***
С приходом домой к Ёнбоку Сынмин получает поразительно простые инструкции — отдыхать. Только при этом сильно не шуметь, чтобы не мешать родителям спать. — Спать? — поражённо переспрашивает Сынмин, когда сверяет внутреннее ощущение с часами. — Ещё полдень ведь, — отвечает Ёнбок. — У них тяжёлая работа. — Какая? — Понятия не имею. Ладно. До двух можешь заняться чем угодно. — Целых два часа? — Планировался один, но ты же не захотел самосовершенствоваться. Больше всего в отдыхе Сынмина увлекает наблюдение за Ёнбоком, который не ложится подремать, не залипает в интернете и даже не идёт на кухню угоститься чаем с печеньем. Он садится за компьютер и начинает долго обрабатывать свои фотографии, скрупулёзно рассматривая каждый волосок в высоком разрешении на большом экране. Сынмин же приземляется на мягкую кровать и смотрит на приятеля оттуда. Он чувствует себя странно. С самого утра он только и занимается тем, что смотрит. С жадностью впитывает слова и жесты Ёнбока, запоминает их, анализирует. Пригодятся ли ему хоть какие-нибудь выводы, сделанные за этот день? Сынмин мысленно ведёт и свой собственный список, вычёркивая в нём строку за строкой. Список того, что он попробовал. И ему не понравилось. Ранний подъём, йога, тосты с авокадо, математика на подоконнике и литература по саморазвитию. Во втором списке — то, что ему понравилось, — пока только два номера. Кровать Ёнбока и Минхо. Несмотря на очевидный перекос в сторону не особо приятных событий, Сынмин всё же считает проведённое с Ёнбоком время продуктивным. Ёнбок прав. Ему просто необходимо срочно найти что-то по душе, чтобы не свихнуться в самом скором времени. И если он продолжит в том же темпе, то, вероятно, довольно скоро среди гор нового и ненужного обнаружит нечто стоящее. "Минхо был довольно стоящим", — отмечает про себя Сынмин. Сынмин не может отрицать, что ему привлекателен Минхо на этой стадии знакомства. Киму не раз приходила в голову мысль, что его дружба с Ёнбоком держится не особенно хорошо в силу того, что они стремятся развиваться в абсолютно разных направлениях. И это даже не о том, что Сынмин предпочитает в ночи под лампой делать домашнюю работу на грани нервного срыва, пока Ёнбок учится с лоу-фаем в наушниках после утренней зарядки. Просто Сынмин увлечён физикой и стремится связать своё будущее с фундаментальными науками, а Ёнбок отдаёт предпочтение истории — историческим дорамам и романтическим книгам про эпоху династии Чосон, если быть точнее. Эта полярность в их взглядах на степень интересности школьной программы, которая занимает в настоящий период жизни большую часть их времени, почти уничтожает для Сынмина поле общих интересов, и поболтать становится почти не о чем, ведь мысли Сынмина лишь изредка бывают заняты чем-то помимо экзаменов. Минхо же учится на техническую специальность, и это невероятно вдохновляет Сынмина. "Потрясающе, — думает он, — инженеры не выдумка". — На каком Минхо курсе? — спрашивает Сынмин то ли у смотрящего на него в ответ потолка, то ли у Ёнбока. — На третьем, — отвечает Ёнбок, не отворачиваясь от компьютера. — Если дальше ты планируешь уточнить ещё что-то, то основная информация такова: он учится в Ханьяне и будет инженером-проектировщиком. — Где, прости? — тут же подрывается на постели Сынмин, и Ёнбоку всё же приходится посмотреть на него. — В Ханьянском университете, — повторяет Ёнбок. Сынмин проглатывает удивление. Он чертовски сильно хотел бы поступить Ханьян, но анализ проходных баллов хоть на какое-нибудь направление там просто сбил его с ног. "Невозможно". Сынмин реалист. И он знает, что университеты вроде Ханьянского светят только людям либо очень-очень умным, либо очень-очень влиятельным. Не попадая ни в одну из этих категорий, он невольно задаётся вопросом, к какому типу относится Минхо. — Меня смущает твой интерес к личности моего парня, — неожиданно признаётся Ёнбок. Он явно специально не называет его по имени, а очерчивает статус личных отношений. — Я просто немного в шоке. Типа... Это же так круто. Сынмин неловко поджимает губы, а Ёнбок оборачивается и подозрительно щурится в ответ. — Ладно, у физиков свои причуды, — говорит Ёнбок и возвращается к фотографии. — Подожди, — вновь окликает его Сынмин. — Ты никогда мне не говорил, куда сам намереваешься поступать... — С пяти до шести, — спокойно отвечает Ёнбок. — А? — Забыл? Мы разговариваем по душам с пяти до шести. "Разве разговаривать нужно не тогда, когда тебе, чёрт возьми, просто хочется?" "И это у меня-то причуды". Сынмин удобнее устраивается на мягких подушках и закрывает глаза, пытаясь уснуть. Но то ли щёлканье компьютерной мыши на фоне, то ли перекручивающаяся при малейшем движении слишком широкая футболка не позволяет ему этого сделать. Он ворочается из стороны в сторону и в итоге просто утыкается лицом в матрас, закутавшись в пуховое одеяло. "Зачем Ёнбок пытается мне помочь?.." "Он действительно считает меня настолько близким другом?" — Втаскивать меня в эту авантюру — очередной твой новый опыт? Ёнбок очевидно не слышит бормотания Сынмина. — Забей, — шепчет Сынмин в итоге сам себе и умолкает на ближайшие часы.***
Ровно в два часа дня Ёнбок подходит к краю кровати и легко касается плеча Сынмина, надеясь его разбудить. — Я не сплю, — с тяжёлым вздохом Ким садится на матрасе и поправляет волосы. По виду его совершенно не заспанных глаз Ёнбок делает вывод, что тот не врёт. — Чем займёмся? — А тебе не терпится, да? "Я сойду с ума, если проведу в тишине ещё хоть несколько минут". — Определённо. — Отлично! — Ёнбок хлопает в ладоши и широко улыбается. — Сейчас пообедаем, а потом займёмся макраме. Сынмин думает, что ослышался. Отчаянно продолжает в это верить, когда Ёнбок привлекает его к готовке простенького овощного супа, а потом и тогда, когда уже сидит с маленькими канатиками в руках и пытается завязать два конца в какой-то замысловатый узелок, что должен дать начало будущему кашпо. Не ослышался. — У меня дома даже нет никаких растений, — говорит Сынмин, опуская руки. Верёвочки упрямо скользят и не желают хоть как-нибудь цепляться друг за друга. — У меня есть, — отмахивается Ёнбок. — Поработай на благо друга. Аргументов против этого высказывания у Сынмина не находится, поэтому он снова смотрит в упор на распечатанную схему, где чьи-то руки старательно демонстрируют нужные манипуляции. Сынмин применяет максимум своего пространственного мышления, которое из раза в раз спасает его на уроках геометрии, и наконец правильно выполняет первый шаг. — Вот, молодец! — подбадривает его Ёнбок. — Пара часов практики, и ты полностью освоишься. — А сегодня у нас сколько отведено на вот это вот всё? — Не обращай внимания на неотвратимый ход времени. Это не важно. Я позволю тебе трудиться над понравившимся делом столько, сколько будет угодно твоей душе! "Скорей бы это кончилось". — То есть до пяти, — заканчивает свою речь Ёнбок. Сынмин действительно полностью теряется во времени, пока тщетно пытается соблюдать схему плетения. Не преуспевая уже в первом кругу узелков, он начинает просто перевязывать по кругу всё, что попадается под руку. Конечно, по сравнению с идеально ровными и одинаковыми рядами на основе будущего кашпо Ёнбока его старания выглядят весьма жалко, но с этим Сынмин уже предпочитает не заморачиваться. Повторение одних и тех же механических действий благотворно сказывается на его физическом состоянии — мышцы расслабляются, а контроль движений пальцев не требует больших усилий. Настолько же благотворно, насколько разрушительно оно влияет на его психику. В мыслях снова путаница, вокруг тишина ложится плотной плёнкой, покрывая все поверхности, и Сынмину невыносимо сильно хочется уже открыть рот и поговорить о чём угодно. "А ведь я считал себя интровертом". Ёнбок же выносит длительное молчание вполне спокойно. Сынмину даже кажется, что в его голове нет абсолютно ничего. Разве что, может, птички поют. Сынмин хочет того же.***
— Я пойду на факультет западной истории, а то уже немного поднадоели эти учебники про Корею, — говорит Ёнбок. Сынмин замечает, как он принимает одну позу сразу и больше даже не ёрзает: сидит по-турецки, сложив руки на бёдрах. Сынмин то подгибает ноги под себя, то спускает их на пол, то обхватывает колени и утыкается подбородком в сгиб локтя. В конце концов он всё же более-менее устраивается поудобнее и начинает крутить на пальцах завязки от своих спортивных штанов, пытаясь сосредоточиться на беседе. — Примерно представляешь уже, в какой университет? — Уже? — хмыкает Ли. — Я всё знаю с пятого класса. В Сеульский Национальный, конечно. Куда же ещё? У Сынмина в голове мелькает его эссе, и он давится воздухом. — Я в тебя верю, но… — Никаких но. Креативные студенты с отличной обучаемостью везде приживутся. — А ты не скупишься на комплименты самому себе. — Нельзя бояться всех университетов и постоянно думать, что ты недостаточно хорош для них. Там же кто-то учится, значит, кто-то поступает. Так почему не я? Почему не ты? Кстати, сам-то что надумал? Сынмину стыдно в этом признаваться, но за три года старшей школы он надумал себе лишь любовь к математике, и то только выборочно. С таким скромным набором он задумывается о том, чтобы уехать в город поменьше и найти себе училище с такими же абитуриентами, как он. — На какую-нибудь техническую специальность пойду… Наверное. Склонности к гуманитарным наукам у меня так или иначе не прослеживается. — Я так и думал, — улыбается Ёнбок. — Я о первой части твоих слов. Потому что я не верю в "склонности". Если бы хотел, ты бы освоился в чём угодно. — Или в педагогику податься? — О, бедные дети. — Эй! — Шучу. Из тебя выйдет замечательный учитель. Только не в начальные классы, там свихнёшься быстрее, чем имена учеников запомнишь. — Так или иначе, это всё очень… Далеко. Тебя не пугает мысль об окончании школы? — Нет, — Ёнбок расслабленно пожимает плечами, и Сынмин понимает, что он не врёт. — А должна? Я буду рад освободиться от этого. Сынмин не может понять Ёнбока. Ему тоже уже безумно осточертели школьные будни за почти двенадцать лет, но там, дальше, словно небезопасно. Нет никакой опоры, никакого плана, только ответственность и бесконечные важные решения, которые он совсем не готов принимать самостоятельно. — Каждый день я знаю, что должен делать. Посещать уроки, готовиться к экзаменам и нарабатывать учебные навыки. От меня сейчас больше ничего не требуется, вот. А теперь… Никто не скажет, что мне делать и куда идти. — Подожди, — Ёнбок кладёт ладонь ему на запястье и тем самым останавливает судорожное истязание шнурка. — Не ты ли мне вчера говорил о безнадёжно унылой рутине? А сейчас утверждаешь, что не сможешь без неё существовать. — Это… У меня было техническое задание. Вставать и идти в школу. Просто и понятно, хоть и грустно. Что будет теперь? — А теперь вставать и идти в университет. Ничего особо не поменяется. Смотря на Минхо, я с каждым днём убеждаюсь в этом всё больше. — Стало ещё грустнее. — Тебе не угодишь. Сынмин не знает, чего хочет. Может, дальше следовать выученному расписанию, а может, новизны и свободы. Он устал, он ненавидит школу и признаётся в этом если не окружающим, то хотя бы самому себе. В то же время окончание школы ощущается подобно концу жизни. Что там за порогом выпускных экзаменов? Что там после выпускного? "Как вообще жить дальше?" — Ты собираешься съезжать от родителей? Ёнбок уверенно кивает и задумывается над формулировкой ответа. — С сеульской пропиской общежитие мне не светит, так что переберусь к Минхо. "Судя по количеству твоих вещей у него дома, ты уже почти закончил". — Ты воспринимаешь переезд как акт вступления во взрослое существование или вроде того? — Отчасти, — Сынмин видит, как эмоции сменяются на лице Ёнбока. Очевидно, у него есть несколько вариантов. — К тому же, мы с родителями во многих вещах не очень сходимся во взглядах, так что, вероятно, совсем скоро станем и вовсе раздражать друг друга. И это важный шаг в наших с Минхо отношениях, я думаю. В общем, причин хватает. — А сам Минхо в курсе о твоих планах? — Как приду с чемоданами к нему, так и узнает. — Ты серьёзно? Разве такие вещи не стоит обговаривать заранее? — Это сложно. — Что конкретно сложно? — Минхо. Сынмин не уточняет ничего больше по этому поводу. Отношения Ёнбока и Минхо кажутся ему просто странными, другие прилагательные как-то не подходят. Быть может, это лишь его додумывания, но они словно терпят друг друга, в то же время всё же испытывая какие-то светлые чувства. Пытаясь не захлёбываться в собственном любопытстве, Сынмин отодвигает подобные мысли на задворки сознания. — А тебе совсем никто не нравится? — переводит стрелки Ёнбок, явно тоже не намеренный более обсуждать свою личную жизнь. И, решив не ссориться с приятелем, Сынмин молчит о своей лёгкой симпатии к Минхо. — Никто, — отвечает он в итоге. — У меня нет сил на любовные тревоги. — На что у тебя есть силы? "Уже и не понимаю". — Я ещё должен пояснить, что… — в этот момент Сынмин впервые в жизни наблюдает, как Ёнбок мямлит и запинается. — Ты можешь сказать мне, что хватит с тебя всего этого, в любой момент. Я просто хочу быть хорошим другом и помочь, но если тебе что-то не нравится, то я сразу же отстану по первому твоему слову. "Я мечтаю мыслить так же ясно и позитивно, как ты". "Пожалуйста, помоги мне". "Ни за что не останавливайся". — Хочу пойти завтра с тобой на аэробику, — выпаливает Сынмин. — Возьмёшь? — Серьёзно? — Ёнбок воодушевлённо подпрыгивает на месте и резко кивает. — Конечно, возьму! "Дальше — печальнее. Но если метод Ёнбока хоть как-нибудь сработает, всё будет куда лучше".***
Родители Ёнбока выходят из спальни только к ужину, который заказывают в кафе сразу на четверых, предварительно пересчитав количество людей в доме. Сынмин благодарен им и Ёнбоку за гостеприимство. За столом обсуждаются планы на следующую неделю, и все так искренне интересуются жизнью Сынмина, что ему кажется, будто он наконец находится именно там, где должен был быть всё время. Собственные родители ни разу за день не позвонили и не написали, чтобы узнать, где сын пропадает ещё с самого рассвета. Сынмин старается не обращать на это внимания. К семи часам Ёнбок крепко обнимает Сынмина, советует ему принять тёплую ванную и не засиживаться в ночи. Сынмин обещает лечь спать ровно в восемь, чтобы завтра быть таким же бодрым, каким сегодня был Ёнбок. — Я зайду за тобой завтра в семь, в восемь аэробика, — уже на пороге говорит Ли и машет рукой в прощальном жесте. Сынмин улыбается и нажимает кнопку вызова лифта.***
Мать встречает Сынмина у порога, должно быть, заслышав его шаги ещё с лестничной площадки. — Голоден? — только и спрашивает она, на что Сынмин отрицательно качает головой. Диалог на этом исчерпывается. Покорно проведя в ванной около четверти часа, Сынмин, уставший и сонный, наконец ложится спать. Вот только сон никак не идёт. Ему вспоминается, как он ворочался в постели Ёнбока и тоже не мог успокоиться. Что-то происходит. И это что-то не даёт ему прийти в равновесие. Он перекладывается из одной позы в другую до полуночи, и к этому времени у него начинают сдавать нервы. — Да что за чушь, — хнычет он. Спать хочется невообразимо, но физически сделать этого просто не получается. Он пробует включать тихую спокойную музыку, пробует открывать и закрывать окна, переодеваться то в более лёгкую, то в более тёплую пижаму. Фантазировать о пляже и ласкающих ноги крохотных волнах, быть беспечным настолько, насколько возможно. В один момент Сынмину даже хочется крепко удариться обо что-нибудь лбом, чтобы потерять сознание, но он откладывает такие радикальные меры до худших времён. Так и тянется время до утра в болезненной усталости. Он ни на минуту не погружается в блаженный сон и в шесть часов выходит на кухню, чтобы выпить сладкий-сладкий чай и немного собраться с силами. Мысли его обрывистые и бессвязные. Об экзаменах, о прошедшем дне, о жёлтом подъезде в доме Минхо и об осенних листьях. О Ёнбоке, который обещал Сынмину, что он замертво свалится после всего. О Ёнбоке, злиться на которого не выходит, ведь слишком много положительных эмоций от одного только его образа в сознании. И, наконец, о Джисоне. О его грустных глазах, робких репликах и сильных руках. О том, как аккуратно его пальцы держали Сынмина за запястья, двигая его, словно безвольную пластилиновую фигурку. Сынмин думает, что у Ёнбока всё получается слишком просто. Просто жить жизнь. Сынмину приходится прилагать усилия и преодолевать невидимые преграды, чтобы выживать. И ему кажется, что Джисон такой же. Это читается в каждом жесте. У него точно происходила какая-то внутренняя борьба, когда ему приходилось трогать Сынмина. Сынмин тоже отчаянно сражался с собой, чтобы не сделать ничего лишнего и неправильного. Теперь им предстоит встретиться вновь уже через пару часов. Сынмин нестерпимо хочет снова понаблюдать контраст между Ёнбоком и Джисоном. Как один делает всё потому, что может, а второй — потому, что надо. Только остаётся выяснить, зачем это Джисону надо.***
Ответ на вопрос "зачем?" приходит ровно в семь вместе с Ёнбоком. — Возьми деньги, это удовольствие уже не за просто так. "Деньги. Конечно же". Озвученная следом сумма совсем не звучит внушительно, и Сынмин сомневается, что на зарплату тренера по аэробике можно прожить не то, что хорошо, а даже просто как-нибудь. "На что Джисон тратит свою жизнь? Кто он такой?.."