Совпадение третье
Самое большое счастье — полюбить взаимно.
Может, оно того стоит
⤝Мира⤞
Стремительно развивающиеся события заставляют тебя адаптироваться, хочешь ты этого или нет. Вот и моему хладнокровию пришлось уступить место мягкости и трепету, что уже основательно засели у меня в груди, чтобы не погрязнуть в пучине уничтожающих страхов. — Не отталкивай меня, — произносит Даня, выводя рукой линии на моей спине. — Я не причиню тебе боли и не позволю никому это сделать. — Но ты же не можешь ручаться за других, и особенно за меня. — Мой взгляд устремляется на него, изучая каждый изгиб уверенного лица, манящей шеи и атлетичных плеч. Я могла бы еще долго не отрываться от этой весьма привлекательной картины. — Ручаться не могу, зато точно буду рядом, — отвечает Даня и мягко улыбается. Нет, ну он сто процентов обладает какой-то магией, потому что его ласковая улыбка и ультрамариновые глаза, заставляющие меня плавиться, побуждают губы так же растянуться от уха до уха. Дневной свет проникает в комнату сквозь полупрозрачные занавески, холодным зимним светом освещая пространство, но мне сейчас хочется прилечь на мягкую постель и расслабиться. Действие вчерашних капельниц не пропускает в мое тело достаточно сил и энергии. Я потащила Даню в свою комнату, как только он снял верхнюю одежду. И я не намереваясь его отпускать. Он вызывал у меня привыкание и что-то похожее на зависимость, потому что каждый раз, когда я рядом с ним, меня наполняет свет. И в этих лучах сияют проблески надежды и веры. Во что, я пока не знаю, но явно во что-то хорошее. Мы заходим в мою скромную обитель, Даня останавливается и с любопытством оглядывает каждый уголок, словно в этих четырех стенах заключены все мои тайны. — Не царские опочивальни, но мне многого и не надо, — произношу я, все еще касаясь его ладони. Даня опускает взгляд в мою сторону, а затем ловко прокручивает меня под рукой, словно мы танцуем, и притягивает к себе. — Полегче, балерун, — произношу я, не отрывая взора от его глубокого моря в глазах. — Я тебе не юла. Или ты хочешь, чтобы я снова в обморок грохнулась? — приподнимаю бровь и слегка улыбаюсь. — Манипулировать мной вздумала? — усмешка слетает с его губ. — Ни в коем случае! Тебе кажется, — стараясь подавить ухмылку, отвечаю я. Мне нравились наши вечные язвительные фразочки. Как будто они создавали вокруг нас атмосферу, принадлежащую лишь нам двоим. Притяжение, не поддающееся контролю, подталкивало наши тела еще ближе. — Ты вроде хотела прилечь, — прошептал Даня, и в его глазах заплясали черти. Только я открываю рот, чтобы выпустить очередную колкость, как он с легкостью подхватывает меня на руки, словно я легче перышка. Всем телом я ощущаю его твердые мышцы и на мгновение теряюсь. — Зачем ты.. — Нельзя поухаживать за больной? — Я не больная! — Конечно, думай так дальше. Он осторожно кладет меня на кровать. У меня же в планах не было поддаваться ему и быть паинькой. Не отпуская его шею, которую я инстинктивно обхватила, я тяну Даню на себя. Он выставляет руки около моей головы, но все-таки удерживается на ногах, опершись коленями на постель. Теперь его крепкое тело нависает надо мной. Жар пронизывает от самой макушки головы до кончиков пальцев. Даня наклоняется ко мне, и я не замечаю, как задерживаю дыхание. — Лгунья, — тихим низким голосом произносит он. Приятные мурашки прокладывают путь от уха до позвоночника, вызывая едва уловимое покалывание. — Почему? — спрашиваю так же тихо. — У тебя достаточно сил, ты просто хотела меня заманить в кровать. — Вообще-то.. Требовательный поцелуй прерывает меня, перехватывая мое дыхание. Даня касается меня смело и настойчиво, словно я всегда принадлежала ему. Его губы такие нежные и мягкие, что сердце на секунду затихает, а потом разгоняется и начинает отбивать бешеный ритм, позволяя волне чувств вылиться наружу. Мои руки скользнули в его темные волосы, в то время как его уже изучали мое тело от ключиц до бедер, то ласково поглаживая, то жадно сжимая плоть. Даня запускает ладонь под мой свитер и почти невесомо касается оголенной кожи. Все мое существо превращается в один сгусток ощущений. Он вырисовывает губами дорожку поцелуев на моей шее, и из меня вырывается приглушенный стон. Я на грани. Мы оба готовы вот-вот сорваться, и именно в эту секунду, такую сладкую и жаждущую, звук захлопывающейся двери возвращает в привычную реальность. На мгновение мы замираем, а затем отстраняемся друг от друга и встречаемся взглядами. — Мира, ты уже дома? — из коридора долетает голос брата. Ну и вовремя же он! — Да, — громко произношу я, а затем уже чуть тише, обращаясь к Дане: — Недолго музыка играла. Вставай. — Прервали на самом интересном, — с видом самого несчастного человека бубнит Даня и, тяжело вздохнув, слезает с кровати. Я поднимаюсь вслед за ним, поправляя свитер и приглаживая растрепавшиеся волосы. Чувствую себя школьницей, которая привела домой мальчика, а родители застукали нас за чем-то неприличным. — Это что.. — опешила я, когда вышла в коридор. Брата не было видно, потому что вместо него передо мной стояла елка. Зеленая. Большая. Елка! Правда искусственная, но это куда разумнее. С нее не будут опадать иголки и прослужит гораздо дольше. В том году мы никак не украшали квартиру, да и вообще особо не праздновали Новый год. Я еще находилась в размытом полудепрессивном состоянии, из-за которого почти не различала какой месяц на дворе, а Влад был уставший и измотанный из-за нескольких на тот момент подработок. — У тебя еще и зрение упало? — хмыкает он, выглядывая из-за пластикового дерева, пока снимает ботинки. — Или ты забыла, как выглядят елки? Если так, то у тебя все хуже со здоровьем, чем говорят врачи. Брат прислонил елку к стене, а сам стал снимать куртку. — Привет, — за моей спиной звучит голос Дани, и тело снова поглощает жар. Влад оборачивается и без малейшего удивления здоровается с Даней, пожимая ему руку. Все произошло так обыденно и просто, что я не поверила своим глазам. — Еще и середины декабря нет, — говорю я, глядя на покупку брата. — Зачем так рано? — Слушай, не ворчи, — прищурив глаза, отвечает брат и берет елку в руки. — Если тебе не хочется новогоднего настроения, то не распространяй негативную ауру и держи ее при себе. А я был бы очень рад празднику. И да, она будет стоять у меня. С этими словами он уходит в свою комнату, оставив нас стоять в коридоре. — Ты что, не любишь Новый год? — с ноткой неодобрения спрашивает Даня. — Боже, — закатываю глаза. — Не знаю, ладно? Мне как-то без разницы. Или я уже просто не помню, какие чувства у меня вызывает настоящий семейный праздник. — С кем я связался? — с видом обреченности протягивает он, продолжая смотреть на меня как на полоумную. — Это явно красный флаг, — с серьезным лицом произносит он. Недолго думая, я бью его в плечо, чтобы неповадно было. — Ай! — Ты сейчас белый флаг будешь поднимать, — прищурившись, парирую я. — Ненавижу сдаваться, но тебе могу и подыграть. — Хитрая улыбка озаряет лицо Дани. Я смотрю на него с вызовом, пытаясь подавить эту вибрирующую от него дерзость. Даня же не собирается уступать. — Если хотите, можете присоединиться ко мне, — говорит Влад, прерывая наши гляделки, и мы поворачиваем головы. — Я же и игрушки купил, — он кивает на коробку, что осталась стоять на комоде у двери. — Хочу нарядить елку сейчас, а то потом, боюсь, времени не будет, а ты вряд ли это сделаешь, — глядя на меня, заключает он. И брат прав. Я вряд ли стану заниматься такой чепухой, как развешивание дурацких блестящих шаров на искусственное дерево. — С удовольствием, — отвечает Даня и берет коробку. — А ты? — А я просто понаблюдаю, — сложив руки на груди, произношу я и плетусь за двумя амбалами в соседнюю комнату. Кто бы мог подумать, что в этом декабре: первое — у нас дома будет стоять елка, а второе — ее будут украшать мой брат с моим.. парнем? Забавное стечение обстоятельств, заставляющее оживиться в моем животе бабочек и порхать так, словно у них припадок. Пока парни расправляли зеленое колючее дерево, я ушла на кухню, чтобы сделать всем какао. И нет, не ради того, чтобы почувствовать праздничную атмосферу. Какао я обожаю с детства, пусть сейчас и пью его редко. Да и во время работы в клубе нужно было следить за фигурой и за кожей, а в какао довольно много сахара. Пришлось отказаться от этого удовольствия. Но теперь-то я безработная. Молоко закипает быстро, и разлив его по кружкам, я размешиваю какао-порошок. По кухне разносится вкусный аромат: одновременно теплый и манящий, глубокий и насыщенный, с легкими оттенками ванили и едва уловимыми намеками на древесные нотки. Ловить запахи любых напитков — моя привычка. Прежде чем сделать первый глоток, я постоянно наполняю легкие аппетитными ароматами. Из комнаты доносится звучный смех. Я беру две кружки и несу их ребятам. Для идеальной картинки не хватает маленьких зефирок, но дома их не оказалось. — Чего так орете? — спрашиваю я, оставляя кружки с какао на небольшом столе у окна. Влад сидит на корточках у коробки с игрушками в руках, а Даня в это время вешает двух серебристых ангелов на ветви елки. — Ничего, просто рассказываю Дэну, как ты однажды грохнулась с подоконника, пытаясь помыть окно. — Дэну? — я приподнимаю бровь. — Вы уже успели так подружиться? И вообще, нечего всякие небылицы болтать. — Ага, это ты у нас сказки любишь сочинять, а не я, — хмыкает Влад. — Сказки? — переспрашивает Даня, явно ожидающий интересного рассказа от моего любимого братца, который, видимо, хочет выставить меня не в самом лучшем свете. — Так! Ты, — вмешиваюсь я и указываю пальцем на брата, — молчи, а ты, — перевожу палец на Даню, — поменьше задавайся вопросами. С этими словами я ухожу на кухню за своей порцией какао. Но все-таки слышу, как Влад начинает посвящать Даню в мои детские увлечения. Ну какой же он все-таки болтун! Все ведь сочиняют сказки в маленьком возрасте, вот и я хотела придумать свою истории о лесных жителях. В этом нет ничего постыдного, а Влад, как и в детстве, пытается высмеять меня. Ладно, сказки я сочиняла, может, и до пятнадцати лет, но я все равно была мелкой! С гордо поднятой головой я возвращаюсь и сажусь на диван, слушая болтунишку Влада и глядя на его покорного слушателя Даню. Еще чуть-чуть и у него челюсть отвалится. Они, как дети малые, — один рассказывает всякую чушь, а другой слушает и верит. — Так что, лисенком ее родители называли не только из-за волос, — заканчивает брат. — Что за ребячество? — закатываю я глаза, уже в который раз за сегодняшний день. Хотя сейчас дом наконец ощущается настоящим домом, а не просто местом, где я провожу свободное время, сплю и ем. Эти два широкоплечих идиота дороги моему сердцу. Если бы здесь сейчас еще находилась Ася, то, можно было бы сказать, что моя семья в сборе. Благодаря жизненным неурядицам я встретила на своем пути людей, которые смогли открыть мне мою же мягкую и светлую сторону. Пусть не сразу, но каким-то чудесным образом у них это получилось. А Влад, он просто самый лучший старший брат, которым я ни с кем не хочу делиться. Без него не было бы и меня. — Этот шар совсем не сочетается со снегурочкой, — говорю я Дане, указывая на игрушки, висящие на елке. — Я художник, я так вижу, — проигнорировав мое замечание, он все-таки делает так, как хотел. Встаю с дивана и подхожу к нему. — Дай сюда. — Тянусь к его руке и хочу забрать шарик, но Даня поднимает его выше, прямо над моей головой. — Не играй с огнем, мальчик, — угрожаю я, прищуривая глаза. — Боюсь, боюсь, — с наигранным страхом произносит Даня. — Ну, ладно. — Я мило улыбаюсь и делаю вид, что хочу отойти в сторону. В эту же секунду разворачиваюсь, хватаю его руку и кусаю, выхватывая игрушку. — Эй! — отдергивает руку Даня. — Бешеная лиса! — Лиса-победительница, — ехидно говорю я и перевешиваю игрушку в подходящее место. И сейчас я готова заплатить любые деньги, чтобы остаться в этом моменте, ощущая тепло и беззаботность. Получается, счастье в простых вещах?⤝Дэн⤞
Поймать общую волну с Владом оказалось проще простого. Тем более, мы с ним уже пересекались еще до нашей встречи в ту субботу. Так вышло, что мы учились на одном факультете, поэтому у нас было много потоковых пар. Напрямую мы с ним никогда не общались, но тусовались в одних и тех же компаниях. Конечно, он лучше запомнил громкого Арса, а не меня, но все-таки какие-то кусочки воспоминаний у него всплыли в сознании. Интересно, как он отнесся к тому, что теперь работает на Арса. Он даже слова не сказал на этот счет. Пока я находился у них дома, заметил, насколько противоположными являются характеры брата и сестры. Влад явно слыл душой компании, весь из себя добродушный и заботливый, пусть по отношению к сестре и был вредным. Но, по-моему, это обязательная составляющая. Мира же занимала место на темной стороне — дерзкая, отстраненная, но все же такая же внимательная, как и брат. Мне сложно понять их взаимоотношения, ведь я единственный ребенок в семье. Когда эти размышления мелькнули в сознании, я поймал себя на мысли, что все-таки Арс был для меня почти братом. Наши семьи всегда дружили и дружат по сей день, хоть и собираемся всего пару раз в год. Тетя Таня, мама Арса, вообще стала для меня второй мамой. Ее поддержка и участие в моей жизни спасли меня. Наверное, все эти люди и есть моя семья. Пусть не кровная, зато та, которая прошла со мной через огонь и воду. И Мира с Владом ощущались похоже — словно что-то родное. Когда Владу позвонили, и он скрылся на кухне, а я не мог больше сдерживаться и притянул к себе Миру, которая тоже увлеклась процессом украшения елки. Она оглядывается на дверь, опасаясь, что брат увидит нас, но потом тепло улыбается. Эта улыбка — особая привилегия. Не каждый в окружении Миры удостоится ее. Ася и Влад были в числе достойных, как и я, отчего давно забытая нежность и трепет разлились по всему телу. А вот мой друг пока не был избранным, но, думаю, это скоро изменится, потому что в этих двоих больше общего, чем им кажется. Оба взбалмошные, эмоциональные и наглые. Я целую Миру в щеку и спрашиваю: — У тебя есть планы на завтрашнее утро? — Я же безработная, да еще и больная, — усмехается она, но в глазах появляется отблеск разочарования. Крепче сжимаю ее в объятиях, чтобы она ощутила поддержку. — Тогда я заеду за тобой в одиннадцать, хорошо? — И куда мы поедем? Еще и утром. — Ты не любишь сюрпризы? — вопросом на вопрос отвечаю я. — В последнее время их стало слишком много, и не все из них радостные, — пожимает она плечами. — Доверься мне. — Мне пока сложно, но я попробую, — искренне произносит Мира и тянется ко мне, чтобы украсть очередной поцелуй. Электрический ток проходит по всему моему телу, словно наши губы впервые касаются друг друга. Конечно, по классике жанра со стороны раздается кашель. — Мне вот интересно, — начинает Мира, уже глядя на брата. — Ты все-таки не знаешь значение слова “такт” или просто пренебрегаешь им? — Будешь высоко нос задирать — хвост отвалится, — спокойно отвечает Влад, а из меня вырывается смешок. — К тому же, у тебя есть своя комната, сестренка, — говорит он, приближаясь к Мире, которая уже насупилась и сложила руки на груди, а затем щелкает ее по носу. Мне безумно нравится такая Мира — простая, смешная, временами хмурая, но в то же время громкая и хитрая. Но еще я видел, как ее продолжают беспокоить призраки прошлого, никак не желающие отпускать. Ей страшно открываться, потому что она ожидает боли, а мне сложно это делать, потому что я боюсь обмана. Да уж, встретились два поломанных любовью человека. Лучше сочетания не найти. Я бы остался с семейством Громовых еще на какое-то время, но мне нужно снова заехать в спорткомплекс, чтобы проверить все ли там готово. Одним залом пришлось пожертвовать, но я уверен, что это жертва станет началом чего-то большего.⤝Мира⤞
Даня ушел, а мы с братом решили, что свободный вечер — когда Влад дома, а я в хорошем расположении духа, — нельзя упускать. Поэтому включили “Один дома”, зажгли гирлянду на елке и укутались в плед. Не буду отрицать, все-таки наличие зеленого сияющего дерева в доме создает уют и праздничное настроение. А если еще рядом любимый брат, который наконец не заставляет тебя краснеть от постыдных историй и не действует на нервы, а просто сидит рядом и обнимает, то легко забываются недавние проблемы. Или, как минимум, уходят на второй план, ведь их заглушает поддержка близких.