел. Конечно, карк. Его остроглазый друг…               — Ты нашел нас?               Теперь Пиетт выглядел встревоженным: — Ах. Ну. Вейдер лично поручил мне проанализировать то, что передавали дройды-разведчики… Я кое-что увидел... Макс. — Он сделал паузу, сглатывая. — Насколько... насколько все было плохо?               — Довольно плохо, — ответил он, и даже сейчас, когда на него давили потери, он не мог сердиться на своего друга. Тот выполнил свою работу. И странным образом помогало осознание того, что Пиетт, на самом деле, не присутствовал при этом конфликте.               Капитан закрыл глаза и, казалось, вжался в подушки: — Мне очень жаль, — прошептал он после паузы. — Я... Сила побери, я ненавижу эту войну.               Вирс положил руку на жилистое предплечье своего друга: — Не все потери на войне лежат на твоих плечах, как ты, возможно, помнишь, Фирмус, — сказал он. — Я стрелял по своему собственному «Стаду». Поощрял коммандера Скайуокера, когда он нашел способ... знаешь что? Я тоже ненавижу эту войну.               Вирс схватил капитана за руку, поддерживая контакт между ними, напоминая Пиетту, что даже сейчас тот не один. Другой мужчина снова открыл глаза, и между ними возникло понимание.               — Мы делаем все возможное для наших людей с тем, с чем нам приходится иметь дело, — сказал генерал. — Я знаю, что ты так делаешь. И я тоже к этому стремлюсь. Имперский флот слишком рано вышел со скорости света, и поэтому у нас была возможность уйти. Мы понесли тяжелые потери. Но все могло быть намного хуже.               Он изучал Пиетта: — Почему, ради криффа, лорд Вейдер отослал тебя, когда знал, что, скорее всего, столкнется с нами на Хоте? Это, должно быть, оставило его с Оззелем.               Он сказал это легко, с тем оттенком отвращения, которое они оба приберегали для столь презираемого адмирала. Но Пиетт медленно улыбнулся и поднял бровь.               — Да. И ты не заставишь меня рассказать тебе о характере моей миссии таким образом, Макс, хотя это была очень хорошая попытка.               Он ухмыльнулся своему другу: — Стоило попробовать. Признаюсь, мне очень любопытно. Он преследовал Скайуокера. Может, тот у него, насколько я знаю. Отсылка его лучшего капитана — ни много ни мало капитана Леди, — перед серьезным конфликтом заставляет меня строить догадки.               — Рассуждай дальше, — спокойно сказал Пиетт, затем его лицо исказилось, и он резко закашлялся. Вирс подождал.               — Чай помогает? — он взял маленькое полотенце с прикроватного столика и тщательно вытер пот, выступивший на лбу офицера.               — Иногда, — слабо ответил Пиетт, и Вирсу не понравилось, каким измученным тот выглядел. — Я не... Сейчас моему желудку он не нравится, но спасибо.               На несколько мгновений воцарилась тишина, пока Пиетт восстанавливал дыхание и выпил еще немного воды.               — Как ты думаешь, он у него? — спросил он немного погодя.               Вирсу не нужно было спрашивать, что он имел в виду.               — Я... не знаю, — ответил он. — Скайуокер исчез после того, как принцесса сбежала с Беспина. Мы пытались обнаружить хоть что-то.               Пиетт кивнул, хмуро глядя на свои руки, теребившие одеяло. Вирс ждал, распознав признаки того, что его друг принимает решение.               Наконец, он вздохнул и еще глубже откинулся на подушки, груз болезни и долга тяжело на него давили.               — Послушай, — сказал он, — очевидно, меня там не было. Так что я действительно не знаю. Но я скажу вот что: нам было приказано под страхом смерти задержать парня живым и невредимым. Личный приказ лорда Вейдера. Так что... если его светлости это удалось, велики шансы, что Скайуокер жив.               Вирс обдумал это: — Но, Фирмус, — сказал он, наконец, — что, если этот приказ был для того, чтобы Вейдер мог лично его убить?               Эти усталые карие глаза некоторое время наблюдали за ним: — Справедливо, — признал Пиетт и снова сделал паузу, чтобы откашляться.               Карковы преисподние и все их окрестности. И у них были только основы для лечения. Его другу предстояли новые трудные времена. Макс старался не позволять этому беспокойству овладеть собой. Пиетт был сильным — раньше он уже сталкивался с подобным.               Раньше его ресурсы не были истощены шестью днями в холодной земляной яме, — прошептал его предательский мозг.               Капитан затих, пот на его лице был очень заметен: — Дело в том, — упрямо продолжал Пиетт, пока Вирс осторожно вытирал лицо, ничего не говоря, — что я не думаю, что он этого хочет. У меня нет никаких доказательств, кроме моей интуиции, Вирс. Но... в Скайуокере есть кое-что особенное. Не джедайские штучки... Что-то...               Он устало замолчал.               И Вирс решил еще раз попытаться переубедить своего друга.               — Тогда почему бы нам не попытаться разобраться в этом вместе, Пиетт? Здесь, где у тебя меньше шансов быть за это задушенным.               Капитан вздохнул: — Это обсуждение, которое мы должны были провести три года назад.               — Присоединяйся ко мне сейчас. Это другой имеющийся вариант, Фирмус.               Пиетт печально покачал головой: — Сейчас я не могу, Макс, конечно, ты можешь это понять.               Снова Макс. Как он скучал по этому тенору.               — Тебя ничто не останавливает. Ты бы нам пригодился...       — Вирс, — Пиетт закрыл глаза и глубоко вздохнул, прежде чем снова их открыть. — Я мог бы присоединиться к вам до того, как я стал капитаном. Теперь... теперь я должен думать о команде и корабле. Если бы я дезертировал, ты знаешь, что мой старший экипаж мостика мог бы быть казнен. Конечно, те, кто мне ближе. По крайней мере, их бы допросили теми ужасными способами, о которых ты упомянул. Оззель ухватился бы за это как за способ навести порядок в доме. Преисподние, он может даже пойти за Болдуином или... или Андерс. Венка, конечно, был бы убит...               Челюсть его друга задвигалась, и он отвел взгляд.               — Криффовы преисподние, — пробормотал генерал.               Пауза.               Затем Вирс тихо спросил: — А если бы... если бы я спросил тебя до того, как ты стал капитаном?..               Пиетт выдержал его взгляд: — Я действительно знаю ответ. Я понял это в тот момент, когда мне сообщили, что ты и твои старшие сотрудники дезертировали. У меня было время над этим поразмыслить, пока Оззель лично тащил меня в тюремный отсек, все время сияя сквозь свои чахлые усы.               — Фирмус, — пробормотал Вирс, снова испытывая боль от того, с чем пришлось столкнуться его другу.               — Когда Вейдер меня допрашивал, — продолжил Пиетт, — я смог ответить честно. Ты… полагаю, ты действительно дал мне это понять. Но… Я был благодарен, что он не задал мне единственный вопрос, на который я не смог бы дать удовлетворительного ответа.               Вирс крепко сжал руки так, что побелели костяшки пальцев.               — И каков же он был?               — Ты бы присоединился к нему?               Вирс выдохнул, уже зная ответ на свой вопрос, но, все равно, его задавая.               — И твой ответ не был бы удовлетворительным, потому что?..               — Я бы сказал «да», — тихо ответил Пиетт.               Макс кивнул с застывшим лицом, борясь с самим собой: — Просто, ээ... просто вот так. Ты бы...               Настала очередь Пиетта вздохнуть: — Теперь нет смысла об этом думать, Макс. Но да, конечно. Ты… ты каждый раз меня поддерживал. Самый мрачный момент в моей карьере, и ты за меня заступился. Я тебе доверял.               Это уже не та ситуация, в которой они находились. Оба мужчины прекрасно это понимали, когда переглянулись. Вирс всем своим существом желал, чтобы все могло быть по-другому, в то время как Пиетт просто казался печальным.               — Пожалуйста, доверься мне еще раз, — импульсивно сказал Макс, а затем мысленно себя отругал.               Слишком рано. Ты должен показать, а не рассказать.       — Боюсь, для этого сложились довольно сложные обстоятельства, — ответил капитан, но в его голосе не было язвительности, только смирение. Это было едва ли не хуже. Фирмус смирился с тем, что предоставлен самому себе.               Вирс снова сжал губы, когда Пиетт поборол очередной приступ кашля, а затем потянулся за водой, приподняв голову своего друга, когда стало очевидно, что тот просто слишком истощен.               Он мог бы сказать больше — попытаться ободрить Пиетта, но этому не суждено было сбыться.               — Ладно, — прервал Бракстен, входя в этот момент. — Я мог бы расслышать этот приступ кашля с другого конца корабля. Генерал, моему пациенту нужно поспать, и ему нужно не разговаривать... Так что... при всем моем уважении, вам нужно уйти.               Вирсу вспомнились резкие интонации, исходившие от другого знакомого доктора, и он увидел по выражению лица своего друга, что тот думает о том же. И Макс не мог сдержать молчаливого желания, чтобы Пиетт был сейчас на попечении Хенли, каким бы потрясающим ни был Бракстен.               Вирс поднялся, хватая свой датапад, пока Бракстен проверял показания и вводил обезболивающее и жаропонижающее.               — Я знаю, что ты в этом ужасен, но, пожалуйста, прислушайся к медицинским авторитетам, — тихо сказал он, слегка улыбнувшись Пиетту.               Лихорадочно блестящие глаза слегка прищурились, а уголок рта Фирмуса изогнулся: — Принято к сведению, — пробормотал он, и генерал вышел из комнаты.