Поединок

Детектив, разгаданный в самом начале длится и длится. Море, покрытое волнами. Над ним носится ветер. Жарит солнце. Уимс возвращается к полотенцу и книге в планшете. Милый француз на ужасном английском только интересовался у Уимс каким видом водного спорта она увлекается. - Греблей, - усмехнулась Уимс и быстро поплыла сквозь волны к своему шезлонгу. Коктейлям, музыке и шумным семьям. Белоснежные плечи отказывались поджариваться, как у других. Волосы убраны в хвостик. Ноги вновь вытянуты для солнца, детектив тянется так медленно, что Уимс уже готова его переключить на другой. Солнце резко уходит. - Поехали, - говорит Марта Аддамс, нависая так необычно сверху вниз, - дальше в этой книги тебя ждет только скука. Уимс смотрит в дьявольски темные глаза. Бродит по фигуре. Руки в бока. С такой решительной итальянской женщиной спорить бесполезном, особенно с Мартой, особенно в этом Итальянском пейзаже. - Я хочу тебе показать то, что не показывала. Уимс ведет заинтересованно бровью. - Десять минут на сборы, десять минут на душ. Я на парковке. Маленький машины, какие бы они не были премиальные Уимс никогда не устраивают. Уимс выдвигает до конца сидение. Проклиная все настройки под тело. Сначала Марта аккуратно выруливает с парковки, проезжает по прибрежному городу и за его пределами набирает обороты, вдавливая педаль. - Прости за выбор машины. В Италии не удобно иметь таких неповоротливых машин-китов, как ты любишь. Уимс вздыхает. - В следующий раз арендую внедороник и ты сядешь за руль, - продолжает Марта Аддамс. - Марта, когда у тебя созрел план сменить ненависть на применение? - Больше десяти лет назад. Уимс прикуривает сигарету и смотрит за тем, как пепел сдувает ветер. На голове Марты шелковая косынка, скрывающая волосы. Белокурые кудрявые локоны по ветру в хаосе… Италия жаркая, так Нью-Йорк никогда не прогревается, никогда не плавит тела, никогда не заставляет изворачиваться мыслям и выворачиваться наружу обостренным чувствам. Италия вся в чувствах, одетая то в нежно-розовый, то в ярко зеленый, то в морской, то в дьявольски черный, как предпочитает Марта Аддамс на заседаниях, вне заседаний… За изгородью дом. Медленное движение к нему. Пара парней ползают по крыше, переговариваясь друг с другом. Марта Аддамс глушит мотор, забирает набор для пикника из багажника, приветствует взмахом руки рабочих и быстро скользит вовнутрь. Уимс идет следом, оглядываясь по сторонам - кусок моря, обшарпанные стены. Вступает в дом. Марта уже распаковывает на единственном столе сыр и вино. Два бокала. Забирает себе один и садится на окно. Постукивание на крыше, переговоры на итальянском рабочих. - Я выкупила этот дом, - говорит Марта Аддамс, - тут жило четыре семьи. Быть может, ты помнишь, как я тебе рассказывала в Колумбийском про фрески, про то, как трепещится белье во дворе… Уимс забирает в руку горстку сыра и проходит по всем этажам, вглядываясь в блеклые лица на потускневших фресках, частично очищенных от краски. Поглаживает перила. Раздвигает двойные рамы окна на втором этаже - море врывается своими звуками в комнату. Спускается вниз, Марта сидит на подоконнике, покачивает выставленной вперед ногой, попивая вино из бокала. - Мое детство было здесь… Уимс забирает вино со стола. Подходит ближе. - Мне жаль, Марта, что так дерьмово вышло с нашей дружбой. - Нет, Лара, тебе не жаль так, как мне… - поворачивает голову - Италия это история, Лара, это бабушка, которая знала про все вокруг и привирала, что помнила триумф Муссолини, а потом лично плевала ему в морду, когда недалеко отсюда его схватили американцы. Мы так переплетены в искусстве и вечности… мы всегда триумфаторы-римляне и всегда проигравшие римляне, распятые и надломленные… - Продажные и святые одновременно, - Уимс улыбнулась, - я помню твои слова в Колумбийском, - сделала еще шаг ближе, поставила свой бокал на колено Марты Аддамс, притулила щеку к фреске, похожей на сцену охоты. Холод от каменных стен, - в погребе вино и скелеты? - Много скелетов, Лара… На крыше звуки ремонта. Итальянская речь. В их тишину вторглась еще группа рабочих. Уимс выбрала себе стул, сначала пыталась вслушиваться в речь, потом бросила - не понять слова, только жесты. Руки Марты взлетали вверх и она была счастлива, дьявольски обольстительно улыбалась, как давно в Колумбийском. Группа строителей последовала за Мартой Аддамс на второй этаж, в комнату с видом на море, в комнату Марты, которая так много для нее значила и которую Уимс помнила из рассказов, Уимс не могла не узнать с первого взгляда волны, выступы, лица с фресок под краской, которую с усердием сдирала та Марта, еще не вытянувшая билет на счастливую жизнь в Штатах… Дорога к гостинице петляла резкими поворотами на скорости. Марта Аддамс никогда не сбавляла скорость, никогда не оглядывалась. - Теперь ты видела мое сердце изнутри. Что скажешь, Лара? Уимс не ответила. Захлопнула дверцу машины. Раздвижные двери. Лифт. Запах моря и цветов. Выпустила дым в тишине номера. Пропустила звонки Нильса. «Марте не стоит знать все детали и обстоятельства их размолвки… »