Neutralizing the poison

Simon Curtis

Мыслей было слишком много. Гораздо больше, чем Энджел хотел иметь, не будучи в стельку пьяным или накачанным наркотой до потери сознания. Поэтому раньше он надолго не оставался без дозы – когда мир весело плывёт перед глазами и искрится розовыми блёстками жить становится как-то поприятнее. Диалог с Арджентисом состоялся день назад и закончился пшиком. В тот раз, услышав цену, Энджел рассмеялся ненормальному демону в лицо. Он бы в жизни не повёлся на такое идиотское предложение! Уж точно не снова… Тогда на прощание Арджентис протянул ему чёрную визитку. Обычный однотонный прямоугольник с голубым узором, тянущимся от одного края карточки к другому. Только имя и номер – ничего больше. «Если вдруг Вы решите передумать или Вам понадобится помощь, позвоните по этому номеру». Энджел выбросил письмо и визитку в ближайшую мусорку, как только добрался до отеля. И предпочитал не думать о том, что номер пластикового прямоугольника всё же перекочевал в его телефон. «Просто, потому что номерок красивого папика лишним не будет» – оправдывался перед собой демон. Будто сама мысль заключить договор с Арджентисом била по его достоинству. Будто он не был всю свою жизнь продажной дыркой, готовой отдаться любому за пачку баксов и упаковку крэка. Он был бы счастлив вновь обдолбаться и пройтись по барам, но теперь – будь неладен чёртов отель – это не вставляло так, как раньше. Если раньше Энджел на постоянной основе заливал в себя алкогольные коктейли в прикуску с таблетками, чтобы потом счастливо и совершенно без задней мысли крутиться на чьём-нибудь члене – или даже нескольких – то сейчас простая мысль об этом всё чаще вызывала какое-то противоречивое чувство глубоко внутри. Заначка с наркотой всё больше пустела, а Энджел Даст – нихуя ж себе! – вместо звонка кому-нибудь из знакомых торгашей готовился к дружеской вечеринке, которую затевала принцесса Ада. Чарли к тому моменту уже во всю загорелась идеей и беспощадно терроризировала обитателей отеля, предлагая всем собраться и совместными усилиями нарисовать несколько праздничных плакатов. "Будет весело, и это отличное упражнение на сплочение!" – щебетала милаха. Почему-то готовность Энджела лечь в одну постель с кем угодно из отеля она как признак сплочения признавать не хотела. Вскоре все немногие обитатели отеля, сидели в кружочке на полу и пачкали краской здоровенные листы бумаги. Чарли и Вэгги душа в душу рисовали на одном ватмане что-то приторное и очаровательное, состоящее из бабочек, цветочков и радуги. Хаск, высунув язык, криво выводил на листе бутылку рядом с зачёркнутым похабным стишком. Аластор в рисовании и вовсе не участвовал, но сидел неподалёку с застывшей на лице зубастой улыбкой. Энджел бы не удивился, узнав, что тот заснул. Больше всего этот этап подготовки к вечеринке нравился Ниффти: та вымазалась в алой краске и ползала по своему листу, оставляя на нём красные следы и радостно бормоча что-то о крови и агонии. Энджел задумчиво грыз карандаш, пребывая всё ещё где-то в своих мыслях. Его лист оставался чистым, если не считать выведенной ярко-розовой краской надписи «Hell-o dear gays». – Жаль, что с нами нет Пентиуса. Этот задохлик любил подобное, – проворчал Хаск, с тоской глядя на свою каракулю. –Ага, – усмехнулся Энджел. Хаск посмотрел на него исподлобья. Чтобы Энджел Даст, маэстро пошлых шуточек и грязных намёков, да ни проронил ни одной двусмысленной фразочки за весь день? – В последнее время ты выглядишь странно задумчивым. Что-то случилось? – нарочито равнодушно поинтересовался бармен. – Да просто дерьмовая неделя, – отмахнулся демон. – Не забивай голову. Хаск скептично изогнул алую бровь и собрался сказать что-то ещё, но тут телефон Энджела едва ли не взорвался от уведомлений. Все присутствующие оторвались от своих работ. Энджел был бы совершенно не против провалиться пониже на ещё пару этажей, лишь бы не брать в руки телефон. Количество уведомлений не оставляло простора для фантазии, чтобы кокетливо гадать, кто это там так его вожделеет. Только один чертов демон на весь Ад мог прислать столько сообщений за пару секунд. Актёр протяжно выдохнул и неохотно потянулся к своему гаджету. От прочитанного на экране лицо его на мгновение помрачнело, но он взял себя в руки раньше, чем кто-то успел бы это заметить. – Вал вызывает меня на работу, кажется, я задолжал ему пару часов съёмок, – беззаботно объявил демон, поднимаясь со своего места. – Так что я на студию. Буду поздно, не скучайте, художнички. Чарли чуть нахмурилась, и её тревожный взгляд в очередной раз чуть не оставил трещину на идеальной маске актёра. А осторожный вопрос от души вдарил по ней битой самобичевания. – Всё точно хорошо, Энджел? – Лучше не бывает, конфетка, – заверил её демон и поспешил уйти, пока на него не свалился очередной нежелательный вопрос. Его впереди ждал ещё один отвратительно долгий день. Студия Валентино, как всегда, сияла прожекторами, пестрила костюмами и удушала сигарным дымом, пропитавшим каждый сантиметр этого блядского во всех смыслах заведения. Энджел натянул улыбку почти до скрипа, едва перешагнув порог. Ему предстояло сыграть свою самую частую, опостылевшую и ненавистную роль – роль послушной куколки развратного психопата. Последний, к слову, не заставил себя долго ждать. – Энджел, сученька моя! – Распахнул объятия Валентино, надвигаясь на своего подчинённого как отвратная розовая меховая гора с дурацкими очками-сердечками. – Ва-а-ал, – фальшиво-радостно протянул четырёхрукий демон и прильнул к боссу, едва сдержав гримасу отвращения, когда одна из рук повелителя легла ему на подбородок, а другая – заметно ниже талии. Обычно после дежурного «приветствия» Вал отправлял Энджела в гримёрку, попутно крича что-нибудь визажисту, но в этот раз он не торопился отпускать подчинённого. Его пальцы, удерживающие подбородок белого демона, вдруг стали жёстче, а улыбка – шире. – Мне сегодня птичка на хвосте принесла интересную новость, – почти любовно промурлыкал повелитель. – Говорят, ты заглядывал кое к кому в гости. Давай-ка уединимся и немного поболтаем. С порога и сразу в пропасть. Пиздец. Сердце Энджела пропустило удар. О, он прекрасно знал эту улыбку, этот тон. Чужие пальцы болезненно сдавили подбородок, обещая скорую порцию отчаяния. Даже за мутными стёклами очков было видно, как хищно сузились глаза Валентино. – Вал, я… я всё объясню, – запинаясь пробормотал Энджел, ещё не до конца понимающий, за что именно он должен оправдываться, но уже готовый извиняться за что угодно вплоть до того, что в этот чёртов день на нём был не тот пиджак. Однако повелитель его не слушал. Продолжая одной рукой удерживать подчинённого за подбородок, двумя другими Валентино с силой схватил его за предплечье и поволок за собой по маршруту, который Энджел знал слишком хорошо. Свет в комнате был выключен, не считая висящей под потолком крупной гирлянды, но Валентино в нём и не нуждался. Отшвырнув подчинённого так, что тот врезался спиной в стоящий у стены шкаф, демон вошёл следом и запер за собой дверь. Энджел сполз на пол, держась за ушибленное плечо. Он должен был встать, если хотел хоть немного защититься, но ноги не слушались. От силы удара или, может быть, из-за того, что сопротивляться в любом случае было бесполезно? Чужие пальцы вновь схватили его за подбородок, впиваясь в кожу когтями, и потянули наверх, насильно заставляя подняться. – Итак, мой дорогой Энджел, не хочешь ли поинтересоваться, что за чудесную новость я сегодня узнал? – прошипел в лицо пауку Валентино. – Что за новость, Вал? – послушно спросил Энджел, двумя верхними ладонями цепляясь за руку босса, чтобы хоть немного уменьшить боль. – Ты не поверишь, душенька! Я узнал, будто моя самая прибыльная секс-кукла в свободное время ошивалась в одном сомнительном районе города. И не просто ошивалась. – Энджел снова оказался отброшен и едва успел развернуться, чтобы не впечататься лицом в стену. – Оказывается эта маленькая ублюдская сука заглянула в гости к одному подонку! Энджел знал, что его маска в очередной раз рассыпалась от боли и паники, обнажая страх. Она никогда не могла держаться долго. Когда Валентино вновь навис над ним, демон машинально выставил перед собой дрожащие руки, закрываясь. – Вал, клянусь, я… я ничего такого, – тихо оправдывался Энджел: как и всегда в подобных ситуациях, голос не слушался. – П-пожалуйста, Вал. Я даже не знаю, что сделал. Жёсткие ладони схватили его за запястья и вновь вздёрнули наверх. Кольца дыма обвили тонкое тело, сдавливая не хуже оков, пробираясь под одежду, застилая глаза и забиваясь в глотку. Энджел закашлялся, едва имея возможность вдохнуть. Мерзкий въедливый запах дыма заполонил собой всё пространство вокруг. – Никогда. Не. Смей. Мне. Лгать. – Процедил Валентино. Дым уплотнился, сдавливая конечности демона, и тот всё же вскрикнул от боли. Одна из рук повелителя теперь держала его за волосы. В гетерохромных глазах актёра показались слёзы, но тот больше не издал ни звука. Сама мысль доставить блядскому садисту лишнее удовольствие своими криками вызывала у Энджела стойкое чувство отвращения. Даже, если это могло сократить его мучения. – Мало мне было соплячки Морнингстар, так теперь ты решил заручиться поддержкой этого ублюдка?! – Теряя терпение, почти прокричал повелитель, чтобы затем недобро оскалиться. – Кажется, мне пора заняться твоим воспитанием. Дрожь уже было не унять, как и колотящееся сердце. Энджел больше не понимал, задыхается он из-за дыма или из-за липкого ужаса, сковавшего тело наравне с путами. Приподняв голову, словно утопающий, пытающийся держаться над водой, он тихо, умоляюще произнёс: – Пожалуйста, Вал… клянусь, я не вру! Я правда ничего не сделал. Вал, прошу… – А вот это мы сейчас и выясним, – вновь обманчиво-ласково промурлыкал повелитель. Кровать у стены была одним из немногих предметов интерьера в комнате, на неё Энджела и швырнули. Проскользив по матрасу, тот сжался, зажмурив глаза, словно это могло защитить его от происходящего. Мольбы, просьбы, заверения – на Валентино не действовало ничто. Ему уже плевать было на правду, теперь демон желал только одного – вновь овладеть своей непослушной куклой, в очередной раз напомнить, что никаких шансов на спасение у той нет и быть не может. Как будто Энджел мог когда-либо это забыть. Его перевернули на спину, вдавили в застеленный шёлковым покрывалом матрас. Резко, болезненно и непреклонно. Верхнюю пару рук актёра удерживал сам повелитель, нижнюю растянули в стороны дымовые оковы. Энджел сжал клыки, с ненавистью глядя на того, кто лишил его свободы и желания жить. – Запомни, мой очаровательный Энджи. Ты. принадлежишь. Только. Мне. Чёртов садист с замашками собственника. Никого Энджел не ненавидел также сильно, ни до смерти, ни после неё. И никого настолько не боялся. Вся его жизнь, что обычная, что загробная – настоящий цветник из безнравственных подонков и жестоких тварей. Да что там, он и сам не был святошей: взять только то время, что крутился среди мафии. Но мафия осталась в прошлом, кто-то лично получил от Энджела пару пуль, а от Валентино так просто было не отделаться. Он доставал его даже в кошмарах. И всегда возвращал себе. Горячие мерзкие ладони Валентино легли на грудь актёра, одним движением расстёгивая его пиджак. Склизкий язык прошёлся по щеке, оставив за собой влажный след. Энджел был искушённым любовником, прошедшим через множество рук и прочих конечностей, его едва ли что-то могло удивить или напугать. Но от Вала… От Вала его тошнило. Не сдержав всё же гримасу отвращения, Энджел отвернулся, стараясь оставить за собой право хотя бы не смотреть на то, что делал с ним этот подонок. Вдруг взгляд паука упал на что-то, блеснувшее рядом. Телефон. Видимо выскользнул из пиджака во время падения на кровать. В голове за мгновение пронеслось множество мыслей, словно обрушившийся поток воды. Страх в гетерохромных глазах за мгновение сменился решимостью. Вал как раз ненадолго отпустил его верхние руки, чтобы стащить с него юбку. Разгорячённый от возбуждения, впивающийся в тело своей игрушки всеми конечностями, он не обратил внимание, когда Энджел невесомо скользнул ладонью ниже по кровати, пытаясь дотянуться до телефона. Немного, совсем немного… Когда острые зубы впились ему в плечо, крик сдержать не удалось. Крылатый гад обожал оставлять на игрушках свои следы. Тонкие пальцы дотянулись до заветного телефона. Длинный язык Валентино двигался по свежему укусу, собирая выступившую кровь. Энджел понимал, что уже не сдержит слёзы, но ему сейчас было не до того. Рука дрожала от напряжения, едва доставая до экрана. В отражении глаз мелькала, перелистываясь, длинная лента номеров. Как же он его записал? Одна из нижних рук Валентино опустилась на оголённое бедро, сживая с такой силой, что паук охнул. Машинальная, отчаянная, попытка вырваться – пощёчина. Телефон от рывка скатился немного ниже. Из-за выступивших слёз рассмотреть хоть что-то становилось практически невозможно. Во рту появился привкус крови. Энджел в который раз благодарил странную природу Ада за ту метаморфозу, которую она проделала с его телом. Изогнувшись в ритм движению Вала, он выпустил третью, нижнюю пару рук. К счастью, их длины как раз хватало, чтобы достать до телефона. У него было мало времени. Наконец, демону показалось, что он заметил знакомый набор символов. Не давая себе шанса на сомнения, Энджел нажал на кнопку вызова. …и едва не захлебнулся в ледяной воде, которой вылилось на него осознание: даже, если номер оказался верным, как ему просить о помощи? Он не мог повысить голос, не мог поднести телефон к лицу. Всё, на что он рассчитывал, оказалось бесполезным. Изображение на экране телефона сменилось – вызов приняли. В динамиках стояла гробовая тишина, словно кто-то по ту сторону прислушивался, ожидая, когда актёр заговорит первым. – Помоги… – зажмурившись, прошептал демон. Он не надеялся, что его услышат. Это было невозможно. Ему просто… просто нужно было попытаться довести дело до конца, чтобы потом, сидя голышом в крови, поту, слюне и... чтобы он мог говорить себе, что хотя бы сделал всё возможное. Когда Энджел вновь открыл глаза, экран телефона уже погас. Вызов завершён. Валентино наваливался на него всем своим весом. От запаха дыма кружилась голова, или, возможно, всё дело было в побоях. Боль, страх, отвращение, паника, ненависть – впечатляющий клубок эмоций и чувств, которые нельзя было выплеснуть даже в крике, сдавливал внутренности. Как же в такие моменты Энджел мечтал просто отключиться. Чтобы отвлечься, он представлял, что просто смотрит очередную запись со своих съёмок. Что происходящее – всего лишь картинка на плоском экране телевизора. Эмоции – актёрская игра, не более. Вот камера смещается чуть в сторону, и Энджел сквозь пелену слёз может различить за спиной Валентино декорации. Тёмную комнату, крупные шарики гирлянды под потолком и голубые огоньки какого-то светильника, стоящего ближе к кровати. Странно, Энджел не помнил здесь таких ламп. Вдруг тяжесть с его тела исчезла. Валентино ушёл? Но почему? И на кого он кричит? Содрогнувшись от боли, Энджел привстал на локтях, смаргивая с глаз влагу. В ушах шумело. Он не сразу понял, что видит перед собой. Валентино стоял у стены в странной позе, сложив руки по швам, словно оловянный солдатик. Лицо его было искажено, зубы крепко сжаты, а глаза – и без того обычно красноватого оттенка – сильнее налились кровью. Этот гандон вечно вёл себя неадекватно, но сейчас, видимо, его в край переклинило. Казалось странным, что повелитель в добавок ко всему прочему молчал – вот уж что точно было не в его стиле. Или он просто… не мог ничего сказать? Чем больше Энджел смотрел на пыжащегося в бессильной ярости повелителя, тем отчётливее это понимал. Какая-то сила не позволяла ему даже рта раскрыть, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. Над повелителем нависла высокая фигура. Арджентис был стройнее Валентино, да и не так широк в плечах, но сейчас он внушал трепет ничуть не меньше. Возможно, потому что как нефиг делать пришпилил повелителя к стене. Словно бабочку, насаженную на булавку. Выражение его лица сложно было разобрать, но такой же холод, как в голубых в ту секунду, глазах Энджел видел нечасто. Он ошеломлённо смотрел на демона в синем, и тот вдруг повернулся к нему. Холод? Наверное показалось – в голубых глазах не было на него и намёка. Стоило их взглядам пересечься, по позвоночнику актёра лёгким электрическим разрядом пробежали мурашки. Не обращая на Валентино больше и капли внимания, Арджентис подошёл к кровати и, протянув белому демону руку, улыбнулся.