Скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья…

После сеансов Себ чувствует себя не просто усталым, — разбитым, уничтоженным. Как будто его изнутри разобрали на части и пытаются собрать нечто совершенно другое. Несмотря на усталость, он не может уснуть. Раньше у него никогда не было бессонницы, и Стэн просто не понимает, как с этим бороться. Его буквально потряхивает от напряжения, но он ничего не может поделать: ни душ, ни чай, ни даже полстакана виски из запасов Тони Старка не помогают. А еще ему очень одиноко. В той, прежней жизни, даже когда рядом не оказывалось Криса, у него были друзья, подруги, клиенты в баре. На третий день после первого сеанса Себастьян начинает чувствовать себя в стильной, но безликой комнате в Башне Старка так, словно он заперт в клетке. Стэн вылезает из кровати, надевает спортивный костюм и идет бродить по бесконечным коридорам, освещенным футуристичным белым светом. Тони учил его обращаться с Пятницей, но ему кажется странным задавать вопросы просто в воздух — как будто он разговаривает сам с собой. Интуиция, а может просто еле слышные звуки приводят его на кухню — надо же, почти вся команда в сборе. На диване лежит, растянувшись во весь рост, Тони, положив голову на колени Питеру и едва не мурлыкая, пока тот перебирает ему волосы. Наташа оккупировала кресло, перекинув бесконечно длинные ноги через подлокотник и широко жестикулируя стаканом с чем-то очевидно очень крепким. Брюс что-то печатает на планшете, улыбаясь краешком губ, когда Наташа или Тони обмениваются особенно едкими фразами. Стив… тоже тут. Сидит почему-то на полу, опершись спиной о диван, и рисует. Себ видел его картины раньше, по крайней мере, некоторые. И ему очень хочется посмотреть, что тот рисует сейчас. На самом деле он очень соскучился…по Крису. По его запаху, ощущению его тела под руками, даже по дурацким шуткам. Невыносимо видеть кого-то, настолько на него похожего, так близко. Стив поднимает голову, на несколько мгновений замирает и потом кивает — приглашает присесть рядом. Боковым зрением Себ видит ехидную улыбку Тони и ядовитый оскал Наташи, но ему плевать. Сидеть рядом с Капитаном Америка тепло, спокойно и надежно. И хочется положить ему голову на плечо. Очень неправильное ощущение. Тревога, которая буквально вымотала его за последние дни, куда-то уходит — на него просто слишком много свалилось, а теперь пришло чувство, что все будет хорошо. — Ему этого не хватает, — Себ понимает, что сказал, уже после того, как слова вырвались из него. Он медленно поворачивает голову и видит, что Стив не просто замирает. У него дрожат руки и губы, и Кэп ничего не может с этим сделать. — Он меня не помнит. И он пытался меня убить. Хотя и не виноват в этом. Гидра… сделала из него монстра, чудовище, запрограммированного киллера. Возможно, тот, кто был Баки Барнсом, навсегда остался там, в их лабораториях, - Роджерс говорит медленно, продолжая водить карандашом по бумаге. — Первое, что он вспоминает, связано с тобой. Все, что для него важно, связано с тобой, — Себастьяну мучительно стыдно это говорить. Как будто он подглядывает за тем, что видеть был не должен. Когда Стивен поднимается и подает ему руку, чтобы помочь встать вслед за ним, все остальные в комнате делают вид, что заняты своими делами. Молча, Кэп и Стэн выходят на огромный балкон, защищенный от ветра. — Я очень перед ним виноват. Знаешь, что я делал, когда он упал с того поезда? Я пытался напиться! Не искал его, не стремился спасти. У меня в распоряжении были все ресурсы империи Старка. Но я ныл перед Пегги, пил, жалел себя и в итоге решил сам умереть. — Если бы не сыворотка Гидры, Баки мог не выжить. Возможно, если бы даже ты спустился в ту пропасть, то нашел бы только его тело. — Я уберег столько людей! И даже не попробовал спасти самого главного человека в своей жизни! Он приходил в музей, чтобы увидеть фото, на которых мы вместе! Это все, что ему осталось, — Себ делает шаг назад, потому что видеть рядом Капитана в таком бешенстве на самом деле страшно. — Знаешь, сколько раз Бак спасал меня? В Бруклине. Без суперспособностей, без денег Старка и государственной машины. Защищал и спасал. От болезней, нищеты, хулиганов. Что я сделал в ответ? Чем отблагодарил? Я даже не сказал ему… — у Стивена перехватывает дыхание, но Себастьяну и не нужно слышать слова, он понимает, о чем говорит Роджерс. — Он сделал невозможное — начал бороться с кодом, с программой, потому что увидел тебя и захотел вернуться. Не знаю никого, кто еще был бы на такое способен. И ты точно этого стоишь, — Стэн внимательно разглядывает поручень балкона, чтобы избежать зрительного контакта. — Баки опять все делает сам. В той коробке он сейчас совершенно один. Я ничем не могу помочь. Как в детстве. Просто жду, когда он справится с очередным хулиганом. И это неправильно, — никто в мире наверное не видел, что Капитан Америка может быть настолько несчастен и потерян. — Все не так. Ты рассказал мне, значит он сможет увидеть Наверное, я никогда не пойму, как это работает, но точно в обе стороны — не только я вижу его мысли и воспоминания, но и он — мои. Лучше пусть в моем сознании будут твои слова, чем все то, что я притащил из собственной реальности, — Себастьян еще никому не жаловался на свою личную жизнь, но вдруг захотелось об этом сказать. Стивен смотрит внимательно и изучающе. — Несчастная любовь? Я что-то должен знать? Тони не слишком разговорчив, когда дело касается научных экспериментов. — Наташа нашла меня по камерам видеонаблюдения, но вначале она увидела не меня - а твоего двойника. Его зовут Крис. Я люблю его 20 лет. Нужно честно себе признаться — люблю безответно. Я всегда где-то рядом с ним, так меня и нашла ваша команда. В общем, Баки, когда он опять Баки, не стоит считать, что отношения могут быть только такими, — Себ пытается прикрыть коротким смешком неловкость. Не может же он быть на самом деле столь нуждающимся, смешным и нелепым. Роджерс и не думает смеяться. Молчать с ним рядом комфортно. Себастьян понимает, почему они так не ладят со Старком, но не может избавиться от мысли, что имеет дело с идеальной версией Криса. И буквально тонет в этих ощущениях. — Когда мы были подростками, гомосексуальные отношения были под запретом. Достаточно было намека, чтобы мы бы оба стали изгоями или, того хуже, оказались в психушке или в тюрьме. В армии оказалось проще — когда ты каждый день сталкиваешься со смертью, всем плевать, кого ты целуешь по ночам. Но и там не стоило это афишировать. К тому же Баки не мог перестать заботиться обо мне. Он считал, что Капитан Америка должен прожить идеальную жизнь, рядом с идеальной женщиной и тремя детьми. — Я слышал от него эту фразу. Тогда, в комнате над баром, — в воздухе повисает неловкая тишина. Они оба только сейчас понимают, что Стэн буквально побывал на месте Баки во время их первого секса со Стивом. — Ему было очень больно? — Себ понимает, что сейчас ему задали один важный вопрос. А еще один не задали. — Я не знаю. Мы только начали. Стрэндж говорит, что психика будет глушить болевые ощущения до приемлемого уровня, чтобы не сойти с ума. Но я не знаю, как все развернется, когда мы дойдем до того, что он испытал в Гидре. Даже не уверен, что выдержу, — Себастьян вздрагивает от озноба, хотя на улице совсем не холодно. — На твоем месте должен быть я. Зачем мне сила суперсолдата, если такую боль должен принимать обычный человек? — У людей тоже есть суперспособности. Они просто боятся ими пользоваться. Сам же говорил, что Баки спасал тебя, будучи обычным подростком, — Себа слегка раздражает снобизм, проскальзывающий в словах Роджерса. Ему нужно поспать, отдохнуть, подготовиться к завтрашнему сеансу, но, почти дойдя до двери, он поворачивается: “Баки любил тебя со дня вашего знакомства. Он делает то, что делает, потому что любит и сейчас”. И уходит. Так быстро, как только может. Чтобы не увидеть реакции Стивена.