***
Каждый шаг Сынмина отзывается ему ударом коврика о спину. Должно быть, он неправильно повесил. На пути туда он и не задумывался о том, что даже в этом простом действии можно накосячить. Ёнбок шагает между Сынмином и Минхо, крепко сжимая их ладони и с улыбкой жмурясь от солнечного света, падающего расплывчатыми бликами сквозь кроны деревьев на его лицо. "Прекрати быть таким счастливым", — думает Сынмин, смотря на него, и тут же гонит эти мысли прочь. Сынмин видит искренность во всех действиях Ёнбока, в каждой детали его поведения. И это не может не раздражать. Ёнбок в самом деле счастлив — он наслаждается каждым моментом, ловит секунду за секундой и черпает из мгновений столько эмоций, сколько может. Сынмин так не умеет. Его настроение стабильно никакое. Монохромное, серое, тоскливое. С редкими проблесками то светлой радости, то чёрной грусти. "Я хочу быть тобой", — проносится в его голове, когда Ёнбок широко улыбается. Улыбается просто потому, что ему хорошо и легко. — "Прости". И ничто на Ёнбока не давит. Ни коврик на спине, ни усталость, ни обязательства, ни страх перед будущим. Вообще ничего. Ёнбок словно не знает мирских забот. Не его это дело — переживать и утомляться. "Я просто до смерти хочу быть всем тем, что есть в тебе". Сынмин отчаянно не верит, что таким, как Ёнбок, можно стать. Таким, как Ёнбок, нужно было родиться, вырасти с определённым мировосприятием в кругу особенных людей. Но что-то в его рассуждениях не так. Ведь Ёнбок прямо сейчас открыто показывает ему свой образ жизни и ведёт за собой в попытке приобщить. Он ничего не скрывает, его способы достижения целей лежат на поверхности и транслируются для Сынмина в прямом эфире. Может, не так всё и безнадёжно? Сынмин оглядывается на Минхо, который безразлично пялится себе под ноги и не проявляет никакой заинтересованности в происходящем. Не ломает ли он картинку чрезмерной беззаботности? Минхо, будто почувствовав на себе чужое слишком пристальное внимание, тоже оборачивается, и они с Сынмином пересекаются взглядами за спиной Ёнбока. У Минхо отросшие почти до плечей волосы, собранные в неаккуратный хвостик на затылке, измятая футболка с полустёршимся принтом и совершенно безжизненное лицо, будто высеченное из ледяного блока. Острые скулы, прямой нос и невероятно красивый разрез глаз, сделанный точно по линейке свеженаточенным кинжалом. Что-то в нём пугает: как будто жестокость и язвительность сквозят в его ауре. Но Сынмин не может не признавать, что он абсолютно покорён этим видом. Минхо выточен идеально, при всём старании найти хоть один изъян не выходит. Может, поэтому он такой чарующий и отталкивающий в одно и то же время?***
Минхо высвобождает свою руку из хватки Ёнбока только тогда, когда они подходят к его дому. Неприметная многоэтажка, теряющаяся в скоплении точно таких же зданий в плотно застроенном спальном районе, кажется Сынмину тюрьмой. Изнутри подъезд выкрашен в бледно-жёлтый, такой болезненный и выцветший, что один его вид способен вызвать головокружение и тошноту. Лифт, в который они каким-то чудом втроём помещаются, смыкает с грохотом свои металлические ставни и, кряхтя, начинает подниматься. Ладонь Сынмина в руке Ёнбока уже потная и разгорячённая, пальцы безвольно опущены. Едут они наверх неизмеримое количество секунд. Сынмин первым вырывается из тесного лифта на лестничную площадку, наконец выпутываясь из чужих рук. Встречают его несколько идентичных коричневых дверей и режущий нюх запах моющих средств. Должно быть, недавно здесь была проведена уборка. Но все неприятные чувства забываются, как только Минхо открывает перед ними свою квартиру. Ахая от удивления, Сынмин вслед за Ёнбоком проходит внутрь. Небольшая студия с гигантскими окнами имеет свежий ремонт и ощущается совсем новой. — Ты живёшь здесь на легальных основаниях? — шокированно спрашивает Сынмин, осматривая интерьер. — Минхо не из бедных, — хмыкает Ёнбок и по-хозяйски проходит в сторону кухонного гарнитура, тут же распахивая холодильник. — Скажи честно, — обращается Сынмин уже к Ёнбоку, подходя к широкому подоконнику, на котором разложены разные учебные принадлежности. Очевидно, это место используется в качестве рабочей зоны за неимением письменного стола. — Ты встречаешься с ним из-за эстетичных фоток, которые можно тут наделать? Минхо встаёт рядом с Сынмином и опирается на подоконник. Вид открывается симпатичный, но не слишком уж впечатляющий — парк и далёкое побережье. — Какой это этаж? — Девятнадцатый, — тихо отвечает Минхо. — Вау, — только и говорит Сынмин. — Кто поможет мне готовить? — доносится до них голос Ёнбока, и Минхо тут же возвращается к своему парню. Сынмин присаживается на высокий стул перед небольшим обеденным столом и просто наблюдает процесс приготовления обещанного завтрака. Минхо и Ёнбок занимаются совершенно разными вещами. Минхо жарит глазунью из трёх яиц, щедро выкладывая на сковородку и с десяток полосок бекона, пока Ёнбок, напевая что-то себе под нос, смешивает нечто тёмно-зелёное в блендере и чистит авокадо. На поджаренные в тостере ломтики хлеба Ёнбок намазывает смесь из авокадо и чеснока и ставит перед Сынмином тарелку с двумя такими бутербродами, а рядом — стакан густого смузи из неизвестных ингредиентов. Минхо, хмыкая, вываливает на своё блюдо яичницу и двигается к дивану перед телевизором. Ёнбок с завтраком, идентичным тому, что он приготовил для Сынмина, садится за стол рядом. — Почему ты не пытаешься, ну, — Сынмин кивает на Минхо и подбирает мысленно нужное слово, но оно никак не лезет в голову. Пытаешься исправить? Заставить? Приобщить Минхо к своему образу жизни? — Не пытаюсь объяснить Минхо, что он питается нездорово? — уточняет Ёнбок. "Объяснить, ага. Смешно". — Да, — вопреки мыслям кивает Сынмин. — Минхо это не надо. Его устраивает нынешнее положение дел. Да, у нас разный образ жизни, но мы оба всем довольны, так что это ни к чему. — Прямо-таки всем-всем довольны? — Абсолютно, — уверенно кивает Ёнбок. — Как такое вообще возможно? — Методом проб и ошибок. — Что ты имеешь в виду? — Не сразу же всё стало таким, каким является сейчас. Просто без конца делаешь что-то, тогда однажды прошибёт. — И как тебя прошибло? — Например, я понял, что мне нравится фотографировать, когда впервые этим серьёзно увлёкся. Нравится держать всё в порядке, нравится находить красоту в рутинных вещах и нравится искать что-то ещё. Я чувствую себя цельным, но никогда не устаю дополнять жизнь какими-то деталями. Вот ещё, — он приподнимает свой стакан, — недавно научился делать овощной смузи, и это мне тоже понравилось. — С чего тогда ты взял, что это всё подойдёт и мне, если ты сам кучу всего переделал до того, как осознал? — Я не утверждаю, что тебе это понравится, а просто предлагаю варианты. В общем, мы ещё поболтаем об этом. С пяти до шести вечера по расписанию душевный разговор. — Ты можешь планировать даже такие вещи? — Уже привычка. Кстати, доедай скорее, а то отстанем от графика. Через пять минут начинаем учиться. — Учиться? — Слишком много вопросов, дорогой. Сынмин смущённо замолкает и доедает бутерброд. "Какая гадость". Ёнбок же радостно подхватывает тарелки и быстро их моет, после чего ведёт Сынмина к тому самому подоконнику, пододвигая к нему два стула. Учёба в представлении Ёнбока просто сражает Сынмина наповал. Ли сидит над разрисованным цветными ручками листом и пишет эссе, изредка полистывая страницы учебника истории и подсматривая там какие-то детали. Сынмину трудно вообразить, как можно сразу писать подобную работу в чистовик. Кроме того, Ёнбок даже не приостанавливается и словно вовсе не думает, беспрерывно выводя буквы на бумаге. Сынмин же отчаянно пытается собраться с мыслями, чтобы решить хоть какое-нибудь простое уравнение. Сборник задач смотрит на него с таким ехидством, что хочется бросить книгу об стену. Думать о том, о чём стоило бы, совершенно не получается. Сынмину кажется, что он криво сидит и плохо пишет, что сейчас Ёнбок обернётся и недовольно начнёт бурчать, что его учебный вид совсем не вдохновляет. Но Ёнбок только пишет и мечтательно вздыхает. Когда ему требуется отойти в уборную, он кладёт ручку строго параллельно краю листа и медленно уходит. Сынмин воровато оглядывается на Минхо, который откладывает грязную тарелку на пол и затыкает уши наушниками, блаженно закрывая глаза и укладываясь на диван. "Просто невозможно. Они же из разных миров". "С чего Минхо вообще пошёл на эту проклятую йогу?" В поисках чистого листа Сынмин аккуратно перебирает стопку бумаг на самом краю подоконника, где Ёнбок складирует большую часть своих записок. Сынмин искренне поражается работам Ёнбока. Все они написаны безупречным почерком, нет никаких помарок и исправлений. Каждое эссе оформлено цветной рамкой, на полях пририсованы смайлики или сердечки. Слишком идеально. Только на некоторых — немного потрёпанных — он замечает кое-что смущающее. Пожалуй, идеально было бы, если бы в конце этих некоторых не стояла длинная черта и не красовался огромный яркий ноль с учительской подписью и примечанием: "отсутствие исторических фактов". Сынмин заинтересованно берёт один из листов, читая первые строки, и в какой же ступор его приводит содержимое. Стараясь игнорировать безмерное количество орфографических и лексических ошибок, он с каждой строкой всё с большим усилием продирается сквозь витиеватые формулировки. Он плохо знаком со структурой итогового экзамена по истории, но ему хватает знаний для осознания того, что эссе это точно написано в качестве тренировки к одному из заданий. Действительно, за целую страницу не только не упоминается ни одна дата и ни одна конкретная личность, но и порой встречается откровенный бред. "Что это вообще такое? Это в самом деле его учебная работа, а не заметка к роману?" "Не может быть, чтобы он это серьёзно". Не обнаружив искомого, Сынмин покорно возвращается к своему сборнику и ждёт возвращения друга, лениво выводя кривые полоски на полях. "Не так уж эффективна твоя методика, если это вся выжимка твоих знаний", — думает он, когда Ёнбок с прежним энтузиазмом продолжает сочинять. От согнутого положения за так называемым столом у Сынмина начинает ломить спину. Воспоминания о впечатлениях всего часовой давности в парке пускают по коже мурашки. Он не может отрицать, что подобный утренний досуг неплохо справляется с его обычной сонливостью, но приложенные усилия явно пока не окупаются. — Этот Джисон аэробику же ведёт у тебя обычно? — бездумно спрашивает Сынмин, ковыряясь кончиком ручки в измученной бумаге. Ёнбок поднимает голову и смотрит на него совершенно нечитаемо. Невозможно сказать, раздражён ли он тем, что Сынмин так упорно не следует инструкции молча учиться. — Да, — отвечает он спустя некоторое время. Кажется, всё-таки Ёнбок остаётся спокоен. — По воскресеньям. А на йоге по субботам у нас Чонин-сонсенним. Но я даже рад, что ты к нему не попал, ведь в таком случае вряд ли бы ты выжил. — Прости? — недоумённо приподнимает брови Сынмин. — Джисон-сонсенним такой стеснительный и скромный. А вот Чонин-сонсеннима вообще не заботит, что там о нём подумают. Йога же бесплатная, так что он без зарплаты работает, чисто ради удовольствия. И, судя по всему, удовольствие его — ломать людям кости. — Так у меня была лёгкая версия? — К тебе всего один раз подошли, да и то в самом начале, — говорит Ёнбок таким тоном, будто Сынмин не понимает очевидных вещей. Сынмин так же запоздало осознаёт, что Ёнбок на самом деле видел всё, что происходило на занятии, просто предпочитал игнорировать и предоставлять другу возможности самому справляться со всем. — Видел бы тебя Чонин-сонсенним... Тебя бы в такой узел завязали, что потом в травматологии бы развязывали под анестетиками. — Тебе словно нравится это издевательство. — Нравится, — Ёнбок садится вполоборота на стуле и закидывает ногу на ногу. — Иначе не ходил бы. "Почему у меня ощущение, что он берёт меня на слабо?" — Так Джисон-сонсенниму как преподавателю ты не симпатизируешь? — Он хорош на аэробике, там людей трогать не надо. Прыгай себе спокойно и наблюдай, как всем плохо. А тут!.. Объясняй и следи за правильностью. — И ломай кости. — Это я образно, — отмахивается Ёнбок. — Но надо реально с силой прикладываться. "Я бы не хотел, чтобы меня ломали". — Тебе ещё отбор корней делать, а я пока не вижу даже конца решения, — наконец напоминает о математике Ёнбок и снова замолкает, оставляя Сынмина наедине с собой и мыслями о том, как Джисон ведёт себя в других обстоятельствах. "Людей трогать не надо?.."***
За два часа вспоминания тригонометрических формул, которые Сынмин ненавидит всеми фибрами своей души, остальная часть компании успевает хорошо отдохнуть. Минхо отсыпается, а Ёнбок, словно медитируя, дописывает стотысячное, как кажется Сынмину, эссе. И часы показывают одиннадцать утра. "К этому времени я по выходным только встаю, а тут уже выполнил месячную норму активности". Ёнбок подходит к книжному стеллажу возле дивана и попутно слегка треплет по плечу отходящего ото сна Минхо, который бросает на него недовольный взгляд и откидывает его руку. Ёнбок только улыбается и берёт с полки две толстые книги. Сынмин едва не давится воздухом, когда видит обложку врученного ему тома. — Ты издеваешься? — сквозь смех говорит он. — Не издеваюсь, а саморазвитие. — Семь навыков высокоэффективных людей, — Сынмин занудным тоном вслух читает название и снова разражается смехом. — Я живу по этим книгам! "Оно и видно". — Вау, и тут математика, — листая книгу, Сынмин задерживается на одном развороте и пробегает глазами наискосок весь текст за несколько секунд. — Результат делим на произведение ресурсов и средств. — Между прочим, это очень полезно, — замечает Ёнбок. — Пример на личном опыте будет? — Могу и пример подогнать! — мгновенно соглашается Ёнбок и возвращается к Минхо, садясь с ним рядом и укладывая голову на его плечо. — У нас вот отношения и гармония в них, — гордо заявляет он, на что Минхо хихикает и кивает. — Это результат. — Ресурсы и средства? — Ресурс — моё природное обаяние. Поддержанием его невероятного количества я занимаюсь каждый день. — Но если ты поделишь один результат на дофига ресурсов, то получишь крохотную эффективность. Звучит не очень, ты так не думаешь? — А можно не рассматривать мои чувства как показатель производительности его гиперактивности? — показывая пальцем на Ёнбока, спрашивает Минхо у Сынмина. — Ты забыл умножить делитель на средства! — игнорируя Минхо, настаивает Ёнбок. — А что, затраченные средства составляют меньше одного? — В каких единицах измерения мы ведём расчёт? — Минхо продолжает недоумевать, и Ёнбок прикрывает ему рот ладонью. — Средства — это мой опыт предыдущих отношений. Брови Минхо взмывают вверх почти до самой линии роста волос, и Сынмин окончательно рассыпается в своей весёлой истерике. — И сколько у тебя опыта? — Ноль. — Так ты, получается, поделил Минхо на ноль. — Отстань от моей высокоинтеллектуальной литературы, технарь чёртов! — Ты мне её сам и дал. — Мой гуманитарный мозг воспринимал это иначе. — Гуманитарный мозг Минхо был с этим согласен, я так полагаю? — Он на инженерке учится. Сынмин резко замолкает. — С научной точки зрения при делении числа на ноль, — отцепляя от себя ладонь Ёнбока, вмешивается Минхо, — мы получаем неопределённость. Бесконечно большое- — Бесконечно большой бред, — заканчивает за него Ёнбок. — Поверить не могу, что говорю это, но нам придётся сломать график, иначе вы доведёте меня до белого каления. Плюнем на чтение. Идём гулять сейчас же! "С научной точки зрения при делении Минхо на ноль мы получим агрессию Ёнбока. Фантастика".***
"Интересно, что демонстрирует мой показатель производительности?" "Красивый аттестат?" "О, нет, мою усталость от жизни". — Прости, — шепчет Сынмин на грани слышимости, когда они с Ёнбоком выходят из квартиры, оставляя Минхо и его математические мысли в одиночестве. — Всё нормально, — вздыхает Ёнбок. "Ничего не нормально!" — Прости. Я не хотел препираться, зацепился за ерунду... Вообще-то, я даже благодарен. — Правда? — Правда. Лицо Ёнбока озаряет улыбка. Россыпь веснушек на щеках переливается рыже-карими оттенками, и Сынмин кивает сам себе. "Сам бы я даже не подумал когда-нибудь высчитывать коэффициент полезности своих эмоций. Возьму на заметку".