Интинсики — приговариваются к незамедлительной смертной казни. Однако Искатели Правды, намного страшнее первых, но все же мы позволяем им жить.
— МАЙОР АФЕНДРА. РУКОВОДСТВО ДЛЯ ДРАКОНЬИХ ВСАДНИКОВ (ЗАПРЕЩЕННОЕ ИЗДАНИЕ) —
______________________________
Я медленно моргаю, картина перед глазами становится четче со скоростью улитки. Тупая, пульсирующая боль, отдает в затылок, и серая пелена слегка проясняется, обнажая камни, уложенные по спирали — часть из них обуглилась от дыма. Потолок? — Это не наша забота, — говорит мужчина незнакомым и хриплым голосом. — Мы просто выполняем приказы. Адреналин, вызванный страхом, проникает в меня, но я крепко сжимаю мышцы, заставляя себя оставаться как можно более неподвижной, чтобы понять, что, черт возьми, происходит. — Если она узнает, — отвечает другой голос, на этот раз женский. Пахнет мокрым мхом и железом, воздух прохладный, но густой. Мы под землей. Тишину наполняет устойчивый звук капель. — Она в Коллдире. У нас есть неделя до ее возвращения, — говорит один с хриплым голосом. А я сижу; вот что впивается в основание моего черепа — спинка стула. Тяжесть на запястьях и лодыжках мне знакома. Я связана, как и при проведении экзамена по допросам. «Тэйрн…» — я протягиваю руку, но связь туманна, и сила не отвечает мне. Лимонад. Сумка. Нолон. Блять. Меня поймали. — Ааа, вот она, — Над моим лицом появляется обрюзгшее лицо, и мужчина улыбается, обнажая три отсутствующих зуба. — Майор? Ваша пленница очнулась! — Он отступает, а я поднимаю голову, осматривая окружающее пространство. Тюремная камера имеет клиновидную форму, а дверь, которая выглядит точно так же, как и в камере для допросов, составляет самую узкую часть, но эта камера не для учебных целей. Мой тюремщик одет в пехотную форму, а значит, это, должно быть, карцер. Я предполагаю, что деревянная полка справа от меня — это кровать, а по другую сторону от нее, по крайней мере, есть туалет. Страх пульсирует в моих венах при виде немытых, испачканных кровью стен, и я быстро отворачиваюсь, осматривая остальную часть камеры, пока моя голова проясняется. Нора, женщина, которая всегда подбрасывает мою сумку, прислонилась к деревянному столу, сложив руки, и ее лицо морщится от беспокойства, как мне кажется, когда рядом с ней открывается дверь. Улыбка на лице майора Варриша вызывает у меня комок в животе, когда он входит. О боги. Остальные. Они здесь? Они пострадали? В горле застревает ком, и сделать полный вдох становится почти невозможно. — Вон, — говорит он другому мужчине, который, как паук, вбегает в главную комнату, но не закрывает за собой дверь, давая мне возможность взглянуть на стол, уставленный моими кинжалами с черными рукоятками, прежде чем Варриш закрывает обзор. — Я обещал тебе, что однажды попробую поступить по-твоему, — кричит Варриш через плечо. Ужас сжимает мое горло. Я не могу связаться ни с Тэйрном, ни с Ксейденом. Я не могу воспользоваться своей печатью или даже умением владеть ножом, поскольку мои руки связаны. Я одна, и я чертовски беззащитна. Входит Нолон, его шаги вялые, глаза тяжелые от печали. — Нам просто нужно, чтобы ты ответила на несколько вопросов, Вайолет. — Ты накачал меня наркотиками. — Мой голос срывается. — Я доверяла тебе. Я всегда доверяла тебе. — Проясни это поскорее, и мы сможем снова доверять друг другу, — говорит Нолон. — Начнем с того, почему ты украла дневник Лиры? — Он потянулся за спину Норы и достал оттуда книгу Все приемы допроса, которым меня учили, отпадают, и я смотрю… просто смотрю на дневник, и мой разум пытается найти выход из этой ситуации, хотя его явно нет. — Я хотел ошибиться, — мягко говорит он. — Но Маркхэм поднял тревогу, что королевская охрана в личной библиотеке короля нарушена, а потом я увидел, что ты стоишь во дворе с ранцем писца… — В нем обычно переносят книги из Архива, — отвечаю я. Проклятье. Мы сглупили, не подумав, что срабатывание защиты насторожит Маркхэма. — И, если бы это было так, ты бы проснулась в лазарете с головной болью и моими самыми искренними извинениями, — Нолон протягивает обшарпанный кожаный дневник — тот самый ключ к защите Аретии. — Но у тебя с собой было это. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать это, — Варриш наблюдает за мной с восторженным восхищением. — Ответь на мои вопросы, и мы отпустим тебя отсыпаться от головной боли перед завтрашними занятиями. Соврешь хотя бы раз, и здесь станет куда грязнее. Итак, уже воскресенье. — Три вопроса, — Нолон бросает строгий взгляд в сторону Варриша. — Мы хотим знать, как вы это сделали, с кем вы это сделали и, самое главное, почему. Ком в моем горле ослабевает, и я полностью наполняю легкие, желая, чтобы паника утихла. Они не знают кто, а это значит, что здесь больше никто не прикован цепями. Ни Ксейден, ни Рианнон, ни Аарик, никто-либо другой. Только я. Одиночество становится благословением. И я не беззащитна. Я все еще полностью владею своим разумом. — Давайте начнем с того, как вы взломали королевскую защиту, — предлагает Варриш. — Для меня было бы невозможно проникнуть через королевскую защиту, поскольку я не принадлежу к королевской семье, — Я поднимаю подбородок и мысленно готовлюсь к худшему. — Она говорит правду, — говорит Нора, наклоняя голову набок. — Моя печатка обнаруживает ложь. Скажи хоть одну, и я узнаю. Мое сердце трясется. Тогда это правда. После того, как все закончится, мне придется объяснить свои ответы — или их отсутствие — моей матери. Каждое слово имеет значение. — Вайолет, пожалуйста, — умоляет Нолон, кладя дневник на стол. — Просто объясни. Это было несанкционированное соревнование отрядов? Какая-то затея между второкурсниками? Они все еще пытаются выяснить, что именно пропало. Помоги нам. Расскажи нам, и тебе будет намного легче Пытаются выяснить. Они не могут войти. — Вы сразу переходите к вопросу почему, — Варриш закатывает глаза. — Честно говоря, Нолон, именно поэтому ты никогда не подходил для допросов. — Его бледный взгляд останавливается на мне. — Как? — Как вы можете предполагать, что книга не является репродукцией, если вы даже не убедились в отсутствии оригинала? — спрашиваю Нолона. Нолон искоса смотрит на Варриша. — Маркхэм сказал, что обложка не была нарушена — И все же у нас есть этот чертов дневник. — Варриш медленно кружит вокруг меня. — Это репродукция? Он пытается уличить меня во лжи. — Я не знаю, поскольку я его не исследовала, — Не было времени. — Правда, — говорит Нора. Варриш останавливается передо мной, и я смотрю прямо в эти бледные, бездушные глаза. — Полагаю, у вас нет доказательств, майор Варриш, потому что никто из вас не может пересечь королевскую палату, и никто не вызывается сообщить королю, что произошла тревога, ложная или нет. Позвольте напомнить вам, что в последний раз, когда кто-то обвинил меня во лжи без доказательств, он оказался направлен на самый дальний аванпост Люцераса. — А, ты имеешь в виду Аэтоса, — Он даже не вздрагивает. — Не беспокойтесь. Я найду нужные ему доказательства, пока вы находитесь здесь под моим наблюдением, поскольку вы оказываете сопротивление, а не идете на сделку, как надеялся Нолон. Грейди — такой приверженец правил, поэтому наша последняя встреча была не столь плодотворной, как мне хотелось бы. — Он приседает и смотрит на меня, как на новую блестящую игрушку, которую ему не терпится сломать. — Кто украл для тебя эту книгу? — Он многозначительно смотрит на мои руки. — Потому что мы оба знаем, что ты этого не делала. Выборочная правда. Это все, что у меня есть в арсенале для защиты моих друзей. — Я сама положила эту книгу в сумку. — Она говорит правду, — замечает Нора. Я перевожу взгляд с Варриша на Нолона. — И я закончила отвечать на ваши вопросы. Если вы хотите отдать меня под суд, созовите кворум командиров крыльев и сделайте это в соответствии с правилами, изложенными в Кодексе. Варриш медленно встает и наносит мне удар слева. Боль прорывается в мою щеку, когда моя голова дергается в сторону под силой удара. — Майор! — кричит Нолон. — Нора, прикажи немедленно построиться и проверить руки каждого кадета в секторе, — говорит Варриш, пока я моргаю, не замечая укуса. — Нолон, ты свободен. Я глубоко дышу, готовясь к предстоящей боли, пока Варриш закатывает рукава своей униформы. Я пытаюсь сосредоточиться на деформированном кирпиче в стене, изо всех сил пытаюсь мыслями быть подальше от своего тела. Что бы ни случилось в этой комнате, они не смогут изменить тот факт, что Ксейден сбежал с дневником Варрика. У Бреннана будет все, что ему нужно, чтобы поднять защитные чары Аретии. Какие бы пытки ни планировал Варриш, они того стоят. Вайоленс, помни, что хрупко только тело. Ты нерушима. Я цепляюсь за слова Ксейдена. — Я вызову тебя, когда ты будешь нужен, — обещает Варриш, отмахиваясь от Нолона. Когда ему понадобится меня вылечить. — Не волнуйся. Я начну с малого, — говорит мне Варриш. — И вся власть здесь принадлежит вам, кадет Сорренгейл. Все прекратится, как только вы заговорите. Я издаю вопль, когда он вывихивает первый палец. Потом кричу, когда он его ломает. Кап. Кап. Кап. Я притворяюсь, что это дождь бьет в окно, что твердая, немилосердная древесина под моей щекой — это грудь Ксейдена, что рука, согнутая под неестественным углом передо мной, пульсирующая в такт моему пульсу, принадлежит кому-то другому. «Поспи, если сможешь», — Предложение мягкое, голос такой до боли знакомый, что я зажмуриваю неповрежденный глаз. На самом деле тебя здесь нет. Ты — галлюцинация от боли и обезвоживания. Мираж. «Может быть, — говорит Лиам, и я приоткрываю глаз, чтобы увидеть, как он садится на пол рядом со мной. Он подтягивает колени, упираясь локтем в край койки прямо под моей сломанной рукой. — А может, Малек прислал меня по доброте душевной». Малек не проявляет доброты. Он также не позволяет душам блуждать по миру. Надо отдать должное моему мозгу: у него отличная фантазия. Он выглядит точно так же, как и в последний раз, когда я его видела: одет в летную форму и улыбается так, что у меня сердце замирает. «Я не блуждаю, Вайолет. Я именно там, где мне нужно быть». Все болит. Непрекращающаяся боль грозит снова утянуть меня в черноту, но, в отличие от последних двух раз, я борюсь за то, чтобы оставаться в сознании. Впервые за несколько часов я осталась одна и больше не боюсь кресла посреди комнаты. Теперь я знаю, что сломано куда больше костей, когда Варриш вытаскивает меня из него. «Я знаю, — мягко говорит Лиам. — Но ты держишься. Я так горжусь тобой». Конечно, именно это сказало бы мое подсознание — именно то, что мне нужно услышать. Я провожу языком по разбитой губе и чувствую вкус крови. Варриш не применил ко мне клинок, но моя кожа от его ударов раскололась во многих местах, что я чувствую себя одной гигантской открытой раной. В последний раз, когда я двигалась, моя форма хрустела от засохшей крови. — Приведите ее отряд, — предлагает Нора из прихожей. — Она сломается, как только ты начнешь с ними работать. Челюсть Лиама сгибается, и страх сковывает мой пустой желудок. — Она этого не сделала во время экзамена, — отвечает Варриш. Боги, как бы мне хотелось не знать его голоса. — И их привлечение означает, что они узнают, что произошло, а учитывая реликвию, висящую на руке Имоджен Кардуло, я сомневаюсь, что она захочет стереть их воспоминания. Их убийство также представляет собой совершенно иной набор проблем. Вы уверены, что ни у кого из курсантов нет травм рук? — Я сама их все осмотрела, — отвечает Нора. — Девера и Эметтерио спрашивают, где она, как и остальные члены ее отряда. Она сегодня отсутствовала на занятиях. Значит, уже понедельник. Я тянусь к Тэйрну, но связь все еще затуманена. Верно, потому что они снова ввели этот раствор мне в горло, между тем как мне сломали руку и лодыжку. Для этого ему даже не пришлось снимать с меня ботинки. Но они сломали только мое тело. Я не произнесла ни единого слова. «Это значит, что ты здесь уже два дня», — говорит Лиам. Пройдет еще пять, прежде чем Ксейден поймет, что я пропала. Без сомнения, они отслеживают переписку, чтобы убедиться, что кто-нибудь не предупредит его. Он не может отреагировать, Лиам. Если он это сделает, он рискует всем. «Думаешь, он еще не сошел с ума? — Уголок рта Лиама приподнимается в дерзкой ухмылке, по которой мне так не хватало. — Могу поспорить, что он уже знает. Сгаэль, должно быть, почувствовала панику Тэйрна. Твой дракон, возможно, не сможет добраться до тебя так глубоко под Басгиатом, но Ксейден собирается разобрать здесь все по кирпичкам. Тебе просто нужно выжить». Он не может рисковать движением. Он не будет. Приоритеты Ксейдена всегда были ясны, и, черт возьми, это не то, что мне в нем нравится. «Он сделает это». Дверь открывается, но у меня нет ни сил, ни возможности подняться, повернуть голову или даже поднять руку. Сердце колотится так, будто видит возможность покинуть это адское тело. Я не знаю, как сказать ему, что доспехи Миры будут оберегать его еще долго после того, как оно захочет остановиться. Варриш опускается на уровень моих глаз, не более чем в футе от Лиама. — Тебе, должно быть, так больно. Все это может прекратиться. Может, Нолон был прав. Давай забудем, как ты украла книгу. Ты явно не собираешься сдавать своих сообщников. Но мне нужно знать, почему. Зачем тебе понадобился дневник одного из Первой шестерки? Я читал его. Интересная история. Что ты пытаешься выяснить, Сорренгейл? Он ждет, но я держу свои слова при себе. Он чертовски близко. — Мы могли бы перестать танцевать вокруг да около, и поговорить начистоту, — предлагает он. — Наверняка у вас есть вопросы, на которые я мог бы ответить, почему мы не вмешиваемся в проблемы Поромиэля. Это что? Праведное негодование? Мы могли бы обмениваться информацией на равных, поскольку мы оба знаем, что дракона твоего друга убили не грифоны. Я вздрагиваю, и меня охватывает боль, свежая и сильная. «Не поддавайся на это, — Лиам качает головой. — Ты знаешь, что он пытается тебя обмануть». — Но много ли ты знаешь? — тихо спрашивает Варриш, как будто это любезность. — А что ты делала с отмеченными? Мы, конечно, наблюдали за ними много лет, но пока кадет Аэтос не выдал тебя, нам оставалось только строить предположения. Но потом ты не вернулась в Басгиат. Ни один аванпост не сообщил, что вы ищете целителя. Итак, я собираюсь перефразировать свой предыдущий вопрос. Куда вы отправились, кадет Сорренгейл? Где вы хотите установить защиту? Это гораздо важнее, чем то, что я украла книгу. — Боги, как же ты хороша. Или тебе слишком больно, чтобы реагировать, — Варриш наклоняет голову, напоминая мне сову, и изучает меня. — Знаете ли вы, какая у меня печать, кадет Сорренгейл? Почему мне так хорошо в этой комнате? Это засекречено, но мы все здесь друзья, не так ли? Я смотрю на него, но не отвечаю. — Я не вижу людей, — Он наклоняет голову и изучает меня. — Я вижу их слабости. Это большое преимущество в бою. Честно говоря, ты меня удивила, когда мы встретились. Исходя из того, что я слышал о младшей Сорренгейл, я ожидал, что посмотрю на тебя и увижу боль, сломанные кости или, может быть, стыд за то, что ты не оправдала ожиданий матери. — Он проводит пальцем по очевидной трещине на моем предплечье, но не оказывает давления. Угрозы достаточно, чтобы у меня замерло сердце. — Но я не видел… ничего. Кто-то научил тебя защищаться, и я признаю, что ты очень хороша в этом. — Он наклоняется ближе. — Хочешь знать, что я вижу теперь, когда мы отрезали тебя от твоей власти? Ненависть бурлит во мне, и я надеюсь, что он это видит. — Святая Данн, я, что должен отвечать за тебя? Да, конечно, я хочу знать, — говорит он, повышая голос в притворном подражании. — Что ж, кадет Сорренгейл, твои слабости — это люди, которых ты любишь. Так много людей на выбор. Командир отделения Матиас и остальные члены вашего отряда, ваша сестра, ваши драконы. Кривая улыбка кривит его рот. — Лейтенант Риорсон. Мое сердце начинает биться чаще. «Держись, Вайолет», — говорит Лиам. — Это работает, она активизировалась, — замечает Нора, стоя в дверном проеме. — Я знаю, — отвечает Варриш. — И я уверен, ты думаешь, что именно он придет за тобой, не так ли? — Он любуется синяками на моем предплечье, как произведением искусства. — В субботу, когда ты не появишься в Самаре, он приедет искать, даже если это будет означать нарушение расписания его отпуска. И ты надеешься, что он сделает это, нарушит все правила. Ждешь, что он тебя спасет, ведь твоя собственная мать и пальцем ради тебя не пошевелила. Мое горло дергается, хотя я слишком обезвожена, чтобы сглотнуть. «Он не будет ждать до субботы», — обещает Лиам. — Именно на это я и рассчитываю, — Варриш кивает. — Я весь год ждал, пока ты нарушишь правило, чтобы я мог допросить тебя по Кодексу. Твоя мать — настоящая приверженка правил. Но ты не представляешь, как мне приятно знать, что сын Фена Риорсона нарушит Кодекс, покинув свой пост, чтобы прийти к тебе на помощь, что в следующий раз он будет, пристегнут к этому креслу. И он даст мне ответы, которые я ищу Подождите. Что? «Дерьмо. Он не просто допрашивает тебя. Он устраивает ловушку для Ксейдена», — Лиам напрягается. Моё сердце начинает колотиться. — Все в твоих руках, Сорренгейл. Только ты можете спасти лейтенанта Риорсона от того, что его ждет, если он прибудет. Скажи мне то, что я хочу знать, и я не причиню ему вреда. На мгновение я поддаюсь искушению. Мысль о том, что Ксейден будет подвергаться пыткам, заставляет мою руку скрючиться, а ногти зацепиться за шершавую поверхность деревянной плиты. — Где ты пытаешься развернуть новые чары? Что задумали отмеченные? «Держи оборону, Ви, — Лиам кладет руку мне на бок, и, боги, это кажется таким реальным. — Разговоры привели бы к гибели всего живого на этом континенте. Если бы у них было что-нибудь на Ксейдена, он бы уже был под стражей. Они не причинят ему вреда. Они не могут». Логически я это понимаю, но эмоционально… — Нет? Ты уверена? Ты можешь спасти его. Прямо здесь. Прямо сейчас. Потому что я думаю, что он придет, и когда он это сделает, я сломаю его, и заставлю тебя смотреть на это, — шепотом обещает Варриш. — Но не волнуйтесь. Вы сразу же раскроете свои секреты. Конечно, к тому времени они мне уже не понадобятся. У меня будет тот, кого я действительно хочу. Его взгляд падает на мою шею, как будто он видит, как стремительно учащается мой пульс. — Ааа, теперь ты это видишь, не так ли? — Варриш усмехается. — Я уверен, ты думаешь, что он несокрушим, но позволь мне заверить тебя: однажды мне посчастливилось увидеть, как самый могущественный всадник твоего поколения бьется со своими щитами, словно новичок. Это длилось меньше секунды, но мне хватило этого, чтобы понять, что нужно сделать, чтобы сломать его. Через несколько дней мы получим всю необходимую информацию. Ты не цель, Сорренгейл. Ты — инструмент. Да пошел он. — Соласу нравится прятаться? — Мой голос хрипит, и я кашляю. Он моргает, но быстро скрывает свое удивление. — То, что ты заблокировал мою способность разговаривать с Тэйрном, не означает, что он не знает точно, что ты со мной сделал, — Моя губа снова трескается, когда я вынуждаю себя улыбнуться. — Ты охотишься на Ксейдена. Но Тэйрн охотится за Соласом. Ты слабее по обоим пунктам. Я могу помереть в этой камере, но я обещаю, что это сделаешь ты. — То, что я не могу убить тебя, не потеряв цель, не означает, что я не буду разрушать тебя снова и снова, пока он не прибудет. Мы собираемся весело провести время, ты и я, — Он встает, затем касается руками бедер униформы и уходит. Я слышу его слабые слова через дверь: — Позовите Нолона. Нам нужно начать все сначала. Но Варриш ошибается. Ксейден не придет. Он выберет безопасность революции. Теперь я одна из тех, кого он не может спасти. Мне остается только надеяться, что все ошибаются, и что он переживет мою смерть. «Не оставляй меня», — шепчу я Лиаму. Меня не волнует, что я зашла настолько далеко, что могу галлюцинировать, что мой мозг использует Лиама как опору, пока он остается, пока я не одна. «Я не буду. Я клянусь».***
Кап. Кап. Кап. Я теряю счет времени, избиений, вопросов, на которые отказываюсь отвечать. Нолон приезжает дважды, а может быть, и трижды. Жизнь — это разная степень боли, но Лиам никогда не уходит. Он рядом каждый раз, когда я открываю глаза, наблюдает, говорит со мной через пытки, сохраняет мой рассудок и одновременно доказывает, что он уже покинул меня. По крайней мере, раз в день меня приковывают к креслу и вводят сыворотку в горло, блокируя доступ к Тэйрну. Я ем пищу, которую они дают, потому что выживание важнее всего, и я сплю после каждого сеанса починки только для того, чтобы просыпаться и снова проходить через бесконечные пытки. Мои ребра сломаны благодаря удачному удару, а левая рука сломалась именно в том месте, где Варриш сломал ее в первый раз, что говорит мне о том, что не только у меня силы на исходе. У Нолона тоже. — Мы могли бы привлечь Джека Барлоу, если это не сработает, — Голос Норы повышается, полностью пробуждая меня от того места, где я дремала в кресле. — Боги знают, что он ждал возмездия. — Заманчиво, — отвечает Варриш. — Я уверен, что он был бы рад найти новые и изобретательные способы мотивировать ее, но мы не можем быть уверены, что он не убьет ее. Мы ни в чем не можем доверять этому парню, правда? Слишком непредсказуемо. — До сих пор не могу поверить, что этот ублюдок выжил, — бормочет Лиам, стоя, прислонившись к стене справа от двери. Боже, как же у меня все болит и распухает в местах переломов, а на тех участках кожи, которые я вижу, все обесцвечено. Все болит. Я уже не уверена, что я — это я, скорее, боль, заключенная в неработающем теле. Но через это не проходят ни Рианнон, ни Ридок, ни Сойер, ни Имоджен, ни Квинн. Все, кто мне дорог, в безопасности. Это то, за что я ухватываюсь. «Знаешь, Слоан меня ненавидит», — шепчу я. «Слоан может быть жесткой, — Лиам одаривает меня извиняющейся полуулыбкой. — Ты хорошо справляешься со своей работой». «Да, я отличный образец для подражания», — Это все, что я могу сделать, чтобы не закатить глаза. — Вы просили меня о встрече, сэр? Здесь? На лестнице должно быть с десяток охранников. Этот голос. Страх скользит по моей спине, оставляя за собой озноб, когда голова Лиама дергается к двери. Дайн. Я в полном дерьме. Мы все такие. — Да, — отвечает Варриш. — Мне нужна ваша помощь. Наварре нужна ваша помощь. — Что я могу сделать? Я выкручиваюсь из ремней, которые удерживают меня в плену, но их пряжки держатся крепко. «Сохраняй спокойствие», — шепчет Лиам, как будто любой из них может его услышать. — На этой неделе у нас произошло нарушение безопасности, и секретные документы были украдены. Мы поймали преступника и предотвратили потерю разведданных, но пленный…— Драматическая пауза. — По связям, очевидно, что этот всадник сотрудничает с тем, кого мы подозреваем во втором восстании, намеренном уничтожить Наварру. Ради безопасности каждого мирного жителя, находящегося в наших границах, мне нужны воспоминания этого пленника, командир крыльев. Вы должны узнать правду, иначе наш образ жизни будет поставлен под угрозу. Ну, когда он так говорит. Я снова тянусь к своим путам, посылая рикошеты агонии в свою нервную систему. У меня нет щитов. Нет возможности заблокировать его. Все в Аретии умрут, и это будет моя вина. — Я хочу тебя предупредить, — мягко говорит Варриш. — Личность заключенного может шокировать, — Дверь распахивается прежде, чем я успеваю полностью подготовиться. Входит Варриш, оставляя Дайна стоять в дверном проеме, его глаза широко раскрыты, а его взгляд скользит по мне, задерживаясь на моих опухших, покрытых фиолетовыми пятнами руках, привязанных к подлокотникам кресла, и лицо, я уверена, соответствует им. Он даже не видит под моей униформой самого худшего: сломанных костей и ушибов. — Вайолет? — Пожалуйста, помоги мне, — шепчу я, даже зная, что умоляю уже не существующего Дайна, которого я знала до того, как он перебрался через парапет, а не закаленного третьекурсника, стоящего передо мной. — Вы пытаете ее уже пять дней? — Дайн обвиняет Варриша. Пять дней? Сегодня только четверг? — С тех пор, как она украла дневник Лиры из личной библиотеки короля? — Варриш кажется скучающим. — Совершенно верно. Возможно, это была подруга детства, Аэтос, но мы оба знаем, кому сейчас она предана — Риорсону и войне, которую он планирует против нас. Она хочет снять защиту. — Это не правда! — Я хочу закричать, но это больше похоже на хныканье, мой голос охрип от многодневных криков. Варриш всё исказил. — Я бы никогда не причинила вред гражданам. Дайн, ты знаешь… — Я больше ни черта о тебе не знаю, — возражает Дайн, его лицо искажается от гнева. — Там идет война, — говорю я ему, отчаянно пытаясь прорваться, прежде чем он сломает меня. — Мирные жители Поромиэля умирают, а мы не делаем ничего, чтобы помочь. Мы просто наблюдаем, как это происходит, Дайн. — Вы считаете, что нам следует вмешаться в их гражданскую войну? — возражает Дайн. Мои плечи опускаются. — Я думаю, тебе так долго лгали, что ты не узнаешь правду, даже когда она ударит тебя по лицу. — Я мог бы сказать то же самое о тебе. — Дайн смотрит на Варриша. — Вы уверены, что она пыталась снять защиту? — Я отправил дневник обратно в архив на хранение, но да. Книга, которую она украла, содержала подробные инструкции о том, как были построены обереги, и ее можно было использовать как карту, чтобы их разгадать, — Варриш сжимает плечо Дайна.— Я знаю, что это тяжело слышать, но люди не всегда такие, какими мы хотим их видеть. Лиам отталкивается от стены и обходит пару, подходит ко мне и приседает: «Я не думаю, что ты сможешь это остановить». Я тоже. — Постарайся не сердиться на нее, — говорит Варриш Дайну, выражение его лица меняется на сочувственное. — Мы не всегда можем помочь тому, в кого влюбляемся, не так ли? Дайн напрягается, — Риорсон втянул ее во что-то, чего она не могла понять. Вы это знаете. Вы видели, как это произошло в прошлом году. Варриш вздыхает. — Я не хотел показывать тебе это, но, — он достает из ножен мой кинжал, украшенный сплавом, — Она носила и это. Этот металл, который вы видите, питает защиту. Мы думаем, что они переправляли их контрабандой туда, откуда планировали развязать эту войну, постепенно ослабляя, наши обереги. — Это правда? — Взгляд Дайна метнулся ко мне. Я замечаю Нору, прислонившуюся к дверному косяку, и вздрагиваю. — Я могу объяснить. Все не так, как он преподносит — Мне не нужно, чтобы ты объясняла, — рычит Дайн. — Я уже несколько месяцев прошу тебя поговорить со мной, и теперь я понимаю, почему ты не хочешь. Почему ты настаиваешь на том, чтобы я никогда не прикасался к тебе. Ты боишься, что я увижу то, что ты скрывала. — Он идет вперед, а я откидываюсь назад в кресле. Ксейден, прости меня. — Помните о своей этике, кадет, — наставляет Варриш. — Особенно учитывая вашу привязанность к кадету Сорренгейл. Ищите так, как будто вы тренировались, но сосредоточьтесь на слове «оберег». — Лейтенант Нора, — раздается голос из прихожей. — Всему руководству приказано собраться. На границе произошли… инциденты. — По чьему приказу? — спрашивает Нора. — Генерал Сорренгейл. — Мы скоро будем там, — отвечает Нора, отмахиваясь от него. — Возможно, мы уже опоздали, — говорит Варриш, качая головой. — Согласно сообщениям, которые мы получили сегодня утром, Риорсон дезертировал несколько дней назад. Сейчас мы собираем отмеченных. У меня перехватывает дыхание. Он дезертировал. Он мог бы быть в безопасности в Аретии прямо сейчас, поднимая защиту. Но Имоджен? Боди? Слоан? Это те, кого собирает руководство. Рука Лиама ложится на мое плечо, поддерживая меня. Они убьют их всех, а как только узнают об Аретии, начнут охоту на остальных. «Он может порыться в твоей памяти», — говорит мне Лиам. — Но логика подсказывает, что сначала ему придется разобраться в том, о чем ты думаешь. — Что ты сделала, Вайолет? — спрашивает Варриш. — Организовала еще одно нападение на аванпост? Узнай, что сможешь, Аэтос. От этого зависит безопасность нашего королевства. Время не терпит. Глаза Дайна вспыхивают, и он поднимает руки. — Ты убил Лиама, — выпаливаю я. Он делает паузу, — Так ты продолжаешь говорить. Но я заглянул в твою память только для того, чтобы доказать, что мой отец ошибался, Вайолет, а ты только доказала, что он прав. Если отмеченные погибли, предав наше королевство, значит, они заслужили то, что получили. — Я ненавижу тебя, — шепчу я, звук сдавленный, а глаза покалывают и горят. — Она тянет время, — отрезал Варриш. — Сделай это сейчас. И если вы увидите что-то, чего не понимаете, я объясню это, как только мы узнаем, где скрывается их армия. Просто поверьте мне, что мы действуем в интересах каждого гражданина Наварры. Наша единственная цель — обеспечить их безопасность. Дайн кивает и тянется ко мне, колеблясь в последнюю секунду. — Она вся в синяках. «Покажи ему то, что ты хочешь, чтобы он увидел», — призывает Лиам. — Она не более чем предательница, — парирует Варриш. — Верно, — Дайн кивает, и я закрываю глаза в тот момент, когда его пальцы касаются моих нежных, ноющих висков. Возможно, они заблокировали мою силу, но она исходит от Тэйрна. Но контроль над моим разумом? Он мой, и это все, что у меня осталось. В отличие от прошлого года, на этот раз я чувствую присутствие Дайна на краю своего сознания, прямо там, где должны быть мои щиты, и вместо того, чтобы отшатнуться от нападения, я хватаюсь за это присутствие и бросаюсь в воспоминания, увлекая Дайна за собой. «У нас поблизости бунт?» — спрашивает Лиам. Гравитация меняется, когда я понимаю, что мой худший кошмар — это действительно живой, дышащий монстр. Две ноги. Не четыре. Виверна. Они послали нас сюда умирать. Вейнители с красными венами, выпирающими из глаз, убивают беспомощных людей. Синее пламя. Высушенная земля. Солей и Фуил падают. Мы никогда не сможем переправить достаточно оружия, чтобы изменить ситуацию. Они держали нас в неведении, стерли саму нашу историю, чтобы избежать конфликта, чтобы обеспечить нам безопасность, пока умирают невинные люди. Лиам… Боги… Лиам. Я мысленно впиваюсь ногтями в Дайна и удерживаю его там, заставляя его снова почувствовать вместе со мной всю беспомощность. Сжимающая грудь печаль. Ярость, затуманивающая глаза. Это была честь для меня. Последние слова Лиама были предназначены мне. Моя месть в небе, я сражаюсь на спине Тэйрна, вооруженная единственным оружием, которое убьет тёмную владычицу, которая изо всех сил старается убить моего дракона и покончить со мной. В тот момент, когда кинжал скользит мне в бок, я перестаю тянуть Дайна и начинаю толкаться, крича как физически, так и мысленно, наполняя голову каждой каплей боли, причиненной мне за последние четыре дня. Дайн задыхается, и его руки падают с моих висков. Я открываю глаза, звук моего крика все еще эхом отдается в моих ушах, когда он отстраняется, ужас запечатлен в каждой черте его лица. «Я здесь, — обещает Лиам. — И я до сих пор не жалею об этом, Ви. Ни секунды». Влага стекает по моим щекам. — Ты получил то, что хотел? — Мне удается задать вопрос через мои разорванные голосовые связки. — Вы занимаетесь контрабандой оружия, — медленно говорит Дайн, глядя мне в глаза. — Кража нашего оружия, чтобы помочь другому королевству? Мой желудок сжимается от моего полного, абсолютного провала. Из всего, что я ему показывал, вот что он взял? Я отвожу взгляд от него и смотрю на Лиама, запоминая черты его лица и эти фирменные голубые глаза: «Мне очень жаль, что я подвела тебя». «Ты никогда не подводила меня. Ни разу, — шепчет он, качая головой. — Мы втянули вас в нашу войну. Если кому и жаль, так это мне». — Как и должно быть, — Варриш усмехается. Если Дайн покорил мою память, видел, как я помогала с оружием, то он все это знает. Волна безнадежности накатывает, крадет мою решимость, мою решимость не сломиться. Все, что у меня осталось внутри, — это боль, и за нее не стоит бороться, ведь если я просто отказалась от всего — от всех — это ничего для меня не значит. — Мы им нужны! — кричит мужчина из прихожей. — Варриш, — подсказывает Нора. — Это призыв ко всему руководству. — Что ты нашел? — Варриш поворачивается к Дайну, теряя самообладание. — Откуда они пришли? — Дай мне этот нож, — требует Дайн, протягивая руку. — Я хочу сравнить его с тем, что я видел в воспоминаниях. Те, которые они у нас крадут. — Только не убивай ее. Сначала нам нужно найти и допросить Риорсона, использовать ее как рычаг. — Варриш передает мой кинжал Даину. Он смотрит на оружие и кивает. — Это тот самый. Они отбирают их дюжинами, вооружая врага. Я все видел. — Карие глаза встречаются с моими. — Здесь замешан как минимум один дрейф. Мое сердце падает. Он знает. Он видел, несмотря на все мои усилия. Они снова допросят меня — даже оставят в плену, чтобы заманить Ксейдена — но они никогда не позволят мне уйти отсюда живой. Это место, которое я называла домом, залы, по которым я ходила с отцом, Архивы, которым я поклонялась вместе с богами, поле, где я летала с Тэйрном и Андарной, залы, где я смеялась со своими друзьями, и комнаты, где меня обнимал Ксейден, станут моей могилой. И мальчик, с которым я лазила по деревьям вдоль реки, станет моей кончиной. Я падаю духом, последние силы уходят из меня в поражение. — Хорошо. Хорошо. А теперь скажи мне, где они, — приказывает Варриш. Дайн сжимает кинжал в левой руке, вращает его так, чтобы лезвие шло параллельно его предплечью, и подносит его к моему горлу. — Тебе следовало довериться мне, Вайолет. Я не смею даже сглотнуть, выдерживая взгляд этого засранца. Я не умру от страха. — Ничего из этого не произошло бы, если бы ты просто доверилась мне. — Боль в его глазах только подпитывает мою ярость. Как он смеет выглядеть раненым. — А теперь уже слишком поздно. — Варриш! — Нора кричит, когда крики наполняют прихожую. Варриш поворачивается к ней, и я чувствую, как нож скользит по моей коже. Дайн собирается убить меня. «С тобой все в порядке, — Лиам поддерживает меня за плечо. — Я буду здесь. Я не собираюсь оставлять тебя». Тэйрн. Андарна. Боги, надеюсь, они это переживут. Ксейден должен жить. Он просто обязан. Я люблю его. Мне следовало говорить ему об этом каждый день, быть честной в своих чувствах, даже несмотря на ссоры и сомнения. Теперь вместо того, чтобы вернуть эти чувства Ксейдену, они умрут вместе со мной. В глазах затуманивается, слезы текут по щекам, но я поднимаю подбородок. Дайн откидывает руку назад, и я жду рывка вперед, пореза, боли, потока крови. Оно не приходит. Варриш отшатывается назад, держась за бок, его глаза выпучиваются, когда мои уши наполняется ревом. Дайн подносит окровавленный нож к ремням на моих запястьях, освобождая одно, затем другое. — Я не знаю, сможем ли мы выбраться отсюда, — быстро говорит он, опускаясь и освобождая мои лодыжки. — Ты можешь двигаться? Что, черт возьми, происходит? — Аэтос! — Варриш рычит, падает спиной к стене, а затем скатывается по камню. Он оставляет после себя свежий красный след. — Вайолет! — кричит Дайн, сунув что-то мне в руку. — Ты должна двигаться, иначе мы умрем! Я обхватываю пальцами негнущейся руки знакомую рукоять, пока Даин выхватывает меч, держа его у горла Норы, когда она вбегает в камеру. — Пропусти нас, и ты останешься в живых. Он крепко держит клинок, а вторую руку заводит мне за спину, когда я пытаюсь встать, и удерживает меня в вертикальном положении, когда мои ноги отказывают. Они не были сломаны со времени последнего визита Нолона, насколько я помню, но я хнычу от давления на мои сломанные ребра и тошноты, когда комната словно кружится. — Я не даю таких обещаний, — Низкая, угрожающая угроза ослабляет мои колени за секунду до того, как рука с кинжалом обхватывает горло Норы и без колебаний перерезает его. Она падает, из зияющей раны на шее вытекает поток крови. Я смотрю на гнев Данн в виде ониксовых глаз с золотым отливом.