Мои последние слова, сказанные отцу перед битвой при Аретии, были произнесены в гневе, потому что он отправлял меня прочь ради моей же безопасности.
Я не уверен, что когда-нибудь прощу себя за это, но мне хочется думать, что он простил меня.
— ЛИЧНАЯ ПЕРЕПИСКА ЛЕЙТЕНАНТА КСЕЙДЕНА РИОРСОНА С КАДЕТОМ ВАЙОЛЕТ СОРРЕНГЕЙЛ —
______________________________
Ксейден вытаскивает Аарика наружу, когда дверь захлопывается, и тени рассыпаются по полу, как опавшие листья. Я обвисаю, наклоняюсь и поднимаю руки над коленями, хватая ртом воздух. — Ты сделала это! — Рианнон наклоняет голову к моей, широко улыбаясь. — И мы еще не закончили, — напоминает нам Ксейден. — Снимайте мантии. Продолжаем по плану. Сердце мое несколько замедляется, я выпрямляюсь, затем сбрасываю мантию писца и кладу ее в протянутые ладони Квинн. Боди помогает Аарику выпутаться из своей, осторожно придерживая его покрытые мозолями руки. — Ты достала их? — Джесиния подает знак, надежда озаряет ее лицо. Я киваю. — Они не заподозрят тебя? Нася больше похож на потерявшего сознание, нежели спящего. — Нет, если я быстро отправлю вас в общежитие, — отвечает она. — Я о нем позабочусь, — говорит Имоджен, направляясь к Насе. — Он не должен много помнить. Я ударил его сзади, — признается Сойер, запихивая мантию в большой мешок для стирки кремового цвета. Я перевожу для Джесинии. «Я просто отругаю его за то, что он заснул», — отвечает она, улыбаясь Сойеру, и я пересказываю ее слова. Он моргает, делает длинную паузу, прежде чем взять последнюю мантию — Аарика — и положить ее в сумку. — Блин, твои руки… Лопавшиеся волдыри кровоточат, а те, что еще не появились, выглядят так, будто могут взорваться в любую секунду. — Это обратный ожог, — говорит Боди. — Если его обработать, то за ночь все пройдет. — Меняем план, — Я смотрю на Ксейдена, но он лишь приподнимает бровь. — Ридок, отведи Аарика в свою комнату и спрячь его руки. Ри, иди в лазарет и спроси Дайра. Ремонтник привлечет слишком много внимания. Ему может потребоваться некоторое время, чтобы явиться если он не на дежурстве, но он должен вести себя тихо, напомни ему о том, что он мой должник. Вам придется провести его в квадрант… — Хорошая идея. Я могу это сделать, — Она кивает ребятам. — Пошли. Сейчас. — Все трое убегают по коридору. «Я отнесу белье», — показывает Джесиния. Я перевожу Сойеру, и он передает сумку. — Давайте двигаться, — приказывает Ксейден. — Идите, — призывает Джесиния. — Здесь все чисто. «Спасибо», — подписываю я и отправляюсь вместе с Ксейденом и остальными. — Как у тебя все прошло? — спрашивает Ксейден у Квинн, когда мы проходим по лестнице слева и продолжаем путь к Квадранту Целителей. — Я заявилась в общий зал и дала понять, что ищу лимонад, потому что мы все пили в комнате Имоджен, — Она усмехается, на ее щеке появляется ямочка. — А потом мне удалось прогуляться в образе Вайолет и Рианнон. У меня отвисает рот, и я чуть не спотыкаюсь. — Ты смогла спроецировать другого человека? Она кивает, — Я могу немного исказить свои черты, но на астральном плане это гораздо проще. Моя печать сильнее, потому что Крут был драконом моей двоюродной бабушки. Но она не прямой потомок, так что мне не нужно беспокоиться о том, что я сойду с ума, как те, чьи драконы связаны по прямой семейной линии. Драконы не должны даже близко подходить к семейным линиям именно по этой причине — они прислушиваются к человеческим правилам, — Она бросает взгляд на Имоджен. — Я все еще не могу подобрать правильный оттенок розового для твоих волос. Мы замолкаем, проходя мимо лазарета. Это последнее препятствие, прежде чем мы сможем разделиться по квадранту, как планировалось. — Ну что ж, все прошло без происшествий, — Боди толкает дверь на мост. — Говори за себя, — отвечает Имоджен и, проходя мимо, бьет его в грудь. — Ты не отвечал за спокойствие Ксейдена, пока Аарик держал Вайолет за решеткой вместе с ним. Я усмехаюсь, потому что мы оба знаем, что все было не так. У Ксейдена дергается челюсть. Мы расстаемся, как только добираемся до другой стороны моста. Имоджен и Квинн поднимаются по лестнице в свои комнаты, Боди и Сойер направляются в общую комнату, чтобы устроить как можно больше сцен, чтобы их запомнили, а мы с Ксейденом поднимаемся на первый этаж и убегаем во двор. Октябрьский воздух охлаждает мои покрасневшие щеки. — Ты чувствуешь себя хорошо? — спрашивает Ксейден, когда мы проходим мимо группы кадетов. — Хочется пить после спринта, но… — Я не пытаюсь бороться с улыбкой, которая растягивается на моем лице. — Но хорошо. Он смотрит в мою сторону, его взгляд скользит по моему рту, затем тащит меня в одну из темных ниш, вырезанных в толстых стенах. — Эта улыбка, — шепчет он, прежде чем его губы захватывают мои губы в голодном поцелуе. Я выгибаюсь рядом с ним, запуская руки в его волосы и отвечая на поцелуй всем, что чувствую. Он не такой медленный и чувственный, как тот, который мы провели в моей комнате. Это сложно, быстро и… радостно. Мы оба улыбаемся, когда расстаемся. «Мы сделали это», — говорю я, и мои руки падают ему на плечи. «Мы сделали это, — соглашается он, прижимаясь лбом к моему. — Ненавижу уходить раньше, чем это действительно необходимо». «Я тоже, — Я отстраняюсь и снимаю с плеча одну из сумок, затем вынимаю дневник. — Но так безопаснее. Тебе нужно передать его Бреннану». Я пролистываю дневник Варрика до середины и с усмешкой смотрю на размашистые росчерки старо-люцерасского языка, держа негнущимися пальцами за самый край. Прочитанное заставляет меня ухмыляться, а в груди разгорается победа: «После того, как мы разместили последнюю руну, мы разместили защитный камень там, где драконы чувствовали самые глубокие потоки магии, — медленно перевожу я Ксейдену, затем поднимаю взгляд вверх. — Может быть, я ошиблась в парочке слов, но это оно! — Я перелистываю еще несколько страниц. — Когда последний шаг завершен, защита встает на свое место при… — Мое лицо морщится, пока я перевожу остальное. — …при зарождении железного дождя». Я замечаю еще как минимум три упоминания этого термина, прежде чем быстро убираю журнал обратно в сумку: «Вот и все, — Я передаю его Ксейдену. — Отнеси это Бреннану. Он сможет перевести это. Они не будут ожидать, что ты уедешь до утра, так что ты сможешь выбраться отсюда без обыска, если отправишься сейчас, а разделив дневники, мы сможем прочитать их в два раза быстрее», — И это гарантирует, что, хотя бы один из них покинет это место. Он оборачивает дневник кусочком холста кремового цвета, затем расстегивает пуговицы летной куртки и прижимает сверток к груди, после чего снова застегивает. — Хотел бы я остаться на ночь, — говорит он тем самым хриплым тоном, который мгновенно заводит меня. — Я бы тоже хотела этого. Он смотрит на меня с чем-то вроде тоски, затем тянется в тень и хватает рюкзак, который хранил там раньше. Не спуская глаз с меня, он перекидывает рюкзак на спину, затем тянется к моему лицу и снова целует. Простое удовольствие от этого совершенно. — Ты потрясающая, — говорит он мне в губы. — Увидимся через семь дней. — Через семь дней, — соглашаюсь я, борясь с желанием втянуть его в еще один поцелуй. И еще один. — А теперь иди. Мы должны придерживаться плана, помнишь? Он целует меня крепко и быстро, а затем уходит, шагая через двор так, будто он его хозяин. Я провожу рукой по сердцу, надеясь унять боль от того, что он уходит, но боль — ничто по сравнению с триумфом, который я испытываю. Я вхожу во двор и поднимаю голову, ожидая увидеть его в последний раз в пасмурном небе, когда он будет улетать на юго-восток. Впервые за несколько месяцев в моих жилах вместо ужаса течет надежда. Мы можем это сделать — мы это сделаем. У нас есть информация из первых рук о том, как Первая шестерка создала первые защитные камни, и я знаю, что смогу уговорить Ксейдена полететь в Кордин, чтобы вместе со мной заполучить светило. Ему это не понравится, но он сделает это. Мне нужно только придумать, как получить разрешение на отпуск. А до тех пор мы будем продолжать делать то, что делаем — контрабандой вывозить оружие и припасы из Наварры, пока не окрепнем и не станем самостоятельны. Аретия получит щиты в считанные дни, я в этом уверена. — Вайолет? Я оглядываюсь через плечо и улыбаюсь Нолону, когда он приближается, неся в одной руке бурдюк с вином, а в другой — оловянную кружку. Он выглядит чертовски усталым, словно только что вернулся с важного сеанса или дюжины простых. — Привет, Нолон, — Я машу рукой. — Я так и думал, что это ты. Я брал лимонад, когда Джек сказал мне, что видел тебя здесь, и я вспомнил, что ты в моем списке на ремонт, — Он протягивает мне кружку, затем встает рядом со мной, глядя на небо. — Это твой любимый, если я правильно помню. — Это слишком любезно с твоей стороны, — Я поднимаю кружку и делаю большой глоток, утоляя жажду, которая сжигала мое горло с тех пор, как мы пробежались по Архивам. — И не беспокойся о моем плече. Оно уже зажило. Знаешь, у меня так и не было возможности поблагодарить тебя за помощь во время допроса. — Мне не нравится видеть, как ты страдаешь, чего не скажешь о Варрише, — Он отпивает из бурдюка, затем почесывает заросшую щетиной щеку. — А где Риорсон? Обычно тебя не видно по субботам. У меня сводит желудок, когда Джек Барлоу идет через двор, а рядом с ним Кэролайн Эштон и еще несколько второкурсников из первого крыла. Он полностью переворачивается, когда он кивает мне, и я неловко отвечаю. — Вайолет? — подсказывает Нолон, следя за моим взглядом на Джека. — Все в порядке? — Всё хорошо. А Ксейден ушел раньше. Мы не всегда ладим, — Я делаю еще один глоток лимонада, затем смотрю на его содержимое. Должно быть, на кухне изменили рецепт, потому что у него забавное, но знакомое послевкусие. — Я имел в виду то, что сказал, — тихо говорит Нолон, взглянув на кремовую сумку, которую я ношу. Кремовую. Не черную. Моя голова затуманивается, в глазах на мгновение плывет, когда я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. «Тэйрн…», — Но Тэйрна здесь нет. Все мои связи расплываются. Нет. О боги, нет. Но… но я доверяла Нолону свою жизнь на протяжении многих лет. — Мне не нравится, когда тебе причиняют боль, — шепчет Нолон, извиняясь, когда кружка вылетает из моей руки и через мгновение разбивается о гравий. — Но я не могу защитить тебя от последствий твоих собственных действий, когда ты рискуешь безопасностью каждого мирного жителя в этом королевстве. Вокруг меня раздаются шаги, мир кружится, но я вижу лицо Варриша, зависшее над моим. — Во что вы вляпались, кадет Сорренгейл?