Благодаря тебе я жива.

Питт сидел в коридоре вместе с Митчелл, Анджелина так и не пришла в себя. Было ранее утро, Элизабетт продолжала немного дремать и ее голова покоилась на плече мужчины. Брэд напряженно смотрел в стену и стучал пальцем по подлокотнику стула, поджимая губы. Наконец-то из палаты вышел доктор и кивком указал на палату, мужчина резко вскочил, тем самым разбудив Элизабетт, она лишь сонно моргала, а потом также резко встала и прошествовала за мужчиной, поправляя волосы. Анджелина еле открывает глаза и увидев их, лишь нервно усмехается, а глаза становятся влажными. — Энджи, — он тихо присаживается к ней, чуть сжимая ее руки. — Не надо, — шепчет она. — Не надо, пожалуйста, — всхлипывает она, Элизабетт присаживается рядом и легонько гладит по волосам от чего становится тошно. — Я не хочу, — тихо шепчет она. — Тише-тише, Энджи. Все уже хорошо, — говорит Брэд, ласково гладя ее по руке. — Нет, теперь точно ничего хорошо не будет. Все кончено, — шепчет она, смотря в стену. Она долго ждет ночи, но та словно издеваясь не приходит и не приходит. Весь день перед глазами сменяется лица. Различные доктора, который регулярно спрашивают о самочувствии и ведя на очередной осмотр, говорят отвратительную и дежурную фразу: — Больно не будет. Больно было. Все разы. Приходят полицейские и задают нудные вопросы о том, как выглядели насильники, удивляются тому, как она отлично описывает их внешность, обещают найти, но она только усмехается. Ее насильники это какие-то жалкие торчки в Нью-Йорском гетто, кого они собираются искать? Рвутся СМИ, которых пытается сдержать Питт и мягко навести с ними переговоры Митчелл, но она разрешает их впустить, и тысяча камер снимают ее лицо, и то, какая она теперь. Какая разница уже? Она все для себя решила. Теперь-то точно все. За день сумев наладить контакт с какой-то совсем молодой медсестрой она подкупает ее деньгами, чтобы та незаметно провела ее на улицу. Ночью она вновь ведет ее на осмотр, бормочет начальству, про то, что нашли что-то, надо удостовериться в анализах, а сама незаметно выводит ее на улицу, и подает ту одежду, в которой она была, когда все произошло и уходит. Анджелина не знает благодарить ее или нет. Ведь вместе с одеждой она проносит ей скальпель. И как потом отреагирует общественность на то, что она по сути вручила ей орудие смерти? Впрочем, это уже не ее проблемы. Брэд и Элизабетт просыпаются одновременно, из-за каких-то голосов в коридоре сонно осматриваются. Они уснули в палате Анджелины на узком диванчике. — А, где Джоли? — одновременно спрашивают они вскакивают. Мужчина выбегает в коридор и тормозит одного врача. — Анджелина, где? — он чувствует, как кровь приливает к вискам, как ему жарко, и что единственный ответ, который он сейчас хочет услышать, что ее увели на очередной осмотр, он оглядывается в окно и замечает, что уже очень раннее утро, он смотрит на настенные часы, пять утра. — Брэд, успокойтесь. Ее увели на осмотр в одиннадцать ночи… — он резко запинается и прикрывает рот рукой. — Фестервилл, — быстро говорит Митчелл и идет по коридору, мужчина секунду стоит в недоумении, а затем бежит за ней. Опять билеты, самолет. Все экстренно и быстро. Энджи снова на краю, на краю жизни. А конкретнее, сейчас она на могиле Джии. И ее мотивы просты, довести начатое до конца. Черт, она ведь так не хочет умирать. Даже в эту жуткую и страшную ночь она не умерла, она боролась до последнего, но этим ублюдкам не удалось завершить начатое. Она выжила, а теперь вновь падает в лапы смерти. Он ее не отпустит. Слишком много страшного они прошли вместе за эту пару дней. Он не допустит, чтобы она так быстро и легко умерла. Нельзя умирать, нельзя. Она может думать про себя все что угодно, но он не допустит ее смерти. Он себе не простит, Голливуд себе этого не простит, мир не простит себе, что потерял талантливую актрису, которая, как та самая падающая звезда бывает редко, но блистательно. Он одновременно понимал ее мотивацию, но с другой стороны он окончательно запутался. Ему казалось, что как будто в этом поступке было больше смысла, чем они закладывали. Да, из-за того что произошло вчера она с легкостью может наложить на себя руки, но как будто бы был еще какой-то мотив, связанный с ним, тот, который мог понять только он. Но он пока не понимал, неужели стыдилась того, что произошло ночью и боится, что не примет? Черт возьми да он любой примет, любой, лишь она была рядом живая и здоровая. Ему плевать, насколько времени ему придется поставить на паузу свою актерскую деятельность, чтобы быть рядом с ней и помогать восстанавливаться после тех жутких психологических травм, ему совершенно все равно. Главное, что они будут вместе. Если из-за нее как-то сильно испортиться его репутация, как актера, да, как кого угодно, ему плевать. Если его будут осуждать за то, что он оправдывает ее действия по отношению Самиры, черт возьми плевать, плевать. Главное, чтобы Энджи смогла восстановиться и наконец-то стать счастливой. Элизабетт затихает они подходят к могиле Джии. Анджелина стоит на коленях, к запястью крепко прижат скальп. — Энджи! — он кричит громко, она вздрагивает, но одним действием вырывает этот чертов скальпель. — Тише, ну чего ты? Энджи, посмотри на меня, — он чуть сжимает ее подбородок. — Зачем? Зачем, Энджи. — Ты теперь бросишь меня, — шепчет она. — Что? Почему ты так решила? Энджи, я бы никогда… — Меня изнасиловал отчим матери, а теперь еще и это. Зачем я тебя такая? Зачем? — на лице нервная улыбка. — Не кому не нужна, всем, кому не рассказывала до этого бросали. А тебе, зачем? зачем я такая? Которая максимально травмированная. Просто ужасная, зачем? Зачем, Брэдли? — Если бы я только знал, что бывшие мужья поступали с тобой столь отвратительным образом, когда ты рассказывала им об отчиме. Я бы… Энджи, я люблю тебя и буду любить любой, какой бы ты не была. Любой. Я люблю тебя, Энджи, и мы совсем справимся. — Я тоже, — тихо шепчет она и судорожно вздыхает. — Тебе нужно обратно в больницу. — Спасибо, Джия, — тихо шепчет она.