Скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья…

Первое, на что обращает внимание Себ, когда приходит на следующий сеанс — Баки выглядит намного лучше. Чистые волосы, отдохнувшее лицо, только взгляд такой же жесткий, настороженный. Стэну по-прежнему неловко его разглядывать: как будто смотришь на себя в зеркало, только искаженное. А вот Баки следит за ним неотрывно — и его взгляд чувствуется тяжелым и зудящим на коже. Себу очень хочется поговорить с ним о недавнем разговоре со Стивом. Но вокруг столько людей, в конце концов, Стрэндж с его льдистыми холодными глазами. В итоге парню остается только отмахнуться от этой идеи и лечь на кушетку. А потом наступает тьма… Тони много раз просил его перечитать Дело №17, внимательно перечитать. Себ читал. Но видеть слова на бумаге и оказаться внутри этого — как оказалось, очень разные вещи. Первые минуты, когда он летит с вагона, Стэн пытается помнить — это не по-настоящему, это произошло больше 70 лет назад с другим человеком. Джеймсом Бьюкененом Барнсом. И это Баки сейчас смотрит на Стива, чувствуя, как не успевает дотянуться до руки друга. Боль от падения такая сильная, что Себ ныряет в ту реальность с головой. И уже его, а не Баки волокут по снегу, а от раздробленной руки тянется кровавый след. Он слышит фоном разговоры своих мучителей, понимает, что находится в лаборатории. Вот его крепят к креслу, вот слышится звук хирургической пилы, и Себастьян проваливается в кошмарное, черное небытие. Желание. Ржавый. Семнадцать. Рассвет. Печь. Девять. Добросердечный. Возвращение на Родину. Один. Грузовой вагон. В мраке из боли, в котором он тонет, тонет, тонет и не может утонуть, первое время вспышками возникает Стив. Малыш Стиви. Маленький, тощий, вечно мерзнущий и жмущийся к нему холодными зимними ночами. Упрямый и родной. Огромный, непобедимый, неловкий и страстный. Себ цепляется за этот образ, но соскальзывает и опять тонет. Когда мрак начинает рассеиваться, ему почти все равно. Кажется, что хуже уже не будет. Он ошибается. Вдруг в сознании появляются слишком яркие и четкие картинки - его жертвы. Сцены их убийств. В деталях и подробностях. Отдача от оружия, сопротивление материала, когда он крушит и ломает, скользящее ощущение крови под ногами. Дрожание человеческого тела под пальцами. И смерть, много смертей. “Я готов отвечать”. “Пять… Четыре… Три… Два… Один… Выход”. Себ не может вернуться туда, где с людьми делают то, что он только что видел собственными глазами и чувствовал на себе. Человек не может вынести такого, не может это пережить. Проще расслабиться и не просыпаться вовсе, но кто-то очень сильный и настойчивый тащит его холодными пальцами назад и не отпускает. Увидеть рядом с собой Баки, который держит его за плечо бионической рукой, страшно и непривычно. Почему он не в клетке? Сколько Стэн дрейфовал в чужих воспоминаниях? “Баки вытащил тебя. Разделил нагрузку. Мы немного не рассчитали силу воздействия”, — извиниться Стрэнджу даже не приходит в голову. “Второй раз это пережить проще. Особенно если разделить на двоих. Встать можешь?” — пожимает плечами Баки. Себастьян не готов вставать, его тошнит, ему хочется отвернуться и заплакать, как в детстве. Ему жалко себя, ввязавшегося в эту историю, жалко Баки, который пережил все на самом деле, жаль Стива, превратившегося в Капитана Америка. Жаль их, потерявших все и получивших в обмен лишь суперсилу. Ее оказалось так мало. Баки поднимает Себастьяна против воли, заставляет опереться на себя и делает осторожные шаги, подстраиваясь под его походку. — Покажи дорогу в свою комнату. Поспишь и все пройдет. Потом Стрэндж обещал зайти взглянуть на тебя, — они двигаются так медленно, как будто сила тяготения увеличилась втрое. — Я недавно говорил со Стивом. О тебе, — Себ чувствует, как напрягается живая рука Баки, на которую он опирается. Сам он слегка поворачивает голову — Барнс так близко, что можно разглядеть мельчайшие детали. Они так похожи и так непохожи. У них разные морщинки, шрамы, оттенок волос и щетины. — Стив и в детстве был королевой драмы. Капитан Америка испытывает чувство вины из-за серийного убийцы, созданного Гидрой — это же смешно. Я убил родителей Тони Старка. Как Роджерс собирается это объяснить собственной совести и властям? — Он любит тебя. Всегда любил, — Себ отстраняется и прислоняется к стене. Голова все еще кружится, в теле отголоски фантомных болей, но теперь ему необходимо собственное пространство. — Что ты понимаешь в любви, маленький бармен? Думаешь, полтора десятка мужчин и женщин в твоей постели — это любовь? А если тебя бросили по смс — это страдания? — Баки дергает плечом. Ему очевидно тяжело владеть собой. — Вы можете целоваться с мужчиной на улице, и вас не посадят в тюрьму. Не нужно ничего скрывать, прятать, отрицать. Стив… видел мир черно-белым, для него все были или хорошими, или плохими. Я всегда был на его стороне. Когда он лез в драки, рвался на войну, рисковал собой. Даже когда он был против меня. Против нас… Себастьян понимает, какой бред несет сейчас Баки, но понимает, почему тот так говорит. Просто у него совсем нет сил, чтобы объяснять и убеждать. Он машет рукой и придерживаясь за стену, медленно идет в сторону своей комнаты. К счастью, Барнс не следует за ним.