Twilight

Феномен

Открыв глаза на следующее утро, я сразу ощутил перемену. Другим стал свет. По-прежнему серовато-зеленый, как пасмурным днем в лесу, он заметно посветлел. Я понял, что тумана за окном больше нет. Вскочив, я выглянул в окно и в ужасе застонал. Тонкий слой снега покрыл весь двор, припорошил крышу автомобиля и выбелил улицу. Мало того, капли вчерашнего дождя затвердели, покрыв иголки на деревьях причудливым панцирем, а мокрая подъездная дорожка превратилась в опасный каток. Я и на сухой земле не всегда удерживаю равновесие, а в такой день, как этот, мне лучше вообще не вылезать из постели. Чаён уехал на работу задолго до того, как я встал. В некотором смысле жить с Чаёном было все равно что одному, и я обнаружил, что наслаждаюсь одиночеством, а не страдаю от него. На скорую руку я заправился миской хлопьев и апельсиновым соком. Не терпелось поскорее добраться до школы, и это пугало: ведь я рвался туда вовсе не ради стимулирующей учебной атмосферы или встречи с новыми друзьями. Если уж говорить начистоту, я спешил в школу, чтобы увидеть Ким Тэхёна. Глупо, конечно. Ведь после того, что я вчера так бездумно наболтал ему, мне следовало избегать его. Верить этому парню нельзя: зачем он соврал про линзы? И почему все время пытается отстраниться, несмотря на приветливый тон? И это идеальное лицо, при воспоминании о котором перехватывает дыхание… Я прекрасно понимал, что мой мир никак не пересекается с миром Тэхёна, – понимал, и все равно хотел как можно скорее увидеть его. Мне понадобилось всецело сосредоточиться, чтобы одолеть скользкую подъездную дорожку и остаться в живых. Возле самого пикапа я чуть не потерял равновесие, но ухитрился схватиться за боковое зеркало и все же устоял на ногах. День определенно предвещал недоброе. По дороге в школу я думал о Майке и Эрике, а также о том, как по-разному относились ко мне мальчишки в прежней школе и здесь. Я ничуть не сомневался, что выгляжу точно так же, как в Финиксе. Может, на прежнем месте мальчишки не обращали на меня внимания из-за того, что все нескладные фазы подросткового возраста проходили у них на глазах? Или здесь я пользуюсь успехом только из-за того, что новенький? Ведь новые люди в здешних краях – редкость. Может, моя неуклюжесть выглядит здесь вовсе не жалко, а даже мило, и я произвожу впечатление «девы в беде»? Как бы там ни было, собачья преданность Майка и очевидное соперничество с ним Эрика смущали меня. Пожалуй, я предпочел бы остаться незамеченным. По черному льду, покрывающему дороги, мой пикап передвигался, не доставляя проблем. Но ехал я очень медленно, не желая оставлять за собой полосу разрушений на Мейн-стрит. Только выйдя из пикапа у школы, я понял, почему добрался без приключений. Заметив какой-то серебристый блеск, я обошел машину сзади, на всякий случай держась за крыло, и осмотрел колеса. Тонкие противоледные цепи, надетые на них крест-накрест, образовывали ромбы на шинах. Чаён поднялся ни свет ни заря, чтобы оснастить цепями мой пикап! Я не привык к тому, чтобы меня опекали, молчаливая забота Чаёна застала меня врасплох. Я все еще стоял, пытаясь одолеть внезапно подступившие слезы, когда вдруг услышал странный звук. Это был пронзительный скрип, который стремительно усиливался. А потом я увидел все и сразу. Но не как в кино, в замедленной съемке: видимо, из-за выброса адреналина мой мозг заработал гораздо быстрее, и я сумел уловить картину целиком, вплоть до мельчайших подробностей. Я видел, как Ким Тэхён, от которого меня отделяло четыре машины, в ужасе смотрит на меня. Его лицо выделялось из целого моря лиц, на которых застыло одинаковое выражение шока. Но главную роль в этой сцене играл темно-синий фургон, который занесло, и теперь он, с заблокированными колесами, под визг тормозов крутился волчком, продвигаясь по обледенелой стоянке. Удар по заднему углу моего пикапа был неминуем, а на пути фургона, между ним и пикапом, стоял я. И времени не было даже на то, чтобы закрыть глаза. Но за мгновение до того, как я услышал скрежет, с которым крыло фургона сложилось, огибая угол кузова пикапа, что-то с силой ударило меня, но не с той стороны, откуда я ожидал. Моя голова стукнулась о покрытый льдом асфальт, я почувствовал, как что-то твердое и холодное пригвоздило меня к нему. Оказалось, я лежу за бежевой машиной, возле которой припарковался. Но больше я ничего не успел заметить, потому что фургон снова приближался. Со скрежетом обогнув пикап, он, продолжая скользить и поворачиваться, вновь угрожал наехать на меня. Приглушенная брань подсказала, что рядом со мной кто-то есть, и не узнать этот голос казалось невозможным. Две длинные руки были рывком выброшены вперед, и фургон, содрогнувшись, остановился на расстоянии метра от моего лица, большие ладони пришлись точно по размеру глубокой вмятины на боку фургона. Белые руки задвигались так стремительно, что расплылись в воздухе. Одна вдруг схватилась снизу за кузов фургона, и одновременно что-то потащило меня прочь, пока наконец мои ноги не были перекинуты, словно тряпичные, на другое место, где задели шину бежевого автомобиля. Глухой стук металла и звон резанул уши, и фургон с лопнувшим стеклом наконец застыл на асфальте – на том самом месте, где за мгновение до этого лежали мои ноги. Секунда гробовой тишины тянулась бесконечно, а потом раздался визг. В этом внезапном бедламе я слышал, как сразу несколько голосов повторяют мое имя. Но гораздо отчетливее, чем вопли, я различил приглушенный отчаянный возглас Ким Тэхёна: – Чонгук, ты живой? – Со мной все хорошо, – собственный голос казался мне чужим. Я попытался сесть, и только тогда понял, что Тэхён мертвой хваткой прижимает меня к своему боку. – Осторожно! – предостерег он, пока я пытался высвободиться. – Кажется, ты сильно ударился головой. Лишь после этого я ощутил пульсирующую боль над левым ухом. – Ой… – удивился я. – Так я и думал. – Как ни странно, он словно с трудом удерживался от смеха. – Но как… – Я осекся, пытаясь собраться с мыслями и осознать случившееся. – Как ты очутился здесь так быстро? – Я же стоял рядом с тобой, Чонгук. – Он снова посерьезнел. Я попробовал сесть, и на этот раз он не стал удерживать меня, разжал руки у меня на талии и отодвинулся, насколько позволяло узкое пространство между машинами. Я увидел на его лице озабоченное и бесхитростное выражение и снова растерялся под взглядом его золотистых глаз. Так о чем я хотел спросить? В этот момент к нам подбежала целая толпа. Со слезами на глазах эти люди что-то кричали друг другу и нам. – Не двигайтесь! – велел кто-то. – Вытащите Тайлера из фургона! – крикнул другой. Вокруг нас поднялась суета. Я хотел было встать, но Тэхён ледяной рукой удержал меня за плечо. – Подожди пока. – Холодно, – пожаловался я, и Тэхён, удивив меня, негромко хмыкнул. В этом звуке слышалось самодовольство. – Ты стоял вон там, – вдруг вспомнил я, и его смешок оборвался. – Возле своей машины. Его лицо стало непреклонным. – Нет, не там. – Но я же видел! Хаос вокруг нас продолжался. Я различал низкие голоса подоспевших взрослых. И упрямо продолжал спорить: я считал, что прав, и добивался от Тэхёна признания моей правоты. – Гук, я стоял рядом с тобой и оттолкнул тебя в сторону. – Он пустил в ход всю ошеломляющую силу своего взгляда, словно пытался мысленно внушить мне что-то важное. – Нет, – сопротивлялся я. Его глаза полыхали золотом. – Прошу тебя, Чон! – Но почему? – допытывался я. – Доверься мне, – умолял он, и его мягкий голос кружил голову. Неподалеку завыли сирены. – Обещаешь потом все объяснить? – Ладно, – с внезапным раздражением бросил он. – Ладно, – зло повторил я. Понадобилось шесть санитаров «Скорой помощи» и двое учителей – мистер Варнер и тренер Клапп – чтобы отодвинуть фургон и перенести поближе к нам носилки. Тэхён наотрез отказался лечь на них, и я попытался последовать его примеру, но он предательски сообщил им, что я ударился головой и, наверное, у меня сотрясение. Я чуть не умер от унижения, когда на меня надели фиксирующий воротник. Казалось, вся школа сбежалась посмотреть, как меня грузят в кузов «Скорой помощи». Тэхёну досталось место в кабине. Только этого не хватало! В довершение всех бед шеф полиции Чон прибыл раньше, чем меня успели благополучно увезти. – Чонгук! – в панике закричал он, увидев меня на носилках. – Все хорошо, Ча… папа. – Я вздохнул. – Со мной ничего не случилось. За подтверждением он обратился к ближайшему санитару. А я отвлекся, чтобы обдумать мешанину необъяснимых видений, беспорядочно крутившихся у меня в голове. Когда меня подняли, чтобы унести от машины, я заметил глубокую вмятину на бампере бежевой машины, очень характерную вмятину, повторяющую очертания плеч Тэхёна… будто он вжался в машину с такой силой, что погнул металлическую раму… Я попытался найти логическое объяснение произошедшему, но безуспешно. Его семья наблюдала за нами издалека, с самым разным выражением лиц – от осуждения до бешенства. А беспокойства за брата я что-то не заметил. Разумеется, «Скорая» прибыла в окружную больницу вместе с полицейским эскортом. Все время, пока меня выгружали, я чувствовал себя нелепо. Особенно когда Тэхён просто вошел в дверь больницы на своих двоих. Мне осталось лишь скрипеть зубами. Меня привезли в приемное отделение «Скорой» – длинную палату с кроватями в ряд, отгороженными друг от друга занавесками с пастельным рисунком. Медсестра надела мне на руку манжету тонометра и сунула под язык градусник. Поскольку никому не пришло в голову задернуть занавеску и обеспечить мне хоть какое-то подобие уединения, я решил, что больше не обязан терпеть дурацкий фиксирующий воротник. Как только медсестра вышла, я расстегнул липучку на нем и зашвырнул его под кровать. Снова поднялась суета, и к соседней кровати подвезли еще одну каталку. Несмотря на тугую окровавленную повязку на голове, я узнал пациента – это был Тайлер Кроули из моего класса политологии. Тайлер пострадал раз в сто сильнее, чем я, но увидев меня, заволновался. – Чонгук, прости, пожалуйста! – Тайлер, со мной все хорошо, а вот ты неважно выглядишь. Как ты? Тем временем медсестры начали снимать с него пропитанные кровью бинты, и оказалось, что весь лоб и левая щека Тайлера усеяны множеством мелких порезов. Мой вопрос он пропустил мимо ушей. – Я уже думал, что задавлю тебя! Разогнался по глупости, а там лед… – Он поморщился: медсестра принялась обрабатывать его раны. – Не беспокойся, ты меня не задел. – Но как тебе удалось отскочить так быстро? Только что был на месте и вдруг исчез. – Эм-м… меня Тэхён оттащил. Он растерялся. – Кто? – Ким Тэхён, он стоял рядом со мной. Я же говорил, что врать не умею. Объяснение прозвучало неубедительно. – Ким? А я его не заметил… Ого, вот это реакция! Как он, ничего? – Кажется, да. Он где-то здесь, но пришел сам, не на носилках. Я точно знал, что я в своем уме. Так что же произошло? Объяснить то, что я видел своими глазами, оказалось невозможно. Потом меня увезли на рентген. Я и без него мог сказать, что все в порядке. Обошлось даже без сотрясения. Я спросил сестру, можно ли мне уйти, но она велела дождаться осмотра врача. Пришлось торчать в приемном отделении, выслушивая бесконечные извинения Тайлера и обещания загладить вину. Я изо всех сил пытался убедить его, что со мной ничего не случилось, но он никак не мог успокоиться. Наконец я закрыл глаза и перестал отвечать ему, а он все бормотал и бормотал… – Он спит? – послышался мелодичный голос. Я мигом открыл глаза. В ногах моей кровати стоял усмехающийся Тэхён. Я смерил его возмущенным взглядом, хотя это было непросто – изобразить возмущение вместо восторга. – Слушай, Тэхён, ты извини… – начал Тайлер. Тэхён вскинул руку: – «Нет крови – нет фола», – напомнил он спортивное правило, сверкнув зубами, и присел на край койки Тайлера, лицом ко мне. Он по-прежнему усмехался. – Ну, каков вердикт? – спросил он у меня. – Все хорошо, а они меня не отпускают, – пожаловался я. – А тебя почему не привязали к носилкам? – Меня здесь знают, – ответил он. – Не бойся, я пришел освободить тебя. А потом из-за угла вышел доктор, и я невольно разинула рот: молодой, светловолосый, красивее всех кинозвезд, каких я только видел! Однако лицо у него было бледным и усталым, с темными кругами под глазами. Вспомнив слова Чаёна, я догадался, что это отец Тэхёна. – Итак, мистер Чон, – удивительно приятным тоном произнес доктор Ким, – как вы себя чувствуете? – Замечательно, – ответил я уже в который раз. Он прошел к световому щиту у меня за головой и включил его. – Снимки хорошие, – объявил он. – Голова не болит? Тэхён сказал, что вы сильно ударились головой. – С головой все замечательно, – повторил я со вздохом, метнув в Тэхёна злобный взгляд. Доктор осторожно прощупал мой череп холодными пальцами. И заметил, как я поморщился. – Болит? – Почти нет. Бывало и хуже. Услышав, как усмехнулся Тэхён, я поднял глаза и, увидев его снисходительную улыбку, зло прищурился. – Ну что же, можете ехать домой – ваш отец ждет в приемном покое. Но если закружится голова или появятся проблемы со зрением, немедленно приезжайте. – А в школу можно? – спросил я, представив, как Чаён попытается окружить меня заботой. – Сегодня вам лучше остаться дома. Я кивнул в сторону Тэхёна. – А ему, значит, можно в школу? – Кто-то же должен передать остальным, что мы живы, – с самодовольным видом высказался Тэхён. – Между прочим, – заметил доктор Ким, – почти вся школа здесь, в приемном покое. – О, нет! – застонал я, закрыв лицо ладонями. Доктор Ким поднял брови. – Хотите остаться в палате? – Нет-нет! – испугался я, сбросил ноги с кровати и порывисто вскочил. Слишком порывисто, отчего слегка пошатнулся, и доктору Киму пришлось поддержать меня. Его лицо стало озабоченным. – Все замечательно, – снова заверил я, не вдаваясь в объяснения, что ушиб головы и проблемы с равновесием никак не связаны. – Выпейте тайленол от боли, – предложил он, помогая мне устоять на ногах. – Боли почти нет, – возразил я. – Похоже, вы на редкость удачливы, – улыбнулся доктор Ким, размашисто расписываясь в моей карте. – Это Тэхён удачливый, – поправил я, многозначительно глядя на того, о ком шла речь. – А, да, – рассеянно согласился доктор Ким и подошел к койке Тайлера. Интуиция меня не подвела: доктор в курсе случившегося. – А вам, к сожалению, придется у нас задержаться, – сказал он Тайлеру, осматривая его раны. Как только доктор отвернулся, я шагнул к Тэхёну. – Поговорим? – еле слышно шепнул я. Тэхён сделал шаг назад, лицо стало жестким. – Тебя ждет отец, – процедил он сквозь зубы. Я оглянулся на доктора Кима и Тайлера. – Мне хотелось бы поговорить с тобой наедине, – настаивал я. С недовольным видом он повернулся и зашагал через длинную комнату. Чтобы угнаться за ним, я почти бежал. Как только мы зашли за угол и оказались в небольшом коридоре, он круто развернулся. – Ну, чего тебе? – раздраженно выпалил он. Его глаза были ледяными. От такой враждебности я опешил. Мой голос зазвучал не так требовательно и строго, как я рассчитывал. – Ты обязан объясниться, – напомнил я. – Я спас тебе жизнь и больше ничем не обязан. Его ответ прозвучал так неприязненно, что я вздрогнул, как от боли. – Ты же обещал! – Чонгук, у тебя ушиб головы. Ты сам не понимаешь, что говоришь. – Тон был язвительным. Я вспылил и с вызовом уставился на него. – С головой у меня все в порядке. Он пронзил меня взглядом в упор. – Чего ты от меня хочешь, Гук? – Хочу знать правду. Знать, зачем ты заставил меня врать. – Ну и что, по-твоему, случилось? – рявкнул он. Слова выплеснулись из меня разом: – Я помню только, что рядом со мной тебя не было, и Тайлер тоже тебя не видел, и не надо твердить, что это у меня от ушиба, голова тут ни при чем! Тот фургон должен был раздавить нас обоих, но не раздавил, а на боку у него остались вмятины от твоих ладоней, и еще одна вмятина от тебя, на другой машине, а ты цел и невредим! И еще тот фургон должен был наехать мне на ноги, но ты задержал его и поднял… – Я вдруг понял, как абсурдно все это звучит, и осекся. В бешенстве я чувствовал, как подступают слезы, и попытался сдержать их, стиснув зубы. Тэхён смотрел на меня так, будто не верил своим глазам. Его лицо оставалось настороженным и застывшим. – По-твоему, я поднял фургон?! Судя по тону, он сомневался в моем здравом рассудке, однако слова прозвучали как отрепетированная реплика опытного актера. Я лишь кивнул, сжав зубы. – Ты же понимаешь: никто тебе не поверит, – с оттенком издевки выговорил он. – А я и не собираюсь никому об этом рассказывать, – с расстановкой произнес я, старательно сдерживая гнев. На его лице промелькнуло удивление. – Тогда не все ли равно? – Мне – нет, – возразил я. – Не люблю врать, и ты должен привести очень убедительные аргументы для того, чтобы я сделал это. – Неужели нельзя просто сказать мне «спасибо» и покончить с этим? – Спасибо, – с негодованием бросил я и застыл в ожидании. – Значит, не успокоишься? – Нет. – Ничего не поделаешь… вынужден тебя разочаровать. Мы молча и мрачно уставились друг на друга. Глядя в это прекрасное злое лицо, я начал забывать все правильные слова, которые приготовил. Он был похож на грозного ангела. – Ну если так, зачем вообще было утруждаться? – холодно проговорил я. Он помолчал, и на краткий миг его изумительное лицо вдруг стало беззащитным. – Не знаю, – прошептал он, повернулся и ушел. От злости я несколько минут не мог сойти с места, потом медленно побрел к выходу в конце коридора. Когда я вошел в приемный покой, мне показалось, что здесь собралось все население Форкса. И все смотрели на меня. Чаён бросился было навстречу, но резко затормозил, увидев мои вскинутые руки. – Я в полном порядке, – угрюмо заверил я. – Что сказал врач? – Ничего страшного. Доктор Ким осмотрел меня и отпустил домой. – Я вздохнул. И Майк, и Джессика, и Эрик – все были здесь и начинали обступать нас. – Давай уедем, – попросил я. Держа руку наготове, чтобы подхватить, если я начну падать, Чаён проводил меня к выходу. У застекленной двери я вяло помахал друзьям, давая понять, что у них нет причин для беспокойства, и в кои-то веки сел в патрульную машину с радостью. Мы ехали молча. Я так погрузился в свои мысли, что почти не замечал присутствия Чаёна. Во время разговора в коридоре Тэхён явно защищался, тем самым косвенно признавая, что все эти чудеса мне не привиделись. Возле дома Чаён наконец заговорил: – Знаешь… ты позвони Рене, – и виновато опустил голову. Я ужаснулся. – Ты сказал маме?! – Извини. Покидая машину, я хлопнул дверцей громче, чем следовало. Мама, конечно, впала в истерику. Пришлось раз тридцать повторить, что я в полном порядке, прежде чем она успокоилась. Она умоляла меня вернуться домой, совсем забыв, что там я окажусь совсем один. Сейчас у меня не было ни малейшего желания возвращаться в Финикс. Все мои мысли занимала тайна Тэхёна. И не в последнюю очередь – сам Тэхён. Глупо, как же это глупо. Я не согласился уехать из Форкса, как это сделал бы на моем месте любой нормальный здравомыслящий человек. Тем вечером я рано ушел в свою комнату. Чаён по-прежнему озабоченно следил за мной, и это действовало мне на нервы. По дороге к себе я прихватил из ванной три таблетки тайленола. Боль утихла, и я задремал. Той ночью мне впервые приснился Ким Тэхён.