***
Судя по всему, к восьми утра открываются далеко не все расположенные в здании центра места проведения досуга. Даже лифты ещё не работают, поэтому Ёнбок сворачивает в затемнённый коридор к лестнице. — Чем ты так опечален? — аккуратно спрашивает Сынмин. Ему неловко это признавать, но он отчаянно не хочет, чтобы Ёнбок расстраивался даже самую малость. И, если говорить откровенно, то это больше связано даже не с пожеланием Ёнбоку благополучия, а с его, Сынмина, эгоизмом. Он сам ощущает себя каким-то уставшим и безрадостным большую часть времени, а позитив Ёнбока действует подобно лекарству. Если они оба впадут в хандру, это точно не кончится чем-то хорошим. — Просто есть вещи, которые я не смогу тебе объяснить, — отвечает он, подумав несколько секунд. — Например? Почему небо голубое? — Сынмин неловко пытается разрядить обстановку, но это совсем не работает, потому что ответ Ёнбок выдаёт совсем не шутливый. — Небо голубое потому, что голубой свет — коротковолновый, он рассеивается в атмосфере куда больше, чем всякие там жёлтые. — Вау. — Не притворяйся, что не знал. — Я просто впечатлён. Ты сделался таким серьёзным. Что случилось? "Наверное, настала моя очередь ему помогать?" — Поговорим об этом с пяти до шести. Может быть... — всё так же мрачно отвечает он. К этому моменту они преодолевают уже четыре лестничных пролёта, оказываясь на третьем этаже. И Сынмин раздумывает над более решительным шагом. Что-то определённо не так, и у него нет терпения ждать ещё девять часов до выяснения обстоятельств без шанса помочь. — Нет. Мы поговорим об этом сейчас. — Слушай, Сынмин, не порти мне распорядок дня, ладно? — Ёнбок останавливается возле тёмного коридора, уходящего вправо от стеклянных дверей ещё закрытого детского магазина. Тон его кажется слишком грубым, Сынмин даже вздрагивает. — Я не прошу тебя целые сутки делать то, чего тебе не хочется. Этим мы занимались вчера. Сегодня мы лишь идём на аэробику, дальше — ты предоставлен сам себе. Если хочешь, мы, конечно, можем поговорить. Но с пяти до шести. — Почему? "Лишь бы он не взбесился снова от моих вопросов". — Потому что у тебя нет права ломать то, что я кропотливо строил больше года. "Ты построил то, что теперь съедает твою личность". "Ты создал клетку для себя, разве нет?" — Я понимаю, что лезу порой, куда не следует, — начинает он как можно более мягко, стремясь развеять повисшую между ними агрессию. — Но жизнь же не ограничена дурацким списком дел, разделённым по часам. "Дурацким! Вот чёрт, когда я научусь фильтровать свою речь?" — Мы друзья, ты помнишь? — не давая Ёнбоку вставить и слова, продолжает он, надеясь, что тот просто проигнорирует вылетевшее у него неприятное слово в адрес того, что сам Ёнбок так ценит. — Помнишь, что мы можем обсудить не только мои проблемы, но и твои? Это имеет значение. Тем более, если причиной этих проблем являюсь я. Значит, могу помочь. Я же вижу, что твоё отношение ко мне со вчера изменилось. — Не здесь, — холодно отвечает он. — А где? У тебя дома и ровно в пять? Прекрати это. "Я должен был молчать". — Ты невыносимый, — шепчет Ёнбок и тяжело вздыхает. Сынмин просто радуется, что ненароком опять не задел друга. Он действительно напуган его состоянием. И только сейчас понимает, каким же невеждой является в облачении своих беспокойств в слова. Ёнбок окидывает Сынмина взглядом, в котором так и плещется сомнение, и быстрым шагом удаляется по коридору в тёмную его часть. Это точно не спортивный зал. Сынмин следует за ним почти шаг в шаг. Они оказываются возле туалета для персонала центра, и Ёнбок вводит электронный код на двери, после чего тянет Сынмина внутрь тесного помещения и запирает дверь, над которой тут же загорается маленькая красная лампочка. — Откуда ты знаешь пароль? — уточняет он, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда себя деть. — Долгая история. — Расскажи. "Для меня это значит гораздо больше, чем ты думаешь". — Уборщик по доброте душевной сказал, когда я тут бегал в ночи. Всё было уже закрыто, а мне адски хотелось в туалет. Неловкая ситуация. Сынмин чувствует, что история там действительно длинная, поэтому не вполне удовлетворяется таким кратким ответом. — Что ты делал здесь ночью? — Кассу обворовывал, — сухо поясняет Ёнбок. — Что?! — Да успокойся, я шучу. Сынмин закрывает крышку унитаза и присаживается на неё сверху, Ёнбок остаётся стоять, опираясь спиной на дверь. Ещё несколько секунд они молча смотрят друг на друга. — Минхо был рад с тобой познакомиться, — мрачно начинает Ёнбок, ощутив затянувшееся молчание. — Разве всё так плохо? — осторожничает Сынмин. — Ведь круто, что твой друг и парень в теории могут поладить. И тебе не придётся ни с кем из нас ссориться. — Он позвонил мне вчера вечером и спросил, приду ли я завтра. Ну, то есть уже сегодня. Точнее... Приду ли я с тобой. — И?.. — И он никогда мне не звонит. Всегда только сообщения. — Ты ревнуешь его ко мне? "Абсурдное предположение". — Ревность — чувство для дураков. Я, естественно, не самый умный, но до такого опускаться не стану. Если бы у меня был потенциал в ревности, меня бы возмутили ещё вчерашние твои слова про загородный дом. — Так в чём же тогда проблема? Недоумение Сынмина смешивается со жгучим любопытством. Он каждой клеткой своего тела ощущает, что по мере диалога они лишь отдаляются от сути проблемы. — В том, что ты непреднамеренно заставил Минхо сделать то, чего у меня никогда не получалось от него добиться. — Это всего лишь один телефонный звонок! Сынмин возмущается неожиданно даже для самого себя и продолжает: — И почему мы должны запираться в какой-то подсобке для этой беседы? — Я знал, что не смогу объяснить. — Хорошо, — Сынмин опускает голову и долго смотрит себе под ноги. — Хорошо, — повторяет он, — я попробую догадаться, если ты не возражаешь. Ёнбок кивает и складывает руки на груди. — Я тебя раздражаю. "Обидно, но что поделаешь". — Я такого не говорил. — И так вижу, — Ёнбок крепче сжимает пальцами предплечья, что для Сынмина говорит лишь одно: он попал в точку. — Всё было нормально, пока наше общение не выходило за пределы обедов в школе. А теперь на твоей территории из-за меня появились недопустимые эмоции. "Ты жалеешь, что пустил меня туда, куда не следовало бы?" — Что значит "недопустимые эмоции"? — Мы прячемся, чтобы ни одна живая душа не увидела твоего негативного настроя, ведь так? Вот он — твой запрет на злость. По крайней мере, на людях. Ты не ревнуешь Минхо ко мне. Тебя злит, что спектр подвластных мне эмоций шире. — Фантастика, — теперь и Ёнбок едва удерживает себя от перехода на повышенные тона. — Человек, который сорвался на меня посреди ходьбы, говорит, что контролирует свои чувства. — Я их проживаю. А ты — прячешь. Вот и разница. — И что из этого исходит? — Ты не хочешь загрязнять своё окружение мной. Минхо — идеальный вариант. Он же всё время молчит. Ты, наверное, даже и не знаешь, что он там о тебе думает. "Я бы себя не вынес тоже". "Как ты терпел меня столь долго?" — Мы уже опаздываем. Поднимайся. И не надумывай всякую чушь. Сынмин не испытывает ни капли морального удовлетворения. Они не поговорили. Походили вокруг важного вопроса и разбежались. Ни одного ответа так и не возникает на горизонте. Войдя в зал, Ёнбок тут же скидывает сумку со сменной одеждой на скамейку у стены и спешит к Джисону. Сынмин не решается идти за ним, поэтому медленно опускается на эту самую скамейку и достаёт бутылку с водой, принимаясь медленно крутить её в руках. Пузырьки воздуха всё время взмывают вверх, как бы старательно их ни пыталась поглотить жидкость. Вода как будто злится, и Сынмин встряхивает бутылку, чтобы ужесточить эту странную борьбу. В голову ударяет воспоминание из минувшего дня, как примерно в таком же положении он впервые увидел Минхо. "Это условный рефлекс на спорт в обществе Ёнбока?" Когда Ёнбок всё же отходит от Джисона и встаёт неподалёку от него и от зеркала во всю стену — в первом ряду, — Джисон хлопает в ладоши. "Как и вчера". Ладони у Джисона совсем крохотные, Сынмин издалека смотрит на его трогательные жесты. Вот он заламывает неловко пальцы, а вот уже тянется поправить волосы. Кивает сам себе несколько раз совсем легко. Видя это, Сынмин тепло улыбается. Недоговорённости и проблемы словно растворяются в тихом голосе Джисона. "Твои привычки, Джисон, так быстро считываются". Джисон снова пересчитывает людей, но дважды сбивается и начинает заметно нервничать. Несмотря на то, что этот зал и эти уроки — полностью его территория, уверенней, чем раньше, Джисон уж точно не выглядит. Сынмин не пытается пристроиться к Ёнбоку в начало, а остаётся поодаль. Лишний контакт им сейчас противопоказан. Сынмин надеется, что этот час физической нагрузки позволит им немного отвлечься и на свежую голову подойти к вопросу их взаимоотношений более здраво. Джисон подходит к большой колонке в углу и подключает свой телефон с помощью какого-то перекрученного провода, от прикосновения к которому в воздух взмывают маленькие облачка пыли. Сынмин невольно любуется этим зрелищем. Как Джисон ладонью машет перед своим лицом и напряжённо копается в телефоне. Лицо его остаётся напряжённым, словно он чем-то очень сильно встревожен и пытается это сдерживать. Сынмину так и хочется подойти и сказать: "расслабься, всё пройдёт отлично". Когда Джисон возвращается под начинающуюся мелодию к своему месту, Сынмин улыбается снова. Почему-то ему очень нравится находиться в этом помещении. На этот раз никто ничего не объясняет, и он просто следует за общим ритмом, сначала разминаясь, а потом приступая к более активным действиям. Джисон так легко и свободно делает все упражнения, что Сынмину начинает казаться, будто бы он и не чувствует оков своей плоти вовсе. Он хочет иметь столько же контроля над собственным телом, сколько имеет Джисон. Чтобы просто и быстро, чтобы ничего не могло его стеснить. Джисон лишь изредка совсем чуть-чуть сбивается, когда его футболка задирается, обнажая низ спины для учеников, стоящих позади. Он тут же одёргивает ткань и продолжает. Сынмин замечает, как некоторые люди в зале время от времени отходят к скамейке в перерыве между песнями, чтобы попить и просто перевести дух. Сам он не решается: уж слишком завораживает фигура преподавателя, так старательно занимающегося. Не хочется отвлекаться ни на секунду. Короткого взгляда в зеркало на самого себя хватает для осознания, что он весь уже раскраснелся, но ему всё равно. "Вау. Я действительно что-то понял". Это оказывается не так сложно. Вообще всё. Совсем-совсем всё-всё становится легче. Как будто и не было этой ссоры с Ёнбоком, на которого теперь Сынмин старается не смотреть, не было всей ужасной учебной недели, когда ему приходилось тонуть в подготовке к выпускным экзаменам. Не было и не будет. Как будто. Само присутствие Джисона ощущается подобно забвению. "Как ощущаюсь я?" "Как недовольство или как усталость?" Урок обрывается неожиданно настолько, что Сынмин даже сверяется с часами, чтобы убедиться в правильности своего понимания времени. Реальность и его мировосприятие вступают в конфронтацию. Он грешит на недосып и с жалостью осознаёт, что ему предстоит уходить. Джисон старается улыбаться всем как можно более жизнерадостно. Сынмин отмечает, что он даже не пытается отдышаться. "У него поразительно развитые лёгкие". Большая часть людей стекается за ширмы вдоль стены, чтобы переодеться, и Ёнбок подходит к Джисону, жестом руки подзывая Сынмина к себе. Сынмин сжимает пальцами бутылку воды и всё же направляется к приятелю и учителю. — Джисон, это мой друг — Сынмин. Сынмин, это мой друг — Джисон, — сразу начинает Ли, не давая ни секунды Сынмину, чтобы осознать ситуацию. — Кажется, вчера у вас произошёл некоторый, так скажем, коннект, так что вот. Поговорите. "Это он называет нормальным знакомством?!" "Я сейчас умру от напряжения". Ёнбок тоже уходит к ширме, прихватив свою сумку, и Сынмин смотрит Джисону в глаза, оставшись с ним наедине. Цвет у радужек Джисона светлый-светлый. Не как горький шоколад, что Сынмин привык видеть в глазах прочих знакомых. И он даже не в силах подобрать стоящее сравнение. Джисон почти сразу отворачивается. Сынмин не знает, как выбраться из этой ситуации. Поздороваться? Просто уйти? Начать рассказывать случайную историю? Спросить что-то? К счастью, Джисон сам выпутывается из неловкости. Тихим голосом он тепло произносит: — Я бы так и не догадался, что вы можете дружить с Ёнбоком. У вас очень разный вайб. "Как ты меня чувствуешь?" — хочется уточнить, но Сынмин сдерживает этот порыв. Слишком навязчиво и не к месту. Поэтому он отделывается встречным предположением: — Одноклассниками были. По вам, кстати, тоже не скажешь, что вы можете сойтись. Мысленно Сынмин уже давно перешёл на неформальное общение, но Джисон соблюдает все правила приличия, и Сынмину кажется недопустимым первому предложить изменить это. К тому же, их знакомство совершенно точно нельзя именовать близким. — Мы и не сошлись — Джисон пожимает плечами. — Думаю, у него просто в привычку вошло называть друзьями всех, с кем он хоть раз находился в одном помещении. "Это точно!" — Что привело вас сегодня? — совершенно невинно спрашивает Джисон. "Желание что-то изменить в жизни". "Или желание посмотреть ещё раз, как ты поправляешь чёлку". — Решил поинтересоваться, что Ёнбок находит интересного в этом. Даже почти не врёт. — Выяснили? "Определённо". — Стало полегче. Взбодрился или вроде того… — У вас синяки под глазами, — Сынмин даже не успевает смутиться, как Джисон добавляет: — плохо спали? — Я сегодня вообще не спал. Наверное, так и развилась дисторсия времени, — честно отвечает он. Его поражает, как Джисон легко ведёт диалог, хотя взгляд его пугливо бегает из стороны в сторону. Ему явно дискомфортно, и Сынмину хочется сказать что-то такое, что помогло бы ему расслабиться. — Вы классно двигаетесь, я прямо-таки засмотрелся. И только секунду спустя до него доходит, как именно это звучит. Джисон краснеет, кажется, до самых кончиков волос. Благо, из так называемой раздевалки уже кто-то выходит и двигается к учителю, чтобы уточнить что-то про оплату абонемента. Прежде, чем выскользнуть из зала, так и не переодевшись, Сынмин молча отдаёт Джисону деньги, точную сумму которых успел уточнить ещё до этого у Ёнбока. И лишь за дверями он выдыхает и встаёт у стены, дожидаясь друга. — Вы весьма мило болтали, — ехидно замечает Ёнбок, тоже выходя спустя какое-то время. — Такой стыд! — возмущённо, но больше в шутку, отвечает Сынмин. — Да ладно тебе, — Ёнбок закидывает руку на его плечо, и они идут на этот раз к уже включившимся лифтам. Ёнбок в хорошем расположении духа, и Сынмин думает, что сейчас неподходящее время для серьёзной беседы, поэтому про себя соглашается с подобным раскладом, откладывая это до следующего раза.***
После расставания с Ёнбоком на развилке уже близлежащих к дому улиц Сынмин проводит остаток дня за подготовкой к новому учебному дню и сваливается в постель ближе к полуночи. Ему словно не хватает строгого наставления друга об отходе ко сну не позже восьми. Но, быть может, так даже лучше, потому как засыпает Сынмин довольно быстро. Ему хватает всего трети часа, чтобы наконец отойти в мир бессознательного. Хватает трети часа и тихой мелодии дурацкого норвежского инди-попа.