Скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья…

В спальне темно и прохладно — Пятница хорошо выполняет работу по поддержанию микроклимата. Себ падает поверх покрывала, не сумев даже сбросить обувь. Стоит ему закрыть глаза, как призраки боли, пыток, убийств как будто переполняют голову, и тошнота возвращается. Он пытается встать, чтобы умыться или попить воды, но головокружение приковывает парня к постели. Надо бы велеть Пятнице сообщить Стрэнджу или Брюсу, но он ни с кем не хочет этим делиться. “Зачем я согласился? Чего добился? Почему не остался в баре? Страдал видите ли за Крисом. Он 20 лет приходит и уходит, и будет так делать еще лет 100. Разве это повод увидеть ад?”. Такие приступы самокопаний случались с Себом и раньше, но никогда у них не было столько реальных причин. Он борется с тошнотой и приступом паники, лежа навзничь и глядя в слегка подсвеченный потолок, когда слышит, что дверь едва слышно открылась. — Баки, что ты надумал? Ему сейчас врач нужен. Или психолог. Посмотри, что с ним творится! Во что вы втянули парня? Кто вообще вам позволил распоряжаться его жизнью? — Жалеешь, что он меня вытащил? Стрэндж говорит, процесс только начался. Меня вполне можно выставить отсюда, пока я не стал слишком похож… На твоего Баки. — Не говори ерунды. Ты и есть Баки. Мой Баки, — даже сквозь дымку полусна, полубреда Себ слышит, как в этот момент голос Стива срывается. Стэн не может понять, что происходит, когда чувствует, как его осторожно приподнимают и перекладывают поудобнее. Возле губ появляется стакан с водой — оказывается, он смертельно хотел пить. Света в комнате стало чуть больше, и Себ видит совершенно сюрреалистичную картину. Перед ним на корточках сидит Баки — на нем свободные штаны, которые ему слегка великоваты, белая майка, полностью открывающая плечи и руки. Себастьян сам не понимает, зачем он это делает, но очень осторожно касается кончиками пальцев шрамов, обводит линию крепления бионической руки к ключице. Его начинает потряхивать, но тошнота и морок в голове уходят. Баки хмыкает, и Себ резко отдергивает руку. Как будто он сделал что-то постыдное. — Какой стеснительный мальчик. Совсем не похож на меня. Правда, Стив? Даже в молодости я был посмелее. Тут Себ понимает, что напротив кровати, прислонившись к стене, сложив руки на груди, стоит Стив. Голый по пояс, босиком. В какой-то другой вселенной, до начала миров, это могло бы быть его главной эротической фантазией, но прямо сейчас он не может пошевелить ни рукой, ни ногой, только смотреть во все глаза на происходящее. — Никто из нас не был смелым, иначе не тянули бы до твоего ухода в армию. Немного нужно смелости — идти умирать. Смелость нужна остаться. — Стив, какой в этом смысл? Хочешь продолжать обсуждать прошлое? Ты его не вернешь. Лучше пока сосредоточиться на настоящем. Когда Баки слегка толкает его на спину, Себу начинает казаться, что он переместился из одной иллюзии в другую. Кровать глубоко прогибается с обеих сторон от его тела. Барнс (чтобы ввязаться в то, что они кажется задумали, нужно быть уверенным, что это он, а не Зимний солдат, но как в этом убедиться?) упирается коленом в кровать, плавно наклоняется к нему, и пальцами правой руки задирает футболку. Себастьян выгибается, чтобы избавиться от нее совсем, брыкается, чтобы сбросить штаны. “Нетерпеливый мальчик”. Себ осознает, что Баки и Стив переглядываются и без слов понимают друг друга гораздо лучше, чем с ними. Капитан Америка растянулся рядом, и он чувствует плечом жар его тела? Только от этого у Стэна встает. Хотя еще никогда в постели ему не было так страшно. Стив осторожно перебирает его волосы, поглаживает по скуле, по челюсти и оставляет бережный поцелуй рядом с ухом. У Себа подергиваются руки — он так хочет проверить, насколько похож Кэп на Криса. На ощупь, на вкус. Но с другой стороны он чувствует Баки, напряженного, опасного. И теряется в том, чего желаем, чего боится. — Не бойся. Это была его идея, — смешок Стива щекочет кожу. — Подумал, что это поможет… обмену воспоминаниями. Ты уже видел, как мы занимаемся сексом? — они, оказывается, обмениваются не только взглядами и фразами. У них даже шутки — как реплики у опытных актеров: один начинает, другой подхватывает и дополняет. — Может быть, он и нас чему-то научит? Все-таки современная молодежь более свободна, более раскована в постели. — Как вульгарно для героя Америки! Такое скорее ожидаешь услышать от Старка, — Баки говорит и одновременно настойчиво проводит пальцами по плечам, ключицам, груди, животу, очерчивает тазовые косточки. Себ как будто возвращается к себе, чувствует все острее и реальнее. — Какой нежный мальчик. Красивый и нежный. — Стив, ты не заставишь меня ревновать. Скорее удивляться — стоило 70 лет пролежать во льдах, чтобы наконец-то признаться себе, что тебе нравятся мальчики. — Не мальчики. И не мужчины. Только ты, — Стив недовольно фыркает, но гладит тело Себа осторожно и упрямо. В какой-то момент их с Баки пальцы встречаются и сплетаются прямо на теле Стэна. Это безумно горячо и немыслимо странно. Он отлично понимает, что у каждого из них достаточно сил, чтобы убить или покалечить, но его касаются так немыслимо нежно, неторопливо… Стив прокладывает цепочку поцелуев от уха к ключицах, пока Баки укладывает его на бок, и прижимается к спине. Кожа Себа горит от слишком большого количества прикосновений — живых рук и бионической, двух горячих тел. Ему хочется больше, быстрее, жестче, но с ним будто играют — легко ведут по спирали вверх, не давая ускоряться. Где-то на подсознании парень понимает, что лежит лицом к Стиву, они решили сделать так, чтобы ему было проще расслабиться. Себастьян и правда возбужден и заворожен совершенной версией Криса — внимательной, умелой и щедрой на ласки. Он не может насытиться - ему хочется еще и еще дотрагиваться до идеального тела Кэпа. Но когда Стэн пытается опуститься ниже, его удерживают в четыре руки. “Нет, нет, детка. Не сегодня. Сейчас будет совсем по-другому”. Когда Стив соскальзывает вниз и берет в рот на всю длину, Себу кажется, что у него скоро остановится сердце. Он откидывает голову на плечо Баки и шумно стонет. “Дыши. Он хорош в этом. Не хочу быть пошлым, но только ради этого стоило вернуться”. Барнс держит его, крепко и надежно, гладит по пояснице, проводит пальцами между ягодиц, кружит вокруг ануса, слегка нажимает. “Такой узкий. Как думаешь, ты сможешь принять нас? Не спеши, с тебя хватит на сегодня боли”. Себ вздрагивает — этот человек не может быть Зимним солдатом. Он не мог делать то, что Стэн видел. Никогда еще его не ласкали так страстно и горячо, так самоотверженно. Ему буквально не дают вернуть эти ласки, поворачивают, передают друг другу. Теснота и плотность одного рта сменяются жесткостью руки другого. Он уже не понимает, кого целует, кого гладит, кто кусает его за плечи, за бедра. Несильно, но в этих укусах чувствуется страсть и безумная сила. Его растягивают слишком осторожно — он уже давно просто с ума сходит от желания почувствовать себя заполненным. В их с Крисом сексе он чаще был принимающей стороной, и получал огромное удовольствие. Но сейчас прелюдия тянется и тянется: влажные от смазки пальцы входят в него слишком медленно, слишком тягуче. В какой-то момент он понимает, что Стив и Баки одновременно трахают его пальцами, при этом один из них использует бионическую руку. Он уже трижды пытался кончить, но Кэп держит его на грани, не давая рухнуть за нее. — Ты кончишь сегодня не один раз. Никогда не думал, что буду видеть Стива в постели с другим, и не стану ревновать. — Не дразни мальчика. Он и так теряется, — кто бы мог предположить, что Кэп любит не только болтать в постели, но и шутить. В первый раз Стэн кончает в рот Стиву. Напряжение, воздержание, кошмары — все уходит, остается только чистое удовольствие. Кристально яркое, ослепляющее, одурманивающее. Но Баки продолжает его трахать пальцами, от этого по телу, расслабленному и обмякшему, пробегают электрические искры. Себ видит (о ужас!), как совершенный Кэп пошло вытирает губы, приподнимается на руках и через его плечо впивается поцелуем в губы Баки. Стэн оказывается зажат между двумя сильными телами — ему кажется, что он сейчас расплавится, сломается, взорвется. В начале в него входит Баки — не слишком быстро, но достаточно сильно. “Расслабься. Стив смотрит на тебя. Видишь, как ему нравится? Ему нравишься ты. Такой открытый, страстный, настоящий, живой”, — шепчет он Себу на ухо. Тот понимает, о чем говорит Барнс — в этом столько боли, столько тоски по потерянным десятилетиям, — но не может сейчас не наслаждаться тем, что с ним делают эти два поразительных человека. Потом Стив укладывает их обоих так, чтобы входить в них поочередно, удерживаясь на руках - каждый раз он цепляет воспаленные края и сводит с ума. Себ кончает еще раз, и понимает, что Стив чувствует эти спазмы, задерживается в нем дольше. Ему кажется, что в теле нет ни единой кости, ни единой мышцы. Он лежит распластавшись, мокрый, в сперме, своей и чужой. Но Баки и Стив переглядываются и решаются на последний заход. Кэп лежит на спине, невероятный в своей идеальной красоте, и у него опять стоит. Барнс помогает Себу очень осторожно сесть сверху, спиной к нему. “Тихо, малыш. Не бойся. Знаешь, о чем я его спросил после спасения в Аззано? Надолго ли он теперь такой. Он был прав — навсегда. Посмотри, как он смотрит на тебя, на нас обоих. Не знаю, кто там тебя ждет, в другом мире. Но передай, что он дурак, если это не ценит”. Вначале Баки входит в него пальцами, хотя Себу кажется, что он не сможет их принять. Роджерс замер, крепко придерживая его за бедра — даже от такого нежного прикосновения утром проступят синяки. “Стив, не молчи. Ему и так страшно. Поговори с ним”. Баки проталкивает пальцы чуть глубже, а Стив неожиданно берет Себа за руку и целует каждый палец. “Ты как он. Тогда. Смотрю на тебя и думаю, что я мог все потерять. Я все потерял на 70 с лишним лет. Просто побудь с нами. Это нам нужно. Тебе это нужно”. Баки входит, и Стэну безумно больно — такой наполненности он не испытывал никогда. Суперсолдаты замирают, давая ему привыкнуть. И только когда парень расслабляет плечи, начинают двигаться — осторожно, как на качелях, поочередно. Эти движения не просто бьют по простате, они прокатываются по ней катком. Стэн хватается руками за Стива, за Баки, мечется между ними двумя, кричит, срывая голос. В этом крике все: одиночество, которое он не понимал, чужое горе, которое кажется огромным на фоне его глупых страданий, наслаждение и внимание, которым его буквально окутывают. Барнс кончает первым и замирает, прежде чем очень осторожно выйти. Кэп начинает двигаться чуть резче, но тоже быстро его догоняет. Себ переполнен и почти разорван на части — эмоционально и физически. Он даже не понимает, как его поднимают и бережно укладывают на бок. Гладят, вытирают теплым полотенцем. Последнее, что Стэн помнит: он лежит головой на коленях у Баки, со стоном устроившегося полусидя. Бионическая рука суперсолдата осторожно перебирает волосы Стива, вытянувшегося во весь свой огромный рост рядом на огромной кровати.