Благодаря тебе я жива.

Вечер был довольно светлым, как и обычный для летнего Лос-Анджелеса. Анджелине уже шестнадцать на кухне что-то готовил отчим, которого звали, как и отца Джон. Брат вновь тусовался у своих друзей, а мать кажется была на съемках какого-то фильма во второстепенной роли. Маршелин отдав в жертву свою карьеру ради семьи и ее отца, теперь пыталась как-то вновь возродить ее. Но получалось как-то не очень хорошо. — Энджи, ужин готов! — Я не голодная, — ответила она, не отвлекаясь от журнала. Она услышала его шаги и только закатила глаза. — Так и будешь страдать из-за парня? — усмехнулся он. — Я вообще не страдаю, это ты почему-то так решил, — она не подняла взгляд. — Ну все-таки вы давно были вместе, — он присел на краешек кровати. — Слушай мы два года просто трахались и вали из моей комнаты, смотришь на меня, как на мать. Аж противно. Если она тебе не дает, то это твои проблемы, — усмехнулась. — Сучка, — процедил он, хватая ее журнал и отшвыривая к стене. — Пиздец, ты истеричка, как бесишься-то. Че попала? — она усмехнулась. — Поднимай теперь, раз кинул, — кивнула на журнал. Он резко схватил ее за горло и прижал к кровати. В ее глазах вмиг увидел такой пленявший его страх. Резко сорвал с нее голубую футболку под которой ничего не оказалось и джинсовые шорты вместе с трусиками. Он вновь заглянул ей в лицо. Но нет, не было никакого сопротивления, агрессии. Она как будто приняла эту ситуацию. — Я думал ты будешь реагировать на это ярче, — усмехнулся он. — Я уже все испытывала, — мертвым голосом проговорила она. — Да? Испытывала? Ну сейчас и проверим, — усмехнулся он. Он резко стянул джинсы и белье, увидел, как она испуганно дернулась, когда увидела ремень в его руках, которым он связал запястья. Она только дернулась, а из глаз покатились слезы. Наконец-то, то о чем он так долго мечтал увидеть ее слабой, униженной увидеть в ней девушку, а не какое-то жалкое подобие. Сейчас он видел в ней девушку, которая понимала пришел ее конец. Он крепко сжал ее горло и она уткнулась в подушки извиваясь, как струна. Почему-то так было проще, проще терпеть. Она крепко зажмурилась, чтобы не видеть это отвратительное лицо, эти мерзкие похотливые глаза. Эту противную насмешку. Она резко дернула руками, пытаясь их хоть как-то освободить, но тут же почувствовала пощечину, и она больно ударилась о спинку кровати, испуганно открыла глаза, видя его противную насмешку. Он крепко сжал ее грудь, другая соскользнула на живот. И остановилась в районе бедер он сильно сжал клитор, Анджелина лишь ахнула и вновь изогнулась, почувствовала, как его пальцы раздвигают половые губы. — Сразу или нет? — он усмехается. — Сразу, — тихо шепчет она, смотря на него глазами полного страха. — Послушная девочка, — гладит ее по щеке, он резко кусает его за ладонь, он тут же крепко сдавливает ее горло и одним резким толчком входит в нее. Она чувствует, как сильно вколачивается в нее, воздуха предательски не хватает, она почти не может дышать. Низ живота чертовски болит. — Боль, больно, — хрипит она, стараясь убрать его руку, он медленно отстраняет одну руку и она жадно ловит воздух, но в этот же момент чувствует сильный и глубокий толчок. Она пытается извернуться, когда он хватает ее за волосы и притягивает лицо к себе и больно сжимает ее скулы. — Это еще не все, это еще не все, маленькая сучка, — цедит он. Переворачивает на живот, она стонет, и рыдает навзрыд. — Не надо, пожалуйста, не надо. Мне страшно, это больно. Я не расскажу маме, не надо пожалуйста, — молит она, когда понимает, что это еще далеко не конец. — Успокойся, успокойся, — он сжимает кожу на спине. — Зато потом не так страшно будет, а мама мне твоя так не разрешает, — шепчет он ей на ухо. Она сжимает зубами наволочку подушки. Чувствует резкий шлепок, вздрагивает от страха, потом его пальцы, которые раздвигают ягодицы. Чувствует, как его бедра касаются ее, хватает ее за волосы и тянет на себя, крепко держит за шею и сжимает сосок на левой груди. Коленом раздвигает ее ноги. И она чувствует первый слабый толчок, охает и втягивает носом воздух из глаз вновь льются слезы. — Подожди, подожди, сейчас познаешь, все прелести анального секса. Он немного кусает шею и только быстрее и сильнее совершает толчки, Анджелина тяжело дышит, чувствует кровь и только сильнее плачет. Ей больно, больно. От противной пронзающей боли, она не знает, куда деться. Она тяжело дышит, чувствует его сильные толчки, которые становятся все сильнее он сжимает кожу на ее животе. Дверь тихо открывается слышно, как пришла мать. В этот момент он делает самый сильный толчок она не выдерживает не кричит, он хватает ее за волосы и бьет головой о прикроватную тумбочку. Она испуганно сжимается закрывается простыней и чувствует, как тонкую ткань начинает пропитывать кровь. — Мам, нам нужно поговорить, — она боязливо кусает нижнюю губы прошел месяц с того случая, тест показал отрицательный результат, но месячных почему-то не было. — Помнишь ты тогда ходила сниматься в фильм? На актера, то есть играла в фильме роль, — она запинается и смотрит на свои колени. — Энджи? О чем ты? Я честно не очень понимаю, — женщина отвлекается от книги. — Я тогда не вышла еще на ужин, потому что сказала, что болею это был последний день школы. — Энджи, к чему ты… — Мам, дослушай. Меня Джон изнасиловал, — прошептала она и расплакалась, закрывая лицо руками. — Что? Подожди нет, мне нужен Джон! Я сейчас с вами обоими разговаривать буду! Джон! — Анджелина боязливо жмется к спинке дивана, когда слышит его шаги. — Маршелин она врет. Она меня просто соблазнила в тот день. Соблазнила! — искренне говорит мужчина. — Анджелина, это правда? — Мам, я… Он сам… — Выметайся! Выметайся из дома! Уходи! Я ведь тебя любила, а ты! С моей дочерью! Уходи! А ты, Анджелина Вольт, — она зло выдыхает. — Я даже общаться с тобой не хочу. Ты же знала, как я его люблю! Как ты могла с ним переспать! Как, скажи?! Для чего, зачем?! Зачем, Анджелина?! — Мам, я не соблазняла. Просто понимаешь в тот раз. Он меня из… — Хватит! Ничего слышать не хочу! — она резко выдохнула. — Восемнадцать лет будет выкину, как собаку, — машинально проговорила она. — Потому уводить моих мужей это уже слишком. Анджелина испуганно вздрагивает, все это время их подслушивал ее брат. — Ну ты и сучка, Энджи! Сучка и шлюха!

***

— Мам, мы снимаем, и я прошу тебя уйти, — мертвенно тихим голосом говорит Анджелина. — Анджелина, я… — Мам, мы снимаем. Уходи, или я сейчас позову охрану. — Энджи, я… — Мам, уходи, — она поворачивается к Кристоферу. — Зови охрану, — тот смотрит в недоумении. — Ну, — она нетерпеливо дергает его за рукав. — Энджи, — он вопрошающе смотрит на нее и улов в ее взгляде нечто пугающее и умоляющее, кивает. — Маршелин, пожалуйста, — он поджимает губы, если ты хочешь поговорить с ней, то давай это после съемок, сейчас она не готова, — смотрит прямо в ее глаза. Женщина кивает и молча хлопает дверью. — Продолжаем! — Джоли щелкает пальцами и повелительно кивает головой. После съемок, которые закончились быстро вскакивает и натягивает джинсы с коротким топом и туфли, схватив сумку выбегает и срывается на машине. Питт молча смотрит вслед, Элизабет нервно кусает палец. — Снимаете все свои сцены и быстро за ней, я не допущу, чтобы с ней что-то произошло. Голливуд потеряет слишком многое, — Кристофер смотрит в окно и начинает нервно курить, чего прежде никогда не делал. — Быстро! Начинаем! Анджелина смотрит в иллюминатор самолета нервно теребит журнал. Быстрее, быстрее, в руках зажимала пачку денег. Сейчас все должно свершиться, все как у реальной Джии. Все слишком поздно, поздно. Тогда мать не поверила, не поверила. И только после того, как она рассказала все про отца она вспомнила, что не поверила про отчима. Но она поздно проснулась. Они все проспали. Она тогда не поверила. А она осталась одна с этим. Одна. Даже брат черт возьми отвернулся, хотя их отношения никогда нельзя было назвать хорошими, они жили, как соседи. Просто неужели матери никогда не приходило в голову, что она просто не могла соблазнить отчима? И только сейчас спустя семь лет она проснулась? Только поздно. Она такое никогда не простит. Они оба так накосячили в ее жизни. Отец, черт к нему так много вопросов, как можно пытаться сделать с ней все тоже самое, что и с Самирой, как можно было вообще насиловать Самиру, как можно было это делать на ее глазах? Он ведь все понимал, он сознательно наделил ее этой травмой. А мать. Она ведь не глупая женщина. Хотя, если вышла замуж за ее отца и таким образом пыталась привязать его к себе, привязывать мужчину к себе с помощью ребенка не самая лучшая идея. Мать просто всю жизнь была слепа. Их с отцом тандем идеально работал. Он выступал в роли этакого насильника, который наделяет ее жуткими травмами, а мать все всегда знала, но молчала такой типичный наблюдатель, аж противно. Она ведь наверняка тогда все заподозрила. И в тот вечер, когда она не вышла на ужин и потом, когда она не стала прятать от нее простыню с кровью, и когда спросила, откуда, то она прекрасно знала, что это не месячные мать отслеживала их с четырнадцати лет, тогда, когда она привела домой парня, боялась, что залетит. А она боялась залететь от отчима в шестнадцать. Надо ли ей говорить, как тяжело ей жилось на протяжении этих чертовых двух лет, мать смотрела, как на соперницу теперь с мужчинами она встречалась только на их территории, всегда говоря ей, что привести не может, ведь она обязательно уведет. А брат мерзко хихикал и смотрел, как на шлюху. В восемнадцать она убежала к отцу, да противно неприятно, не любит, но тогда казалось, что хуже, чем мать быть не может. Теперь она не знала, что хуже. Она выбегает из самолета ловит такси. Бронкс. Там они снимали огромное количество кадров кадры для сцены, где Джиа шла покупать дозу, чтобы покончить с собой, но все кончилось ее изнасилованием. Она не повторит путь Джиа. Все будет иначе. Она просто купит достаточное количество кокаина и умрет. С ней такого не будет. Она же здесь не Джиа. Она боязливо оглядывается, без Кристофера и Питта здесь жутко и страшно. Вдалеке видит компанию мужчин, отдалено слышит про порошок и в их руках мелькает шприц. Быстрым шагом направляется к ним. — Мне на все бабки, — она протягивает стопку купюр. — Детка, ты думаешь все так просто? — усмехается один. — Подожди, я тебя где-то видел? Папочка Джон Войт? — Он не мой, — договорить не успела удар в челюсть, на каблуках не смогла удержать равновесие, больно ударилась головой об асфальт. Она почувствовала, как кто-то стягивает с нее трусики она обнаружила себя полностью обнаженной. Она только сейчас начала приходить в себя. Нет, нет, нет, этого не должно случится. Она попробовала поцарапать его, но только сейчас осознала, как ее руки крепко держит один из насильников. — Не надо, пожалуйста, не надо, — заплакала она. — Будешь говорить, я заткну тебе рот членом, — мерзко усмехнулся тот, что стоял рядом. Анджелина зажмуривается ей противна одна мысль от того, что сейчас произойдет. Она чувствует, как он крепко сжимает бедра, сам же пыхтит, и расстегивает джинсы. Кричать было страшно, как минимум из-за угроз второго. Чувствует, как ей сжимают скулы и цедят на ухо. — Смотри, — она боязливо открывает глаза, очень медленно и осторожно. В этот же момент чувствует, как член резко проникает в нее, испуганно охает и тяжело дышит. Насильник, хватает ее за бедра и притягивает к себе. Сжимает кожу на животе, делает еще один толчок и тяжело дышит. — Кайф, — протягивает он. Он делает толчок сильнее, она чувствует, как он болезненно растягивает ее. Испуганно охает, когда входит еще глубже. — Пожалуйста, — просит она, но тут же чувствует пощечину, испуганно кричит. В этот момент насильник делает самый резкий и глубокий толчок, и смеётся, она чувствует сперму. Выходит, она пытается свести колени. — Куда?! — тот, что находился рядом, грубо сжимает колени и кладет руку на клитор и чуть сжимает его. Тот, что только что насиловал, приближается к ее рту, она зажмуривается, воротит головой, но он крепко сжав ее скулы касается ее губ и она брезгливо открывает рот. Она вмиг задыхается, глаза становится большими, руки сжимаются в кулаки. Чувствует толчок, тот что заменил насильника усмехается и резко проникает в нее. — О, отлично, уже разработанная, — усмехается он. Анджелина мечется, голова жутко кружилась. Боль, нестерпимая боль терзала ее тело. Она не знала, куда деться. Она чувствовала сильные толчки, ее буквально растягивали, как куклу насаживали на член. Она задыхалась, воздуха не хватало. Глаза начали закатываться она судорожно забила руками. В этот же момент толчки стали жестче. Она захрипела, сдавленно простонала. В какой-то момент ей показалось, что она умерла, настолько боль стала нестерпимой. Она очнулась от жесткого толчка и хлесткой пощечины. — Интересно, от кого ты залетишь? — засмеялся второй насильник. Тот что держал руки вздохнул с чувством того, что его время пришло. Она не сопротивлялась, когда ее как куклу перевернули на живот, сопротивляться было бесполезно. Она лишь почувствовала, как больно сжали шею. Как он раздвинул ягодицы и сразу вошел до упора. Она не кричала лишь слезы пошли по щекам. Она почувствовала, как в нее вколачиваются. Толчки медленные и от того противные, он как будто растягивал удовольствие. Она тяжело дышала, он неспеша двигался, а потом сделал такой резкий толчок, что она впервые закричала. Брэд и Элизабетт мчались на самолете в Нью-Йорк. — Где она может быть? Она тут совсем одна даже друзей никого нет! — Я боюсь за то, что она могла совершить. Я предлагаю обзвонить все больницы. Может Энджи уже что-то натворила, — она боязливо на него посмотрела. — Звони, селимся в ближайший отель. Питт не спал, он не спал всю ночь, когда девушка обзванивала больницы, а потом они менялись, он только пил кофе. Под утро к шести часам они задремали на плече друг друга. В шесть проснулись от звонка. Анджелину нашли поздно ночью на улице. Она была сильно избита и изнасилована.