Цветок жизни

На удивление, с появлением ребёнка в Заполярном Дворце было всё так же спокойно. Временами суматошно, но происшествий никаких не возникало. Клерви мелькала то и дело в коридорах, но никому не докучала.    Помимо кондитерства, Коломбина утащила её в свой кружок рукоделия, который организовала ещё задолго до приезда Клерви, но теперь лишь они вдвоём были там постоянными заседателями. Субретка часто звала туда других, особенно донимала этим почему-то Сказителя, но у других, в отличие от неё, работы было много каждый день. В том числе и у Доктора. Клерви всё ещё просыпалась очень-очень рано, но теперь Предвестник понял, почему. Девочка сама ходила в столовую и брала себе еды, сама решала, что будет делать сегодня: сидеть в комнате, рукодельничать с Коломбиной или заниматься выпечкой. На её присутствие никто не жаловался, хотя Дотторе подготавливал себя к подобным разговорам.    Примерно через пять дней после приезда Клерви Регратор снова зашёл в лабораторию Доктора, но увидел там лишь от силы четыре человека без самого Предвестника. Это было достаточно неожиданно: если бы пропало что-то одно - не так удивительно, но почти всё сразу…    — А где он? — поинтересовался Панталоне.    — У себя, — ответил ему один парень, машинально показав на дверь.    — А остальные?    — Ну, тут как объяснить?.. — продолжила девушка вдалеке. — Примерно пять часов назад Доктор вышел из кабинета и сказал, чтобы все, кто сейчас занят непрактическими вещами, зашли к нему. Таких оказалось много.    — И никто не выходил? — снова спросил он.    — Нет. И нас никто больше не трогал, — после объяснения она вновь уставилась в микроскоп. — Возможно, он их там режет, но мы криков не слышали. А даже если бы и слышали, то рабочий день еще не закончен.    Они явно к подобному привыкли и в глубине души приняли такой исход. Больше Предвестник не задавал им вопросов, бесцеремонно, но, подготавливаясь к тому, что может увидеть, он направился в нужную сторону. Зайдя в кабинет, Регратор смог лицезреть толпу людей, собравшихся вокруг рабочего стола. Они все были напряжены и смотрели в одну точку на стене, где стояла доска, а мелом на ней была выведена длинная формула. До сегодняшнего дня Панталоне даже не знал, что такие символы существуют в принципе. Внизу доски была прочеркнута горизонтальная линия, а под ней написано ещё несколько символов.    На Регратора никто и бровью не повел. Все продолжали напряженно пялиться в уравнение на доске. Когда Предвестник хотел что-то сказать, то наконец-то увидел Дотторе, который в его сторону вытянул указательный палец, призывая к молчанию, а потом спросил:    — Есть у кого-то ещё предложения?    Все окружавшие его люди в ответ помотали головами, а некоторые так же отрицательно промычали.    — А эта переменная вообще существует? — спросил какой-то парень.    — Должна, — твёрдо ответил Доктор. — Иначе никак не объяснить, каким образом Чтецы подобным занимаются? Узнаем это, и можно подавать заявление о подготовке мобилизации.    — Но если структура постоянная, то атом… — Девушка, сказавшая это, сразу замолчала, тяжёлым пожирающим взглядом вновь уставившись на доску. — У меня уже голова гудеть начинает.    — Тогда назад идите, чтобы отвлечься, — скомандовал Дотторе, глянув на часы, пока все от усталости выдохнули и пошли к двери, оглядываясь на доску. — Почти пять часов думали. Если кому-то аспирин нужен, то он в верхнем ящике перед выходом.    Несколько людей действительно достали упаковку белых таблеток перед тем, как уйти. Один парень перед выходом всё же вернулся, ещё раз взглянул на формулу, но потом отрицательно мотнул головой и вышел самым последним.    — И часто ты такой коллективный мозг собираешь? — поинтересовался Регратор.    — Обычно я зову двух-трёх людей, в которых уверен, чтобы они взглянули на готовые расчёты и, может быть, нашли промахи. Посторонний взгляд в таких случаях весьма важен, — объяснил Дотторе, с усталостью отодвинув ящик собственного стола. — Но в этот раз мне потребовались почти все. Знаешь, что происходит с нейрорецепторами, когда мы долго перенапрягаемся в чём-то конкретном?    — Я предполагаю, выгорание?    — До него теряется точность в суждениях и понижается внимательность, поэтому так важно отвлекаться. — С грохотом Доктор кинул на стол четыре больших папки, одну на другую, а потом задвинул ящик. — И меня не так волнует, что придётся просмотреть все расчёты по Бездне за последние десять лет, ведь на это у меня много тел. Меня больше волнует, что, помимо этих ребят, я напряг абсолютно все свои имеющиеся мозги, но приличного результата никто не предложил. Вот зачем я делал сегментов, если даже с их помощью в этом болоте бесконечных бессмысленных символов не могу найти того самого правильного плесенника?    — Ох, я смотрю, вовремя заставил тебя уйти на перерыв, — подметил Панталоне.    — Что ты зашёл-то? У меня в последнее время посетителей прибавилось. Обычно с такой частой периодичностью ко мне только Сказитель и Коломбина заходят. — Дотторе раскрыл одну из папок, продолжив говорить сразу, едва Панталоне открыл рот: — И давай сразу: если ты хочешь что-то передать Клерви, то идешь к ней и передаешь сам или через солдат. Я не посыльный голубь между вами.    — Я понял, хорошо, как скажешь. А вообще я вот с этим. — Он бросил на стол мелкий мешок, который издал приятный для уха звук при стуке. — Дёрнуло же меня прийти к тебе тогда.    — Если это та самая надбавка, то считай, что я благотворительно пожертвовал её в наш бюджет, — даже не взглянул Доктор, всё разу понимая.    — Ладно.— Регратор не быстро, но забрал мешок. — Могу я забрать Клерви сегодня ненадолго? Приведу назад сам. Оформить нужно…    — Забирай, если надо, — быстро проговорил Дотторе, перевернув страницу. — Как раз все свои вещи соберу.    — Хорошо. Как у вас двоих дела идут?    — У нас? — переспросил он, наконец-то оторвавшись от беглого просмотра записей. — Трудно сказать, она едва со мной разговаривает. Даже не обращается никак.    — В смысле, за помощью или на «отец»?    — Не по имени, не по кличке, — объяснил Дотторе. — Кажется, будто она перестала бояться каждого шороха, но на самом деле это не так. Я понял, почему она так рано просыпается: она не жаворонок, а на нервах. Когда ребёнок нервничает, то плохо спит.    — О, ты всё же читал те книги! — довольно улыбнулся Панталоне. — Мы с Синьорой их вместе подбирали.    — У тебя всё на этом? — явно хотел закрыть эту тему Доктор. — Меня ждёт повторное напряжённое раздумывание всеми разумами.    — Тогда я не буду тебе мешать. Этих позвать?    — Нет. Если их что-то осенит, то они сами придут проверить.    Как будто бы в подтверждение этих слов, в кабинет сразу залетела взволнованная девушка, но, не успев ничего сказать, мгновенно получила под нос листок со словами Дотторе: «Сама расписывай и смотри».    Панталоне оставил подобную работу на усмотрение Доктора, решив просто ждать его очередное прошение о финансировании. Нужно было заняться своей работой, но в конце дня Предвестник все же забрал ненадолго Клерви. В Заполярном Дворце они увиделись впервые, как и поговорили. Исходя из слов Доктора, он не очень-то ожидал, что этот ребенок окажется весьма открытым и общительным. Напоминала Коломбину, только с разницей, что Клерви было семь, а ей во много раз больше.    — А мы одежду сами учились штопать, — сказала девочка с небольшой улыбкой, когда они шли назад.    — Да? — переспросил он с примерно такой же, получив задорные кивки. — Пришли. Только помни...    Не продолжая фразу, Регратор просто прислонил к губам указательный палец, а затем девочка повторила этот жест, ответив:    — Я унесу секрет с собой в могилу.    — Это по нашему.    После этого Предвестник открыл перед ней дверь и попрощался в ответ. Когда девочка зашла в комнату, её слегка игривое настроение улетучилось, хотя так происходило всегда при виде Доктора. Стоило признать, что он её не трогал и не ждал для разговора, а просто собирал оставшиеся вещи по коробкам. Скоро должны подойти два солдата, чтобы всё перетащить. Клерви прошла вперёд более уверенно, чем в первые дни, и вновь взяла подставку для ног, чтобы отнести её в ванную.    Надо бы принести для неё вторую. А ещё надо бы приобрести ей тёплые вещи. Надо бы…    Когда Дотторе забирал литературу с верхней полки над рабочим столом, то заметил весьма странные линии на листке, что выглядывал из-под стопки. Он показался ему странным как раз из-за способа наброска линий: видно, что в спешке и очень чётко. Вытащив его, Дотторе разглядел множество таких же линий, исходивших из одной точки, соединяющихся и разделяющихся между собой. На обычный рисунок не особо было похоже. Внизу под стопкой он нашёл ещё два похожих, но менее заполненных.    Это разве не план второго этажа в западном крыле? Да, здесь сбоку должен быть запасной выход на случай аварии в любом из секторов. Взглянув на всё ещё раз, Доктор узнал и план остальных коридоров, а особенно хорошо был проработан третий этаж, где она и жила.    Может быть, ему это чудится, и есть другое объяснение? Не то чтобы он был силён в распознавании детских образов, но это явно не выглядело как обычный детский рисунок. Не то чтобы у Доктора была паранойя по поводу того, что Клерви сбежит, от Фатуи ещё никто не убегал, но не хотелось бы потом найти её с отмороженными конечностями где-то. Пожалуй, если ещё одна попытка неизбежна, то лучше действительно поскорее предоставить тёплую одежду.    Услышав шорохи со стороны ванны, Доктор положил листки назад, по привычке попытавшись точь-в-точь повторить, как всё лежало, но вряд ли ребёнок стал бы обращать на это внимание. Когда Клерви вышла, то спокойно прошла до того же стола, залезла на стул и взяла листок сверху. Судя по стуку карандаша и движениям, что-то писала. Вряд ли, конечно, она будет работать над своей картой побега при нём. Да и не сказать, что этот побег у неё удастся, ведь даже если не брать в расчёт Фатуи, то в Снежной ей идти больше некуда. Некуда, да?    У Доктора отдалось это в разуме по двум причинам: во-первых, в Снежной всё ещё были филиалы, где она могла жить, а во-вторых, постановка «некуда идти» ему была очень хорошо знакома. Клерви на Доктора не обращала внимания и явно ничего не хотела сама говорить.    — Познакомилась с Регратором? — все же решил Доктор сам завязать диалог, на что девочка обернулась. — И как он тебе?    — Классный. Такой важный и состоятельный.    — Рад вашей дружбе. Если бы не он, то я бы даже не узнал о тебе.     — А, ясно, — весьма сухо ответила она и развернулась, продолжая своё занятие.    Дотторе после такого резкого отрезания диалога буравил спину Клерви несколько секунд. Ну и что он не так сказал? Она расстроилась из-за того, что Доктор нашел ее из-за кого-то, или что он в принципе ее нашел? Кажется, даже сама Клерви не совсем понимала, что конкретно ее задело, но разворачиваться уже не хотела из принципа. Однако она все же дернулась в сторону, когда рука Дотторе оказалась рядом. Он протянул ее рядом с головой девочки, из-за чего она в страхе дернулась и отпрыгнула, хотя он даже ее не коснулся, а просто взял один из маркеров для подписи коробок. Пару секунд они застыли в таких позах, пока Клерви все же не села как обычно, немного пожимая плечи и уводя взгляд, а Доктор не ушел с нужным ему маркером.    В воспоминаниях пронеслась та самодельная карта, из-за чего Дотторе ненадолго посмотрел в сторону стопки листов. Быть может, он поспешил? Взглянув еще раз в спину Клерви, он действительно пришел к такому выводу. Самая большая ошибка в его жизни. Когда два солдата пришли, чтобы помочь перенести вещи, одного из них Доктор увел за комнату и попросил собрать для него информацию.    Последующие дни тянулись неимоверно долго, ответа касаемо Клерви он пока не получил, да и с темой новой работы продвижений не было. Погрешность в предлагаемых вариантах оставалась слишком высока, а потому ставить точку в завершении теории было нельзя, но и сдаваться так рано Доктор не хотел. С Клерви они стали еще реже видеться после того, как он собрал все свои вещи, а говорить и подавно. Он лишь заходил проверять ее вечером, и, похоже, ее такой расклад жизни устраивал. Собственно, Дотторе с него так же не горевал, по большей части из-за того, что много мыслей в голове не давали покоя, особенно из-за того, что скоро вернется Сказитель. Тот солдат через пару дней все же принес собранную информацию, умещенную на один лист.    Два места, три, семь, ноль, десять… Это не могло не радовать, поэтому дело оставалось только за Доктором: провести короткие переговоры. И благодаря высокому статусу проблем и задержек вообще не будет. Они могут возникнуть только в самом разговоре с этим ребенком, но Доктор как-то не особо собирался церемониться, раз дело дошло до такого. В один из дней на той же неделе, когда он, как обычно, зашел проверить Клерви вечером, ее в комнате не оказалось. Обычно она всегда приходила сразу, как закрывалась кухня, но сегодня ее что-то явно задержало. Воспоминание о той самодельной карте ворвалось в голову, и Доктор сразу пошел в нужном направлении, сначала решив дойти туда, где она могла быть. Перед входом в кухонное помещение он всё же встретил одного работника и, не успев ничего спросить, сразу получил ответ:    — В столовую пройдите.    И после этого он сразу обогнул Доктора, поспешив уйти. Тоже испугался? Немного помедлив, Дотторе всё же пошёл в указанное место и издалека действительно услышал несколько знакомых голосов. Клерви действительно оказалась здесь и медленно крутилась на месте с счастливой улыбкой.    Улыбка… Дотторе припомнил, что ни разу не видел, чтобы она здесь улыбалась, но сейчас это выражение радости явно было обращено не к нему. Клерви оглядывала рукава желтой куртки с меховым капюшоном, а также на ногах у неё были средние по вышине сапожки весьма хорошего качества на первый взгляд. А ещё она была не одна: на стульях перед ней были все четыре Предвестника, что находились сейчас в Заполярном Дворце, не считая самого Доктора с сегментом.    — Покрутись ещё, — попросила Коломбина, повертев в воздухе пальцем, на чью просьбу Клерви откликнулась. — Ох, прямо как снежинка на ветру.    — Действительно, — согласилась рядом Розалина.    — Вы так говорите, будто, живя в Снежной, впервые увидели ребенка в куртке, — съязвил Панталоне, который единственный сидел со скучающим взглядом.    — Не включай Сказителя! — крикнул ему сразу Коломбина, а потом заметила пришедшего: — О, Док, извини…— Клерви в этот момент с тихим вздохом обернулась, и улыбка с её лица сразу спала, — похоже, мы немного её задержали, но не могли ждать до завтра. Очень хотелось отдать ей это сейчас, да и Синьора завтра уезжает, к твоему несчастью.    Два Предвестника переглянулись и одновременно отвели взгляды, предпочитая, как обычно, не замечать подобные словечки. Клерви, похоже, стало уже жарко, поэтому она стянула с себя куртку и облегченно выдохнула. Она хотела её сложить и держать, но Дотторе сразу протянул ей руку для передачи, и девочка неуверенно положила на неё свой подарок, стараясь не прикасаться к руке, а также довольно быстро одернула руки.    — Всё в рамках той надбавки, я за этим следил, — сообщил Панталоне, пока Клерви так же снимала сапоги. — Остатки, как ты и сказал, благотворительно пойдут в наш бюджет назад. Считай, что это ты за всё заплатил, но не забывай: надбавка не для тебя, а для Клерви.    — Это ты про что? — решил уточнить Дотторе.    — У меня всë с этим всегда строго: узнаю, что еë деньги до неё не доходят - пасть порву.    — Ладно, я понял, — не очень уверенно из-за такой внезапной угрозы ответил Дотторе, а после этого Регратор и Пульчинелла обменялись пронизывающими взглядами. — Я как раз думал договориться насчёт куртки и прочего.    — Ты думал, а мы собрались, обсудили и сделали, — сказала Коломбина.    — Звучит, как укол в мою сторону.    — Это он и есть, но для Клерви это подарок от всех нас. Синьора за курточку отвечала, господин мэр за сапоги, а я вот, держи. — Предвестница протянула ей аккуратно сложенную вязаную одежду. — Это шапка, шарфик и перчатки. Комплект. И ещё вот что… — Когда Клерви забрала подаренное, то Колумбина задержала её правую руку и натянула на запястье плетенный из белых и красных ленточек браслет. — Лично от меня по традиции. С приездом в Снежную, Клерви!    — Спасибо, — снова улыбнулась та, а потом направилась к балеткам в углу.    — Ты мерки водил оформлять? — спросил Дотторе Регратора. — Я думал, что гражданство Снежной.    — Я этими вопросами не занимаюсь, — ответил тот.    — Но это через пару дней будет готово, если что, — подал голос Пульчинелла сразу. — А у тебя нет её истории болезни? Я могу и мед. карту заодно сделать быстрее.    — Я пошлю тебе завтра все.    — А когда разноцветный огонь появится? — послышался голос Клерви, уже стоящей возле окна, из которого была видна темнота.    — Огонь? Ты про сияние? — поняла Синьора. — Сейчас небо затянуто, но скоро должно распогодится и оно снова появится.    — А его везде видно?    — Да. Теперь с верхней одеждой ты и с улицы можешь на него посмотреть.    — Здорово! — просияла сразу девочка.    — Только одна не выходи так поздно, — добавил Пульчинелла и с усталым вздохом поднялся, направившись к выходу. — Всем хорошего сна.    — И тебе не хворать, — не очень воодушевленно ответил Доктор, забирая с пола сапоги. — Клерви! Давай, благодари всех и пойдём.    Возможно, от того же страха, но она ему не перечила, поэтому вновь всех поблагодарила и пошла следом за Доктором, также помахав на прощание. Обычно пройтись в тишине для Предвестника было великим счастьем, ведь можно было подумать о чем-то действительно важном, но сейчас этот ребенок, а точнее, их взаимоотношение, было таким же главным пунктом, как и то, что он оставил в лаборатории. Только о чем говорить? Учитывая, что любой разговор оканчивается ее сухим ответом и молчанием, то подбирать слова надо было очень деликатно.    — А почему тебя по разному называют?    Клерви вдруг сама первая задала вопрос, и на этот раз довольно внятный, хотя, судя по тону голоса, она все еще была неуверенна, а после вопроса и вовсе ускорила шаг. Молчать долго было нельзя, да и не ставил подобный вопрос в тупик, поэтому Доктор на него почти сразу ответил:    — У каждого Предвестника две клички.    — Клички? Как у собак? — снова спросила девочка.    — Ну, то, что мы цепные псы Еë Величества - это точно. — По ее лицу, когда девочка обернулась, стало понятно, что такой жесткой аналогии Клерви не понимала, поэтому вдаваться в такую тему Дотторе не стал, предпочитая дать объяснение первому вопросу: — Становясь Предвестником, тебе следует забыть все связи из прошлого. Это как перерождение, поэтому одна из кличек - новое имя, а вторая - твоё отражение, как ещё один официальный титул.    — Значит, «Дотторе» - это как имя, а «Доктор» - как титул?    — Вроде того.    — А «Док» - это что? — уже более задумчиво спросила она.    — Это сокращение от «Доктор», — уже более легко объяснил он. — Повелось, что некоторые меня так называют.    Клерви продолжала выглядеть весьма задумчиво, но небольшое напряжение от нее отступило. Она вдруг остановилась и серьезно посмотрела на Дотторе, который вновь не понял такого внезапного жеста, рассуждая, сказал ли он вновь что-то не то. Может, про Царицу не стоило упоминать?    — А мне как тебя называть? — весьма ясно и четко спросила девочка.    — А? Ну… — Теперь и он ненадолго призадумался. — «Док» от тебя точно будет странно слышать. Так что, давай по имени.    — Дотторе?    В ответ Доктор несколько раз немного кивнул и понял, что не совсем понимает смысл такого вопроса. Сказала она это для уточнения или ей действительно уже кто-то сказал его прошлое имя? Особых проблем не возникало в подобном раскладе, но было просто неприятно, что кто-то распространяет нечто настолько личное, как первое имя Предвестника.    — А у Коломбины какая кличка? — опять спросила Клерви.    — Субретка, — сразу ответил он.    — Это что?    — Это такой тип прислужницы в спектаклях, которая весьма озорная и остроумная. Но мы Коломбину иногда называем Голубкой.    — Из-за перьев?    — Возможно, — голос Доктора немного дрогнул от неуверенности. — Клички приедаются, поэтому никто точно не помнит.    — А где выход? — С этим вопросом вновь возникли воспоминания о том чертеже. — Ну мне ведь теперь ноги не отрежут, если я выйду?    — Коломбина имела в виду, что тебе нельзя выходить без тёплой одежды, а не то, что тебе нельзя шаг за порог сделать. И да, когда стемнеет, одна не выходи.    — Я не про сияние, а про день, — объяснила она. — Днём погулять можно?    — А, да, конечно, — сразу ответил Дотторе. — Только во внутреннем дворе проходят разные учения и построения, так что не ходи туда.    — Хорошо.    Впервые с ее приезда у них получился полноценный диалог без сухих обрезов или недопонимания. Хотя, если подумать, какая теперь была разница?    Сказитель вернулся очень ранним утром и, конечно же, почти первым делом направился прямо к Доктору. Оказывается, слухи о Клерви дошли за эти дни и до него, и, как бы Предвестник не старался сделать вид, что ему все равно, парочку подковыристых вопросов задавал между делом. В один момент Дотторе все же не выдержал:    — Слушай, еще одно слово в эту сторону и я лишу тебя голосовых связок.    Доктор замечал, что его угрозы в адрес этого молодого нечеловека работают только в том случае, если Сказитель уже лежит перед ним на кушетке с разрезанным брюхом. В иных ситуациях он всё игнорировал. Дотторе даже нисколько волновали его слова, сколько то, что это отвлекало от работы. В отличие от остальных экспонатов, с ним Доктор работал в одиночестве, без ассистентов.    — Да-да, я прекрасно понимаю, что тебе надо от нее. Не первый год знаком с тобой, — продолжил Скарамучча. — Но, подумать только, чтобы у тебя и был ребенок, да еще и от женщины, а не сгенерированный в этом гадюшнике.    — Что ж ты тогда приползаешь сюда? — задал он риторический вопрос, вытащив очередной коготь какого-то существа Бездны, бросив его на рядом стоящую металлическую полку. — Ты прямо как послушный кот: приносишь мне дохлую дичь после охоты.    — Выбора нет куда ползти.    — Есть, — заверил Доктор. — Здесь Ипсилон сейчас находится.    — Да знаешь! — сразу крикнул Сказитель. — Конкретно этот выбор весьма очевидный!    — А чем я тебя не устраиваю в том возрасте?    — Ты так спрашиваешь, будто не знаешь! Да ты сам с ним не встречаешься.    — Открою тебе секрет, но я ни с кем из себя стараюсь не встречаться.    — Но с ним вообще не видишься.    — Мне просто тяжело смотреть на свою гормональную стадию, а вот ты своим темпераментом характера являешься его отражением. — Достав всё, Доктор стянул испачканные перчатки, чтобы надеть другие. — С полностью похожим на тебя человеком сложно сладить.    — Ты-то это знаешь лучше всех, — подметил Сказитель, приподняв голову, чтобы видеть, как Дотторе подошел к окну. — И чего ты отошел?    — Сейчас все доделается и продолжим, не переживай.    Он мимолетом кивнул ему на аппаратуру из колбочек и пробирок, в которой Скарамучча ничего не понял, но послушно опрокинул голову назад, а затем оба Предвестника услышали весьма своевольный стук в дверь, который сочетал в себе громкие и мягкие стуки.    — Входи, Голубка.    Дотторе сразу понял, что это она, поэтому даже не смотрел, как Коломбина запорхала в комнату.    — А как же стерильная операционная? — поинтересовался Сказатель.    — А к тебе это правило не относится, — ответил ему Доктор, а потом кивнул вошедшей Предвестнице. — Что у тебя?    — Я не к тебе, я к нашей грозной куколке. — Пока Скарамучча посмотрел в ее сторону с очень недобрым взглядом, Коломбина вытащила из кармана сложенную бумагу. — Это тебе от Царицы. Расписка по поводу новой миссии в Бездну.    Поговорив недовольно что-то про то, что он только вернулся, Сказитель забрал листок и, развернув его, изменился в лице. Небольшой гнев сменился на непонимание, но поднятые уголки рта свидетельствовали о некой задорности или интересе. Он начал читать вслух:    — Взрослые забавы в кладовой. Дотторе и Крукабена. Рейтинг: нц двадцать один. Жанр…    Он не смог прочитать дальше, так как Субретка быстро спохватилась и вырвала из его рук листок, а затем вставила в ладонь другой.    — Вот это.    — Какая же фигня! Тебе больше заняться нечем? — Сказатель мимолетом взглянул на листок в другой руке Предвестницы. — Дай почитать!    Ответом было молчание, которое должно было что-то значить, но ни Скарамучча, ни Дотторе не уловили этой тонкой мимики. Пока еще было время, Доктор решил не участвовать в малозначимом разговоре коллег, а, игнорируя, прошел к окну. Вчера он попросил Клерви о том, чтобы она находилась под его окнами. Он временами проверял ее, и, похоже, слово свое она держала.    Места свободные имеются. Интересно много ли отличий между двумя зданиями?    — Док, ты чего? — позвала его Коломбина. — Прости, нам, наверное, надо было тебе сказать по поводу куртки и прочего. Мы просто…    — Меня подобная мелочь не волнует, — прервал он. — Если у вас есть прерогатива, то пожалуйста.    — Тогда о чем ты так усердно думаешь, глядя в окно? Обычно ты с такой серьезностью смотришь на расчеты или записи, но никак не на улицу, где… играет ребенок.    Последнее она добавила с небольшим смешком, но Доктор как-то не особо обратил внимание на ее интонацию. Скрестив руку на груди и переведя взгляд на Предвестницу, он ответил на вопрос:    — Просто думаю: может быть, я поспешил?    — О чем ты? — не поняла она.    — Мы не знали друг о друге всю нашу жизнь, и глупо было думать, что что-то изменится, — решил немного пояснить Дотторе. — Спонтанные мысли опасны своими неопределёнными последствиями.    — Что-то я не понимаю, к чему ты ведешь.    — Ну, я узнавал, в Доме Очага в Снежной есть свободные места…    — Ты хочешь её отдать назад? — прямо спросила Коломбина с какой-то смесью изумления и ужаса.    — Не в Фонтейн, сюда, — подчеркнул Доктор именно этот момент. — Думаю, нам будет лучше держаться на расстоянии друг от друга, всё равно она никогда не приживётся здесь.    — Отдай тогда её Крукабене назад, какая разница? — предложил Сказатель.    — В этом случае наши и так подпорченные отношения выйдут мне боком. — Доктор прислонился к стене, немного подержав глаза закрытыми под маской. — Здесь не проводится королевская битва, так что ей будет даже нечего опасаться.    — Ошибаешься, — ответила Субретка.    — Коломбина, это более здравое и рассудительное решение, — уверял он дальше. — Я совершил ошибку, и сейчас я её исправлю.    — Ты слишком строго рассуждаешь. Раз уж она оказалась здесь, значит, это судьба. Если бы она осталась, то погибла бы вместе с другими детьми в королевской битве.    — Это точно не известно.    — Я знаю, ваша встреча должна была случиться, — ни секунды не промедлив, добавила Предвестница. — Несмотря на страхи и пороки, ты нужен ей. Ты её единственная надежда.    Создавалось ощущение, будто Коломбина не понимала, о чем говорит. Многие в жизни Доктора обращались к нему под предлогом «единственная надежда», но правда была такова, что лучше было бы оставить эту надежду, чем следовать за ней. Дотторе за это никогда не грызла совесть, она не грызла его и сейчас, но слышать подобное выражение по отношению к этой девочке было слишком противоречиво.    — Слушай, Надежда Михайловна, ты работать будешь? — недовольным тоном позвал его Сказитель.    Его передразнивание давно достигало пиков мастерства, и на многое Доктор уже не обращал внимания. Но Скарамучча был прав: надо действительно перестать думать об этом и закончить с ним работу на сегодня.    — Док, ты как никто другой должен понимать: сдаться - это слишком просто, — не стала выпускать эту тему Коломбина. — Помнишь, что ты сказал, когда оказался здесь? Почему тебе нет привередничества, кто здесь находится и кому надо подчиняться?    — «Мне больше некуда идти»?    — Да. Так вот: ей тоже. Подумай ещё раз.    И после этого она ушла не быстро, но красиво для глаз, как обычно. Над чем тут ещё можно думать? Дотторе много раз прокручивал решение в голове, и оно каждый раз казалось верным. Но сейчас надо было поработать. Пристегнув Сказителя ремнями за каждый сустав рук и ног, Доктор спросил напоследок:    — Обезболивающее?    — Да-а, — не очень уверенно протянул Скарамучча на внезапное предложение.    — Ага. — В ответ Дотторе просто завязал ему рот. — Буду я на тебя еще продукт переводить. От болевого шока не умрешь, и ладно.    Собственно, если бы не болевой шок, Дотторе ни с кем бы не церемонился. На чужие крики ему как-то уже было всё равно, они даже его не отвлекали, а заглушал он голос Сказителя, чтобы не отвлекать других от не менее важной работы. На крик Скарамучча он ответил:    — Это уже стало музыкой для моих ушей.    Сказитель даже хотел знать, что он делает. Он лишь чувствовал, как что-то перекручивается, как в мясорубке, прокалывается, вводится, распространяется, пылает адской болью. Сюда больше никто не зашёл, и по меньшей мере прошло часа три или четыре, не меньше. Когда Дотторе стянул с его рта верёвку, то первым, что услышал, было:    — Я тебя прикончу.    — Как скажешь, — как всегда, не обратил Дотторе внимания, просматривая проделанную работу, вглядываясь в части в районе ключиц и горла. — Так. Все же, ввиду обезболивающие.    — Неужели совесть проснулась? — удивился Сказитель, увидев, как Дотторе отошёл к другому столу, так же стягивая перчатки для смены.    — Нет, мне нужно через рот залить в тебя ещё компонент, будет больно, а мне надо, чтобы ты для этого не орал, — объяснил он, и сразу прервал поток слов Сказителя, повернув голову и указав пальцем: — Пискнешь, я отдам тебя Сандроне при первом удобном случае, а она открутит тебе голову, поставит ее и прочистит каждую детальку этого тела у тебя на глазах. Очень медленно и тщательно.    — Давно ты вынашиваешь этот план?    — Лямбда много лет хочет искренне его воплотить. — Дотторе прошёл к двери в соседнее отделение лаборатории, но остался на пороге, когда открыл её. — Маш, сильно занята? Сделай раствор морфия в шприц. Пятнадцати про… — На секунду он взглянул на Сказителя. — Хотя нет, десяти процентов. Давай, я жду.    Затем он закрыл дверь и прошёл к тому же столу с препаратами, начиная аккуратно и весьма медленно смешивать растворы, что производили разные реакции.    — А чего не двадцати сразу? — поинтересовался Сказитель.    — Тебе и этого, возможно, много. Надо было, наверное, шесть процентов сказать или все же сделать ставку, что ты не человек? — спросил Дотторе сам себя, но при этом посмотрел на Предвестника на столе. — Ладно, если ты улетишь, это будет даже лучше, чем проснешься во время операции. У меня было такое.    — Серьезно?    — Да, не правильно рассчитали анестезию, и в результе мой сердечный друг проснулся и увидел свой кишечник, — рассказал он. — Умер от сердечного приступа. Слабак. Я много раз был на его месте.    — Ты вводишь себе не до конца анестезию? — с каким-то осуждением в тоне спросил Сказитель.    — Доктор доктору не доверяет, даже когда этот доктор - ты сам, — объяснил Дотторе, набирая прозрачную жидкость сразу в несколько шприцов, кладя их рядом.    — Хорошо, что ты от мелкой избавляешься, — припомнил Скарамучча, немного усмехнувшись от мысли: — Ты был бы прекрасным родителем.    — Как раз об этом, — прекратил он работу. — Если мне снова надо ждать приготовления, а разговаривать с тобой я не хочу - пойду и скажу ей прямо сейчас.    — Ты хотя бы развяжи, — но Дотторе прошёл мимо Предвестника. — Стой! Дотторе!    На его крики он, как обычно, внимания не обратил. Одно было хорошо с ним работать, помимо превосходных результатов, - одежда не пачкалась в крови, поскольку её и не было. Нужно было только стянуть халат с плеч, и можно идти по коридорам спокойно, никого не пугая, хотя Дотторе и залитый кровью часто ходил по коридорам.    Белизна снега немного ослепила глаза, но хотя бы солнце ещё не было видно за затянутым небом. Клерви всё ещё была под его окнами, так что нашёл Предвестник её быстро. Прямо сейчас возьмёт всё и скажет! Девочка вдруг подняла взгляд на небо и подняла руки.    — Дорогая Снежная королева, я принимаю твой дар. Была бы у меня твоя сила, я бы пронесла эти священные снежинки через многие земли, чтобы принести для Перри это прекрасное мгновение…    — Клерви.    Когда Дотторе позвал её, то она немного вздрогнула от неожиданности, но обернулась весьма спокойно, ни разу не дернувшись, когда он подошёл к ней ближе.    — А, нельзя же без теплой одежды выходить, — сразу подметила она, когда Предвестник остановился возле неё.    — Взрослым можно, — решил он просто отмахнуться, не думая над оправданием. — Послушай, надо поговорить.    — Я не ходила во внутренний двор! — громко заявила она. — Ну я просто посмотрела и сразу ушла. Я так больше не буду делать.    Дотторе от её признания на секунду вошёл в ступор, пока Клерви немного отвернула голову от него. Даже если это было так, ему больше не было дела по поводу её промашек ввиду любопытства.    — Не важно, я не об этом хочу поговорить. Хотя… — Доктор выдержал паузу, когда девочка вновь посмотрела на него. — Зайди лучше ко мне, в тепле об этом полегче будет говорить. Лаборатория на пятом этаже, по лестнице вверх, до конца коридора и поворот направо. Там несколько дверей, зайдешь в любую и меня спросишь.    — Ла-лабораторию? — немного заикнулась она от страха.    — Да, просто поговорим, не бойся, — заверил он. — Если заблудишься спроси дорогу.    Ушёл он от неё довольно быстро, нежели чем пришёл. Без разницы, что произойдёт дальше, - он всё решил.    — Ну как? — спросил Сказатель, когда Дотторе вернулся, перестав насвистывать мелодию. — Сказал?    — Ага, — сухо отклонился он от диалога.    На столе уже лежал нужный шприц с обезболивающим, оставалось лишь подождать, когда все реакции стихнут, и можно продолжать работать. Но тут в дверь тихо постучали три раза.    Два Предвестника от неожиданности даже переглянулись. Обычно все их коллеги имеют наглость бесцеремонно врываться, кроме Коломбины, светлая у неё душа. Получается, это должен был быть солдат. Сообщение? Что-то случилось? Когда Дотторе открыл дверь, на пороге стояла Клерви без верхней с не самым расслабленным и уверенным выражением лица.    — Ты чего? — не понимающе спросил её Доктор.    — Ты же сам сказал прийти, — немного нервным тоном проговорила она.    — Я не имел ввиду прямо сейчас.    Дотторе не понял, почему этот ответ её немного успокоил, но Клерви в осознании раскрыла рот и протянула гласную.    — А чего стучишься, если я пригласил? — поинтересовался Дотторе.    В ответ девочка указала на дверь со своей стороны, куда Доктор машинально посмотрел и увидел знакомую табличку «Не входить под страхом смерти».    — Это не имеет к тебе отношения.    По крайней мере, теперь он понял, почему она немного разнервничалась, а потом подметил, что в следующий раз надо уточнять ей время. Хотя следом Дотторе поправил себя: следующего раза уже не будет. Клерви в детском любопытстве заглянула за его спину, ведь хоть ей и было страшно от одной мысли о лаборатории Доктора, но интерес оказался ничуть не меньше. Однако девочка растопырила глаза в ужасе, видя тело на кушетке с разрезанным торсом.    — Он живой, с ним всё в порядке, — сразу заверил Дотторе. — Он не человек.    По её глазам было видно, что она не очень-то верит, но потрясение усилилось, когда Сказитель немного запрокинул голову и сказал:    — Здорово, мелкая.    — Это дефективная Инадзумская куколка, — добавил Дотторе, сразу увидев рассерженный взгляд Сказителя, а затем его слегка поднятую левую кисть с двумя пальцами. — Мир?    — Да если бы мир… — сам непонимающе посмотрел на свою руку Предвестник. — Ты что с моей моторикой сделал?    — Ничего, — честно протянул Дотторе. — Задержишься тогда ещё, я посмотрю, с чем там проблемы.    — Кукла? — переспросила Клерви, у которой вновь вместе со страхом встало любопытство. — А можно потрогать?    — Да, — сразу ответил Дотторе.    — Нет! — мгновенно послышалось от Сказителя.    — Да.    — Да?    — Да.    — Нет!    — Можно, — ухмыльнулся Доктор.    Клерви постояла пару секунд в раздумьях и шоке из-за услышанного, но, раз последнее слово было положительным, прошла вперёд и сначала легонько прикоснулась к запястью Сказителя, а потом обхватила всей ладонью. В ответ он тихо прорычал:    — Структура идиотизма и дегенерации…    — А на ощупь почти и не отличишь, — вынесла собственное заявление Клерви, не обратив внимания.    — С такой мелкотней это место стало ещё хуже прежнего.    Казалось, что такими словами он выведет её на слезы, и Дотторе сказал бы что-то в ответ, если бы уже немного не знал эту девочку. Она наклонилась и взглянула в глаза обомлевшему от таких действий Сказителя, когда Доктор прошёл мимо, и сказала:    — Глаза не красные вроде… Почему вы такой грубый? Вас мама обижала в детстве?    Не знающий стреляет редко, но метко. Дотторе ожидал, что она что-то ответит, но такого расклада не предвидел, а потому вновь ухмыльнулся, раскрыв для неё ответ на этот вопрос:    — Она его бросила.    — Ой! Извините, я не хотела. — На секунду Клерви отпрянула руками от Предвестника, но затем вытянула правую и начала гладить его по макушке. — Все будет хорошо. Хотите, я буду вашей мамой?    От ещё одного её неосознанного укола в эту сторону Доктор подавил возникший смешок, слыша, как Скарамучча злобно что-то прокряхтел неразборчиво, но потом всё же в своём стиле пробурчал:    — Я бешеная псина: руку не уберешь - отцапаю.    Конечно же, Клерви, в силу ещё малого возраста, восприняла эти слова слишком серьёзно, поэтому снова отпрянула в небольшом испуге и непонимании.    — Я что-то плохое сказала? — поинтересовалась девочка.   — Нет-нет, продолжай в том же духе, — попросил её Дотторе, не отрываясь от работы на столе.    — Я - Шестой Предвестник, Сказитель, так что уважай меня, мелкая! — сам вступился за себя Скарамучча. — Я намного старше тебя, мне больше четырёхсот лет.    — Правда? Извините ещё раз. Я подумала, что вы недалеко от меня ушли.    Вот эта фраза уже смогла пробить Доктора на тихий, но достаточно долгий смех, после которого он с улыбкой сказал:    — Так-то да.    — Вы оба действительно родственники! — сразу заключил Сказитель. — Частицы общего хаоса: давите со всех сторон!    — Частицы хао?.. — зацепился Доктор за эту фразу. — Подождите меня оба.    Бросив всё, он мигом направился в соседний кабинет, оставив Клерви и Сказителя в компании друг друга. И если девочка немного обомлела от такого внезапного скачка Доктора, то Предвестник к этому давно привык.    — Пошёл снова делать свои заумные дела.    — А вам не больно? — спросила Клерви, посмотрев на торс.    — Что? Больно, конечно. Но в отличие от тебя, я от этого не сдохну, а стану только лучше. — Девочка этот ответ наполовину поняла, наполовину - нет, но Скарамучча и не думал ничего пояснять, а сам задал вопрос: — Ну и что? Сколько Доктор уже провёл на тебе опытов?    — А? Нисколько.    — Серьёзно? Ты бы проверила тело на наличие швов. Может, он ночью резал тебя? — Клерви прикоснулась к груди с секундным страхом, но потом вспомнила, что никаких неизвестных шрамов не обнаруживала, кроме некоторых исчезающих синяков и ссадин, которые остались ещё от Дома Очага. — Он… Ну не прямо он, а другой, ради любопытства один раз поменял мне большие пальцы на ногах.    — Кажется, я поняла про кого вы, — сразу вспомнила девочка ту спонтанную встречу.    — Вот именно. Так что тебе даже повезло, что он решил отделаться от тебя. Считай, что жизнь этим самым спасла.    — Отделаться? — непонимающе переспросила она.    — Ну да, в Снежной нашлось место в Доме Очага, поэтому… — Видя мгновенные изменения на её лице, Сказитель всё понял: — Он ещё не говорил тебе?    По её выражению, ответ был очевиден. Клерви резко почувствовала, как заныли оставшиеся синяки, а в груди потяжелело, но при этом ноги казались такими слабыми, несуществующими. Она думала сбежать отсюда, но карта давно лежала неприкасаемая, а эта новость не принесла ей радости или облегчения.    — Сказитель, впервые благодарен за твою болтливость… — когда Дотторе вернулся, он не смог не заметить поменявшуюся атмосферу. — Клерви? Что случилось?    Недавняя радость сменилась непониманием, когда девочка посмотрела на него с теми же глазами, как и в первый день: смесь печали и страха. Когда Дотторе приблизился к ней, она вновь убежала, на этот раз даже быстрее, чем в прежние дни. И хоть Доктор не знал конкретики случившегося, но прекрасно представлял, откуда всё началось. Он развернулся к всё ещё прикованному Скарамучче, который признал своё шаткое положение в данный момент.    — Неловкая ситуация, — тихо проговорил он.    — Что ты ей сказал? — спокойно спросил Дотторе, отчего это прозвучало весьма угрожающе.    — Я думал… Ты ведь должен был сказать, что отдаешь её. — Когда Дотторе довольно быстро двинулся к выходу, Сказитель крикнул вдогонку: — Эй, а я?!    Доктор снова не обратил внимания на его крик, захлопнув за собой дверь, отчего табличка позади пошатнулась. Он встал на развилке сразу трёх дорог. А куда идти? Клерви давно скрылась из вида, так что предположений могло быть уйма. Стоило быстро найти патрульных солдат, быть может, они видели. Но ему на глаза сразу попалась Коломбина. И это удача - с её силой найти что-то или кого-то очень просто. Однако, когда они подошли друг к другу навстречу, то у Предвестницы оказались свои вопросы:    — Док, что происходит? Я только что увидела Клерви, она сказала, что ты её бросил. Вы там что, в птичек играли?    — Куда она ушла? — задал он ей сам вопрос.    — Наверное, к себе, она была очень расстроена... — Не успев договорить фразу, Коломбине пришлось тут же пойти следом за Предвестником быстрым шагом. — Что произошло?    — Она узнала о нашем разговоре от Сказителя, — всё же ответил он.    — Как?    — Не знаю, но её нужно найти, пока она ничего не сделала.    — И что ты ей скажешь, когда найдешь? — с долей настойчивости поставила она вопрос. — Ты ведь действительно собираешься её отдать. Силой потащишь в Дом Очага?    — Если нужно будет. Узнай она всё это от меня, а не от Сказителя, всё было бы легче.   — Сказитель здесь ни при чём. Знаешь, каким бы ты умным ни был, но понять элементарного не можешь. Ты был для неё врагом номер один, поднялся до очень пугающего взрослого и сейчас снова стремишься упасть во врага номер один. Предашь её - навсегда им останешься.    — В этом нет никаких проблем.    — Тебе так только кажется, но помяни моё слово: ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь, — на такое заявление Коломбины Дотторе оглянулся, чтобы посмотреть в её обычное спокойное лицо, слегка поджав нижнюю челюсть. Она, очевидно, заметила, что её коллега мысленно ушёл в отрицание: — Док, я знаю тебя не одну сотню лет, и кто бы что ни говорил, но небольшая совесть у тебя есть. Просто она не проявляется к другим людям.    — Ты противоречишь сама себе, — тут же ответил он.    — Нет, потому что она для тебя не рандомный ребёнок из Дома Очага. Родственная привязанность идёт и в обратную сторону.    — О чем ты говоришь?    — Думаешь, я глупая и не понимаю зачем она была нужна тебе? — с более презрительным тоном спросила Коломбина. — Скажу так: ты даже, живя на расстоянии, не сможешь ей ничего сделать. Начнёшь что-то планировать, а потом остановишься и отложишь в долгий ящик. Как бы ни старался, но родные лица всегда имеют большое влияние. Если бы это было не так, меня бы здесь не было.    — Ты ошибаешься, несмотря на родословную, мы с ней друг другу чужие люди. Для меня она именно что рандомный ребёнок из Дома Очага.    — Пустые слова, — навязчиво отрезала та. — Ты просто испугался её.    — Я? Испугался? — с долей иронии переспросил Дотторе. — Семилетней девчонки? Очень смешно.    — Да, испугался. Она смогла сделать за пару дней с тобой то, что я не могу сделать несколько сотен лет, - немного смягчить тебя.    — Ха! Смягчить? Скажи это моему вчерашнему экспонату. Он, кстати, разобран по частям.    — Однако всё это время твоя работа её не касалась. Она действительно начала привыкать здесь ко всему, в том числе и к тебе тоже. А ведь ты - Доктор. Второй Предвестник. Ты в исследованиях не знаешь жалости и чуткости.    — И что дальше?! Что ты хочешь сказать?!    — Что работа и личная жизнь - разные вещи, — утвердила она. — Не подумай, твой метод работы я не осуждаю. Наоборот, поддерживаю с самого начала, как ты появился здесь. Просто тебе не надо волноваться, если в личной жизни эти качества отходят на второй план. Смешивать одно с другим нельзя.    — Я не смешиваю одно с другим, я просто... — в появляющемся раздражении от этого разговора Дотторе глубоко вздохнул, пытаясь успокоить нервы. — Я тоже могу ошибаться. И привезти Клерви сюда было ошибкой. Так будет лучше и проще.    — Для тебя, в какой-то степени, да. У тебя всю жизнь были эгоистичные желания добиться чего-то. Тебя попросту не могло что-то другое волновать. Но когда появляется родная душа, эгоизм начинает постепенно отступать, уж поверь, я знаю, — продолжила Коломбина. — И я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело, но секунду представь, какого ей: её родная мать выращивает послушных солдат и устраивает королевскую битву. Она бросила дочь в ту же войну. Дети намного умнее, чем ты думаешь. Клерви прекрасно понимает, что мать попросту хочет избавиться от неё, как от тяжкого груза или бремени. Она надеялась, что в Доме Очага её дочь «сломается». Ко всему прочему, её родной отец оказался тем самым злобным Доктором, безжалостно ставящим эксперименты над такими же детьми, как она. Думаешь, ей легко жить с этим?    — Что ты предлагаешь? — Дотторе остановился у нужной двери и развернулся к собеседнице.    — Я говорила, тебе нужно доказать, что ты её отец. Что она в безопасности. Что ты её не тронешь. Не надо расширять эту мысль, это не касается других. Она должна быть уверена насчёт себя и только.    — Это невозможно. Она знает, кто я такой!    — В этом нет ничего невозможного. Или ты думаешь, что она не осознаёт, кто я такая?.. В общем смысле, конечно. Конкретики она не знает.    — Ну да, фейская аура здесь совершенно не причем.    — Как тебе будет проще, так и думай. Но ты вспомнишь мои слова, если предашь её или того хуже. Того хуже…    Коломбина настойчиво хмыкнула под конец, а потом развернулась и ушла вперёд по коридору. От этого разговора даже затошнило. И раз она такая умная, что всё поняла с самого начала, - к чему все эти советы? Может быть, прихлопнуть девчонку, и проблем меньше? Или же утащить к другим испытуемым? Да, пора бы ей воссоединиться с братьями и сёстрами из Дома Очага. Пора избавиться от нее.    С хлопком открывшаяся дверь больше не заставила Клерви вздрогнуть. Она сидела на полу возле окна, облокотившись спиной на кровать. Дотторе не слышал ни всхлипов, ни тихих стонов.    Лёгкая и хрупкая девчонка, которая не выдержит ни одного опыта.    «Доктор доктору не доверяет, даже когда этот доктор - он сам», но ассистированием может заниматься уже подготовленный специалист, чем тратить силы и время на маленькую глупую девочку. А чтобы послужить науке, особо доброе отношение не нужно. Клерви тихо сидела на полу, согнув колени, пряча в них лицо. Она слышала знакомые глухие пугающие шаги. Она поняла, кто подошёл к ней. Пора прихлопнуть её…    Когда один её глаз уставился на Доктора, то все его мысли растворились. Эта яркая бирюза чаровала среди багровых локонов и светлой кожи. Клерви не проронила с того момента ни слезинки, а просто уставилась в душу Доктора. Это не было ни с чем сравнимо. Ни с одним испуганным или грустным взглядом Дотторе не мог это сопоставить. В груди что-то стекло вниз, а потом дышать стало тяжелее.    — Клерви, — Предвестник опустился рядом с ней, из-за чего девочка показательно отодвинула колени в противоположную сторону, показывая не страх, а именно обиду. — Я не хотел, чтобы ты узнала об этом так.    Настолько тонкая рука, что он за секунду может заломать её. Настолько маленькая шея, что он раздавит её одной рукой. Ни роста, ни силы у этого ребёнка нет, но зато один взгляд ставил непреодолимый барьер.    — Ты сам сказал: незачем расти в Доме Очага, когда есть родной отец, — пробубнила она тихо и грустно.    — Да, сказал. Но сам не верю в это.    Глупо разговаривать сейчас после того, что Доктор уже надумал. Зачем он это делает? Её легко можно схватить и потащить куда вздумается, и ни одна живая душа ничего не скажет ему. Осуждение, ненависть, страх - это он всегда выносил и вынесет ещё раз. Только вот рука почему-то не тянулась.    — Ты должна понять, твоя мама и я — не самые благочестивые люди по общественным меркам, и никто из нас никогда не станет меняться в угоду им. Удивительно, что у нас получилась такая мягкая девочка, как ты. Меня не было всю твою жизнь, и вряд ли ты хотела такого отца, как я. Я думал… так будет лучше.    — Я хочу остаться. Пожалуйста, не отдавай меня. — Клерви вновь спрятала лицо, и хоть сейчас Дотторе ничего не видел, но был уверен, что одну слезу она пустила. — Пожалуйста, не бросай меня, как мама.    Простая просьба к непростому человеку. Настолько жалостливые и грустные слова, которые от кого угодно Дотторе не воспринимал серьёзно. Да, Коломбина права. Попроси об этом любой другой ребёнок - Доктору не было бы дело, но от родной крови это был острый кол в сердце.    — Я не сделаю этого, — ответил с тяжёлым вздохом.    — Обещаешь? — с тем же тоном спросила она следом.    — Да, я обещаю.    Прозвучало это не очень уверенно, ведь сам Доктор не верил в собственные слова. Быть может, пройдет пару месяцев, и он нарушит данное слово. Ему не впервой. Но в голову не особо лезло представление о том, что он вновь увидит этого ребёнка в таком состоянии. Примерно полтора часа они просидели в тишине, пока Клерви попросту не устала: она вытянула ноги и опустила руки, но продолжала отворачивать лицо. Оно не выглядело заплаканным, а было попросту горестным и отстраненным. Она пожимала губы и немного надула щеки с океаном печали в глазах. Дотторе хотел обратить её внимание на себя, но когда он легонько притронулся к её плечу, Клерви неестественно дёрнулась и отодвинулась ещё дальше, хотя всё ещё была в доступности руки Доктора.    — Мне нужно идти, но… Хочешь, пойдём со мной? — Ответ был отрицательный. — Хорошо, тогда, может, я принесу тебе хотя бы обед сюда?    На это девочка медленно кивнула, но всё ещё не издала ни одного звука. Всё и вправду скатилось назад, во врага номер один, и это произошло из-за всего одной ошибки или просчёта Доктора. Он не был далеко идеальным человеком, многого сам не мог просчитать, но оплошность стоила весьма хрупкого доверия с небольшим периодом времени. Однако исправить уже ничего было нельзя.    Когда он с опустошённой головой вышел из комнаты, к нему сразу подлетела взволнованная Коломбина, немного взбодрив его этим появлением.    — Ну, что решил? — мгновенно спросила она.    — Ты всё время тут стояла? — в неком осуждении поинтересовался он.    — Что ты решил? — настоятельно повторила Субретка.    — Всё нормально, она останется здесь.    Визгнув от счастья так громко, что её наверняка слышала и Клерви, и другие люди, Коломбина стремглав приобняла остолбеневшего Доктора за плечи.    — Я знала! Я говорила, что малюсенькая, но совесть у тебя есть!    — Перестань уже, — отодвинул её от себя Дотторе и направился в нужную сторону.    — А ты ничего не забыл? — ненадолго остановила его Коломбина.    — Н-нет, — по началу не очень уверенно протянул Доктор, машинально сунув руки в карманы.    — Я про Сказителя.    — А, я к нему сразу Ипсилона направил. Так что всё нормально. По крайней мере, сейчас.    — О, понятно. — После полученного ответа Предвестница догнала Доктора и задала следующий вопрос: — Что будешь делать?    — В данный момент принесу ей еду и… — вновь пошёл он быстрым шагом вперёд, — мне нужно пойти доработать теорию.    — Я про Клерви. Ты как будешь перед ней извиняться?    — Мы уже поговорили, и я дал обещание…    — Ты, её родной отец, пообещал своей дочери, что не избавишься от неё так же, как это сделала её мать.    — Да, от твоего подытоживания действительно стало немного некомфортно, — всё же согласился Доктор.    — Учти, что словами это не исправить.    — Да-да, я знаю, что-нибудь придумаю.    Хотя в таких вопросах он не был особо силён, а Коломбина знала его достаточно хорошо, поэтому придвинулась с лёгкой ухмылкой на щеках.    — Но, если что, пообещали, что завтра распогодится.    Не сказав ничего более, она заскакала на следующем повороте, насвистывая мелодию. Намёк был весьма жирным, но Коломбина часто так говорила. Когда он принёс еду Клерви, она сидела уже на кровати, видимо, попросту устав, но всё ещё не издала ни единого звука и, не бросив на Доктора ни одного взгляда. За пару минут скатиться в самые трудные первые дни - это определённо был успех в какой-то степени.    С пустой головой, подходя к своей рабочей зоне, Дотторе не особо обратил внимание на Сказителя, а на себя самого тем более даже не взглянул. В кабинете ещё оставалось слабо слышно разговоры парочки по другую сторону, но голова явно загудела не из-за них. Аспирин помог прийти в себя и взглянуть на формулу, которая теперь радовала глаз. Спасибо Сказителю за подсказку с хаотичными частицами, но, судя по всему, благодарность он не особо получал. Нужно закончить расписку этой формулы и составить заявление о грядущем большом проекте.    Рассуждение, расчёты, расписка — всё это отвлекало. Это была ещё одна жизнь, которая занимала восемьдесят процентов времени и мыслей, если не все сто. Любая цель оправдывает средства, время и усилия. Ничто и никогда не было исключением.    Когда он закончил, оставалось ещё достаточно времени до конца дня, на улице даже ещё было более-менее светло. Сегмент, похоже, тоже заканчивал со Сказителем, раз сказал:    — Осталось лишь заделать корпус, и можно на сегодня заканчивать. И не забывай главное: хоть ты и кукла, но не дай человеческой руке проникнуть в твоё анальное отверстие.    Он так же легко поймал ключи, даже не посмотрев, а Дотторе прошёл в другую часть лаборатории, заставив на себя посмотреть других лаборантов.    — И так, мои винтики, до конца дня конкретно я уйду. Но все сам закрою.    Они все недолго переглянулись, но всё поняли, хоть и с небольшой задержкой. Им было не впервой слышать подобные фразы, но это не происходило на постоянной основе.    — Хочу предупредить всех, что скоро организуется еще одна масштабная работа, всем выучить расчеты.    Дотторе передал один из листков рядом сидящему, который на всё посмотрел и передал другим. Иногда от тех, кто уже работал над теорией по нахождению переменной, слышалось резкое осознание: «А вот в чем дело было!»    — Проведите инвентаризацию со списком, краткой характеристикой наличия и состояния оборудования и материалов. — Дотторе сразу продолжил, увидев, что кто-то вопросительно поднял руку: — Да, испытуемых инвентаризация тоже касается. Можете либо передать список мне, либо оставить на столе. Кто сейчас занят другой работой, по завершении перейдете сразу в эту. А теперь сходи передай это Шуту от меня. — Он передал заявление тому же сидящему рядом. — Лучше было бы сразу Царице, но так тоже неплохо.    — Так еще не одобрено ничего? — всё же спросил один парень.    — Нет, но мне всё точно одобрят, поэтому начинайте готовиться сейчас. Это минимум работа до конца следующего года. От меня на сегодня пока всё, работайте дальше, но если что, то я еще что-то скажу позже.    Им долго объяснять значение слов было не нужно, так как они уже всё давно поняли, что здесь находится сегмент. Если подумать, Дотторе их и не покидал на самом деле, поэтому для всех просто прибавилась работа, а не произошли колоссальные изменения.    Спустя несколько часов, когда Доктор вновь зашёл навестить Клерви, тихо открыв дверь, то лишь лунный свет был единственным источником освещения, падающим на кровать, где на одной половине спал ребёнок. Это было неудивительно, ведь время было действительно позднее, в Доме Очага ей привили расписание, а за сегодняшний день она была истощена не больше физически, чем морально. Дотторе и не собирался её будить, а просто положил на другую половину кровати целлофановый свёрток, перевязанный верёвкой, а затем задвинул шторы.    Интересно, открыла ли она его или подумала, что это не стоит трогать? Узнать он об этом мог уже сегодня вечером, ведь днём они с Клерви не пересекались. Дотторе поглядывал в отчёт об инвентаризации, пока Сказитель рядом потягивался, стоя на двух ногах.    — Ну, по ощущениям, всё хорошо, — поговорил Предвестник, пошевелив пальцами на руках. — С моторикой тоже нормально.    — Жаль, ты уже уходишь, — ответил ему Доктор. — Могли бы и побольше поработать.    — Ага! Прийду только тогда, когда этого ненормально здесь не будет! — заявил Сказитель, начиная разглядывать пальцы. — Надеюсь, он мне больше ничего не поменял местами ради интереса. Он сделал это?!    — Не могу раскрыть секретов из уважения к себе. Может, узнаешь об этом через месяц или два. Но кое-что Ипсилон сделал с твоим телом.    На самом деле, он ничего не сделал, что не входило бы в план развития этой куклы, но посмотреть за параноидальным Сказителем, который прощупывает каждый участок своего тела, - было весело. Из другой комнаты лаборатории вышел один парень и протянул Дотторе скреплённые документы.    — Сделали финансовое прошение, исходя из кратких выводов инвентаризации, — сказал он. — Нужна только ваша подпись, чтобы Регратору отнести.    — Я ещё не просил, — сказал Дотторе. — Или вы на премию метите?    — Это само собой, но вы и так попросите это составить, не обязательно ждать, а пока есть моральный стержень, побыстрее отстреляться перед Регратором, то надо идти. Позже это может стать дилеммой.    — Я смотрю, вам на работе вообще делать нечего. — И всё же Доктор забрал составленные бумаги, бегло посмотрев перечисление и итог. — Ладно, тебе, Андрюш, я доверяю. Можешь заняться этим. — Посмотрев итог, он негромко хмыкнул и поставил подпись. — Валидол с нашатырным захвати на всякий случай сразу.    — Ладно.    Получив всё, что нужно было, лаборант сразу пошёл назад, и, когда дверь закрылась, Сказитель сразу пометил:    — Продуктивные у тебя работники.    — Не все, но некоторые, как этот, на вес золота. Такими жалко разбрасываться.    — Меня ты как-то не особо щадишь, — добавил Скарамучча, прогнувшись назад. — Всё, если я и приползу назад, то к кому угодно, но не к этому придурку.    — Держал бы ты язык за зубами. С твоим телом очень легко провернуть то, о чем говорил Ипсилон.    — Только попробуй, и я сверну башку каждому твоему драгоценному сегменту.    Если его крики стали музыкой, то угрозы - шутками. Скарамучча явно смерился, что Доктор не воспринимает его слова всерьёз, из-за чего продолжал говорить в привычном духе. Пока не получен ответ ни от Пьеро, ни от Панталоне, оставалось лишь подготавливать уже имеющиеся материалы или идти клепать глаза порчи, что-то как обычную партию, а что-то про запас, если настанет такой момент, что не будет на них времени. Перед большими проектами всегда был день или два более пустые: операции назначать было не к чему, как и начинать работать над чем-то ещё. Смиренное ожидание. Но Дотторе ждать мог.    — Семь, восемь, девять… — пересчитывал один парень в конце дня все заготовленные глаза порчи. — Получается восемьдесят три.    — Девяносто два, — добавил Дотторе, положив рядом собственно сделанные. — Там тридцать попросили?    — Да.    — Отнесите им сорок, чтобы тоже было про запас, остальное пусть у нас лежит пока. И на этом на сегодня всё.    Нельзя не отметить, что Дотторе приходил, когда за окном было темно, и уходил тоже, когда было темно. С появлением сегментов командировки и задания отводились ему в других возрастах, поэтому сам уже не выбирался из Снежной много лет. И все его дни были похожи один на другой. Но Доктора никогда это не волновало. Пока он видел прогресс и мог произвести его, условия были не важны.    Клерви не ожидала увидеть его по дороге назад в комнату. В ней поселился даже не страх, а именно обида, но она не могла не признать, что вкус у Доктора был явно хороший.    — Смотрю новая одежда не плохо села.    Клерви не хотела пытаться продолжать этот разговор, отвернув голову, и не особо обратила внимание, когда Доктор присел, чтобы, как завещала Коломбина, быть на её уровне. Однако на протянутую куртку, шапку и прочее внимание пришлось обратить.    — Оденься. Нужно выйти.    — Ты же обещал, — подняла она те же грустные глаза, что и день назад.    — Просто оденься и пошли.    Делать было нечего. Клерви уже давно поняла: она не сбежит от него так же, как и от матери. Она ещё слишком маленькая, чтобы убежать. Оставалось лишь принять судьбу. Поэтому, когда она вышла на улицу и холодный воздух ударил по щекам, девочка смотрела вперёд или оглядывалась по сторонам, думая увидеть кого-то ещё, кто ждёт её для передачи.    — Наверх нужно смотреть, а не вперёд, — послышалось от Дотторе.    Послушно подняв голову, Клерви, сама не осознавая, выпучила глаза, набрав в грудь больше воздуха. Настолько прекрасно было сияние в Снежной. Восхитительнее, чем она думала. Бирюзовые и зелёные огни переливались с малиновым и немного жёлтым. Сверкание звёзд меркло перед ним, они попросту оставались не видны для Клерви. Ночное небо Снежной было намного большим, чем она воображала, но жаль, рядом не было Перри, чтобы разделить этот момент. И всё же, когда она немного прошла по дороге вперёд, то обернулась на оставшегося на месте Доктора, которому уже несколько сотен лет было не на что смотреть, с улыбкой на лице.    Заставить её пойти назад было довольно сложно, но условились на том, что шторы оставят небольшую щель, через которую будет видно небо. Придя в комнату, Клерви сначала села за стол и вновь что-то начала, судя по звуку и движениям, писать. Может быть, дневник ведёт? Но закончила она быстро, а потом сразу легла в кровать, мечтательными глазами смотря на небо через щель.    Получив одобрение на производство и проведение экспериментов по новой формуле, в чем Дотторе с самого начала не сомневался, можно было начинать намечать примерный план действий. Договор со Снежной и Фатуи изначально подразумевал, что Доктор не встретит здесь осуждения или отказа в любых начинаниях, и, пока всё это действительно было так, он работал с должным энтузиазмом.    Испытуемые, конечно же, понадобятся, но благодаря поставкам Крукабены в этом никогда не было проблем. К тому же не всех дезертиров отводили для расстрела: для того чтобы другие усвоили урок, нужна была парочка людей, а остальных отдавали Дотторе. А если времена уж очень плохие, то всегда есть Сказитель с его нечеловеческим телом.    Интересно, сколько смогла бы перенести Клерви компонентов? Наметанный план был готов, и, когда лаборатория опустела, Дотторе ещё расписывал процентное соотношение для её тела. Ради интереса или нет, но, может, стоит на ней что-то протестировать в самом конце?    Кстати, на этот раз ребёнок сам пришёл к нему. Дотторе не мог не услышать возню возле двери, а потом узнал руки Коломбины, которые подтолкнули Клерви переступить порог, и её голос настойчиво сказал:    — Давай-давай, иди.    В дверь осталась открытой явно затем, чтобы наблюдать за ситуацией. Волосы девочки были убраны в две косички, которые свисали вперёд, но это не так сильно прикололо внимание Доктора, как маленькая тарелка в руках Клерви, на которой было три небольших пирожных. Она поставила их на стол рядом.    — Тебя не дождёшься, пришлось идти самой, — вдруг резко сказала, будучи немного на нервах. — Они с фруктом Звайт… Зайтх… Не могу я его выговорить! Но мне сказали, что с ним будет лучше.    Дотторе даже догадывался, кто, но сидел на месте молча, поскольку понимал, что она имеет в виду, но не то, что она этим хочет сказать. Клерви явно сильно нервничала, а потому ничего не объясняла, а затем просто убежала назад и встала за дверь. Видимо, понимая небольшую плачевность этой ситуации, Коломбина с той же лёгкой походкой и милым личиком подошла к Доктору одна.    — И как это расценивать? — сразу спросил он.    — Слушай внимательно. Ты сказал «извини», а она - «прощаю». — Субретка выдержала театральную паузу, а потом продолжила: — Я понимаю, это очень сложно, поэтому лучше запиши куда-нибудь.    — Косички ты заплела? — решил Дотторе не обращать внимания на тот подкол.    — Да! — уверена отозвалась та, пододвинула к себе стул, чтобы сесть на против. — Предложила потом переделать и пустить ленточки, но она сказала, что и так красиво.    — Тебе точно заняться нечем, — припомнил Дотторе слова Сказителя.    — А у тебя плохая репутация. Когда я сказала, что у тебя есть ребёнок, то первое, что услышала: «И что нового?». Даже от Царицы. Пришлось конкретнее объяснять.    — Я как-то не сильно об этом забочусь. А вот зачем тебе это представление?    — Я ей помогла, но инициатива исходила от Клерви, — объяснила она. — Я говорила: потянись к ней и она начнёт тянуться в ответ.    — Ты не говорила этого.    — Значит, я это имела ввиду. Ну, отдашь её назад? — мимо летом её лицо двинулось в сторону записей Доктора. —Или нет?    И что ей только надо во всей этой истории? Самый непредсказуемый Предвестник, оттого Дотторе считал её самой опасной, и плевать, что он был рангом выше, - Коломбина намного страшнее.    — Ладно, пошли, как обычно, по-дружески чайку выпьем, — всё же согласился Доктор на её тонкое предложение через чужие руки, забрав тарелку. — Клерви! Беги, скажи, чтобы чай ставили. Заодно отнеси, мы сейчас подо…    — Я сама всё сделаю, — вдруг проскочила между ними Коломбина, схватив тарелку. — Я побыстрее вас буду. А вы идите за мной.    Она явно чего-то добивалась, но предпочитала вести себя в той же привычно милой и непринуждённой манере. Что с неё взять? Доктору нужно было задержаться, чтобы запереть все двери, а Клерви зачем-то ждала его, вместо того чтобы побежать следом за Субреткой. Когда последний замок щелкнул, девочка спросила:    — А убираться не заходят?    — У них свои ключи, — сразу ответил Дотторе.    Он не мог не заметить, что она начала очень внушительно смотреть на него, когда Предвестник закрывал двери. И её проницающий взгляд иногда вспыхивал между делом с задумчивостью, пока они шли по коридорам. Но всё же Клерви спросила, спустя какое-то время:    — А вы с Коломбиной любите друг друга?    Такой вопрос в лоб мог задать только ребёнок, и от его формулировки Доктор даже усмехнулся, но ответил:    — Нет-нет, она очень тактильная и чудная, со всеми так себя ведет. Между нами ничего такого нет.    — Чего «такого»? — снова спросила она.    — Есть дружеская любовь, а есть более углубленная и сложная. Между нами такой нет.    — А у вас с мамой была такая?    — С ней? — уже с более серьёзным тоном переспросил Дотторе. — У нас обоих похожие мировоззрения и средства добивания цели.    — Ничего не поняла. Вы любили друг друга или нет?    — Ну, я предполагаю, какую любовь ты подразумеваешь, поэтому ответ скорее: ни то, ни другое. — Его объяснения явно не давали Клерви понимания. — Это всё не так просто. Мы с ней очень схожи, это притягивает в какой-то степени. Но это не та любовь, о которой ты думаешь.    — У вас тут всё так сложно.    После её краткого подмечания она не стала ничего спрашивать дальше. Видимо, сейчас это была единственная точка её интереса, связанная с Доктором. Но что поделать, если о его работе она точно не станет интересоваться, а себе и подавно ничего не захочет рассказать? Рассказать о себе - не самый плохой вариант, но слушать Клерви явно не захочет. Это тупик, и отчасти поэтому Дотторе хотел избавить от неё. Это можно сделать и сейчас.    В столовой было так пусто и тихо в это время, и Субретка с тремя чашками чая на столе помахала им, лишь они появились. Сидя на стуле, Клерви могла положить на стол лишь свой подбородок, поэтому забрала себе всю тарелку, положив на колени, когда два Предвестника взяли себе по десерту.    Молчание, похоже, давило только на Дотторе, ведь эти две сидели совершенно спокойно. А может, дело в том, что Клерви сидела прямо напротив него, и Предвестник то и дело ловил на себе взгляд девочки. Значит, и она хотела что-то сказать, но останавливалась и надеялась, что кто-то другой начнёт говорить. Дотторе так же поглядывал на Коломбину, мол: «Скажи что-нибудь». Но то ли она делала вид, что не замечает, то ли действительно увлекалась чаем — молчала по-партизански.    — Клерви, я… — раз уж положение было такое, Дотторе решил начать сам. — Проверь, я сам прекрасно осознаю, насколько я сложный человек.    — Особенно в гормональной стадии, — тихо согласилась Коломбина.    — Я никогда не стану для тебя отцом, я это понимаю. Но если есть что-то, что я могу для тебя сделать, что хоть немного перекроет годы отсутствия, то…    Клерви его не дослушала, а тут же прыгнула со стула, побежала к выходу, и в коридоре топот её ног так же не стихал. Быстро отойдя от остолбенения и выпячивания пустого коридора, Дотторе в небольшом приступе ярости развернулся на ближайшую живую душу, которой не повезло оказаться рядом:    — Что я на этот раз сказал не так?!    На Субретке не возникло ни намёка на секундный испуг, она даже не дрогнула, чего и следовало ожидать. Но Коломбина всё же пожала плечами в таком же непонимании, а затем мигом схватила Доктора за руку, когда он намеревался подняться.    — Подожди немного, — настоятельным тоном попросила она.    Просьбы или же совета Дотторе не совсем понял, но Коломбина ещё его никогда не подводила, даже задолго до того, как здесь оказалась Клерви. Ожидание было мучительно долгим, и всё больше Дотторе накручивал мысли о том, что надо бы подняться и пойти следом. Чего ждать? Какого чуда? Но потом навязчивые мысли ушли, когда он различил такой же быстрый топот этого ребёнка. Клерви пришла назад и встала напротив него с листком бумаги в руках, а для успокоения дыхания и решительности сделала глубокий вздох.    — Вот, — девочка протянула листок. — Это для Перри.    — Для кого? — поинтересовался Доктор следом.    — Перри - это моя подруга из Дома Очага. Я написала ей письмо, — немного нервничая объяснила она.    — Клерви, — позвала её Коломбина. — А ты уверена, что она не?..    — Нет! Перри очень сильная! Она выиграет королевскую битву! Она станет победителем! Но ей будет спокойнее, если она узнает, что со мной всё хорошо.    Вот зачем она убегала и вот что писала. Обычно те дети, которые покидали Дом Очага, никогда не отправляли письма названым братьям и сёстрам по вполне понятным причинам. Но у Клерви была такая возможность, в отличие от других, поэтому она хотела, чтобы за неё не волновались и не оплакивали.    — Хорошо, — забрав письмо, Дотторе положил его на стол не глядя. — Его доставят.    — И ещё вот это.    Всё с той же небольшой уверенностью Клерви сунула руку в карман и достала плетеный из ленточек браслет.    — Та фенечка? — сразу узнала её Коломбина.    — Это подарок для Перри, — объяснила она. — Я думала отдать ей, когда мы снова встретимся, но лучше так.    Это было её собственным актом доверия. Она была очень сообразительной, чтобы не догадаться, что письмо могут не отправить, а ей сказать обратное. Однако эта фенечка была связью: если они ещё раз увидятся с Перри, то этот браслет должен быть у неё, но всё могло быть иначе...    Попытаться стоило. Дотторе протянул в её сторону ладонь, в которую девочка медленно положила плетёный браслетик. Её руки немного дернулись от него, пока Доктор вглядывался в вещь, что она доверила ему. А затем Клерви мягко прикоснулась к пальцам Дотторе и согнула их, как бы прижимая в его ладонь браслет. Она с мягкой улыбкой всматривалась в выглядывавшие краешки сделанного ею украшения, не отпуская руку. Ей потребовалось две ладони, чтобы полностью обхватить одну Доктора, и она не отпускала, а он не торопил.    — Насчёт письма, — всё же посмел сказать Дотторе. — Напиши постскриптум.    — Что?    — Это, когда ты уже написала письмо, но вспомнила, что нужно что-то добавить. Заглавная «P», точка, «S».    — А что написать?    — Чтобы она уничтожила письмо, как только прочтет.    Вряд ли Крукабене понравится подобная переписка между бывшей воспитанницей и нынешней. Дотторе с самого начала думал просить именно солдата о передаче, но это и то было рискованно. Клерви наконец-то отпустила его руку и вновь убежала, не взяв письмо. Но на этот раз Дотторе уже начал ждать её спокойно, развернувшись назад к столу, разглядывая доверенный браслет.    — С первым контактом, — поздравила Коломбина.    — Спасибо, — пробурчал Доктор, положив украшение на стол. — Помнится, мы сидели вон за тем столом, когда ты отдала мне такой же.    — Да, я старалась, а ты не носишь.    — Зато за столько лет хорошо сохранился. И еще кое-что, скажи мне в следующий раз прямо, если у нее будет просьба.    — Она сначала попросила меня, но я уже говорила тебе: «Я не ее отец».    После этого небольшого диалога Предвестники вновь услышали топот ног девочки, которая на этот раз вернулась с ручкой и мигом залезла на стул рядом с Дотторе, встав на колени и притянув письмо. — Что написать? — опять спросила она. — Внизу текста большая «P», точка, большая «S», точка, — под диктовку Доктора она сделала всё как надо. — И теперь, чтобы она уничтожила письмо сразу, как прочитает.    Пока Клерви, немного поразмыслив в формулировке предложения, начала его медленно записывать, Доттоое смог одним глазом взглянуть на текст из трех абзацев. Быть может, читать чужие письма нельзя, но на это его любопытство звало взглянуть. «Дорогая Перри!    Надеюсь, у тебя всё хорошо. Я добралась до Снежной целой, и сейчас всё ещё жива. Тут и вправду очень холодно, а снег пушистый. Заполярный дворец огромный, в пять раз больше Дома Очага. Здесь много странных взрослых. Иногда они пугают, а иногда я не понимаю, о чем они говорят. Коломбина, Третья Предвестница, научила меня плести браслетики, надеюсь, я смогу отправить тебе один, а если нет, то отдам его в Снежной.    Но главное - я видела сияние! Оно потрясающее! Такое, каким я его себе представляла. Я бы очень хотела посмотреть на него с тобой, но моим первым компаньоном стал Дотто Доктор. Он пока меня не трогал, но я боюсь просить его передать это письмо. Надеюсь, всё же себя пересилю, и тогда ты узнаешь, что со мной всё хорошо.    Здесь принято желать друг другу здоровья. Не знаю, может, это из-за холодов, но я тоже тебе желаю здоровья. Мы обязательно увидимся с тобой.

Клерви»

   И теперь внизу красовалась сказанная Доктором фраза, подмеченная тем, что Клерви именно сказали так написать. Дальше она сложила письмо несколько раз, перешла в обычное сидячее положение и протянула Дотторе.    — В конверт? — спросил он, забирая и письмо и браслет.    — Да!