*
При виде Ухуры — взлохмаченной, агрессивной, шумной, — Спок испытал стыд и сожаление. Не слишком ли много эмоций? Определённо, сегодня с ним что-то не то. — Извини, что я так с твоей барышней, — проворчал МакКой, когда грозовую тучу вынесло за пределы шаттла. Что было нехарактерным и для него тоже. — Ваше поведение экстравагантно по форме, но адекватно по сути, — ответил Спок. Тем временем сканер завершил сравнение томографии Хана со стандартным атласом архитектоники мозга человека. МакКой раздвинул, увеличивая, замерцавшую перед ним голограмму и в досаде воскликнул: — За что мне, простому деревенскому доктору, вот это всё! Спок всмотрелся в визуализацию. — Правильно ли полагать, что сенсорно-двигательные отделы коры его мозга оснащены дополнительными, наполовину искусственными сетями нейронов? — Правильно, будь они неладны, — передразнил МакКой. — Это объясняет, каким образом Хан перенял управление кораблём. Подобно тому, как определённые зоны извилин содержат карту противоположных сторон тела, здесь мы видим пути входящих и исходящих сигналов, связанных с системами «Энтерпрайз». — Соображаешь, — МакКой уважительно хмыкнул. — Однако, объём мозга увеличился незначительно. Из чего следует, что часть топологии «Энтерпрайз» осталась вынесенной на интегральную микросхему, а большинство команд осуществлялось методом экстраполяции. — Понятно, хоть и ни черта не понятно. — МакКой скрестил руки, насколько позволяла стерильность перчаток. — Продолжай. — Простым механическим прерыванием проводов мы прекратили поток сигналов от корабля к мозгу Хана. Обратное неизвестно, поскольку здесь я вижу нечто вроде чипа волновой эмиссии. Спрашивается в задаче: насколько критичным является удаление инородных тел? Отошедший от миорелаксантов Хан беспокойно зашевелился, пытаясь повернуться на бок, отогнуть шею и поджать колени. МакКой машинально проверил его на менингеальный рефлекс, надавив ниже скулы. Лицо Хана дрогнуло в гримасе боли, а плечи защитно поползли вверх. Новость хорошая: вне камеры сенсорной депривации, он чувствует (и даже больше, чем надо). Новость плохая: вон то множество мелких кровоизлияний под паутинную оболочку. — Чтоб я так знал, — проронил МакКой. — Тут сам чёрт ногу сломит. Не хотелось бы получить на выходе пускающий слюни сверх-овощ. — Моё предложение: элиминировать интрузии до третьего уровня разветвлений, после чего положиться на сверхчеловеческую регенерацию. Допускаю, что имплантация электродов производилась с таким же расчётом, но на открытом мозге. — Ах ты умный какой! — поддел МакКой, несколько уязвлённый тем, как остроухий обставил его в его же вотчине. — Как разграничивать будешь? — Позвольте, — Спок подвинул МакКоя плечом, нимало не отрефлексировав тактильный контакт. — Однажды вы упоминали, что Полтергейст дополнил медицинское оборудование функцией прецизионной транспортации осколков, размозжённых тканей, гематом, опухолей и прочего подобного. В этом свете устранение инородных тел либо их частей сопоставимо с элементарными опциями графического редактора. — Если ты провернёшь этот фокус, я тебя расцелую, — серьёзно произнёс МакКой. Слегка фраппированный, Спок отнёс данную фигуру речи на счёт общей метафоричности выражений доктора. Вместе с тем, чувственное представление о выразительных губах Леонарда было настолько ярким, что Спок сглотнул. Он молча отвернулся и принялся за работу. Через час и сорок восемь минут «редактура» была закончена. — За чем таким вас Ухура застигла, что обогнала меня на варп-три? — зычно раздалось с порога. — Предположу, что лейтенант чрезмерно эмоционально восприняла запрет на пребывание посторонних при операции, капитан, — зеленее становясь травы,* рапортовал Спок. — Мне стоит её навестить. На восемьдесят процентов это было предлогом изъять себя из неловкой ситуации. Отправив в утилизатор перчатки, Спок очистил форму, отёр гигиенической салфеткой руки, лицо и лишь тогда пошагал на поиски нужного номера шаттла. С уходом старпома Кирк отставил молодцеватый кураж, стараясь прочесть по лицу Боунса то, что будет или не будет сказано. МакКой, в свою очередь, хранил молчание, более озабоченный настроением Кирка, чем наблюдением за больным, с которым отлично справлялись приборы. Нахмурив брови, Джим изучал Хана — в который раз. Он видел его всяким, от загнанного Джона Харрисона в служебном досье, до звероящера с акульей пастью. Эпичный отрубон от руки Спока Кирк упустил, так как был в это время немного мёртв. А сейчас он видел обычного человека, бледного до свечения. Зарези складок на гладком лбу, легкомысленные веснушки на шее, взлёт скулы, губы корабликом (на нижней, ух ты, шрам) и свинцово-сиреневую дымку под глазами. Безволосая голова делала Хана странно беззащитным, словно вылитым из стекла. Кирку стало не по себе. — Нравится? — саркастически спросил МакКой. — А где... — Кирк помотал рукой у себя около виска. — Что? Провода? Мы с ушастым решили, что без них лучше. Или ты про чёлочку? Не боись, до свадьбы отрастёт! Кирк нервно пошатал пригревшееся на руке кольцо и решил для своего же блага не придираться к словам. МакКой заметил и продолжал ёрничать: — Или, хочешь, могу оставить его лысым навечно. — А может, наоборот? — Кирк печально провёл пальцами над голой макушкой. — Можно подумать, Хану не пофиг, — допёк МакКой. — Мне не пофиг, — Кирк, не мигая, смотрел на Хана. — Да ладно! Брутально выйдет, вот только глазки откроет, — почуяв кровь надбитого сердца, Маккой не ведал жалости. — Я... не собираюсь тебе врать, что мне всё равно на него, Боунс, — Кирк осторожно притронулся к тыльной стороне ладони Хана. — Вероятно, впервые в жизни мне не всё равно. — Джим поднял взгляд на друга. — Да что ему сделается! — возмутился МакКой. — Получил на шару запасную нейросеть, которую либо переварит иммунитетом, либо перекоммутирует и станет сверхней чем был. Я б на твоём месте уже начал бежать до канадской границы. — Я не хочу бежать, — мягко улыбнулся Джим, чувствуя облегчение от того, что с Ханом всё будет хорошо. — И я постараюсь сделать так, чтобы и ему больше не пришлось.*
Спок никогда не торопился с решениями, чётко просчитывая варианты развития событий, но в этот раз — он вышел из рубки, весьма слабо представляя, что́ собирается предпринять в конечном итоге, и как это перевернёт его жизнь. Kaiidth, или: чему быть, того не миновать. Противу ожиданий, лейтенант отнюдь не казалась рассерженной или расстроенной. На подходе к шаттлу вулканский слух различил грудной женский смех и слова: — Ты и это умеешь!? — У меня было пять младших сестёр, — с достоинством тенорил лейтенант-коммандер Скотт. Спок остановился. Желания подслушивать не было — это произошло спонтанно, но всё же... Разве лейтенант, если он верно тогда понял МакКоя, не должна считать его своей парой? А будучи, несмотря на отложенное сближение, его парой, имела ли она право так откровенно заигрывать с другим мужчиной? Или МакКой ошибся, а доктор Бронски был прав? Окончательно запутавшись в тонкостях человеческих коммуникаций, Спок заглянул в открытую дверь. — Что вы делаете, мистер Скотт? — нейтрально, как ему казалось, вопросил Спок. — Как вы велели, забочусь о мисс Ухуре, — с вызовом ответил инженер. Он сидел оседлав отложенную спинку кресла Нийоты, у которой на половине головы всё ещё буйствовали антисанитарные кудри, что в ловких руках Скотти превращались в ровный каскад косичек. — Лейтенант, можем ли мы поговорить наедине? — Ты позволишь? — переспросил Скотт, адресуясь к Ухуре и игнорируя Спока. — Мне, если честно, больше нравилось а-ля Мерида, но так тоже здорово. — Останься, — властно сказала та. — Лейтенант, — возразил Спок. — Нам предстоит личный разговор, — особо выделив слово «личный». — Скотти, — вздохнула Ухура. Шотландский цирюльник встал: — Я буду недалеко, — грозно предупредил он. Спок изогнул бровь, провожая взглядом Монтгомери Скотта. Чем больше он узнавал людей, тем меньше их понимал. Впрочем, женщин, как отдельный класс homo sol, он понимал ещё меньше. — Я хотел бы знать, какие отношения связывают нас с вами, лейтенант? Нийота, — поправился он. — Мне необходим исчерпывающий ответ, дабы на основании полной информации суметь сделать верные выводы, — продолжил Спок самым официальным тоном. — Не далее чем… сколько? меньше недели назад? — ядовито произнесла Ухура, — вы недвусмысленно дали мне понять, что развитие наших отношений было, цитирую, «преждевременным». Я освободила вас от их бремени, коммандер Спок. — Иными словами, права и обязанности личного характера между нами аннулированы? — не иначе как от усталости, голос Спока едва уловимо дрогнул, поведав Ухуре о затаённой надежде на согласие. — У-твер-дительно, коммандер. Обозрев пространство на предмет потенциально метательных приборов и материалов, не выявив ничего угрожающего, Спок сказал: — В таком случае, попрошу вас при первой возможности забрать своё имущество из моей каюты. — Больше претензий нет? — спокойно и даже скучливо поинтересовалась Ухура. — Даю слово. Спок счёл наиболее разумным ретироваться. Kaiidth. Тем более, что теперь он был... Свободен? Столкнувшись в дверях с настороженным мистером Скоттом, Спок осознал простую истину: он никогда не поймёт женщин. Впрочем, сейчас его занимал лишь долг. — Доктор МакКой, я вынужден просить вас об одолжении, — коммандер смотрел прямо перед собой. — Так как я имею весьма общие познания в фармакологии, я хотел бы просить вас помочь мне с синтезированием данного препарата, — он протянул МакКою ПАДД с научными выкладками. МакКой мельком глянул в формулы и обалдел: — Ты ведь в курсе, что просишь меня приготовить... почти наркоту? Зачем тебе ингибитор моноаминоксидазы в такой дозе, Спок? — МакКой прищурился, вглядываясь в непроницаемо-чёрные глаза. — Вы столько раз называли меня заторможенным и бесчувственным, что без растормаживающего агента я не вижу себя в достаточной мере компетентным, чтобы взыскать долг. — Какой долг?! Совсем сбрендил, гоблин! — взорвался МакКой. — Вот этот, — тихо проговорил Спок, делая шаг навстречу. МакКой отступил назад. Ещё шаг, и вновь отступление, пока лопатки скромного деревенского доктора не впечатались в металл переборки. — Спок? — глаза МакКоя расширились, когда на шею легла тяжёлая прохладная ладонь, а чеканное и горячее бедро обманчиво-деликатно прижало пах. — Вы задолжали мне поцелуй, доктор, — Спок склонился над ним, отсекая последние пути к отступлению. — Когда? — выдохнул в губы вулканца мужчина. — Я выполнил ваше условие и «провернул фокус» с Ханом, теперь ваша очередь. Держите сло... Договорить Спок не успел. МакКой улыбнулся одними глазами и качнулся вперёд, касаясь чужих, давно манящих губ.*
Кирку не сиделось на месте. Поскольку его законный шаттл был реквизирован под полевой госпиталь, он подрезал транспорт у Сулу. Пилот не отпустил капитана без подстраховки, в силу чего на «Энтерпрайз» прилетели втроём, потому что куда ж без Чехова. — Хорошо, что Скотти не видит! — почёсывая в затылке шлема, присвистнул Кирк. Коридоры и залы «Серебряной леди» выглядели плачевно. Отовсюду топорщились выдранные кабеля, вывороченные платы, а пол устилал полузасохший слой дряни с кибернетическими детальками, не так давно имевший ходячую форму. — Вот дерьмо… роботов-полотёров они тоже ассимилировали?.. Сулу ринулся проверять панель управления. Чехов воспринял намёк буквально — первым делом привёл в порядок системы уборки, и лишь затем восстановил на корабле жилой режим. Довелось и Джиму тряхнуть стариной компьютерного гения. Всё же, общее впечатление оставалось тягостным. Дом без души напоминал потерпевшего в коме. Оставаться здесь, тем более когда там, внизу, в таком же положении пребывал Хан, было невыносимо. — Что могли, сделали. Айда на берег, — скомандовал Кирк. Когда он вернулся, дверь спального отсека шаттла была закрыта. А Хан… Хан сбежал. . . тихо как же невероятно тихо в моей голове Он лежал на твёрдой поверхности. Фоном вокруг, не внутри, гудели приборы. В дальнем круге внимания щебетали птицы и мерно дышал океан. Ближе, но как бы через преграду, сонно сливались ещё два дыхания. Человеческое и иное, в полтора раза медленнее. Вулканец. как будто кто-то выключил генератор напряжения, тревоги, гнева информации. давления. боли. и стало тихо… только я и солнечный свет. Чувство света, вливающегося в «я», было фантомным. Вначале Хан ощутил кожей мельчайшие токи воздуха. Открыв глаза, увидел кабину шаттла. Ощупал голову, не найдя на ней ничего, кроме гладких прямых волос. Его вытащили! Хан бесшумно спустился с койки и отпер дверь. Снаружи никого не было. Солнце раннего утра стояло над горизонтом, никуда не спеша. Он вышел к берегу и побрёл вдоль кромки прибоя, подальше от лагеря. Пальцы ног утопали во влажном песке, пенные барашки набегали до щиколоток. После многих месяцев в неподвижности он всё ещё был отвратительно слаб: каждый шаг сквозь сопротивление воды и песка давался с некоторым усилием, — но Хан наслаждался. Казалось, безмолвная мощь океана по капле передаётся ему, наполняя жизнью. Заходя глубже, он повернул лицо к тёплому ветру, дующему со стороны воды, и улыбнулся краешком губ. Волна поднималась ему до плеч и толкала руки вверх. Хан замедленно поводил ими вокруг себя, пропуская воду меж пальцев. Стоял долго, бездумно, смотрел вдаль. Согнул колени и бережно окунул затылок, пока не омыло виски и лоб, а тогда выпрямился, смакуя стекающий на шею вес. В эту минуту он любил весь мир. Таким, просветлённым, довольным, нежащимся на прогретой отмели сидя по колено в волнах, и застал его Кирк. Хан обернулся. В остром прищуре дробились плавающие осколки солнца. — Вот и познакомились. Что, капитан, не ожидали? После стольких совместных приключений и передряг, эта отчуждённость резанула. Джон, Полтергейст, да хоть чёрту брат — Кирк уже воспринимал его как часть команды, и не мог иначе. — Кончай, а? — попросил примирительно. Хан выглядел позабавленным. Бисерные зрачки распахнулись чёрным и сжались снова. — Таким тоном — точно не кончу, — с иронией протянул он, наклонив голову набок, — …но в принципе, готов попробовать. Кирк вдохнул и выдохнуть забыл. Все его прежние победы словно обнулились, облетели шелухой. Он поверить не мог, что вчерашний враг, едва вынырнув с того света, вот так запросто, наливным белым яблоком, упадёт ему в руки. — Что, за триста лет без секса — и я сгожусь? — неловко съязвил Джим. — Отпраздновать выход из голодовки? Пожалуй, на этом острове вы — лучший из вариантов. Кирк, подобравшись, напрыгнул на сверха. Тот упруго поддался, одним боком больше, и оба покатились по песку. Он не разбирал рычания — своего и Хана. Глаза слепило то солнцем, то чёрным шлейфом выпаленного в сетчатке негатива. Спину саднило от ракушечной крошки, надкостница ныла от блоков и тумаков. Когда стробоскоп остановился, Кирк обнаружил, что держит за горло Хана, уложенного на лопатки, и уже занёс сбитый кулак для нового удара, а Хан, невредимый, беззвучно смеётся ему в лицо и шепчет, раздвигая мышцами хватку: — Вам не кажется, что вы повторяетесь, капитан? Был один способ заткнуть этот чёртов рот, и Кирк залепил его поцелуем. Упав на предплечье ударной руки, запустил лапу в мокрые волосы, а левой, душившей, пропахал вниз по стальному телу и стиснул сверхчеловеческий стояк. Горячий, твёрдый и готовый, вкусно давящий в ладонь толстой, скользкой головкой. Хан в долгу не остался, вмял пальцы в бедро Кирка, и борьба продолжилась ожесточённой взаимной дрочкой, где Хан обладал преимуществом знания. Его большой палец сразу нашёл щель уретры, разлизанную солёной морской водой, отчего Джим-зовите-меня-Бесконечность сдавал отчаянно и позорно. — И это весь капитан Кирк? — полюбопытствовал Хан, отпуская, когда Кирк над ним выгнулся в неотвратимости сильнейшего оргазма... и сердито скрежетнул зубами, против воли отходя от опадающей волны. Что бы Хан ни подразумевал, размер или применение, Кирк заставит его подавиться своими словами. — А чего ты хотел? — он всем весом осел на ноги Хана и, высвободив обе руки, обхват за обхватом наглаживал пленника. Вниз и вниз, до мучительного блеска натягивая кожу. Судя по непрерывной течи, по жилам, выступившим у косточек, по вибрации в окаменелом прессе и ногтям Хана, впившимся в ладони, вольно разбросанные по сторонам от головы, злодею тоже приходилось нелегко. Хан дрогнул углом рта, и на живот ему, искря следами транспортации, вылилась густая маслянистая жидкость, более всего напоминающая лубрикант. — Не тот повод, чтобы довольствоваться полумерами, — пророкотал поганец. — Не смоется? — поддразнил Кирк, вычёрпывая извилистую ложбинку между кубиками. Вторя его вопросу, Кирка до крестца, а Хана до подмышек окатил прибой. Пена с шипением растаяла на коже. — Проверь, — парировал Хан. Кирк смазал только себя. Слишком острым было желание стереть эту глумливую улыбку, эту позу надменной неги. Он сжал запястья, увитые венами, навалился на локти, раздвинул коленями бёдра и, вырвав первенство в поцелуе, какое-то время ещё добывал огонь членом о член, доканывая Хана. Глухо стонущего, по-дельфиньи ускользающего в глянце пота, воды и масла, и потому обвившего ногами рёбра Кирка так, что в глазах темнело от нехватки воздуха и адской жажды взять. — Нет, ты издеваешься?! — с тем же успехом он мог бы долбиться в сплошную скалу. Хан замкнулся, как сейф. Кирк отчётливо осязал там каждую складочку и нежно-горячий центр, где под его натиском расступалась кожа, но мускул держал непреодолимую оборону. — Или совсем заржавел? — Не считая сомнительной радости воды в заднем проходе, я думал, вы более вежливы со своими партнёрами, капитан. Однако, аугмент выдал ему нехилый кредит доверия. На правах призового самца, прелюдией Джим всегда как-то пренебрегал: энтузиазма избранников на ночь и собственного темперамента хватало с лихвой, привередливых не было. Только на корабле бестелесный Хан-Джон-Полтергейст показал многоопытному Кирку, какой он, в сущности, дилетант. Взрыкнув, Кирк отодвинулся и протолкнул в глубину сразу два пальца. Ответное недовольное «аааа!» было настолько же томным, что вынудило замереть. Он не боялся расправы, ещё меньше намерен был подчиняться командам снизу. Но расстонать Хана, услышать капитуляцию в барственном голосе, вдруг стало важней всего. О, Хан был возбуждён, и нисколько не сдерживал своих вокальных данных. Его тело жадно заглатывало пальцы, свод в узком канале пульсировал и тяжелел, за набухшими стенками стягивало стальной обруч. Кирк едва мог пошевелить рукой, но упорно, касание за касанием, изводил найденную простату. Округлую, твёрдую. Он упёр локоть себе в бедро и так трахал её, не доставая до Хана даже головкой. Ствол Хана вдавливался ему в живот, собственный качало водой. Соски настыли у обоих купальщиков и, сползая вниз, Кирк настырно ловил подвернувшееся в горячие губы прохладное зёрнышко. Пальцам делалось ещё теснее. Хан перемалывал их собой — вот-вот сломает. Одно мгновение Кирк удерживал на подушечках килотонну перед детонацией. Не щедрость, не милосердие, — ноющее нетерпение двинуло им тем сильнее, чем требовательней и надрывней звучал Хан. — Ну теперь — можно? — шепнул Кирк. Вместо ответа Хан сдёрнулся с пальцев, скользнул ниже, взял Джима за член и направил в себя.