2
Шоу Ужасов Рокки Хоррора
1998 г 31 октября Мартин заметил его издалека: одинокая фигура на детской площадке сразу привлекала взгляд. В наушниках Алана Майлз пропела, что заходящее солнце оставляет небо в черной патоке. Скрип от качелей разносился по пустынной улице, даже несмотря на шквалистый ветер, который яростно тряс строительные леса, прижатые к боку церкви. Два года назад преподобный Лавджой наконец объявил, что денег на обновление церкви «Западной ветви» предостаточно, но, видимо, что-то пошло не так: сбор открыли вновь. Сопротивляясь сильному порыву, Мартин думал, как бы все это не повторило историю Саграда Фамилии, с той разницей, что вместо шедевра Гауди они наконец, даст Бог, заменят прохудившуюся крышу. В темноте вспыхнуло пламя зажигалки. Сердце забилось сильнее, и он поспешил к качелям. Нельсон махнул ему рукой с зажженной сигаретой в знак приветствия, нога его ритмично постукивала по земле. Затянувшись, он выдохнул дым колечками, которые тут же разогнал ветер. Мартин махнул рукой перед лицом: от запаха сигарет привычно защекотало в носу; а затем плюхнулся на холодное пластиковое сиденье, толкнулся ногой и принялся раскачиваться в попытках согреться. — Что слушаешь? — А ты? Давай махнемся. Притормозив, они обменялись наушниками. Наблюдать за Нельсоном в эти моменты было одно удовольствие. Глаза его расширились от приятного удивления, он прикрыл одно ухо ладонью, чтобы лучше слышать. Последние несколько месяцев Мартин проводил эксперимент: приносил джаз или старый рок на виниле — пластинки собирала мать, и после переезда он забрал себе несколько в коллекцию, — старые школьные кассеты и новые, на которые записывал что-то с радио. Говорить о результатах пока было рано, но, похоже, вырисовывалась тенденция. На связи наш эксперт, Нельсон Манц. С его слов: восемьдесят процентов мусора с эстрады нужно сжечь, пятнадцать — зайдут только после трех бутылок Daff, ну а оставшиеся пять, скорее всего, оказались в этом списке по ошибке. Человек с таким ужасным вкусом просто не мог откопать эти бриллианты самостоятельно. Сейчас Мартин еле сдержался, чтобы не вскочить, подражая Фредди Меркьюри, вскинув руку. Шоу должно продолжаться! — Новая религия, которая поставит тебя на колени, «Черный вельвет», пожалуйста, — тихонько напел Нельсон. — Ну, если ты настаиваешь. Не в силах больше сдерживаться, Мартин возбужденно затараторил. — А знаешь ли ты, что эта песня посвящена Элвису Пресли? И что тут не только про виски, но и про марку краски для волос, которой пользовался Король Рок-н-Ролла? — Не знал, но спасибо, мистер ходячая энциклопедия. После затяжки он ухмыльнулся, и дым просочился сквозь его зубы. Мартин смущенно потер шею: внутренний радар считывал такое поведение как флирт. Но… вряд ли, это невозможно. — На выпуском мы исполняли ее с «Красной угрозой». На твоем выпускном, — Нельсон затушил сигарету о железное основание качелей и встал. Сегодня они собирались на закрытый показ «Ночи ужасов Рокки Хоррора». Мэгги неделю ворчала, что вырвала последние три билета в схватке с сумасшедшими фанатами и теперь они ей по гроб жизни обязаны. Мартин спрыгнул с качелей, сильнее запахнул куртку. Обычно погода в октябре не опускалась ниже двадцати градусов, но всю неделю шел дождь, и сегодня было зябко. Колени, едва прикрытые кожаными шортами и тонким чулками в крупную сетку, подмерзли. Когда они, обогнув площадку, вышли на освещенную улицу, некоторые прохожие на них откровенно пялились. — Интересно, о чем они думают? — спросил Мартин, широко улыбнувшись пожилой даме на лице которой застыла гримаса то ли ужаса, то ли отвращения. Нельсон хмыкнул, одной рукой потеребив в ухе стальную сережку-заклепку. Кожаный костюм, взятый напрокат в секонд-хенде, ему определенно шел. Залитые лаком отросшие темные волосы крепко стояли дыбом. Он чем-то отдаленно смахивал на повзрослевшего Сида. Окинув взглядом свою затянутую в дешевый корсет талию с металлическими заклепками по бокам, Мартин решил, что до Нэнси ему, к сожалению, далековато. — Хотят узнать телефон твоего стилиста? — Очень умно. У центрального входа кинотеатра «Орегон» собралась разномастная толпа. Разукрашенные, одетые в вульгарные костюмы, но невероятно счастливые молодые люди приветствовали каждого присоединившегося, видя в них новых потенциальных жертв своей секты. Внутрь пока не запускали. Подойдя ближе, они заметили поодаль Мэгги. Увидев их, она затушила сигарету и поспешила к ним. — Ты украл мою идею! — девушка шутливо толкнула Мартина в бок. Вот кто действительно был похож на Нэнси Спанджен: крупные завитые локоны спадали на хрупкие плечи, из-под кожаной куртки-косухи выглядывал черный лифчик, довершала образ уж слишком мини-юбка. — Не ссорьтесь, девочки, — Нельсон толкнул их в сторону открывшегося входа. Толпа потекла внутрь здания. — Как ты уговорил его прийти? — шепнула Мэгги, наклонившись. — Когда он пятый раз мне отказал, я потеряла надежду. Хороший вопрос. А надо было? Предложение пойти возникло спонтанно, хотя, если так подумать, Мартин и правда не уговаривал, а просто капал ему на мозги. На каждой встрече он задвигал речь о том, что сходить на Шоу Рокки Хоррора — это прогрессивно и обязанность каждого приверженца либеральных взглядов. Особенно здесь, в штате, где только недавно потухли огни Ку-клукс-клана, скины перестали стращать мигрантов и квиров, а Гомофобный альянс граждан Орегона год назад судился за постановление о дискриминации по признаку сексуальной ориентации. Господи, да тут на официальном уровне запрещалось себя защищать, если ты гей! Нельсон молча слушал его разглагольствования, никогда не спорил и достаточно быстро научился съезжать на безопасную тему, например «не хочешь в выходные сходить на Шоу Трумана?», «А что вы с Лори делаете в выхи? Мне тут перепала палатка, хочешь, съездим в Нацпарк?» Та ночь в июне, когда они прогуляли пару часов в парке, а затем наелись в пять утра оладьев с кофе, стала новым началом припорошенных пылью отношений. Они никогда не были друзьями, после младшей школы не стали даже врагами. Тогда все было сложно, и, похоже, сейчас им выпал шанс все переиграть. Спустя неделю после киноночи ужасов вечером в пятницу раздался звонок. Мартин проверял домашнюю работу по математике ученика выпускного класса и с усталостью зачеркнул очередное неправильное решение. Как бы донести мистеру Паркеру, что лучше бы пересмотреть научно-технический колледж для Тома. Неожиданная трель звонка заставила его вздрогнуть. Сняв трубку, он распутал пальцами провод и потянулся к плите, чтобы зажечь конфорку под чайником. — Привет, Мартин, — голос звучал слегка искаженно, на фоне послышался чей-то заливистый смех. — Это Нельсон. Звоню из автомата, поэтому быстро. — Ага, привет, привет. — Нашел твой номер в справочнике. Не хочешь сходить в кино? Сегодня вышел Армагеддон с Уиллисом. Я у Мичигана. В трубке раздался механический женский голос: «Опустите, пожалуйста, восемьдесят центов за следующие две минуты…» Мартин посмотрел на настенные часы: восемь вечера. Затем глянул на стопку непроверенной домашки, от взгляда на которую начало подташнивать, и согласился. К середине лета пятничные встречи стали традицией. Они посетили все вышедшие новинки, а затем узнали про другие киноночи и даже съездили в любительский автокинотеатр, который организовала Мэгги. Правда, походил он больше на кино под открытым небом без машин. Достав длинное светлое полотно, девушка растянула его на задней стене дома однокурсницы и позвала приятелей. Удивительно, но Мартин не встретил ни одного знакомого лица и даже Лизу с Бартом. Они смотрели «Психо» Хичкока, лежа кто на пледе, кто на мягких подушках-креслах, пили лимонад со льдом, над головой медленно загорались звезды. И было чертовски весело. Возможно, думал Мартин, занимая место в зале между Мэгги и Нельсоном, сработали не пламенные речи, не уговоры, а возникший ритуал. Сложно было представить, что вечер следующей пятницы останется пустым. Пока зрители рассаживались в небольшом душном зале, Мартин подумал, что по-настоящему любил проект О’Брайена и боготворил его за смелость. Смешать рок-н-ролл и глэм, трансексуальность и фильмы категории B. Гениально. Попав на показ лет пять назад, Мартин чуть ли не впервые почувствовал себя на своем месте. Подобные закрытые показы славились свободой самовыражения. Хэллоуин для взрослых: раскройся, выпусти всех своих демонов, подчеркни сексуальность, и мы тебя примем! Обратное перевоплощение — из монстра в себя. Мартин помнил, как вдохнул полной грудью, когда увидел откровенно целующихся парней в холле кинотеатра. И никому до этого не было дела. Но то был Чикаго — город блюза и сексуальной свободы. Увидеть же подобное в маленьком городке штата Орегон — подобно божьему откровению. Мир менялся, воистину, Господи боже! Это дарило надежду. Свет погас. Кино началось, и Мартин мельком взглянул на Нельсона; сердце бешено отстукивало в ритм вступительной песни. На сцену перед экраном вышло несколько человек в похожих костюмах, как у героев фильма, и, беззвучно открывая рот, они начали повторять реплики и действия актеров. — Что за?.. — пробормотал Нельсон, хмурясь. — Зачем они это делают? — Это часть представления, — перегнувшись через Мартина, громким шепотом пояснила Мэгги. — Особенность таких показов. — Вот дерьмо. И сколько это будет длится? — Два часа. На лице Нельсона заиграли желваки, он сжал кулаки, но сдержался. Медленно выдохнул, а затем встал. Мартин испуганно ухватил его за рукав куртки. С задних рядов крикнули, мол, чувак, садись или вали, не загораживай задницей экран. Нельсон наклонился, аккуратно высвободил руку и шепнул: — Я схожу за попкорном. Следующие два часа Мартин боролся с нарастающим чувством вины. Взгляд его то и дело метался между экраном и профилем Нельсона, который со скучающим выражением лица смотрел на экран, подперев щеку кулаком. Зрители вокруг них, наоборот, все больше напоминали взболтанную банку колы, в которую бросили мятную конфету. Они делали странные вещи: накрывали себя газетами в моменты, когда на экране шел дождь, надевали резиновые перчатки и щелкали ими вместе с главным героем. В середине представления на сцену выбежал парень на высоких каблуках и потащил актера Рокки за кулисы под громкий гогот публики. Вслед им полетел град попкорна. В отличие от Нельсона, Мэгги просто упивалась происходящим. Она включалась во все происходящее, активно подпевала, один раз даже вскочила и начала пританцовывать с группой девушек. Ничего общего с Лизой. Когда фильм закончился, Мартин готовился к худшему: Нельсон пошлет его и больше никогда не захочет видеть. Скажет, ну что за дерьмище, куда ты меня привел, смотреть на мужика в платье и сосущихся пидоров? — они никогда не обсуждали это напрямую, но, вероятно, Нельсон догадался о его ориентации — и пошлет его далеко и надолго. Мартин стойко перенесет это, как и много лет назад, когда их пути разошлись после выпускного, но… Горло сжали тиски. На улице ярко горели фонари, вытесняя мрак октябрьской ночи. Через дорогу от кинотеатра грохотала музыка из рок-бара «Трубадур», у входа тусовалась пьяная молодежь и горланила: «Дожигайте ведьм, пока я развлекаюсь в своей Драгуле». По улице пробежали двое детей, переодетых в костюмы нечисти. Крупные вставные клыки искривляли детский рот в страшной гримасе, и по тому, как мальчишка постоянно поправлял их руками, ему было явно неудобно. Лицо его друга было испачкано в черном гриме и навевало мысли о печальном зомби, так и не вкусившем человеческий мозгов. Подбежав к пожилой паре, дети заверещали: «Угощение или неприятность!» — и синхронно протянули мешочки, требуя конфеты. Нельсон остановился у мусорки, выбросил снятый целлофан с новой пачки. — Ну давай, колись, — Мэгги раскачивалась на высоких толстых каблуках, оглядываясь по сторонам. — Как тебе: сладость или гадость? — Мне не понравилось. — Почему? — Какая-то трешовая мешанина. — Ты просто ничего не понял, Нел. Но я не удивлена, — На миловидном лице появилась вызывающая ухмылка, и Мартин поежился: призрачный образ Барта на секунду выглянул из занавеса прошлого. — Ну объясни. — Ну я б объяснила, да до тебя не дойдет, — Мэгги его поддразнивала, но Нельсон с каждой минутой мрачнел. Кажется, впервые за время их тусовок он так откровенно раздражался. — Совсем ничего не понравилось? — вмешался Мартин, коснувшись пальцами рукава его куртки. — Ну я понял, что автор пытался в юмор. — Вообще это великолепная безвкусица. Но, честно говоря, фильм провалился. И если бы не квир-сообщество, то, возможно, он так и остался бы пылиться на полках. Нельсон слегка расслабился. — Да, блин, эти дебилы постоянно глушили весь звук своим ором. — Давай пересмотрим его в спокойной обстановке. Я тебе все объясню… — О, без меня, — подняла руки Мэгги, словно сдаваясь. — Не хотите в бар? Мартин заметил, как Нельсон слишком быстро кинул взгляд на пьяных через улицу и покачал головой. — Я пас. Поеду домой. Останешься? — он взглянул на Мартина. — Или можем поехать ко мне и посмотреть что-то нормальное. Предложение звучало заманчиво. Ноги ныли от каблуков, пускай до полуночи было еще пара часов, уже хотелось смыть макияж, распустить жесткий корсет и поесть. Давай к тебе. Лори у родителей. Мама слезно умоляла привезти его на ночевку. Счастливчик, бесплатное собачье-спа! Кажется, Нельсон расстроился от этой новости. Интересно, предложил бы, узнай он раньше о псе? — Только заедем в магазин? — он стряхнул пепел, — дома шаром покати. И придется вернуться к машине, я бросил ее у церкви. Не загуливай, Мэггс. И если что, звони. — Скучные вы, мальчики, — Мэгги обняла их на прощание и направилась в «Трубадур».***
Машина завернула в темный переулок. Фонари тут горели местами, освещая только половину улицы. Мартин знал, как сложно вести в полутьме, поэтому молча смотрел в окно. В школе Манцы жили в бедном районе Спрингфилда, а когда у Мерлин, матери Нельсона, случились проблемы на работе из-за очередного запоя, им пришлось перебраться на несколько лет в трейлерный парк: дом оштрафовали за неуплату налогов. Мартин узнал об этом случайно и то после того, как Нельсон стал чаще обычного прижимать его на школьном дворе, отбирая еду на ланче. Когда он пожаловался об этом отцу, тот пообещал принять меры. Мартин помнил, как холодно тот разговаривал с Мерлин по телефону, а затем подчеркнуто спокойно положил трубку. «С такой матерью-алкоголичкой они вскоре совсем разорятся,» — проворчал отец, а затем повернулся к Мартину: — «Этого мальчика в будущем ждет только колония. Не стоит водиться с такими, сын.» Он даже попытался последовать этому приказу. Избегал, старался прятаться в классе во время обеда. На время стало спокойно. Но стоило выхватить силуэт постоянно раздраженного Нельсона, одиноко сидящего на школьном дворе, Мартина охватывало странное чувство. Наверное, это было сочувствие? В свои десять его часто посещали мысли о нормах жизни. Нормально ли жалеть обидчика? А что, если с одним мальчиком ему хочется дружить, а другого, Барта Симпсона, наказать и бить до тех пор, пока тот не попросит пощады. Во втором классе на чердаке у бабушки он нашел книгу по оккультизму и переписал себе в тетрадь, как сделать куклу вуду. Жаль, что так и не смог достать волосок. Одно происшествие лишь подтвердило это. Перед летними каникулами Мартин отправился в национальный парк с семьей, взяв инструменты для археологических раскопок. В детстве его занимало все: динозавры, древние цивилизации, а больше всего — Атлантида. Когда он перекопал весь задний двор, мама мягко попросила его закопать все назад. Майский день выдался жарким. Поглубже зайдя в лес, родители нашли чудесное место под сенью сосен и разложили плед для пикника недалеко от дороги. Мартиг подхватил лопату и кисточку и развернул карту. Так, если верить тому, что он нашел в детской библиотеке, где-то на территории парка раньше жили древние племена индейцев. А значит, вероятность найти наконечники стрел очень велика! Он принялся за работу. Солнце только перевалило через зенит, когда на велосипедах к нему подъехали Симпсоны. Лиза тут же напросилась помочь, и Мартин согласился, радуясь ее компании. Ведь только спустя годы они столкнулись в конкурентной борьбе за звание лучшего ученика школы, а пока она была маленькой второклассницей, с которой можно обсудить то, что никогда не поймет, например, ее тупица-брат. Но Мартин считал себя великодушным и умел давать другим людям шанс. Протянув Барту кисточку, он спросил: — Хочешь с нами? Ты будешь копать, а я отгонять насекомых. — Да, гнать ты умеешь, — ухмыльнулся мальчик. — Значит договорились, — с лица так и не сошла доброжелательная улыбка, хотя подкол его задел. Не заметив ожидаемой реакции, Брат продолжил: — Многие гонят, но ты гонишь лучше всех. — Спасибо за комплимент. — Но значение слова «гнать»… — Барт, он не поймет, — остановила его Лиза, кинув предупреждающий взгляд. Мартин вжал голову в плечи. Похоже, брат с сестрой принимали его за умственно отсталого. Острое чувство унижения обожгло его щеки, но он постарался скрыть его в тени своей любимой археологической шляпы. Барт уехал дальше, но вскоре вернулся. Лицо его пылало энтузиазмом. — Мартин, Мартин, скорее, я кое-что нашел. Они оседлали велосипеды — благо мама разрешила ему взять с собой Гонщика, — и доехали до края каньона. Около ограды из земли торчала кость. Подъехав ближе, он перемахнул ногой через раму и упал на колени рядом с находкой. Сердце бешено разгоняло кровь, на губах застыла счастливая улыбка. Полный энтузиазма, он воскликнул: — А вдруг это кость одного из древних homo! — Сам ты древний гомо… Эй, — Барт увернулся от подзатыльника сестры. Достав кисточку из кармана, Мартин очень аккуратно начал очищать кость от грязи. Прошло пару минут, когда она внезапно взлетела вверх и с силой ударила его в лоб, отчего он подпрыгнул. В глазах потемнело, он сделал пару шагов назад и оступился. Заваливаясь, Мартин потерял равновесие, земля ушла из-под его ног, и он перевалился через ограду. Полет длился недолго: он упал на каменный выступ обрыва. Попытался открыть глаза, но не смог сфокусироваться. Его кто-то звал, но от удара легкие так болели, и воздух комом застрял в центре горла. Он попытался издать звук, но из рта вырвался лишь хрип. А затем что-то подтолкнуло его в левый бок, Мартин накренился и скатился вниз со скалы. Кожа стерлась, цепляясь за острые выступы, и он потерял сознание раньше, чем окончательно приземлился в лесной чаще. Следующие дни были как в тумане, память так до конца и не восстановилась. Но, вероятно, его спасли рефлексы, потому что, когда Мартин очнулся в следующий раз, то помнил, что стоит на коленях у ручья и пытается напиться. Резинка на трусах почти лопнула, и ему приходилось придерживать ее рукой. Впоследствии мама рассказывала, что они с отцом поставили на уши всю полицию, но так и не нашли тело сына. Шериф Вигам выдвинул гипотезу, что его сожрала пума. Лес — воистину страшное место. Взрослые искали его чуть ли не в метре от того места, где пробирался сам Мартин. Удивительно, но, когда на следующий день он выбрался из леса, то первым делом поспешил не домой, а в инсектарий на заднем дворе. Вместе со старшим братом Монти они соорудили его пару недель назад. Тут было тихо, и можно было привести мысли в порядок перед тем, как родители обрушат на него свои переживания. Именно сюда следом за ним сначала пришел Нельсон и спрятался в тени дерева, а затем и брат с сестрой Симпсоны. Барт выглядел слегка расстроенным, но Лиза нервно наворачивала круги и чуть ли не рвала на себе волосы. Из их разговора стало ясно, что из-за глупого розыгрыша Барта Мартин чуть не лишился жизни, и Лиза больше всего боялась, что их раскроют и посадят в тюрьму. Гнев опалил его щеки в тот момент, когда девочка прокричала о своей вине. В этот момент из тени вышел Нельсон с ухмылкой и диктофоном в руке. Оказалось, он, юный Коломбо, все это время вычислял потенциальных убийц. Вот тут что-то в голове и перемкнуло, в груди стало жарко. Мартин даже спустя двадцать лет помнил этот момент так отчетливо, словно все произошло только вчера. Некоторые здания в районе ощущались заброшенными, дворы запустелые, свет горел лишь в некоторых окнах. Машина остановилась в тупике у одноэтажного дома, напротив — единственное украшенное гирляндами и тыквами жилище соседей. Мартин выбрался наружу, озираясь по сторонам. Ну, все было не так плохо, подумав так, он слегка устыдился. Двор был ухожен, ни следа мусора, на веранде стояло два пластиковых стула и столик с пепельницей. Нельсон достал ключи и открыл дверь. Подойдя ближе, Мартин заметил на стене слегка облупившуюся от времени краску. Щелкнув выключателем, Нельсон повесил куртку и показал, куда можно бросить вещи. Все происходило в молчании. Наверное, Мартин чего-то ожидал, потому что, уперев руки в бока и оглядевшись, удивленно вздохнул. В воздухе витал легкий запах свежей краски, на паркете — ни царапинки. На идеально выкрашенных стенах цвета топленого молока висели несколько фотографий в пластиковой черной рамке. Маленький Нельсон щерился беззубыми деснами в камеру, в одной руке держа удочку и пойманной рыбиной в половину его роста. На другой — Мерлин с обминку с высоким упитанным мужчиной. На третьей она же в кухне с сигаретой и очень усталой улыбкой. Мартин прошел дальше: перед ним открылось четыре двери. — Туалет, — Нельсон махнул в сторону самой дальней, а потом указал на центральную. — Гостиная, в ней же бывшая комната матери. Вот тут кухня, ну, это моя спальня. Мартин зашел в кухню. Похоже, тут ремонт продолжался: часть керамической плитки для фартука стопкой лежала на тумбочке у плиты. Стол напротив холодильника был завален учебниками и тетрадями. — Ой, блин, — Нельсон появился в дверях и поспешно смахнул учебники со столешницы. — Забыл с утра убрать. — Ты учишься? — с любопытством поинтересовался Мартин, пытаясь разглядеть названия на корешках. «Организационная культура», «Психология управления персоналом», «Математическая статистика». В одной из тетрадей он разглядел красными чернилами выведенное решение поверх неправильного. Плечи Нельсона напряглись, он слишком резко захлопнул учебник и, готовый к насмешке, вскинулся. — Какие-то проблемы? Мартин примирительно поднял руки. — Я просто хотел узнать, на кого? — Управление персоналом. — Ого. — Что «ого»? Не ожидал, что я поступлю в колледж? Да что на него нашло? Ну да, конечно, у Нельсона были проблемы с успеваемостью, и, говорили, что он никуда не пошел после школы. Но Мартину всегда казалось, что причина сводилась к недостатку денег, нежели способностей и уму. Не зная, как поступить, он аккуратно обошел его стороной, подошел к плите и зажег конфорку. Ему нужна была минутка. Открытые вспышки гнева всегда сбивали Мартина, заставляли теряться и мямлить оправдания. Позади послышался тяжелый вздох, а затем удаляющиеся шаги: Нельсон вышел из кухни. Не ориентируясь, да и не желая хозяйничать на чужой кухне, Мартин выключил огонь и вышел в коридор. — Можно я воспользуюсь ванной? — Валяй. Тебе нужна сменная одежда? — послышался крик из глубины дома. — Не откажусь от штанов и футболки. В такой крохотной ванне можно было схлопотать панический приступ клаустрофобии, но Мартин, наоборот, успокоился. Потускневший от времени кафель с синими цветочками привлекал взгляд. Опершись ладонями о раковину, он оглядел стаканчик с одинокой зеленой щеткой и пережатым прищепкой тюбиком пасты. Рядом лежала бритва и кусок мыла. Смесители чуть ли не блестели. Похоже, Нельсон щепетильно относился к чистоте. Переведя взгляд на свое отражение, Мартин вздохнул и крутанул кран. Темные тени смазались и слегка заехали на скулы, красная помада комками сбилась на сухих губах. Образ должен был выйти эпатажным. Теперь же он видел себя побитым жизнью трансом с большими голубыми глазами под стеклами очков. Да уж, нелепость. В дверь постучали. Нельсон приоткрыл дверь и протянул ему треники с белой майкой. Взгляд его на мгновение застыл на приоткрытых губах Мартина и быстро сместился в сторону. — Я сделаю что-нибудь поесть, — сказал он и вышел. Вновь взглянув на себя в зеркало, Мартин отложил вещи на стиральную машинку, стоящую позади, и провел ладонью по корсету, шортам и коснулся крупной сетки колгот. Подавшись воображению, представил, что во взгляде Нельсона затаилось желание. Вот они сидят на диване, Мартин перекидывает ногу через его бедро и оказывается сверху. Широкими, мозолистыми от работы ладонями, Нельсон ведет вверх по нейлоновой сетке, поглаживая бедра, забирается под шорты, глубже… Так. Стоп. — Тосты с сыром? — Да, — Мартин выключил воду и мотнул головой, возвращаясь в реальность. Скопившееся внизу живота напряжение ощущалось натяжением в трусах. — Идеально! Треники были великоваты, пришлось слегка утянуть их шнуром. А вот майка подошла впору. На кухне вкусно пахло жареным хлебом. Мартин бросил рюкзак с одеждой к стене и сел за стол. Перед ним тут же появилась тарелка с двумя сэндвичами. — У меня есть апельсиновый сок и кола, — Нельсон предплечьем облокотился на дверцу холодильника, рассматривая содержимое. Кнопками-магнитами к дверце был прикреплен календарь, все даты до сегодняшней методично зачеркнуты. Из угла торчала бумажка: «Господи, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить». — Что там? Мартин отвернулся, поняв, что откровенно пялится. Как бы невзначай спросил, притрагиваясь к тостам: — Ты ходишь в анонимное сообщество? Нельсон тяжело вздохнул. Достал две банки колы и поставил перед ними, а следом сел сам. — Похоже, я задаю слишком много вопросов? — предположил Мартин, сложив руки на коленях. Пальцы нервно теребили мягкую ткань штанов. Легкость, возникшая между ними за эти месяцы, превратилась в натянутый канат, по которому один неверный шаг грозил провалом в бездну. Словно ему снова пятнадцать и перед ним не человек, а математическая задачка с повышенным уровнем сложности. Такие приходилось писать на олимпиаде, и на раздумья давалось не больше двадцати минут. О, как он ненавидел это. — Скорее вопрос, чем я думал, когда приглашал тебя к себе. Мартин сдержался, чтобы не скривиться: слова хлестанули и отдались болью в груди. В возникшей паузе раздался звук механизма: два поджаренных куска хлеба вылетели прямо на стол. Нельсон тем временем открыл банку, даже не обратив на это внимание, и явно о чем-то размышлял. Брови его сошлись на переносице, пальцы постукивали по столу. Мартин почувствовал себя лишним и встал. — Мне уйти? Мысли его потекли дальше: видел ли он остановку, пока они ехали, насколько безопасно идти по этому району полураздетым… — Господи, — Нельсон раздраженно выдохнул. — Что за день. Сядь. Не надо никуда уходить. Мартин послушно сел. Мама и учителя частенько говорили, что у него хорошо подвешен язык и он может разговорить кого угодно — подтверждением тому служила успешная работа с подростками с социальными трудностями, но сейчас… Его запихнули в Тардис, и теперь мотало по временной линии: он чувствовал себя то маленьким мальчиком, то растерянной двенадцатилетней недорослью. Слов не находилось. Что и как сказать, чтобы не сделать хуже. И откуда вообще это ощущение, что он делает хуже? — Возможно, — протянул Мартин, отламывая кусок от сэндвича и бросая его в рот. Желудок одобрительно заурчал. — Нам нужно познакомиться? Нельсон хмыкнул, плечи его чуть расслабились. Он встал и положил выпавший хлеб на тарелки. — Не знаю, что ты помнишь обо мне, но, — Мартин демонстративно потянулся, словно не у него от напряжения сводило мышцы челюсти, — уверен, что я был выскочкой, ботаником и … — И классно пел, — неожиданно закончил парень, садясь напротив. Сердце пустилось вскачь. Да что такое. — Школьные мюзиклы с мистером Ларго, помнишь? Ну и мы сыграли пару концертов вместе, — заметив усмешку на его лице, Мартин воодушевился: он нащупал правильный вектор разговора. — Хочешь узнать нового Мартина Принса? — он комично раскинул руки и показал на себя указательными пальцами. Нельсон потянулся за сигаретами, но одернул себя. Вместо этого откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Валяй. — Ну смотри. Я расскажу, а ты сиди и слушай, — увидев кивок, Мартин продолжил. — Бросил аспирантуру в Гарварде, — он загнул один палец. — Отказался от отцовского наследия, а с ним и от денежного фонда. Бросил успешную карьеру в большой компании ради преподавания математики школьникам, — загнул безымянный, а затем средний. — Завел собаку. Брови Нельсона поползли вверх. — Ты шутишь? Мартин отрицательно мотнул головой и налил себе колы. О, без сахара и кофеина. Отлично, ему сейчас хватало собственного нервного возбуждения. — Ты серьезно бросил все ради репетиторства? — Ты же видел мою крохотную студию на окраине города. Клянусь собачьей честью Лори. — Я всегда думал, что ты будешь… — Президентом? — Ну не. Может, как Трамп. Мартин подавился колой. Нельсон ухмыльнулся. — Да уж, вот уж кого не надо в президенты. Твоя очередь. Расскажи про Нельсона Манца. Старого, нового, я ни с одним толком не знаком. — Ну, — он смущенно потер шею и огляделся, словно пытаясь найти поддержку. — После школы я ушел от Жирного Тони и устроился к Марку в автомастерскую. До сих пор там. Пару лет назад он уговорил меня закончить колледж. Хочет открыть еще один салон и поставить меня менеджером. Бумажки, люди, говорит, я толковый и мне можно доверить хлопотливую работенку. Нельсон перевел дыхание и выжидающе посмотрел на Мартина — во взгляде плескалась смесь раздражения и беспомощности. Тот махнул рукой, поощряя его продолжать. — Что еще… Я накопил денег и со второго раза поступил в наш местный колледж. Должен закончить в этом году. Если разберусь с матстатом. — А что с ним? — Нужно защитить итоговую работу, но я все время допускаю ошибки в расчетах. Еще и долг с прошлого семестра висит. Нельсон взял бутерброд, покрутил его в руках и откусил большой кусок. Мартин задумчиво протянул, смотря на него — у него-то кусок в рот не лез. — Я могу помочь. — У меня нет столько денег. — Ты не знаешь, сколько я беру. — Я разберусь сам. — Ну смотри, конечно, — протянул Мартин и хитро улыбнулся. — Забудем и тот факт, что после моей помощи по химии ты сдал ее на четверку. Нельсон посмотрел на бутерброд, вздохнул и бросил его в тарелку. — Мне нужно покурить. Я на улицу. Мартин последовал за ним. — Ты не куришь в доме? — Не переношу запах никотина. — Парадокс. — Да, да, умник. На улице еще чуть похолодало. Они стояли бок о бок; пока Нельсон курил, Мартин вспомнил, что иногда ловил на себе запах жареного табака, когда занимался чем-то, и воспоминания об их встречах отдавались теплом в сердце. — Ладно, мне нужна помощь. Но я не потяну частного репетитора. — Можем заниматься у тебя, а потом смотреть фильмы. Это достаточная плата. Нельсон недоверчиво на него покосился. Мартин сделал вид, что серьезно что-то обдумывает. Постучав пальцем по губам, он лукаво улыбнулся. — Ну еще бы я не отказался, чтобы меня кормили. — Какой вы расчетливый, мистер Принс. — Не то слово, мистер Манц.